I am an island You are the ocean We're so close We're touching Completely surrounded But I cannot have you The way, that I want to Cause I am an island You are the ocean No I cannot have you I cannot have you, without Drowning SVRCINA — Island
Лето, пожалуй, самое любимое у Бетани время года. Конечно, в каждом сезоне можно найти свои плюсы. Да, ей нравилась рождественская суета, ощущение предстоящего праздника и холодные вечера в обнимку с кружкой горячего кофе. Но лето — это то время, когда выходные дни люди стараются провести снаружи, а не в помещении. Гуляют в парке, устраивают вечеринки у бассейна, жарят барбекю на заднем дворе дома. И, конечно же, выпрашивают на работе дополнительные отгулы, берут палатку, собирают компанию друзей и выбираются за город на природу. Тем же счастливчикам, которые живут на берегу моря, даже далеко ехать не приходится. Просто закидывают в сумку купальник и идут на городской пляж. Там, где жила Бетани, моря не было. Поэтому выбираться туда, где можно поваляться на песке и позагорать, получалось не так часто. Зато теперь она уже второй раз за месяц оказывается у озера. Странно подумать, но благодаря эпидемии некоторые аспекты жизни изменились в лучшую сторону. Например, не нужно больше работать пять дней в неделю и ждать выходных, чтобы выбраться за город. Хотя, это чуть ли не единственный плюс. В остальном — стало сложнее, ведь приходилось постоянно находиться в ожидании встречи с ожившими мертвецами. А это не позволяло жить безмятежно. Но присутствие рядом мутантов не давало поддаться отчаянным мыслям. С кланом Хамато ей было спокойно. Покинув научно-исследовательский университет, они двинулись в сторону озера и доехали до него только поздно вечером, когда стемнело. Поездка прошла в угрюмом молчании. Казалось, все были опечалены постигшей неудачей в поиске информации о вакцине против вируса. Как только они отъехали от университета, Леонардо тут же скрылся в комнате сенсея. Было слышно, что они о чем-то переговаривались, но потом Микеланджело включил музыку, которая заглушила их голоса. Песни, все как на подбор, имели грустный текст, а жалобный звук скрипки, доносившийся из динамиков, был под стать хмурому настроению всех, кто находился в транспорте. После того, как они добрались до озера и подкрепились наспех приготовленным ужином, все отправились спать. Бетани опасалась, что как только закроет глаза, то перед ней начнут проноситься события дня: зомби, гиганты, огонь, поглощающий людские тела. Но она настолько вымоталась, что заснула сразу же, как только голова коснулась подушки. А следующим утром уже ничего не напоминало о минувшем происшествии. Казалось, вместе с восходом солнца развеялась и грусть, которая охватила семью мутантов. Майки был в предвкушении того, что им предстоит провести несколько дней у озера, и старался скорее закончить с поеданием обеда, чтобы потом добраться до воды и поплавать. Это и к лучшему, что черепахи не отчаиваются провалившейся попытке раздобыть в университете информацию о вирусе. Лишь Донателло казался странно молчаливым. Он без интереса ковырялся ложкой в банке с вишневым джемом, выскребая остатки со дна. Покончив с едой, черепахи сопроводили Мастера Сплинтера к Шелрейсеру, а сами направились к озеру. — Бетти, присоединяйся к нам! Будем ждать на берегу, — Майки махнул рукой в сторону извилистой дороги, ведущей вниз к воде. — Хорошо. Я только в купальник переоденусь, — кивнула она и скрылась в грузовике. Хоть купальный комплект выбирался и без примерки, сел он на удивление хорошо. Рассматривая в зеркале открытую спину, Бетани думала, что, возможно, ей стоило взять более закрытый купальник, а то в таком она быстро обгорит, даже трижды намазавшись защитным кремом. Которого у неё и нет. Чёрт. Ну да ладно, она не будет долго валяться на пляже. Бетани забрала волосы в хвост. Потом распустила. Затем, вновь передумав, заплела две косички, но, не удовлетворившись результатом, вновь убрала резинку с волос, оставив