Дивный новый мир

We're both afraid to take a chance We both have got the same questions Could you, could you be mine? Could you be mine? Hold me in the dark nights When I'm all alone Billy Raffoul — Could You Be Mine?

Он чувствовал — враг рядом. Дышал с ним одним воздухом, выжидая наилучшего момента для нападения. Притаился возле кровати, маскировал едва слышимые вдохи под его, Рафаэля, дыхание. Биение сердца медленное, размеренное, как у спящего. Ублюдок не испытывал волнения. Наверняка думал, что оружие в руке послужит залогом успешного убийства спящего мутанта. Кто он? Фут-клановец? Шредер нашёл их логово? Или правительству давно известно об их существовании, и сегодня они решили по-тихому ликвидировать угрозу? Спецназовец с автоматом? Или в руках его дротики со снотворным? Они уже схватили отца и братьев, теперь пришли за ним. Нет, так просто он им не дастся! Под подушкой — сай. Второй — под кроватью. Незаметно достать один и всадить меж рёбер, прямо в сердце. Действуя осторожно, Рафаэль пошарил рукой. Пусто. Ну ничего, с ублюдком он справится и своими силами. Его пальцы превращают дерево в щепки — то же станет и с шеей мерзавца, пришедшего уничтожить семью. Будет сжимать горло, пока не услышит, как шейные позвонки перемалываются в крошку. Заломит руку, пока не почувствует, как под пальцами кости трескаются и распадаются на тысячи фрагментов. Говнюк совершил ошибку, раз пришёл один. Его дружки, наверняка сейчас скручивающие остальных членов семьи, не успеют прийти на помощь. А Рафаэль... Рафаэль спасёт отца и защитит братьев. Перебьёт всех, кто вломился в логово пока они спали. И начнёт с ублюдка, пристроившегося на краю кровати. Рывок. Тело приняло вертикальное положение, одеяло комком полетело к ногам. Рука метнулась к тонкой шее человека, пробравшегося в комнату. Как опрометчиво тот оставил горло незащищенным! Пальцы уже были готовы впиться в молочного цвета кожу, сжать резко, до хруста... ... но замерли в паре сантиметров до цели. Врага не было. На краю широкой кровати, которая никогда не стояла у Рафаэля в комнате, лежала девушка. Бетани?.. Мерно вздымалась прикрытая шёлковой пижамой грудь; подрагивали длинные ресницы; под тонкими, будто прозрачными веками бегали зрачки. Она безмятежно спала, даже не зная, что он... что он чуть не... Холодок прошёл по шее, над краями панциря, затем проник внутрь, прямо под кожу, сжав ледяной рукой лёгкие и сдавив горло так, что стало больно дышать. Блять. Ему срочно надо покурить. Кое-как скинув оцепенение, он неуклюже перекатился на свою сторону кровати, скинул босые ноги на пол и встал. Штаны обнаружились на кресле в углу. Помятая пачка и зажигалка нашлись в правом кармане. Рафаэль вытащил желаемое, кинул беглый взгляд на ворочающуюся во сне Бетани, и, испытав желание как следует вмазать себе по роже, поспешно выскользнул на балкон, плотно затворив за собой дверь. Чиркнула зажигалка, вспыхнул огонёк, над которым завис кончик сигареты. Пламя лизнуло бумагу, подожгло табак, когда Раф обхватил зубами фильтр и втянул дым в лёгкие. Выдохнул, пуская в ночь сизое густое облако. Сигарета подрагивала в трясущейся руке. Блять. Он провел ладонью по лицу, желая смыть мерзкое чувство чуть не свершенной непоправимой ошибки. Давно спросонья ему не мерещились враги. Ещё в логове он периодически кидался на каждого, кто подбирался к кровати. Наученные горьким опытом, братья были привычны к его закидонам, поэтому предпочитали швырнуть в него чем-нибудь, а не подходить вплотную и будить. Да и если что, вполне могли дать отпор и затрещиной быстро привести Рафаэля в чувство. Бетани же ничего даже понять бы не успела если... если бы... Раф вцепился в резные перила и сделал глубокую затяжку. Самая охуенная ночь чуть ли не стала и самой пиздецовой. Не стоило ему засыпать с Бетани рядом. Ворочаясь во сне, он мог ей навредить: случайно стукнуть по голове, поцарапать нежную кожу карапаксом, скинуть на пол в конце-то концов. В детстве, когда они с братьями спали в куче, он как-то разбил Донателло нос, махнув во сне рукой. Ещё раз — ненароком поставил фингал Майки. С тех пор его всегда смещали ближе к стене, а в качестве прослойки между буйно дрыгающим конечности Рафаэлем и остальными выступал Леонардо, который стойко принимал удары на себя. Потом появились обогреватели. Отпала необходимость спать тесно прижавшись друг к другу в надежде