Дивный новый мир

Let me see the real you Baby, take off all your make-up Undress me to the naked truth Until we're both uncomplicated 'Cause all the things we wanna do Are so much better when we're naked We don't have to get so theatrical 'Cause you know even simple can be special Billy Raffoul — Acoustic

— ... хочу тебя... — шёпот в приоткрытые губы, к которым он тут же припал вновь. Сердце подскочило в груди и забилось чаще. Обида ушла, растворилась, словно её и не было. Разгоралось желание прижаться ближе, слиться в едином порыве, ощутить, как они становятся одним целым... Он пришёл к ней. Он её хочет. Он её целует. Наконец-то. Бетани так долго этого желала, так часто представляла, каково будет с ним, с мутантом. Каждый раз ожидала, что объятия перерастут во что-то большее. Первое время было опасение, страх, что в постели Рафаэль может оказаться таким же жестоким, каким он порой бывает в битвах. Его темпераментность, горячность как привлекала, будоража воображение и пригоняя к лицу кровь, так и вселяла опасения. Но теперь Бетани знала, что, если потребуется, он может себя контролировать, проявлять недюжинную выдержку. Шутка ли — Бетани ни с кем раньше не встречалась так долго ни разу не переспав. А Раф ведь хотел её... хотел уже давно. Но выжидал, не торопил события, давая привыкнуть им двоим к новым отношениям. Бетани — к любовным отношениям с не человеком. Рафаэлю — к любовным отношениям как таковым. И вот ожидание завершилось. Он пришёл. Он сказал, что хочет. Он целует, сминая губы, слегка царапая их своими. Неужели сегодня они проведут ночь вместе? Не просто лёжа рядом, а.... вместе? От головокружительной картинки возможного будущего подскочил пульс. Бетани шумно выдохнула, когда Раф прервал поцелуй, и ахнула, когда её прижали к двери сильнее. Шеи коснулись чуть влажные губы. Слегка прихватили кожу, сжимая мышцы над ключицей. Сместились ниже. Зубы стиснули плечо. Недостаточно сильно, чтобы оставить заметные следы, но достаточно, чтобы по телу прошли мурашки, а в ногах появилась слабость. Она положила подрагивающие руки на края карапакса, попыталась прижать Рафаэля ближе. Даже пошатнуть его не получалось, но Раф понял её намерение и сам придвинулся вплотную. Его ладонь перестала вдавливать плечо в дверь, протиснулась в пространство между деревянной поверхностью и изгибом спины. Притянула к себе. Внезапно грудь коснулась чего-то холодного. Бетани инстинктивно дёрнулась, разрывая поцелуй, и открыла глаза, которые зажмурила, потерявшись в приятных ощущениях. Оказалось, халат распахнулся, оголив живот и часть бюстгальтера. Пластрон Рафаэля был неожиданно прохладным — холоднее, чем кожа и губы мутанта. Она отвела взгляд от вздымающихся в такт рваному дыханию грудных пластин и подняла глаза. Рафаэль, тяжело втягивая воздух через приоткрытый рот, заворожено смотрел на то, что больше не было скрыто халатом. Он прошёлся глазами от чёрного кружевного бюстгальтера до выпирающих, когда Бетани глубоко вдыхала, рёбер, и ниже, там, где виднелась ткань белья... Затем моргнул, сглотнул и.... Отступил на шаг. Нет, нет, нет. Только не это! Сейчас он уйдёт, так и не переборов страх оказаться не тем, кого она хотела бы видеть в своей постели. Он не может передумать! Иначе их отношения так и не сдвинутся с мёртвой точки. Они будут продолжать кружить, не зная, как подступиться друг к другу, как преодолеть последний барьер, разделяющий их как возлюбленных. Бетани схватила широкую ладонь мутанта, стиснула двумя руками, боясь, что сейчас он отодвинет её с пути и покинет спальню. — Не уходи. "Пожалуйста, нет, прошу, останься. Дай почувствовать себя любимой. Покажи, что нужна тебе также, как и ты нужен мне. Сотри прошлые унижения. Подари новые, приятные воспоминания. Позволь поверить, что мужчина может быть с женщиной нежным." Секунды шли. Рафаэль не менялся в лице. По его пристальному взгляду было невозможно ничего прочесть. Вдруг на его губах расцвела ухмылка. Не ехидная, не злая — такая, какая придавала его грубым чертам очарование. — Пойдём, — он потянул её от двери вглубь комнаты. — ...