их свободно лежать на спине. И к чему она вообще с ними столько возится? С распущенными ей определенно лучше. Так что да, пусть останутся так. Она обмотала вокруг себя полотенце и выбралась наружу. В отличие от первого озера, где они остановились довольно близко к самой воде, здесь же для того, чтобы добраться до берега, нужно было спуститься вниз по резкому склону. Их стоянка находилась на возвышенности, и с неё открывался замечательный вид на скалы у противоположного берега. Озеро было меньше предыдущего и располагалось в ложбине между холмами с редкими деревьями. Его окружали отвесные скалы, затрудняющие спуск к воде. Но там, где они остановились, была протоптана змеиная тропа, ведущая до самого берега. Бетани остановилась рядом с началом спуска и посмотрела с обрыва вниз. Нда… высота тут метров десять, не меньше. Шлепанцы скользили по резкому склону, мелкие камешки попадались под ноги, и в какой-то момент Бетани была готова спускаться чуть ли не ползком, лишь бы только не упасть. Была реальная опасность покатиться кубарем вниз. Проклиная неудобную обувь, в итоге она благополучно спустилась к берегу. И там не оказалось никого… Только прозрачная гладь озера да узкая полозка песчаного пляжа. Она размотала полотенце и, постелив его на песке, села. И куда подевались черепахи? Ну и ладно, Бетани не прочь поплавать и одной. Она уже хотела подняться, как вдруг откуда-то сверху раздался крик: — Кавабанга! С левой стороны, где скала нависала над озером, с обрыва сиганул кто-то из братьев. Как только он нырнул вниз головой в озеро, за ним полетел следующий. Понять, кто именно из черепах — было трудно. Ей показалось или… Да нет. Точно почудилось. Первым выплыл Микеланджело и сразу стал ей махать, зазывая в воду. Он был без оранжевой повязки. Видимо, как и в случае с приемом душа, они их всё же снимали, чтобы влага не портила ткань. Что было вполне логично. Рядом с Майки на поверхность вынырнул Рафаэль. Он доплыл до того места, где мог коснуться ногами земли, встал, а затем побрёл в её сторону. Сначала Бетани даже не поняла, что не так, потому как засмотрелась на то, как солнце играло на покрытой каплями воды зеленой коже, подчеркивая крепкие мышцы рук. Потом её взгляд спустился ниже, на перетекающие под кожей стальные мускулы бедер… которые не были скрыты привычными штанами… Так. Стоп. Рафаэль. Без. Штанов. И вообще какой-либо одежды. Голый. Абсолютно голый. Мелькнула мысль, что, наверное, стоило бы закрыть руками лицо, чтобы не смотреть на мутанта, щеголяющего по пляжу без какого-либо одеяния. Но Бетани не могла отвести взгляд и ошарашено пялилась на выбирающегося на берег Рафаэля. А ещё она осознала, что, оказывается, чертовски многого не знает об анатомии мутантов. Потому как считала, что раз они носят штаны, то им… ну… есть что скрывать. — Бет, ты чего? — Раф встал рядом и с беспокойством смотрел на Бетани, видимо, заметив её ошарашенный взгляд. Так. Пора отвести глаза от того места, что ниже пояса, и посмотреть собеседнику в глаза. — Ты голый, — выдавила она очевидную вещь и тут же отвела взор в сторону. — Ну да. Не в штанах же купаться, — нахмурился он и, подхватив с песка бутылку воды, сделал пару глотков. —Бетти, ты что, застеснялась? — Микеланджело так же выбрался из воды и, подойдя к ним, сел на песок. Штанов, как и маски, на нем не было. — Нет, — поспешно ответила она. — Бетани, уверяю тебя, всё остаётся в рамках приличия, так как понятие неприемлемости наготы в общественных местах для нас не применимо, — вот и Донателло показался из воды. Отсутствие на нём штанов Бетани уже и не удивляло. Похоже, все братья резко заделались нудистами. Он присел на песок у самой кромки воды и продолжил: — Наши половые органы скрыты, так что, хоть технически мы и голые, но по факту… По степени, если можно так выразиться, «одетости», мы соответствуем человеку в приличной одежде. — До того, как у нас в друзьях появились люди, мы вообще никогда шмоток не носили, — Микеланджело попытался