Призрак в Бруклине

С той ночи, когда они открылись друг другу, Брок реже стал уходить куда-то в пятничный вечер, предпочитая заказать пиццы, принести пива и весь вечер проговорить с Баки о чем угодно, а как-то даже привел всю свою команду. Баки очень хотелось появиться и тоже поговорить с этими такими разными людьми, выбравшими по жизни один путь — путь войны. Если бы у Баки спросили, кем он хотел бы быть, он бы не нашелся с ответом, потому что он записался в армию добровольцем, как только закончил школу, потому что в армии кормили, одевали и обеспечивали нужды. Уволившись в запас, Баки нашел себе работу, потому что не мог сидеть на шее у родителей, хоть они и не бедствовали, да и любили единственного сына. Пока ребята Брока выпивали, обсуждали былое, даже засекреченное, Баки по-тихому прикалывался, меняя бокалы, но вообще просто дышал одним воздухом с таким сборищем народу. Это было приятно и весело. Естественно, такая большая компания не могла не распасться на небольшие группки. Эммс показывала класс на турнике, подтягиваясь уже тридцатый раз, хотя ставили, что их “мамочка” и двадцати не возьмет. Джек Роллинз, самый давний друг Брока, сетовал, что жена беременна двойней, и обе девочки, а он понятия не имеет, что делать и что дарить девочкам, потому что его жена Джинни была та еще пацанка, а Эммс женщина вообще по недоразумению. Брок обещал познакомить Джека с одной своей подругой, которая девочка-девочка, для консультации. Баки представил себе подобное знакомство и рассмеялся. — Сорок! — крикнул кто-то из наблюдавших за Эммс, а по паспорту Эммануэль Риггенс, это Баки узнал, залезши в ее куртку. Уж больно ему было интересно, как на самом деле зовут эту фитоняшку, которая, как уже слышал от Брока, снайпером была сродни самому Баки. — Все, Эммс, харэ. — Слабаки, — припечатала Эммс, снова вставая на пол. Веселье продолжалось далеко после полуночи, и Баки наслаждался каждым мгновением, глядя на Брока среди тех людей, которые были ему близки, тех, кому он доверял. И радовался, как ребенок, тому, что такие люди у Брока были. Как бы он хотел быть хотя бы одним из них, просто быть рядом, касаться иной раз мимолётно или случайно. Да хоть как, а не обдавать леденящим душу холодом, от которого все замирало внутри. И Баки был уверен, что это Брок ещё эпитетов пожалел. И все равно иной раз они словно оба тянулись друг к другу, но вовремя вспоминали, что ничего не получится, и Баки каждый раз реветь белухой хотелось от этого. — О, моя голова, — простонал Брок довольно ранним утром после общей попойки. — Баки… Баки, умоляю, принеси воды. — Я уже. Бутылка на тумбочке, — ответил Баки, появляясь сидящим в изножье кровати. — Был уверен, что утро будет тяжёлым, таблетки рядом. — Я тебя люблю, моя прелесть, — выстонал Брок, припадая губами к горлышку бутылки. — Поэтому ты меня никому не показываешь? — рассмеялся Баки, но было не смешно, а грустно. — Боишься, что за мной пошлют назгулов, которые отберут тебя у меня? — Я не дам никаким назгулам тебя у меня отобрать, — уверенно сказал Брок. — Ладно, приходи в себя, — Баки улыбнулся, глядя на похмельного Брока, и исчез, чтобы невидимым посидеть за ноутом, пообщаться со своими друзьями. Но общение не складывалось, Баки постоянно возвращался мыслями к Броку. К его улыбке, пусть и кривой с утра, но адресованной именно ему, ему одному. И боялся думать о том, что Брок не один, не может же он быть один всю жизнь, а так хотелось бы стать тем, кого он приведет в свой дом, для кого будет готовить кофе, Но Баки понимал, что он всего лишь призрак, который может дать Броку только веселую компанию. Он даже погладить его по щеке или невесомо поцеловать не может. Баки сидел и переписывался с Мишей, когда на кухню вошел Брок, и Баки тут же забыл про разговор, разглядывая обнаженное тренированное тело. Брок был после душа, он не озаботился даже обернуть бедра полотенцем, впрочем, он так делал постоянно, но именно сейчас Баки почувствовал нестерпимое возбуждение, хотя прежде был уверен, что ничего подобного он испытывать уже никогда не сможет. Брок был прекрасен. Капельки воды, срывающиеся с плохо подсушенных волос, стекали по смуглой коже, обводя каждый рельефный мускул. Брок был похож на мифического Аполлона, и Баки застыл, замер, понимая, что теперь для него нет обратного пути, только завоевать этого невероятного человека. И как же было хорошо то, что Баки