куда?.. Если он сейчас предложит пойти на крышу любоваться звёздами — в доме одной разбитой вазой станет больше. Бетани уже приметила особенно увесистую на комоде. — На кровать. А.… ваза не пригодится. Раф подвёл её к занимающему значительную часть спальни предмету мебели, указал присесть на край. Бетани опустилась на мягкую ткань, вскинула голову, ожидая, что Раф будет делать дальше. Он обошёл с другой стороны, поставил колено на покрывало с намерением забраться на кровать, которая при желании могла вместить ещё пару человек или мутантов. Затем замешкался, чертыхнулся, подскочил на ноги и начал стаскивать обувь. Одежда на нём была та же, что и всегда: укороченные штаны, красная бандана, защита на коленях, бинты на руках. Судя по поцелуям со вкусом мятной пасты — не так давно он был в душе, но после водных процедур натянул привычную амуницию. Рафаэль не стал снимать остальное снаряжение, только вытащил саи и положил их на прикроватную тумбочку. Противоположная сторона матраса существенно прогнулась, когда мутант забрался на покрывало с ногами. Он сел на колени, стиснул пальцами ткань штанов и посмотрел на Бетани. В его рваных движениях читалась нервозность. В потемневших глазах — возбуждение. В прямой, насколько панцирь позволял выгнуться, спине — решимость. Бетани забралась в кровать и села напротив. — Я хочу, чтобы тебе было приятно, — раздался в тишине хриплый голос, — но... если буду лажать — ты мне говори. Бетани кивнула и на случай, если кивка для понимания того, что она отнесётся к его словам серьёзно, было недостаточно, ответила: — Хорошо. Рафаэль разжал пальцы, протянул руку. Щеки коснулась грубая кожа, к которой Бетани тут же прижалась, чтобы у него не возникло ни единого сомнения в том, что ей нравится, когда он к ней прикасается. Рука прочертила линию до виска, палец заправил прядку волос за ухо, очертил края раковины, невесомо дотронулся до мочки. Янтарные глаза ощупывали, взгляд смещался туда же, где были огрубевшие подушечки пальцев воина. Линия челюсти, углубление над горлом, под подбородком, отбивающая бешеный ритм жилка на шее, впадина между ключиц. Ладонь на секунду замерла, вслушиваясь в стук сердца под ней, затем сместилась вбок, отодвигая шёлковый материал. Халат распахнулся, открыв плечо. Рафаэль заворожено проследил как лёгкая ткань скользнула вниз, оголив светлую кожу. Он не в первый раз видел её в бюстгальтере. Но тогда она раздевалась сама, ведомая желанием, чтобы эти чудесные руки подарили уставшему телу массаж. Сейчас же всё было иначе. Он раздевал её — и затуманенным взглядом, и шершавыми пальцами. В мире размером с просторную спальную они были одни. Выкрали у вселенной место для уединения. Упросили время замедлить бег. Скрылись в четырёх стенах, принадлежащих этой ночью только им. Бетани не смела мешать или поторапливать. Превратившись в жаждущее ласк неподвижное тело, она позволяла Рафаэлю делать то, что ему хотелось. Отчасти потому, как опасалась снова показаться чересчур настойчивой. Отчасти — просто наслаждалась той нежностью, которой её одаривали. Казалось, Рафаэль не торопясь хочет изучить каждый миллиметр её тела, запомнить как оно выглядит без одежды, зафиксировать в памяти расположение родинок — прохладные пальцы им уделяли особое внимание. Он же не оглаживает её так мучительно медленно только из-за того, что считает, что это никогда не повторится вновь? Не может же он думать, что она оттолкнёт его, запретив когда-либо ещё к себе прикасаться? Он же не... не боится её возможной реакции, нет?.. — Ты красивая. Сказанную хриплым голосом фразу сопровождало поглаживание — от затылка до плеча и обратно скользящим движением вдоль шеи. — Я обычная, Раф, — она покачала головой. Не то, чтобы ей было неприятно слышать комплимент, но он бы сказал такое любой девушке, которая бы млела от его прикосновений. Бетани просто... просто оказалась рядом и всё. Если бы они подобрали на обочине другую девушку — в его глазах красивой уже была бы она. — Нет, — возразил он. — Ты — особенная. И очень, очень