промозглыми зимами сохранить тепло. Каждый обзавелся своим уголком. С тех пор Раф, если не считать те разы, когда кто-нибудь подходил к кровати и принимался его будить, никого спросонья не бил. Забыл, что с ним такая фигня бывает. Идиот. Нужно было уйти в другую спальную. Хотя нет, он бы тогда беспокоился, как там Бет одна. Лучше было бы уместиться на медвежьей шкуре у камина. Или вовсе за дверью. Свернуться клубком и подобно псу, беззаветно влюблённому в хозяина, лечь у порога. Его задача охранять Бет, уничтожать любого, кто представляет опасность. Это его миссия. Защита от жестокости внешнего недружелюбного мира — то немногое, что он способен ей дать. Он ведь для этого ей и нужен, да? Только как хранитель, как гарантия того, что кишки всех, кто посягнёт на её жизнь, тут же будут намотаны на саи. Но в итоге... в итоге чуть ли не провалил свою самую главную задачу и сам не... Табак жёг лёгкие. Они молили вобрать свежего воздуха вместо дрянной отравы, которая уже как минуту клубилась в груди под пластроном. Ещё немного. Жаль, эта хрень не способна хотя бы ненадолго притупить удушающее чувство вины. Тогда пусть хоть помучает. Ещё пара секунд и он выдохнет. Рафаэль кашлянул, выгоняя дым из лёгких. За виски метнуться, что ли?.. Он тряхнул головой. Нет. Ему следует вернуться в спальню и сделать вид, что ничего не было. И, конечно же, больше не засыпать. Бетани знать о той хрени, которая творится у него в голове, не следует. Испугается ведь и больше никогда не будет в его объятиях чувствовать себя спокойно. Ещё хотя бы раз ему хотелось повторить вчерашний вечер. Неужели всё произошло взаправду? Это же не плод его чересчур разыгравшейся фантазии? Вчера они и правда делали всё то, что подсознание выдаёт за настоящие воспоминания? Целовались, обнимались, валялись на кровати, на полу. Занимались любовью... Было же?.. Он обхватил губами фильтр. Было. Причём всё зашло гораздо дальше, чем он предполагал изначально. После наставлений Дона Раф-то думал, что просто завалится в спальню и сделает Бетани приятное. "Я хочу тебя", — сказал тогда он, проговаривая про себя: "хочу поцеловать, повалить на кровать и довести до крышесносного оргазма". О своём удовольствии он не думал, потому как первостепенной задачей было дать Бетани всю ту ласку, на которую только и было способно его грубое, не приспособленное к тому, чтобы проявлять нежность, тело. Желал ли он большего? Естественно! Предполагал ли, что в итоге у них получится полноценно заняться сексом? А вот нихрена. Вероятность нанести реальный вред хрупкому женскому организму отрезвляла как никогда и заставляла засунуть свои неосуществимые желания куда подальше. Поэтому Раф одновременно желал наконец остаться с Бетти наедине и боялся этого до усрачки. Боялся, что не выдержит, сорвётся и, несмотря на здравый смысл, вопящий "засунь свой зелёный хер обратно!", будет не в состоянии противиться желанию и просто повалит Бетани на любую подвернувшуюся горизонтальную поверхность. Когда Раф прокручивал сцену в голове, он видел только два возможных варианта развития событий. Первый — Бетани пугается и шлёт его куда подальше. Второй — Бетани стоически терпит, разочаровывается в отношениях с ним, с мутантом, и они возвращаются к неуклюжему дружескому общению. Нужно ли говорить, что оба варианта являются крайне нежелательными? И вот, когда он думал, что до скончания времён так и будет поправлять Бетани намеренно приподнятый ею подол платья, делая вид, что слеп к её намёкам, из ниоткуда возник Дон и сказал нечто, о чём Раф почему-то сам не додумался. — Ты куда? — Донателло преградил дорогу, когда Рафаэль направлялся по коридору в комнату, в которой решил отоспаться до утра. — Спать, умник. Разве не видно? — он почесал затылок и зевнул. — Сон отменяется, — Дон метнул взгляд Рафаэлю за спину и понизил голос: — ты сейчас развернёшься и пойдёшь в другую сторону. — С хрена ли это? — удивился он. Донателло закатил глаза и вздохнул. Рафаэль не понимал, чем вызвал раздражение брата. Ну да ладно, завтра разберётся. — Потому что, Ра-фа-эль, — когда Дону приходилось своим не таким умным братьям объяснять что-то одно ему понятное, он чеканил их имена по слогам. Вероятно, выразительной интонацией, он пытался привлечь их ускользающее внимание: — Это — то, что от тебя ожидает Бетани. При упоминании девушки он насторожился. — С чего это? — Пожалуй, я перестану