стряхнуть песок с коленей, но тот не хотел отлипать от мокрой кожи. — А это аж до пятнадцати лет! Но потом-таки да, решили приодеться. В штанах всё же есть свой плюс — с собой можно носить кучу разных полезных штуковин! Доводы Донателло звучали логично, но это не помогало Бетани побороть некую смущенность их наготой. Всё же она привыкла видеть их одетыми. Это делало их более похожими на людей, которыми она их порой и считала. Но люди не оголяются на пляже, если это не специально отведенное для любителей ходить нагишом место. А вот черепахам всё равно на человеческие условности и плевали они на попытки Бетани подстроить их образ под рамки стандартного представителя рода Homo Sapiens. Стоит ей только свыкнуться с их внешностью и научиться смотреть сквозь неё, воспринимая их как людей, как они тут же делают или показывают что-то, что подчеркивает их происхождение. Например, глаза. Хоть она и не спрашивала, но ей казалось, что когда братья сражаются, то скрывают их за защитным веком. Таким же, как и у рептилий. Коими они и являются. Наверное, ей всё же стоит свыкнуться с тем, что её друзья не того же вида, что и она, и перестать пытаться их подстроить под человеческие нормы. Они такие, какие есть. Не животные, но и не люди. Они не видят ничего смущающего в том, чтобы ходить без одежды, поэтому Бетани стоит уже отвести взгляд от, несомненно, красивого камня, который уже некоторое время получает её пристальное внимание. С тех пор, как она не решается поднять глаза на свободно расположившихся на песке черепах. Так что хватит пересчитывать трещинки на булыжнике. Пора побороть смущение и посмотреть на парней. Раз, два, три. Перед Бетани, в паре метров, спиной к ней, стоит Леонардо и делает упражнение — наклоняется вперёд и попеременно руками касается то левой, то правой ступни. И вот, как только он нагнулся особенно низко, из-под края панциря показался… Хвост. О, боже… Всё, хватит сидеть на песке и думать о тех вещах, о которых думать не следует. Пора пойти искупаться. Может, хоть вода поможет избавиться от размышлений и вопросов о том, насколько сильно братья-мутанты схожи по физиологии с обычными черепахами. Да уж. Та Бетани, которая предлагала Рафаэлю с ней переспать, была бы явно удивлена некоторым особенностям, отличающими его от человека. Всё же хорошо, что до этого не дошло. Тогда она была на нервах, и с большой долей вероятности её реакция оказалась бы более… неадекватной. Отгоняя непрошеные мысли, Бетани тряхнула головой, встала и решительно направилась к воде. Песок был очень мелким, а само озеро чистым и прозрачным. Временами на дне попадались большие камни. Как только она забрела по пояс, ступни сковало холодом. Казалось, озеро было прохладнее, чем то, у которого они останавливались пару недель назад. Но всё же такая низкая температура была идеальным средством охладить разгоряченное от жары тело. И вот, как только она осмелилась окунуться, раздался громкий всплеск, и её окатило волной холода. Оттирая с лица капли воды, она повернулась к подлецу. Рафаэль с разгона запрыгнул в озеро и сейчас расслабленно плавал, лежа на панцире, рядом, заложив руки за голову и нагло ухмыляясь. Паршивец. И прежде чем вспомнить, что она вообще-то взрослый человек, Бетани шлепнула ладошкой по водной глади, стараясь, чтобы как можно больше брызг попало Рафу в лицо. — Слабовато, — он даже своей безволосой бровью не повел в ответ на её усилия, а лишь ещё сильнее растянул губы в задорной улыбке. — Дай покажу, как надо. Если у Бетани и были надежды оставить хотя бы часть волос сухими — они исчезли полностью, как только Рафаэль задался целью то ли сделать так, чтобы вода попала ей в нос и в уши, то ли вовсе утопить. Движениями рук он создавал такие волны, что Бетани только и успевала вовремя зажмуриваться, прежде чем её окатывало водой по самую макушку. — Стой! — она попыталась прикрыть руками лицо, но вода всё же попала в глаза, на время ослепив. — Ну, хватит! Но Рафаэль ржал где-то