красивая. То есть, если бы Бетани была в два раза шире Рафаэля и с ожогом на всё лицо, то тогда бы он даже не посмотрел в её сторону? Отчего-то слова неприятно укололи. Бетани решила не задумываться почему, и в ответ пробормотала: — Спасибо... Рафаэль расцвёл. Явно возгордился тем, что сумел озвучить стоящий комплимент. Это же не его вина, что она никогда не умела воспринимать их как что-то приятное. Особенно после того, как на ферме ей говорили похожие слова. "Разведи-ка пошире свои стройные ножки, красотка", — всплыло в памяти. Нет. Нужно забыть и никогда не вспоминать. Тем более сейчас, когда она с Рафаэлем. Его ладонь прекратила поглаживания, палец подцепил лямку, оттянул немного вверх и спустил чёрную тесьму на плечо. — Снимешь?.. — прохрипел он. Бетани выпутала руки из халата, оставив ткань болтаться на поясе, дрожащими пальцами потянулась к крючкам на спине. Металлические петли разъединились, тугая резинка больше не стягивала кожу. На мгновение Бетани замедлилась, не решаясь убрать преграду, затем выпрямилась, сняла бретели с плеч и отложила кружевной бюстгальтер в сторону. Как старшеклассница, ей-богу... чего стесняться, когда ещё в первые дни знакомства Раф увидел её голой? Однако даже тогда, когда она поймала его за подглядыванием, он не смотрел... так. На озере ей хотелось прикрыть свою наготу. Она была возмущена тем, что незнакомец увидел её такой. Сейчас же ей вновь хотелось прикрыться, но уже лишь затем, чтобы уйти от пристального взгляда, блуждающего по открытой груди. Рафаэль жадно вглядывался в каждый миллиметр не стесненной одеждой кожи. Бетани накрыло волнение — вдруг он выискивает недостатки? Под левой грудью у неё шрам — упала с велосипеда в детстве и напоролась на ограду. Носит бюстгальтер далеко не последнего размера. Да и вес за последний месяц набрала, живот не такой плоский, как раньше. И вообще она готовилась ко сну, смыла всю косметику с лица, так как не ожидала, что он придёт. Наверное, и мешки под глазами видны, и красные пятна на лице проступили от долгого шорканья скрабом, новый тюбик которого она нашла в ванной комнате. А может... может он вообще не видит в ней ничего привлекательного?.. Он же не человек... Может, инстинкты говорят ему искать кого-то, похожего на него самого, а к виду голых девушек хрупкого телосложения он безразличен? Вдруг... вдруг именно поэтому он и не хотел... Красочная обёртка сорвана. Под ней не тот подарок, который Рафаэль ожидал увидеть. Бетани отвела взгляд. Ей захотелось прикрыться, накинуть халат, запахнуть его плотнее, отгородиться от пристального взора, под которым она чувствовала себя уязвимой как никогда прежде. Груди коснулась рука. Сначала невесомо, едва дотрагиваясь, затем уверенно легла поверх. Большой палец огладил сосок, провёл мозолистой подушечкой раз, другой. Бетани вздрогнула, не ожидая, что прохладные пальцы будет так приятно ощутить на нежной коже. Когда широкая ладонь обхватила грудь целиком и слегка сжала — она не сдержала приглушенный стон. Рука сжала ещё раз, теперь уже чуть сильнее. Другой груди, также жаждущей ласк, коснулась уверенная ладонь, провела снизу вверх, приподнимая и опуская, а затем... Затем ладонь заменил горячий рот. Бетани едва не задохнулась от контраста. Ладонь была прохладной, а язык... язык обжигающим, слегка шершавым, влажным. Горячее дыхание, щекочущий кончик. Левый сосок в плену губ. Другой — меж двух пальцев, то сжимающих, то ослабляющих хватку. Для голодного до ласки тела это было слишком. Бетани застонала, а когда зубы слегка стиснулись вокруг чувствительного бугорка — всхлипнула. Рафаэль замер, перестал терзать грудь, посмотрел снизу вверх звериным взглядом и с жадностью припал к губам. Лопатки вжались в покрывало, когда он надавил на плечи, заставив откинуться на спину. Массивное тело нависло сверху, полы халата разошлись в стороны, между ног втиснулось колено. Руки... руки были везде. Прохладные ладони ощупывали бока, гладили живот, скользили по груди. Левая пробралась к пояснице, заставив прогнуть спину и прижаться теснее. Как давно мужчина