притворяться что слеп, глух и не обладаю базовыми способностями к мышлению. Да будет тебе известно — все знают о том, что вы с Бетани встречаетесь... хотя в контексте жизни под одной крышей это слово звучит не особо подходяще, но давай не будем вдаваться в конкретику и примем в качестве значения этого устойчивого выражения то, что вы состоите в любовных отноше... Рафаэль подскочил к брату, заткнул ему рот ладонью и зашипел: — Поговорим-ка за дверью!.. Зная, что Дон после его предупреждающего взгляда не станет продолжать разговор в коридоре, он дёрнул ручку ближайшей двери. Открыто. Зайдя внутрь, он дождался, когда дверь захлопнется за братом, и взорвался: — А теперь, любитель подсматривать за другими и лезть туда куда не просят —поподробнее! Откуда тебе известно о нас? Следил, да? — Тут и следить бы не пришлось, — Дон скрестил руки на пластроне и пожал плечами. — Не очень-то вы и скрываетесь. А сегодня даже при нас целовались. Все, конечно, были заняты просмотром сериала, но слышал о такой штуке как периферийное зрение? Нужно быть абсолютно невнимательными, чтобы не заметить то, как вы прижимаетесь друг к другу. У меня зрение, конечно, сниженное, но через очки вижу-то я прекрасно. Да и на слух не жалуюсь. Так что, брат, скажу прямо — либо ты забыл о том, как быть хорошим ниндзя — в чём я сомневаюсь — либо таким образом вы хотели ненавязчиво раскрыть остальным статус ваших отношений, не желая говорить напрямую. И, судя по твоему смущенному виду, я прав. — Завали хлебало, Дон! У того был такой понимающий взгляд, что кулак так и чесался стереть с лица брата эту якобы знающую полуулыбку. Именно поэтому он и не хотел, чтобы они знали! Полезут ведь со своими вопросами (Лео), советами (Донни), глупыми шуточками (Майки) и подколами (ВСЕ ОНИ). Будут бесить его, он сорвётся, Бет расстроится, упрекнёт в неподобающем отношении к родственникам, он обязательно скажет ей в ответ что-то грубое и тогда конец отношениям. И это когда всё только начало налаживаться. Чёртов Донателло со своей проницательностью! Отпираться смысла нет, у брата во взгляде стопроцентная уверенность в правильности сделанных выводов. Ну и хрен с ним. Пусть думает, что хочет — у них с Бет охуенные отношения! Так он ему и скажет, если начнёт допытываться что да как. И пусть только попробуют на Бетани косо посмотреть, если они всё же через какое-то время расстанутся. Не их ума дело. Обвинять Бетани в том, что передумала связать жизнь с мутантом, он не позволит. — Прежде чем ты начнёшь размышлять о нашей реакции на данную новость, сразу отвечу на невысказанные тобой вопросы. Да, мы порядком удивлены. Да, мы за тебя рады. Нет, мы не собираемся мешать вашим отношениям. По крайней мере говорю за себя. Я, вроде как, даже помочь хочу. — Помочь? — захотелось сказать что-то грубое, поэтому он не сдержался и ядовито поинтересовался: — Свечку подержать что ли? Почему-то он думал, что Дон сразу стушуется и поспешит перевести тему подальше от сексуальных намёков. Однако он посмотрел как-то даже строго поверх своих толстенных очков и сказал: — Если это поможет отношениям моего брата с девушкой — подержу. От его невозмутимого тона Рафаэль даже ненадолго растерялся. — Да иди ты со своей помощью, — пробормотал он. — Никуда не пойду. И ты тоже не пойдешь пока я не буду убеждён, что сейчас ты отправишься не спать, а в спальню к Бетани. — Чтобы что?.. — вскинул он с вызовом бровь. Ведь не намекает же Донателло на... — Чтобы, мой порой бестолковый брат, заняться с девушкой сексом. Нет, какой там намекает? Говорит прямым текстом! Совсем страх потерял, заявлять такое? — Вот уж советы давать мне совсем ни к чему, — сказал он твёрдо и, собираясь покинуть комнату до того, как не сдержится и отвесит Донателло оплеуху, направился к выходу. — Дай пройти. — Нет уж, — наглец преградил путь, уперевшись панцирем в дверь. — Сначала выслушай и ответь на пару вопросов. — Я на консультацию к психиатру-Дону не записывался! — рявкнул он, в пол силы толкнув брата в плечо. Тот пошатнулся, но устоял на месте. — В контексте поднятого вопроса, корректнее было бы говорить "к психологу", или даже "к сексологу". — К хуёлогу! — рыкнул он. — Свали! — Никуда не пущу, пока мы не поговорим. Дон начинал выбешивать своей настойчивостью. Обычно тот был довольно уступчив, но если умнику что-то взбредало в голову — жди беды. Не успокоится пока не получит