неподалёку, искренне получая удовольствие от ее мучений. За что невероятно хотелось утопить пакостника! Бетани скорее чувствует, чем видит, что его рука слева, и, прежде чем он успевает наслать на неё очередную волну, она бросается вперёд и вцепляется двумя руками ему в предплечье. Ну вот, теперь она ему отомстит. Бетани притягивает себя ближе и под водой ногами обвивает Рафаэля за бедро, тем самым повиснув у него на руке. Так лучше — теперь он никуда не денется. А Рафаэль вдруг замер, перестал смеяться и как-то даже нервно спросил: — Что ты делаешь? Бетани для устойчивости сцепила свои ступни вокруг ноги мутанта, закинула одну руку ему на шею и попробовала потянуть его вниз, на себя. — Пытаюсь тебя потопить. Тот фыркнул и побрел на глубину. Бетани от него не отцеплялась. Потому что месть всё ещё не была исполнена. С каждым шагом Рафаэля они всё дальше заходили в воду, и вскоре та стала уже доходить Бетани до шеи. Но чёрта с два она его отпустит! На всякий случай она набрала полные легкие воздуха и, как оказалось, очень вовремя, так как спустя мгновение вода накрыла её с головой. Странно, но было ощущение, что она погружается всё глубже и глубже. Словно тот шаг, который сделал Рафаэль, опустил их, по меньшей мере, на метр ниже глади озера. Холодно. Очень холодно. Нужно плыть наверх. Там есть воздух. Там тепло. Она отцепляется от Рафаэля и отталкивается в сторону поверхности. Но туда ли она плывет? Холодно. И страшно. Что-то хватает её за руки, она распахивает глаза. Тут же вода вызывает неприятное покалывающее ощущение, но она держит веки открытыми. Потому как не может отвести взгляд. Рафаэль. Черепаха совсем рядом. Так же, как и она, он находится полностью под водой. Его ладони крепко держат её за руки, не давая уйти под воду ещё глубже — спасают от холодной темноты озера. Лучи солнца прорываются сквозь прозрачную гладь и пляшут на изумрудной коже, создавая завораживающие узоры. Это, конечно, обман зрения, но создавалось впечатление, будто его тело светится изнутри. Его нагота полностью стирает ощущение того, что он мыслящее, ничем не уступающее человеку по разумности существо. Сейчас, под толщей воды, её держит за руки чарующее в своей звериной красоте и в то же время опасное создание. Он, словно неведомое, но такое притягательное чудовище, что обитает на дне озера и которым так любят пугать детей, чтобы те не уплывали далеко от берега. А то монстр опутает своими щупальцами, утащит на дно и не даст возможности выбраться. Но… такому монстру хочется поддаться и самой попросить забрать с собой. Согласиться пойти туда, куда пожелает он сам. Дать ему всё, чего бы он ни попросил. И всё это в обмен на возможность быть ближе к этому таинственному, но такому завораживающему созданию. Залезть ему под кожу. Стать центром его мыслей. Быть той, от которой у него начинает быстрее биться сердце. Быть его. Из-за мутной картинки в глазах она не может четко увидеть, куда направлен его взгляд, но всё же ощущает, что он смотрит на неё. Что он видит? Какой он её видит? Нравится ли ему та девушка, на которую он смотрит? Хотелось, чтобы да, нравилась. Она страшилась понять, так ли это, потому как с каждым днём узнавая всё больше и больше этого… мужчину… Бетани всё сильнее корила себя за своё поведение в первые дни знакомства. За свой страх. За брезгливость. За намерение воспользоваться его симпатией. Простил ли он её? Может ли он теперь смотреть на неё так же, как и тогда, до момента, когда она испортила только зародившуюся между ними связь? Возможно ли стереть то воспоминание, её минуту безвольной слабости? Она не хочет, чтобы Рафаэль об этом помнил, чтобы знал, каким ужасным человеком она может быть. Ей хочется, чтобы он видел в ней только лучшее. Потому что, как и потребность дышать, ей стало жизненно необходимо видеть одобрение в янтарных глазах, улыбку на рассеченных шрамом губах. Слушать хвалебные слова, сказанные низким голосом. Отзываться на имя, сокращение от которого она так ненавидела, но