не дарил ей наслаждение. Только брал и брал, не давая ласки в ответ. Оказывается, она тосковала по прикосновениям, и больше всего на свете хотела, чтобы её гладили именно так — жадно, как в последний раз, и в то же время нежно, чутко прислушиваясь к ответной реакции, желая доставить не меньшее удовольствие, чем взять. Бетани вцепилась в бугрящиеся мышцами плечи, сместилась ниже, ближе к колену. Рвано выдохнула, вскинув бёдра. Сквозь тонкую ткань белья чувствовалось напряженное тело мутанта. Ещё. Ей нужно больше. Рафаэль понял без слов — в следующее мгновение колено прижалось сильнее. Бетани ахнула, ощутив восхитительное давление, и поёрзала, вжимаясь в бедро. Она протестующе всхлипнула, когда Рафаэль отстранился, убрал руку с груди, и вздрогнула, когда он отодвинул колено и коснулся её рукой. Они действительно это делают — действительно трогают друг друга там, где никогда не касались до этого. По крайней мере Рафаэль это делает. Она же только и может, что постанывать под его прикосновениями и впиваться ногтями в зелёную кожу. Хочется, чтобы и ему было также приятно, как и ей. Хочется коснуться его там, внизу, ощутить горячую плоть в своей руке, а потом... ощутить и внутри.... Но только она отцепилась от напряженных мышц, желая дотянуться до ремня, Рафаэль сместился ниже. Щекочущим поцелуем он коснулся живота, скользнул влажным языком в ямку пупка, заставив её неосознанно напрячь брюшные мышцы и, разместившись между ног, надавил на согнутое колено, вынуждая отвести его чуть в сторону. Прикрыв глаза, он поцеловал внутреннюю сторону бедра, вызвав у Бетани неконтролируемую дрожь. Тем временем его пальцы развязали пояс халата, вытащили из-под Бетани шелковую ткань и подцепили края нижнего белья. Он же не собирается?.. Она привстала на локти как раз вовремя, чтобы увидеть, как... ... как чёрное кружево с треском рвётся сначала с одной стороны, затем, так же быстро и легко, с другой. Возмутиться порче имущества ей не дали. Ровно, как и не дали сдвинуть ноги так, чтобы не казаться такой открытой. Полностью голой, беззащитно обнаженной под внимательным взглядом янтарных глаз. Сложно не почувствовать смущение, когда тебя так беззастенчиво разглядывают. Тем более, когда разглядывают там... Бетани прикусила нижнюю губу и снова попыталась сжать бёдра. Невыносимо оставаться такой открытой для чужого взгляда. Рафаэль же наоборот, не позволил сдвинуть колени, а развел её ноги шире, подсунул руки под ягодицы, придвинув к лицу ближе, и... — Ах... Она прижала ладонь ко рту, когда из неё вырвался полувскрик- полустон. Это было слишком. Оглушительно горячо, до непроизвольных подёргиваний возбуждающе, головокружительно невыносимо. Он ласкал её губами, вылизывал влажным языком, надавливал кончиком, чуть скользя внутрь и обратно. Было сложно не подаваться навстречу. Ещё сложнее — не надавить на затылок и не потребовать большего. Бетани сдерживалась, стесняясь показаться бесстыдно громкой, но когда в паху стали накатывать волны возбуждения, она взяла себя в руки и сказала: — Давай... — М-м-м... Однако Раф понял это по-своему и не спешил останавливаться. Наоборот, принялся водить своим широким языком с ещё большим энтузиазмом. — Я готова… — она села, заставив его всё же оторваться и вскинуть голову. Приблизившись к удивленному лицу мутанта, она прошептала ему туда, где у человека находилось бы ухо, — ... возьми меня... Казалось бы, реакция должна быть очевидна. Любой мужчина после таких слов будет готов тут же достать своё хозяйство и воспользоваться приглашением. Любой, но не Рафаэль. Потому что с Рафаэлем просто не бывает. — Сегодня только ты будешь развлекаться, принцесса, — ухмыльнулся он, явно довольный, какую вызвал у неё реакцию, и облизал влажные губы, — так что расслабься и получай удовольствие. О... Бетани была бы рада откинуться на это мягкое покрывало и полностью раствориться в приятных ощущениях. В самом деле, нет ничего страшного в том, если один из партнёров хочет доставить удовольствие другому, а сам не в настроении получать схожее удовольствие в