желаемого. Рафаэль прикидывал, стоит ли оторвать засранца от двери или же не противиться неизбежному, остаться и выслушать. В отличии от Лео, который при отказе на просьбу превращался в назойливого комара, что будет всю ночь кружить по спальне, пока не дашь сесть на руку и высосать всю кровь (в случае с лидером скорее мозг) — Донателло мог затаить обиду. Причём не на день или два, а до тех пор, пока не получал желаемого. При этом обиды младшего чреваты неприятными последствиями. Например, у Детки внезапно оказывается пустой бак, хотя помнишь, что тот должен быть полным. Или приходится полчаса искать нужный гаечный ключ в куче барахла вместо того, чтобы сразу получить от Дона указание, где тот находится. "Я занят, мне некогда" вылетает из уст брата гораздо чаще обычного. Так долго обижаться и вызывать в Рафаэле чувство вины мог только Дон. Приходилось, стиснув зубы, признавать неправоту, лишь бы умник переставал дуться. Вот и сейчас, если силой прорваться в коридор — обидится ведь. Рафаэль раздраженно выдохнул, проглотив ругательства, отвернулся и прошел вглубь комнаты, оказавшейся библиотекой. Он пинком отправил стул на середину помещения и сел, широко расставив ноги. — Говори, — он скрестил на пластроне руки. Донателло, видимо осознав, что никуда Рафаэль от него не денется, отошел от двери и присел на массивный стол напротив. Предчувствие подсказывало, что раз Дон не начал разговор сразу — тот будет вовсе не из простых. — Считаю должным упомянуть, что сказанное тобой эту комнату не покинет. Можешь рассчитывать на конфиденциальность. Думаю, ты и так знаешь, что я не из болтливых. К тому же в моих же интересах не разбалтывать полученную информацию, так как, думаю, ты будешь этому не рад, а портить с тобой отношения — последнее что мне бы хотелось... — Ближе к делу, Дон, — перебил Раф, не собираясь засиживаться до утра. Донателло, конечно, далеко до лекций Леонардо по продолжительности, но по степени занудности и хождению вокруг да около — они примерно на одном уровне. — И ещё — постарайся абстрагироваться от того, что я твой родственник и близкий друг. Сейчас я просто тот, кто желает тебе добра и хочет помочь решить проблему психологического толка. — Нет у меня никакой проблемы, — возразил он. Донателло склонил голову набок и изогнул надбровную дугу. — Разве? У меня сложилось впечатление, что есть. В противном случае я бы не обнаружил тебя в коридоре, шагающим в противоположную от спальни, где поселилась Бетани, сторону. Мне казалось вы, как пара, не упустили бы возможность использовать удобства особняка... и воспользовались бы широкими кроватями по назначению. Всё же неизвестно, представится ли нам подобная вероятность вкусить роскошную жизнь в будущем. Лучше, чтобы первый раз был в расслабленной обстановке, а не на открытом пространстве где-нибудь в лесу. — Первый раз? — тупо переспросил он, не уверенный, что правильно понял. — Да, первый. Или я неправ? — Эм... — Прошу, только не надо врать мне, Раф. Рафаэль подумал, прикидывая, стоит ли с пеной у рта доказывать, что он — охуеть какой мачо, внешность зелёного уродца даже не помеха, и встречные тёлки штабелями падают к его ногам, стоит лишь напрячь бицепсы и поиграть мышцами на руках. Подумал-подумал и пришёл к выводу, что не стоит строить из себя ловеласа. Во-первых, по отношению к Бет такая бравада будет нечестной. Во-вторых, врать Донателло не хотелось. Он мог бы прикинуться покорителем женских сердец перед Майки или Лео, но не перед Доном. И причина была в той, кого тяжело было вспоминать всем им — в Эйприл. Как он может солгать и сказать, что давно кувыркается с Бет, в то время как брат несколько лет страдал от неразделенной любви? Говорить такое было бы жестоко. Дону просто не повезло, что Эйприл не особо привлекали прямоходящие двухметровые черепахи, и её глаз упал на Кейси. С гордостью выпячивать грудь и заявлять, что в сравнении с ним остальные братья — лузеры, раз ни одна девушка никогда не давала себя им целовать — Раф так не мог. Они с самого детства по жизни плывут в одной лодке в море под названием "людское отвращение и страх перед теми, кто на них не похож". Раф не собирается делать вид, что он не с ними. То, что Бет по каким-то своим мотивам тянется к нему — это ничего не меняет. Он по-прежнему разделяет с братьями тоску по родному существу, к которому можно было бы прижаться ночью и прогнать давящее