теперь желает, чтобы из его рта оно вырывалось как можно чаще. Чувствовать редкие прикосновения холодной шершавой кожи. Вздрагивать от непонятного волнения, когда он рядом. Ей нужно всё это. Необходимо так же, как и воздух. Надо вдохнуть. Лёгкие жжет от недостатка кислорода. Её тянут за руки, и спустя мгновение она выныривает на поверхность и поспешно совершает такой необходимый вдох. Рафаэль приобнял одной рукой за талию, помогая держаться над водой. Повезло, что она сделала это сейчас, а не попыталась глотнуть воздуха находясь в глубине озера. — Раф, ты там что, Бетти утопить решил? — раздался обеспокоенный голос Майки со стороны берега. — Да не. Сам не ожидал. Тут резко глубина пошла, — ответил Рафаэль, но не брату, а скорее пытавшейся отдышаться в его руках Бетани. — Ты как? В порядке? — Вроде да, — ответила она, когда дыхание вернулось в норму. Она вцепилась рукой в плечо Рафа, опасаясь вновь очутиться под водой. — Поплыли к берегу, — сказал он и, всё так же не разрывая объятие, направился в сторону пляжа. И хорошо, что не отпустил. Бетани сейчас не доверяла своей способности держаться на поверхности. Погружение было неожиданным, и она всё ещё не пришла в себя. Из-за того, что какое-то время она находилась в толще воды, которая не была прогрета солнцем, было всё ещё холодно. Рафаэль помог доплыть до небольшой глубины, и остальные пару метров до берега она преодолела сама, осторожно ступая по песчаному дну. Оказавшись на твердой земле, она вздохнула с облегчением. Пожалуй, на сегодня с неё купаний хватит. Не хватало только простудиться от холодной воды. К тому же, ей и так под поверхностью озера уже начало мерещиться… всякое. Она села на расстеленное полотенце и украдкой взглянула на Рафаэля. Майки притащил волейбольный мяч и теперь перекидывался им вместе с братом. Рафаэль, находясь по пояс в воде, отбивал подачи, высоко подпрыгивая. Сейчас Бетани отогреется и пойдет в сторону Шелрейсера, готовить ужин. Сегодня она попробует состряпать пиццу, потому как слышала от Майки, что это их любимая еда. А Рафаэль любит, чтобы та была поострее, и всегда добавляет в еду соус Табаско. Поэтому одну пиццу она сделает специально для него — очень острую и с большим количеством вяленой колбасы. Такая обязательно ему понравится.***
Небо устелено покрывалом с белыми сверкающими точками — звездами. Круглый диск луны застыл высоко над землей, а его двойник отражается на безмолвной глади озера. На деревьях от легкого дуновения ветра шелестят листья. Из кустов доносится стрекотание. Слева — начало умолкать; справа — наоборот, всё громче и громче. Бетани поправила закинутый на плечо небольшой рюкзак, навела луч света из фонарика на начало тропы, ведущей к берегу, и принялась осторожно спускаться. Делать это в темноте было ещё сложнее, чем днем. Аккуратно, шаг за шагом, она спустилась к пляжу. Сначала показалось, что на берегу никого нет. Она разочарованно осматривалась по сторонам, надеясь выискать в темноте знакомый силуэт, а потом заметила у дальней оконечности пляжа небольшой всполох света. Вглядевшись в темноту, она распознала очертания панциря и, обрадовавшись, двинулась в сторону конца береговой линии, где та упиралась в отвесную скалу. Когда она подошла достаточно близко к сидящей у воды фигуре, то почувствовала в свежем воздухе запах табака. Затем маленький огонек исчез, будто бы тот, кто его зажег, не хотел, чтобы она его заметила. — Не думала, что в это время на берег спустится кто-то, кроме меня, — на самом деле, она ожидала, что найдет его здесь, но признаваться в этом намерений не было. Бетани направила луч света на сидящего на песке мутанта, но так, чтобы тот не светил ему в глаза. — Ты почему с рюкзаком? — спросил Рафаэль с напряжением в голосе. Бетани поставила свою ношу на песок и расстегнула молнию. Свет фонарика отразился от стеклянной поверхности бутылки, которая показалась наружу. — У меня тут вино, — она достала алкоголь. — Ты же составишь мне компанию? Раф не