ответ. Однако это не их случай. По-видимому, Рафаэлю опять что-то стрельнуло в голову. Стеснительность или нечто иное — неважно. В их первый раз удовольствие должны получить оба. Бетани не должна одна наслаждаться тем, что они занимаются любовью. Тем более, когда в янтарных глазах читалось неприкрытое желание, а в тяжелом, сбившемся дыхании — возбуждение. — Нет, — она настойчиво отодвинулась и стиснула бёдра, прикрывая себя. — Хочу, чтобы мы вместе. Не только я, но и ты. По-нормальному. — У нас не может быть ничего нормального, — напрягся Рафаэль. — Не хочу, чтобы тебе было больно. — Если мне будет — я скажу. — Нихрена ты не скажешь, Бет! — внезапно вспылил он. — Будешь терпеть, врать, говорить, что тебе в кайф, улыбаться и убеждать, что всё нравится. Ты же мне не сказала тогда про поцелуи, вот и сейчас будет то же самое. А как я тогда узнаю, что делаю тебе больно? Как я пойму, что надо остановиться? Как узнаю, что сжимаю тебя слишком крепко и твои кости вот-вот треснут? Ты умеешь притворяться, что всё в порядке, улыбаешься моим тупым попыткам ухаживать. Терпишь меня и всё такое. Так что дай мне сделать хоть что-то, что тебе должно понравиться, а не причинять только боль и дохерища неловкости. Не верилось, что он действительно так думает. Раф умел подмечать детали в поведении окружающих. Но адекватно их оценивать — нет. Считал, что она краснеет, когда он говорит ей какую-нибудь милую глупость из-за того, что испытывает стыд. Да, он не мастер красивых слов и витиеватых комплиментов. Однако она смущалась и робела потому как была польщена, что ради неё он вообще предпринимал попытки сказать ей что-то приятное. Или что, он думает, она уговаривает его заняться сексом чтобы только ему угодить, а не с эгоистичным желанием и самой получить удовольствие? — Ты же не думаешь, что я с тобой только затем, чтобы ты меня всячески обхаживал и потакал моим прихотям? Он склонил голову набок, будто соглашался со сказанным, и посмотрел тяжёлым взглядом исподлобья. — Я не знаю, почему ты со мной, — признался он. — Может потому, что хочу? Может потому, что ты мне нравишься? Или потому, что люблю тебя? — подсказала Бетани и скрестила руки, прикрывая обнаженную грудь. Ну вот, сказала вслух то, что даже не произносила про себя. Теперь она чувствовала себя ещё более оголённой. И это при полном отсутствии одежды. В ответ она ожидала услышать всё, что угодно, но не: — Вот. Опять, — хмыкнул он и криво улыбнулся. — Говоришь то, что от тебя хотят услышать. Нет, всё. Это превышает все границы непрошибаемой дуболомности и тугодумия. Бетани потянулась за халатом. — Ты чего? — округлил Рафаэль глаза, наблюдая за тем, как Бетани просовывает руки в рукава. — А как же?.. — А никак! — рявкнула она. — Но ты же, эта... ты же хочешь... — Хочу, — она поджала губы. — А почему тогда одеваешься? — Потому что собираюсь ждать, когда ты соизволишь снять штаны. Я же сказала — либо вместе, либо никак. — Вообще-то, ты не говорила... — А теперь говорю. Рафаэль растерянным взглядом проследил, как она завязывает пояс халата, вздохнул и коснулся её руки, не давая плотно затянуть узел. — Cтой... — он замялся на мгновение и произнёс: — Хорошо, если это то, чего ты хочешь, то пофиг, разденусь. Сама же потом скажешь, что нафиг надо в себя засовывать... такое. — Не скажу, — запротестовала она. Рафаэль в ответ промолчал, только сжал губы в тонкую линию, сел на край кровати, спустив босые стопы на устеленный медвежьей шкурой пол, и потянулся к наколенникам. Не торопясь, он отцепил сначала один, затем второй. Щёлкнули крепления поясных ремней, на которых держались саи. Затем, почему-то, он не стал снимать штаны, а принялся разматывать бинты, будто обыденным действием готовился ко сну. Делал ли он это случайно, по привычке, или нарочно оттягивал время? Скорее второе. Он сидел боком и ни разу, пока раздевался, не посмотрел в её сторону. Наконец, когда всё снаряжение было разбросано по полу — Рафаэль никогда не отличался аккуратностью, — а не снятой осталась лишь неизменная красная бандана, крупные пальцы потянулись к