чувство отчуждённости от мира и людей на поверхности. — Прав, — через некоторое время согласился Рафаэль. — Мы с Бет ещё не... ну, ты понял. Донателло кивнул, ответ Рафа, похоже, его не удивил. Интересно, откуда у него такая уверенность в том, что дальше поцелуев и объятий дело не зашло? У Рафаэля что, на лбу написано: "Я всё ещё девственник и наиболее близкие отношения у меня были только со своей правой рукой"? — Могу я узнать, почему вы ещё не занялись сексом? — На кой хер тебе надо лезть в это, Дон? — процедил он сквозь зубы. — Я же говорю — чтобы помочь. Всё же интимная близость является немаловажной частью здоровых отношений. А психологические барьеры необходимо преодолевать. — Барьеры? Ты вообще о чём? — У межвидовой пары, коей вы и являетесь, не может их не быть. И это нормально, переживать, считает ли тебя партнер сексуально привлекательным, не пугают ли его явные различия в строении тела и прочее. Поэтому важным этапом отношений и является интимная близость, так как именно она способствуют снятию эмоционального напряжения и укреплению уз. Близкий физический контакт поможет развеять опасения. — Какие ещё опасения? Чё за херню ты несёшь? Говори конкретнее, — у Рафаэля в голове начинали о черепную коробку стучать назойливые молоточки, когда кто-либо говорил абстрактными фразами. Почему Донателло не может изъясняться понятнее? — Хорошо, скажу проще. Мне кажется, что вы ещё не занялись любовью из-за страха, что у вас ничего не получится по причине физиологической несовместимости. Сомневаюсь, что ты, Раф, из тех, кто планирует воздерживаться до свадьбы. Вы друг другу давно не чужие, времени привыкнуть у вас было предостаточно. Да и судя по вашим ночным вылазкам — да, не удивляйся ты так, про них всем известно — вам не раз представлялась возможность побыть наедине. Так что, по моим наблюдениям, причина может крыться в том, что ты боишься всё испортить, так? Когда Дон упомянул свадьбу, Рафаэль подвис. Больших усилий стоило вернуть внимание к теме разговора и перестать воображать, как красиво бы на Бет сидело белое платье. Он тряхнул головой, метнул взгляд на дверь, вздохнул и ответил: — Как тут можно не бояться? Ты же сам прекрасно знаешь, как там у нас всё между ног устроено. Не очень-то похоже на человеческий хер, да? А Бет, она же такая, ну, типа маленькая. И... то самое... у женщин не особо большое. И вот прикинь, я возьму и что-нибудь там ей... сломаю. Охуительный первый раз получится, да? — он невесело хохотнул, отвёл глаза и поправил на голове бандану. Донателло долго не отвечал. Рафаэль успел пересчитать корешки книг на верхней полке одного из шкафов. Насчитал двадцать пять. — При соблюдении осторожности всё получится, — наконец ответил Донателло. Раф посмотрел на брата с сомнением. — Ничего такого, Дон, но ты не можешь знать наверняка, — он покачал головой. — Никто из нас не может. Донателло как-то резко напрягся и сжал ремень для крепления посоха, пересекающий пластрон. — У меня достаточно теоретических знаний о строении женского репродуктивного органа, чтобы быть в этом более чем уверенным. Если проявить сдержанность и действовать медленно — никакого вреда девушке не будет. Рафаэль фыркнул. — Вот уж не думаю, что всё так просто. — Иногда, Рафаэль, всё действительно намного проще, чем кажется на первый взгляд. Раф цокнул языком и закатил глаза. — Такими "мудрыми", — он подчеркнул слово кавычками, — высказываниями ты отбираешь у Лео и Мастера Сплинтера хлеб. Не делай так. Донателло робко улыбнулся, отпустил, наконец, ремень (чего он разволновался-то?) и положил ладони на край стола. — Уговорил, не буду. Лучше дам практический совет. Если ты пока не готов к сексу с проникновением, то ведь существуют и другие формы сексуальной активности. Начните с них. — Какие такие формы? — Раф, — Донателло укоризненно покачал головой, — не прикидывайся несведущим в данной области пользователем интернета. Я видел твою историю браузера. Стой, давай без рукоприкладства! — поспешно добавил он. — Это было частью моих обязанностей, как того, кто следил за кибернетической безопасностью логова. Если тебя это утешит, то я мониторил просматриваемые сайты и остальных... и вот если бы на твоём месте был бы наш святоша Лео, то мне бы пришлось пояснять некоторые моменты. Но ты-то, Раф, должен понимать, что я имею в виду, — лицо Донателло вдруг приобрело хитрое выражение. Рафаэлю