потратил на обдумывание ответа даже и секунды: — Почему бы и нет. Она расстелила на холодном песке покрывало и принялась откупоривать вино заранее припасенным для этого штопором. Наполнив на две трети одноразовый стакан, она протянула его Рафаэлю. — А что ж не из горла? — он вопросительно изогнул бровь под банданой. — Это и так преступление — пить вино за тысячу долларов из бумажного стаканчика, — усмехнулась она, наполняя второй «бокал» себе. Рафаэль присвистнул. — Хера ж себе цена! Если бухло окажется невкусным — подай жалобу и требуй вернуть деньги. — Думаю, теперь с каждым годом вина будут всё лучше, — она пожала плечами и отпила из стакана. Терпкий, слегка сладковатый алкоголь приятно ощущался на языке. — Спустя два десятка лет даже бутылка за двадцать долларов станет по вкусу такой же, как и эта. Рафаэль одним глотком осушил стакан и потянулся налить себе ещё. — Зато остальные продукты с каждым годом будут всё хуже и хуже. Бетани вдохнула ароматное вино. Может, оно и не стоило таких огромных денег, но всё же определенно было хорошим. — Те сыры, которыми вы завтракаете, я бы уже есть не стала. Они же на полгода просроченные! — Для нас с братьями это вполне нормальная пища, — он неопределенно пожал плечами. — То есть? — нахмурилась Бетани, хотя всё же у неё закралось подозрение, что мутантам было не впервой есть испорченные продукты. — А чем, ты думаешь, мы питались, когда жили в Нью-Йорке? Заказывали еду у французского шеф-повара с доставкой по адресу: «канализационный люк на пересечении улиц Истмена и Лэрда»? — он невесело усмехнулся и покачал головой. — А чем тогда? — вопрос был ненужным. Бетани уже и сама знала, каков будет ответ, но Рафаэль выпил вино и всё же пояснил. — Да всем, что удавалось доставать в переулках, — он отвернулся и принялся вертеть в руках бумажный стакан. — Поверь, ты не хочешь знать, что именно мы тогда ели. Когда были младше, еду добывал Мастер Сплинтер, а потом он стал и нас брать с собой на поверхность. По тому, как Рафаэль принялся пальцем вычерчивать на песке замысловатые узоры, было понятно, что он не хочет об этом говорить. Бетани какое-то время сидела молча, потягивая вино. В тишине был слышен лишь шепот прибоя, набегающего на узкую полоску берега. Фонарик тусклым лучом высвечивал дорожку от того места, где они сидели, до воды, а затем и дальше, на метр от берега. Остывший за вечер песок холодил голые ноги. Бетани подтянула ступни поближе, чтобы они его не касались. Хотелось, чтобы Рафаэль сел на плед, рядом с ней, но тот, сгорбившись, сидел чуть поодаль, и она не решалась пригласить его разделить с ней расстеленный на берегу кусок ткани. Выпив стакан, Бетани слегка подрагивающей рукой налила себе ещё и спросила: — Скучаешь по жизни в Нью-Йорке? Рафаэль глянул на неё и фыркнул: — Что за глупый вопрос. А ты как думаешь? Это то же самое, как спросить, скучаю ли я по миру без толп оживших мертвецов. Она нахмурилась, так как это не тот ответ, который Бетани ожидала услышать. — И всё же? — она полностью развернулась к мутанту. — Ведь теперь вы не ограничены в перемещении и живете на поверхности. Разве вам такая жизнь не нравится? Рафаэль потер рукой скрытый банданой лоб, будто бы не знал, что ответить. Пусть говорит как есть. Нет ничего плохого в том, чтобы радоваться, что его семья теперь находится не в канализации. Бетани даже представить себе боялась, насколько же было ужасно им жить там. Темнота, сырость, ужасный запах, отсутствие солнца — это не самое лучшее место для обитания. Наверное, тепла от дневного света им не хватало больше всего. Всё же они — черепахи — существа теплолюбивые. Она заметила, что братья много времени проводят снаружи, даже когда полуденное солнце нагревает воздух так, что становится тяжело дышать. Бетани со своей светлой кожей старается находиться в тени, а вот Майки наоборот, выбирается на крышу и проводит самые жаркие часы сидя в шезлонге и греясь в лучах солнца. Так что на поверхности жить им, должно быть, лучше, чем