пряжке ремня. Щёлкнул металлический язычок. Пальцы принялись за пуговицы — штаны держались именно на них, а не на молнии. Когда с последней было покончено, Рафаэль на мгновение замер, одним слитным движением стянул штаны до колен, быстро выпутался из ткани, откинул одежду на середину комнаты и, стиснув ладонями колени, упёр взгляд в стену над потрескивающим камином. Переместив взгляд с напряженного лица мутанта вниз, на то, что выпирало из-под пластрона, Бетани признала, что с картинкой из энциклопедии там и правда общего мало. Начиная с места, откуда появился член, и заканчивая его формой. Ведь у черепах — обычных, а не мутантов, — орган выходит из-под хвоста. У Рафаэля же — между паховыми пластинами. Тёмно-зелёная головка слегка покачивалась в такт глубокому дыханию мутанта. С каждым вдохом орган увеличивался, удлиняясь и стремясь достигнуть полноценного размера. До этого скрытый под органической бронёй, он постепенно показывался наружу. За исключением цвета и действительно внушительного размера — член был вполне похож на человеческий. Бетани сглотнула, представив, каким он будет, когда придёт в полное возбуждённое состояние. — Ну что, думаешь, как бы повежливее намекнуть мне засунуть его туда же, откуда он вылез, да? — невесело усмехнулся Рафаэль. Оказывается, он внимательно следил за её реакцией, пока она беззастенчиво разглядывала его мужское достоинство. Думал, Бетани будет шокирована увиденным. Ожидал, когда на её лице проявятся признаки неприязни. Казалось, он был на грани того, чтобы подорваться с кровати, схватить штаны и выбежать в коридор — настолько напряженной была его поза. Бетани не могла этого допустить и, чтобы у Рафаэля не осталось ни единого сомнения в том, что он — тот, кого она хочет, серьёзно сказала: — Знаешь, если бы у тебя, такого зелёного, большого, чешуйчатого и с панцирем на спине, был бы член как у обычного человека — я бы даже немного разочаровалась. Рафаэль растерянно заморгал, очевидно не зная, как реагировать на подобное заявление. Она улыбнулась, как надеялась, обнадёживающе, и уверенно протянула руку. Расширившимися глазами, Рафаэль проследил, как её пальцы коснулись тёмно-зелёного ствола, и шумно втянул воздух, когда ладонь сжалась вокруг. Обхватить удавалось лишь наполовину, в ширину он также был далеко немаленьким. Кожа мягкая и гладкая, с выпирающими венами. Как только она на пробу провела сверху вниз, орган стал значительно твёрже. Такой горячий... в паху приятно заныло от желания почувствовать его внутри. Бетани опустила пальцы к основанию, краем сознания удивляясь тому, что кроме непосредственно члена там ничего не было, сдавила сильнее, сместила руку к вершине и размазала пальцем выступившую белёсую каплю, получив в ответ сдавленный стон, похожий на хрип. — Бетти... Вцепившись в колени с такой силой, что побелели костяшки пальцев, Рафаэль затравленно смотрел на неё. Будто молча умолял не останавливаться, просил не отталкивать, принять таким, какой он есть, со всеми его мутантскими особенностями, которые, он почему-то считал, человеку покажутся отвратительными. Однако симпатия — странная штука. Если тебе нравится кто-то до такой степени, что только и мечтаешь проводить с ним дни напролёт, то начинаешь любить те особенности внешности, которые отдельно от того, кому они принадлежат, можешь считать отталкивающими. Первое время ей действительно было страшно находиться близко к мутантам и неприятно задевать чешуйчатую кожу. Янтарные глаза без ресниц она и вовсе находила пугающими. Но время шло, дни сменяли друг друга. В жизни происходили разные события. Некоторые — приятные. Другие — не очень. Её отношение к Рафаэлю постепенно менялось, благодаря поступкам, которые он совершал. И вот она уже находит занимательным то, что у него на руке три пальца вместо привычных пяти, восторженно изучает рисунок на панцире и тянется прикасаться к зелёной коже как можно чаще. Так как она может отвергать какую-то часть Рафаэля и при этом испытывать тёплые чувства к нему самому? Для Бетани нет полумер — либо целиком и полностью