показалось, что ещё немного, и тот станет поигрывать бровями в намекающем жесте. — Знаешь, есть такое выражение: "Мужчина остаётся мужчиной пока у него есть язык или хотя бы один рабочий палец ". А теперь прояви фантазию, покопайся в воспоминаниях о просмотренных тобою порно-роликах и вперёд, действуй. Лучше так, чем долго оставлять девушку неудовлетворённой. А то, знаешь, она может надумать себе разного, вплоть до того, что придёт к выводу, что недостаточно для тебя привлекательна. Рафаэль во все глаза уставился на брата. Вот теперь он понял. Понял, что и правда дурак, как иногда ему говорят. Как он раньше не подумал о том, что Бет можно доставить наслаждение и другим путём, не прибегая к... хех... расчехлению основного оружия. — Донни, ты гений, — он поспешно поднялся со стула. — Об этом я знаю давно и не планирую переставать им быть, — довольно фыркнул этот засранец. Он всегда отшучивался, когда другие говорили комплименты его мозговитости. — Надеюсь, ты сейчас не спать направляешься? На полпути к двери Рафаэль остановился. — Нет, не спать. К Бет пойду. Вот прям щас пойду! То есть не щас, сначала в душ... а потом к Бет! — он вернулся и, положив ладонь Дону на плечо, крепко его сжал: — Спасибо тебе, бро. — Иди уже, — Донателло улыбнулся. Рафаэль кивнул и, не оборачиваясь, покинул библиотеку. Нестерпимо хотелось увидеть Бетани как можно скорее. Рафаэль затушил сигарету о перила и кинул окурок с балкона. В итоге всё обернулось наилучшим образом. И он был бы вне себя от счастья, если бы его всё ещё не потряхивало от самого стрёмного в жизни пробуждения. После курева стало чуть легче. Может ему просто надо привыкнуть делить кровать с кем-то, и тогда его настороженность уйдёт, и подобный пиздец не повторится? Привыкнуть... ...а стоит ли?.. Как долго Бетани будет рядом? Сколько времени пройдёт, прежде чем она найдёт себе компанию получше кучки мутантов-скитальцев? Когда эпидемия пойдёт на убыль, когда люди сплотятся и постепенно начнут выстраивать новое общество — она ведь примкнёт к ним, да? Исчезнет опасность, необходимость в защите, и тогда у Бетани не останется причин продолжать быть частью их жизни. Она уйдёт, исчезнет так же быстро и внезапно, как и появилась. Сколько дней у него осталось? Неделя? Месяц? Год?.. Мало. Слишком мало, чтобы успеть насытиться прикосновениями к тёплой коже и устать от пристального взгляда больших серых глаз. Мало времени для них двоих. Мало. Так к чему упускать минуты утекающей ночи? Рассвет близко, с ним придёт новый день и необходимость отправиться в путь. В Шелрейсере уже не получится, не таясь, прижать Бетани к себе и поцелуем выразить всю ту признательность, что бурлит внутри него и рвётся наружу. Раф благодарен Бет за то, что она позволяет ему поверить, что он действительно любим красивой, потрясающей девушкой. Временами Рафаэль забывался, и ему начинало казаться, что Бет испытывает к нему то же всепоглощающее чувство, что и он к ней. Бред, конечно, но порой было приятно обмануться и представить, что так оно и было. Хотя бы немного, но, вроде как, он ей нравился?.. По крайней мере вчера отвращения в её взгляде он не заметил. Наверное, стоит радоваться уже тому, что Бет вообще обратила на него своё внимание. Конечно, неприятно осознавать себя самым последним вариантом, который Бет выбрала ввиду отсутствия человеческих мужчин на горизонте. Но, с учётом того, кем является Рафаэль — это уже неплохо, верно?.. Рафаэль пару минут наблюдал, как светлеет горизонт, и тьма перестаёт казаться такой непроглядной. Затем развернулся, проскользнул внутрь помещения и тихо притворил балконную дверь. Бетани спала. Подтянув колени к груди, лежала на боку близко к краю кровати. Во время сна ночной халат сместился и открыл взору плечо. Оно призывно манило коснуться голой кожи. Конечно, он этого не сделает. И рядом с Бет сегодня больше не ляжет. Лучше, как и хотел, на шкуре у камина или на коврике под дверью. Или вот кресло тоже неплохой вариант. Рафаэль сел в роскошный предмет мебели и поморщился, когда дерево издало натужный скрип. Глянул на Бетани — она нахмурилась, развернула голову так, что большая часть лица теперь не была скрыта подушкой, но не проснулась. Вот и хорошо. Спать он больше не планировал. Сидел, слушал ровное дыхание, шелест простыни и свист ветра за окном. Всматривался в ставшие милыми сердцу тонкие черты девичьего