под землёй. — Знаешь, — начал Рафаэль, переведя взгляд на спокойную гладь озера, — когда мы впервые спасли человека от бандитов, наше существование наполнилось смыслом. Мы поняли, что можем помочь городу бороться с преступностью. Это стало нашим образом жизни, — он поднял голову, всматриваясь в висевшую над озером луну. — Днём — тренировки в логове. Ночью — патрули по крышам. А что сейчас? — он тряхнул головой, а его голос наполнился раздражением. — Просто бесцельно переезжаем с места на место. Из одного сраного заповедника в другой. Мечта, блять, а не жизнь, — он издал невесёлый смешок. — Донни пытается создать вакцину… только вот у него нихрена за год не вышло. А если он не смог изобрести её сразу, то не создаст лекарство и вовсе. И сенсей уже не сможет… — он прервался и покачал головой. — Неважно. Бетани какое-то время молчала, обдумывая его слова. Они привыкли жить, помогая другим. Теперь же уцелевшие настолько напуганы, что не примут помощь от нечеловека, а скорее попытаются их убить. Люди перестали доверять всем вокруг и без раздумий стреляют во всех, на кого падет подозрение в том, что они заражены. Потому, даже если они предложат одной группе людей свою помощь и защиту, то всегда будет вероятность, что в итоге им выстрелят в спину. Только лишь по причине того, что они другие. Не люди. — Так может пока стоит пожить для себя? — спросила она тихо. — Мы так не умеем, — Рафаэль хмуро посмотрел на неё. — Сейчас как раз есть время научиться, — она ему улыбнулась, а затем, чтобы развеять его невеселые мысли, продолжила: — Кстати, ты сегодня меня чуть не утопил. — Вообще-то ты сама в меня вцепилась. — Но это ты потом потащился в центр озера, из-за чего мы оба оказались под водой, — возмутилась она. — Ничё не знаю. Сама виновата, — он фыркнул. — Эй! Ну всё. Вино пью теперь только я, — она подхватила пристроенную в ямку на песке бутылку и поставила с другой стороны, чтобы Рафаэль больше не смог до неё дотянуться. — Жадина, — буркнул он, провожая недовольным взглядом отобранный у него алкоголь. И тут к Бетани пришла мысль, которую она не решилась бы озвучить, если до этого уже бы не выпила пару стаканов. Но в голове ощущалась приятная легкость, вечер казался невероятно уютным, а тело странным образом покалывало, будто бы оно жаждало действовать. — Если хочешь ещё, — она приблизилась к Рафаэлю и ухмыльнулась, — тогда, в качестве извинения за то, что чуть не утопил, сделай мне массаж. Янтарные глаза расширились в удивлении. Он всматривался в её лицо, выискивая во взгляде подтверждение тому, что она говорит всерьёз. Бетани замерла в ожидании ответа. — Ладно, — кивнул он и, будто бы желая скрыть смущение, добавил, — только не жалуйся, если не понравится. — У меня после вчерашней поездки на твоих плечах так болит спина, что я в любом случае останусь довольной, — Бетани коснулась рукой воротника, расстегнула молнию и сбросила толстовку. А затем, без колебаний она взялась за край облегающего топа и потянула вверх, желая снять через голову. Массаж через одежду — это не массаж вовсе. Голой кожи коснулся приятный ветерок. Теплый вечер не давал замерзнуть. Взгляд Рафаэля теперь был прикован к скрытой под кружевным бюстгальтером груди. Странно, но у неё не было желания отвернуться или прикрыться. Наоборот, ей нравилось ловить его взгляд, скользящий по оголенным плечам и приподнимающейся от глубокого дыхания груди. Было темно, но казалось, ему и не надо больше света, так как он и так, если желает, может пересчитать все родинки на её открытых частях тела. И пусть считает. Если хочет, то может даже сделать это касаниями пальцев. Она не против, ведь сама жаждет почувствовать, как он к ней притрагивается. Она развернулась к нему спиной и убрала волосы вперед, чтобы они не мешали. Рафаэль медлил. Какое-то время он не шевелился, и Бетани уже хотела его поторопить, но потом его широкая ладонь легла ей между лопаток, и она задержала дыхание. Всё, о чем она могла думать, это холодная