кинуться в омут и задыхаться от восторга, как это замечательно, когда любишь кого-то. Либо и вовсе не растрачивать силы на то, чтобы взращивать и лелеять тёплые чувства. И ведь она любит... действительно любит этого невозможного громилу, который сейчас казался таким уязвимым, таким открытым. Таким жаждущим того, чтобы ему дали ласку. Как же хочется, чтобы Рафаэль наконец понял: он — то, что Бетани искала в каждом мужчине и нашла только в мутанте. Он — её надежда не свихнуться в сошедшем с рельсов обыденности безумном и опасном мире. Он — тот, с кем она хочет быть настолько долго, насколько позволят обстоятельства. Он — тот, кого она хочет целовать, обнимать, шептать, что любит, и видеть рядом каждый день. И, конечно же, он — тот, с кем она хочет проводить ночи. Неотрывно смотря Рафаэлю в глаза, Бетани убрала руку, придвинулась ближе к краю кровати и встала. Узел халата затянут некрепко, пояс легко развязался. Тонкая ткань соскользнула с плеч и упала к ногам. Избавившись от одежды, она приблизилась к мутанту, поставила одно колено на покрывало, и, придерживаясь за бугрящиеся мышцами сгорбленные плечи, забралась Рафаэлю на колени. Крупный член коснулся её живота, мазнул влажной головкой кожу, когда Бетани придвинулась к мутанту ближе. Она вытянулась и прижалась к чужим губам. Не разрывая поцелуй, просунула руку между ними и продолжила водить ладонью вверх-вниз по твердеющему органу. Рафаэль шумно дышал в перерывах между поцелуями и, ей даже казалось, из его груди выходит урчание, наподобие того, которое издают коты. Когда она отстранилась, Рафаэль ищуще подался вперёд, ткнувшись губами ей под горло. Горячо выдохнул, снова издав этот странный, вибрирующий звук. Поддавшись ласкающей его руке, он дрожал всем телом, сбивчиво дыша ей в ключицу. Этого недостаточно. Чтобы Рафаэль отпустил поводья и покорился своим желаниям — нужно большее. Она привстала, опершись коленями по сторонам от бедёр Рафаэля, и, не собираясь сомневаться и секунды, приставила пульсирующий орган ко входу. — Ох... — резко выдохнул мутант, до скрипа ткани вцепившись в покрывало. Бетани медленно начала опускаться, преодолевая неприятное ощущение. Черт... он был действительно огромным. Не настолько, чтобы не входить по обхвату совсем, но достаточно, чтобы вызывать дискомфорт, который, хотелось верить, вскоре пройдёт. Протолкнув наполовину, она замерла, привыкая к ощущению заполненности. А ведь это только половина... ох... Сейчас она только пару секунд побудет так, а потом продолжит. — Может лучше не... — подал голос Рафаэль, когда она уткнулась ему в плечо, чуть не стукнувшись лбом о торчащий под ключицами край пластрона. — Ш-ш-ш, — попросила она. — Помолчи. — Но я же вижу, тебе больно... — Бетани прервала не нужный в данный момент поток беспокойства со стороны Рафаэля, заткнув его рот поцелуем. Вот сейчас его забота была совершенно ни к чему. Этот дурак не подпускал её близко оказывается потому, как волновался, что может причинить вред. "Дурак-дурак-дурак", — повторяла про себя Бетани, оставляя на шершавых губах кусачие поцелуи. И она, наверное, тоже дура, раз не поняла причину его нежелания близости ранее. Но теперь всё в прошлом, теперь они действительно делают это — действительно занимаются любовью. Мышцы на ногах напряглись и задрожали, когда она начала медленно двигаться, скользя вверх, до самого кончика и вниз, также до середины. Сначала шло туго, мышцы растягивались нехотя, никак не желая расслабляться, и Бетани хотелось даже всхлипнуть от досады. Пожаловаться, что его умный брат, надававший советов, на деле оказался не таким всезнающим и ошибся — ничего они не совместимы, но потом... ох... потом стало значительно, значительно лучше, и ощущение заполненности сформировало в животе приятное, тянущее чувство. Омрачало начавшее ей нравиться действо только одно — Рафаэль застыл истуканом, никак не двигался, только вяло отвечал на поцелуи и до дрожи в руках сжимал пальцами ткань покрывала, готовую вот-вот треснуть. Она ощупала загривок, место под шеей, там, где кожа переходила в