лица. Она смешно морщила нос во сне, кончик периодически подрагивал, а ноздри широко раздувались, будто она старалась втянуть как можно больше воздуха за раз. Хмурые складки меж бровей делали её чуть старше и серьёзнее, но, когда на щеках возникали ямочки, она начинала казаться совсем подростком. Во сне она периодически тихо вздыхала, иногда что-то беззвучно шептала чуть приоткрытыми сухими губами, но слов было не разобрать. Рафаэль не в первый раз наблюдал за ней спящей. Иногда по утрам, перед тем как уйти на тренировку он задерживался последним и с минуту наблюдал как Бетани ворочалась (под утро она всегда спала неспокойно), утыкалась носом в подушку, прячась от дневного света, и скидывала одеяло из-за нагретого в транспорте воздуха. Спала она в коротких шортах, так что пару раз, когда одеяло больше не скрывало эту скромную по количеству материала деталь одежды, Рафаэль зависал в Шелрейсере дольше необходимого. А потом, с горящим лицом и нестерпимым жаром внизу пластрона, он аккуратно, так, чтобы Бетани не проснулась, поправлял одеяло и спешно выбирался наружу. Мастер Сплинтер — человек консервативных взглядов, так что не хотелось, чтобы от чересчур откровенно разодетой молодёжи его удар схватил. В эти моменты Рафаэлю приходилось лишь мечтать об отдельно огороженной комнате. Для Бетани. Или, ещё лучше, для них двоих... Рафаэль покачал головой. Мечты, мечты. Стоит радоваться уже тому, что хотя бы сегодня у них есть возможность провести ночь вместе. Эта ночь не похожа на те, на природе. Там ему всегда приходилось быть начеку, опасаясь возможного нападения зомби, выживших — да кого угодно, вплоть до диких хищников. Расслабиться получалось лишь отчасти. Сейчас же опасности не было. В комнате находилась только одна потенциальная для Бет угроза — он сам. Нет... не думать о том, что могло бы произойти если бы он вовремя не опомнился. Лучше наблюдать и впитывать её образ, чтобы потом было что вспомнить. Это только кажется, что впереди бесчисленное количество ночей, когда он может вот так, не таясь, быть с нею рядом. Буквально в следующее мгновение всё может закончиться. Бет проснётся и скажет, что вчера совершила самую большую в жизни ошибку. Семью переловят бандиты или военные. Он сам поймает шальную пулю или орда зомбаков раздерёт его к чёртовой матери. Уверенность в том, что беда не сунется в их уютный мирок — иллюзия. Они балансируют на хрупкой конструкции, готовой рассыпаться в мгновение ока и уронить их на дно, в пучину мрака и отчаяния, в которой тонет остальной мир. Первые лучи солнца просочились через окно. Мягкий утренний свет скользнул по светлым волосам и коснулся лица безмятежно спящей девушки. Стал отчётливее виден шрам на виске — тот, который остался после фермы. Он — напоминание о том, как близко смерть подобралась к Бетани. Успеет ли Раф в следующий раз вовремя прийти на помощь? Должен... нет, обязан успеть. Получилось же у него на протяжении многих лет защищать семью — получится и Бет. Просто теперь он станет тенью. Будет всюду следовать за Бет и ни одна тварь больше не подберётся близко. Ни одна сука не посмеет навредить и причинить боль его возлюбленной. Жаль, не выпустить кишки тем фермерам-каннибалам ещё раз. Как и не достать обидчиков, из-за которых Бетани, ради получения защиты, чувствует себя обязанной лезть в штаны каждому встречному. Попадись они ему, он им бы яйца поотрезал. Но те, вроде как, мертвы. Никто, кроме неё, не уцелел, когда зомби напали. Хоть временами справедливость торжествует, карма работает как надо и мудакам достаётся по заслугам. — Раф... Рафаэль встрепенулся, когда услышал сиплый ото сна голос Бетани. Серые глаза смотрели с тревогой. Сколько она уже наблюдает, как он притаился в углу комнаты и с кресла неотрывно смотрит на неё спящую? Он совсем потерялся в мыслях, раз проморгал время её пробуждения. Наверное, видок у него сейчас особенно кровожадный, так как размышлял он вовсе не о цветочках-хуёчках. Аж челюсть свело, так сильно зубы стиснул. Он мысленно досчитал до трёх, возвращая душевное спокойствие и расслабляя напряженные мышцы. Пугать её не хотелось. — Почему не спишь?.. — Бетани оторвала голову от подушки и приподнялась на локтях. Хмурая складка обосновалась между тонких бровей. Захотелось подойти и разгладить ту пальцем. — Сколько времени? — Рано ещё. Только светает. Спи. Ну вот, разбудил. Громко хлопнул балконной