кожа, прижавшаяся к её разгоряченной от нахождения на солнце спине. Как же приятно… Раздался шорох — Рафаэль подсел к ней поближе. Его рука заскользила вниз, до поясницы, затем снова наверх. И вот, вторая рука легла в основание шеи, а крупные пальцы сжали кожу и начали массировать позвонки. Аккуратно, но в тоже время уверенно. Они дарили приятное ощущение затекшим мышцам. Бетани наклонила голову вперед, давая лучший доступ. Другая рука исчезла со спины и в следующее мгновение уже коснулась плеча, сжала сквозь кожу напряженные мышцы. Бетани прикрыла глаза, полностью отдаваясь приятным ощущениям. От холодных рук, прижимающихся к коже, появились мурашки. Пальцы скользят по спине вниз, пересчитывая позвонки. Ниже, ниже… останавливаются на пояснице. Слегка нажимают, заставляя Бетани прогнуться, затем начинают водить по кругу, массируя уставшие за день мышцы. От его действий Бетани едва удается сдержать вздох наслаждения. Хочется откинуться назад, чтобы эти ладони сильнее прижались к разгоряченной коже. Так хорошо… В какой-то момент его рука перестала сжимать мышцы плеча, а принялись одаривать легкими касаниями нежную кожу спины. Это было невероятно приятно, чуть-чуть щекотно… и до безумия волнительно. Интересно, куда он смотрит? Держит ли свои глаза, как и она, закрытыми или следит за движениями пальцев, скользящих по светлой коже? А может, он и вовсе отвел взгляд в сторону и смотрит на озеро? Бетани разворачивается к нему лицом, и Рафаэль поспешно убирает руки. Он сидит ближе, чем раньше. И куда бы он не смотрел до этого, сейчас его взгляд направлен на её губы. Что он сделает, если она его поцелует? Оттолкнет или наоборот, притянет к себе? Хотелось проверить… но… не затуманенная вином и расслабляющим массажем часть сознания твердила, что нет, этого делать не стоит. Она пожалеет о внезапном порыве. Потому что это не всерьёз. Не взаправду. Желание близости пройдет вместе с алкоголем, улетучившимся из крови. А что останется? Правильно. Только сожаление о крайне нежелательном поступке. Сегодня, после обеда, она подошла к обрыву, с которого парни ныряли в озеро. Было страшно смотреть с такой высоты вниз. Казалось, если она попытается прыгнуть, то вода поглотит её с головой и будет вовсе не такой приятной и дружелюбной. А достигнув дна, Бетани ударится о камни и сдерет кожу об их грубую поверхность. Она так и не осмелилась прыгнуть. И никогда не решится. Ей нужен толчок в сторону обрыва либо наоборот, чтобы ей сказали вовсе забыть о прыжке. Иначе она не смеет поддаться порыву, так как и сама не знает, а стоит ли? Рафаэль не даёт ответ. Он хмурит брови и отводит взгляд. — Прости, я тебя обманула, — Бетани улыбнулась, когда он вновь посмотрел на неё. — Вина в бутылке больше нет. Он переводит озадаченный взгляд на пустую стеклянную тару, словно не совсем понимает, к чему она заговорила об алкоголе. Но потом, видимо, вспоминает и неопределенно хмыкает, будто бы стараясь показать, насколько он расстроен, что за проделанную работу его не ждет награда. Наигранную досаду он изображает из вон рук плохо. Бетани всё же надевает топ, так как становится ветрено. Какое-то время они сидят в тишине, но потом собираются и направляются спать. Преодолеть крутой подъём для Бетани оказывается непосильной задачей. Рафаэль, бурча о том, что «не умеешь пить — не берись», велит держаться за шею, а сам приседает и поднимает её под ноги так, что она оказывается сидящей у него на панцире. Шершавая поверхность оказывается холодной, и Бетани прижимается к ней щекой, пока Рафаэль, матерясь, забирается по склону наверх, к их стоянке. Сквозь дремоту она видит, как из трейлера, где располагается лаборатория, выходит Донателло. При виде Бетани с Рафом он замирает, а потом вместе с ними идёт к двери Шелрейсера. Её опускают на диван, голова касается подушки и, прежде чем провалиться в сон, она чувствует, как чья-то рука бережно отводит со лба прядь волос. Потом легкое касание исчезает, и с улыбкой на губах она засыпает.