твёрдые пластины панциря, пропустила сквозь пальцы концы повязки и стянула бандану. До этого Рафаэль глаза держал закрытыми, но как только ткань перестала прикрывать голову, он удивлённо проследил, как Бетани отбрасывает ненужную деталь гардероба в сторону. Так лучше. Теперь между ними нет ничего, что могло бы помешать наслаждаться друг другом. Нет мира за пределами спальни. Нет мутанта из канализации Нью-Йорка и человека, чудом уцелевшего в наступившем конце света. Нет воина со смертоносными клинками и глупой девчонки, любыми целями прогрызающей дорогу к выживанию. Полностью обнаженные. Два тела, слившиеся в едином порыве. Просто они — Бетани и Рафаэль. "Ну же, Раф. Отпусти контроль. Доверься себе. Поверь, что сможешь остановиться, если что-то пойдёт не так. Покажи, насколько тебе нравится то, чем мы сейчас занимаемся, и как сильно ты хочешь заполучить большее." И Рафаэль показал. В момент, когда Бетани опустилась на пульсирующий орган, изо рта мутанта вырвался животный рык, который он тут же приглушил, ткнувшись ей в шею и прикусывая до боли кожу. Его руки, до этого никак не принимавшие участия, легли на лопатки, спустились вниз, сжали ягодицы, пододвигая ближе. Бетани застонала, когда Рафаэль сделал пару рваных движений бёдрами. Внезапно Бетани приподняли и опрокинули прямо на пол, там, где находилась медвежья шкура. Едва спина коснулась мягкой шерсти, тяжёлое тело придавило сверху, вжимая в пол и не давая вдохнуть полной грудью. Издав звук, похожий на рык ещё раз, Раф начал двигаться. Бетани пьянела от близости мутанта. Запрокинув до боли в шее голову, она стонала в голос, уже не сдерживая себя, когда он входил практически во всю длину. Оставляя поцелуи там, куда дотягивался, он наращивал темп, и, порыкивая, вбивался ей в бёдра. Это было приятно. Это было больно. Это было восхитительно. Крепкие объятия сильного тела. Терпкий, мужской запах пота. Горячее дыхание у виска. Чувство единения... Она тонула в накрывающих волной удовольствия ощущениях. В какой-то момент толчки стали более рваными. Лицо Рафаэля, больше не скрытое банданой, исказилось, надбровные дуги сошлись к переносице. Он зажмурился, вскинул голову и выдал вибрирующий протяжный звук, похожий на скрипучий выдох, только такой низкий, что человек при любых вокальных данных издать его бы не мог. Задрожав всем телом и стиснув зубы так, что напряглись лицевые мышцы, он сделал ещё пару рваных толчков и рухнул, практически придавив её своим весом. В последний момент удержал себя на руках, но на какое-то время всё же сдавил ей грудную клетку, забрав возможность сделать вдох. — Уф... — выдохнула она, пытаясь отодвинуть мутанта. Руки были ватными. В её уставшем теле совсем не осталось сил. — Прости... — пробормотал он хрипло, поспешно приподнимаясь на локти. Он запечатлел на её уже изрядно побаливающих губах долгий, полный нежности поцелуй и, сделав невероятное усилие, сместился в сторону, перекатившись на карапакс. Его пластрон вновь стал плоским, без намёка на то, что под ним что-то скрыто. Теперь Рафаэль был вновь как бы "одет". В отличие от Бетани, которая, пытаясь собрать себя в кучу, старалась выровнять дыхание и вдоволь насытить лёгкие кислородом. Пока Рафаэль приходил в себя, она привстала, потянулась к краю кровати и, пошарив по покрывалу, нащупала мягкую ткань. Ткань некогда была нижним бельём. Порванное с двух сторон, теперь оно было бесповоротно испорченно. Минус один комплект. — Ну как так-то? — вздохнула она, и с досадой откинула материал чёрного цвета подальше. Пол в спальне захламлялся всё больше. — Можно же было снять, а не рвать. — Я в кино видел, что так делают, — лениво отозвался Рафаэль, проследив её бросок довольным взглядом. — Это в каком именно? — вопросительно изогнула она бровь, запахивая найденный рядом с потухающим камином халат. — Ну-у-у... в разном... — уклончиво ответил Рафаэль и усмехнулся. И эту дерзкую ухмылку Бетани невероятно сильно захотелось тотчас сцеловать. Что она и сделала. Затем, устроившись рядом, она прижалась к расслабленному телу мутанта. Её мутанта.