дверью? Ёрзал на кресле? Чёртова мебель, рассчитанная на людей с габаритами поменьше. Скрипит так, что беззвучно пошевелиться не выходит. Не дал Бетани выспаться. Она поспала-то от силы часа четыре. Для её организма должно быть мало. — А ты почему не в кровати? — Пить ходил, — без труда соврал он. Жизнь с Лео под одной крышей вынудила его научиться сносно врать. Иначе Мистера Зануду удар бы хватил, если бы тот узнал, как часто Раф без спросу покидал логово. Однако лгать Бет отчего-то казалось неправильным. Но и говорить, что именно послужило причиной пробуждения, не хотелось. Испугается ведь. Он и сам сейчас себя побаивался. — Врёшь, — он аж надбровные дуги вскинул от удивления. Вот ведь! Женская проницательность, не иначе. — Курил, да? — Курил, — не стал он отпираться, с сожалением думая, что, похоже, напускал в комнату дыма от сигарет, раз она уловила запах. — Ну и чего в кресле засиделся? Иди в постель, — позвала она, приподнимая край одеяла. Мягкая улыбка легла на полные, чуть припухшие губы. Это после вчерашних поцелуев? Чёрт, знал ведь нельзя быть таким настойчивым. Человеческая кожа — материя настолько хрупкая, что даже непреднамеренно можно легко причинить вред. И всё же... он словил себя на мысли, что ему нравится то, что на теле Бетани присутствуют напоминания о прошлой ночи. Над краем халата, чуть выше плеча виднелось тёмное пятно — след укуса. Или даже... засоса?.. Интересно, есть ли другие следы? В какой-то момент у него снесло крышу от того, что вытворяла с ним Бетани и он перестал сдерживаться. Сжимал в объятиях крепко-крепко, наваливался чуть ли не всем весом и, кажется, даже издавал это рычащее урчание, которое досталось им от рептилий. За последнее стыдно. Раф надеялся, что Бетани на странные звуки внимания не обратила. Бред. Конечно же слышала. Пиздец. Одно дело выглядеть как двухметровая черепаха, другое дело — вести себя как она. Подумает теперь, что с животным у него больше общего, чем с человеком. Не хотелось посвящать её в подобные уёбищные особенности его организма. — Тебе будет неприятно, — он завозился в кресле. Захотелось, чтобы предмет мебели его поглотил и сделал невидимым. Бетани смотрела слишком пристально. — От меня куревом несёт так, что ты даже с кровати учуяла. Посижу тут. — Мне запах не мешает, — возразила она и обезоруживающе улыбнулась. Хотелось даже глаза протереть, так как не верилось, что эта улыбка предназначалась ему. — Иди ко мне. Вялые аргументы исчерпаны. Да и противиться приглашению желания не было. Если не кривить душой, Рафаэлю больше всего на свете хотелось оказаться с Бетани в одной кровати. Почувствовать теплоту стройного тела, уловить свойственный только ей, Бетани, аромат... Да пошло оно всё. Рафаэль вытащил себя из кресла, в пару шагов преодолел расстояние до кровати и завалился на свободное место, прогнув на своей половине матрас почти до пола. Бетани накрыла их одеялом, прижалась к боку, поцеловала в уголок рта и опустила голову на сгиб локтя. Перекинула ногу через бедро, устраиваясь удобнее. Ладонь грела пластрон. Тёплое дыхание щекотало шею. Он сместился на бок и встретился с Бетани взглядом. В этом тёплом взгляде было многое. Слишком многое, чтобы понять, что именно он значит. Рафаэль даже не хотел предполагать, дабы не загнать себя в ловушку иллюзии. Не может девушка смотреть на него с такой любовью. Просто не может. — Спи, — сказал он, почувствовав потребность как-то развеять молчание. — И ты тоже, — она закрыла глаза. Через какое-то время дыхание выровнялось. Уснула. Рафаэль же спать намерен не был. Теперь он её хранитель, защитник. Ему спать не положено иначе можно проморгать опасность. Тем более, когда опасность исходит от него самого. Рафаэль осторожно, чтобы не разбудить, приобнял Бетани свободной рукой. Под ладонью, в своём размеренном ритме, работали лёгкие. Пальцам передавалось постукивание сердца за грудной клеткой. Казалось, надави он чуть сильнее, и та прогнётся, сломается. Раньше люди не казались ему настолько хрупкими. Теперь же он вообще не понимал, как дрался с ними на равных. Или это только у Бет такая кожа тонкая? Любые синяки переливаются всеми оттенками синего, порезы не затягиваются неделями. Что же будет, если она получит более серьёзную травму? Рафаэль мысленно прогнал начавший укореняться страх, прижав Бетани ближе. Он не позволит чтобы с ней что-либо случилось. Не позволит.