мог быть невидимым, потому что его взгляд, которым он сейчас облизывал Брока, говорил обо всем четко и ясно. — Эй, — позвал Брок, — боец невидимого фронта, появись! Похоже, таблетки от головной боли помогли, и Брок был весел и бодр, готов к новым свершениям. И хотел видеть Баки. А вот Баки появляться не хотел, потому что невидимкой можно было смотреть жадно, впиваясь взглядом, облизывая губы. А появившись… Но Баки появился, потому что хотел, чтобы Брок его видел. — Ты как? — спросил он. — Сейчас кофе выпью — и будет все заебись, — оскалился в улыбке Брок. — Как же стремно, когда ты невидимый сидишь и по клавишам клацаешь. Не знал бы, обсрался от страха. Похоже, Брок не заметил взгляда Баки: жадного, изучающего. Или просто не стал придавать ему значения. — Ну как тебе мои ребята? — Брок колдовал над кофемашиной. Баки уже знал, что после весело проведенной пятничной ночи Брок любил кофе покрепче и определенного сорта, который он пил только в субботу. Почему, Баки не знал, да и не приходило ему в голову спросить. А сейчас стало интересно. Он внезапно понял, что ему интересно о Броке Рамлоу абсолютно все. — Здорово, — честно ответил Баки. — Знаешь, я Ревущих вспоминал, когда на твоих смотрел. Нас было меньше, но мы тоже были очень близки. Общая деятельность, особенно опасная, сближает, да? — Да, в этом ты прав. С тех пор, как мне дали свою команду, я в нее людей подбирал очень тщательно, — Брок привычно уселся напротив Баки, обнимая широкими ладонями маленькую чашечку крепчайшего эспрессо. — Я каждого из них чуть ли не сам нашел. За вечер не разберешь, мои ребята разные все, но вот мудаков у нас нет. Мудаки как-то сами собой отсеялись. — А я не знаю, как нас Стив собрал. Не могу сказать, что он чувствовал людей, — задумчиво сказал Баки, — но мне кажется, что он просто собрал таких же психов, как и он сам. Ладно, не будем о грустном. У тебя сегодня есть планы? — Да, — Брок улыбнулся. — Как обычно в субботу — тюленить, смотреть телек, если никуда не дернут. О, кажется, у меня на вечер планы организовались. Брок посмотрел в свой телефон, который зажужжал на столе. — Дела? — спросил Баки, которому не хотелось, чтобы Брок уходил вообще куда-либо, но он был не властен над ним. — Не, один милый мальчик, зовет потрахаться, — легко ответил Брок, похоже, не замечая, как губы Баки сложились в тонкую линию. — Так что поеду. — Завтра вернешься? — спросил Баки, чувствуя, что этот день он проведет один. — Нет, что ты, сегодня, но поздно, — обнадежил Брок. Хоть Баки и не спал, за день с Броком он тратил довольно много сил, но никогда еще не было так, чтобы он растворялся, не дождавшись его. — Баки, у тебя есть какой-нибудь мессенджер? — вдруг спросил Брок, ставя чашечку в мойку. — Нет, только фэйсбук и несколько форумов, — ответил Баки, не понимая, к чему ведет Брок. — Насколько я знаю, к ним телефон нужен, а у меня нет, да и не было никогда. А сейчас такие телефоны, что я не могу ими пользоваться. Сенсор экрана не чувствует призрачных касаний. — Понял, решим этот вопрос, — тут же деловито отозвался Брок. Брок оставил Баки одного на кухне, уйдя в комнату, а Баки все не отпускала злость на того неведомого, кто отбирает у него Брока в субботний вечер, который они часто проводили вдвоем. Баки понимал, что ничего не может дать Броку, но был не в силах не ревновать, и ревновать еще безумнее оттого, что его любовь никогда не будет взаимной. Никогда ему не придется разбудить Брока поцелуем, заснуть, обнимая, потому что его прикосновения были столь холодны, что причиняли боль. А боль — последнее, что Баки хотел дать Броку. Про секс Баки даже не думал. Он бы продал душу дьяволу, заложил бы, согласился вечно гореть аду только ради того, чтобы хоть единожды обнять Брока, поцеловать его, прижать к стене, чтобы он почувствовал не лед могилы, а горячее дыхание, жар кожи, руки, бесстыдно гуляющие по его телу… Но никто не спешил к Баки с контрактом на его душу, видать, не нужна была она никому. Или же он застрял в своем личном аду? Аду, в котором день за днем влюблялся, чтобы видеть, как человек, ради которого он готов на все, просто мирится с его существованием. И ближе, чем есть, Баки уже не стать. Все это пронеслось в мыслях Баки, пока Брок не вернулся обратно на кухню, уже одетый в домашние шорты и с двумя телефонами в руках. — Так, — сказал он, положив на стол оба телефона. — Меня в соцсетях нет, но я пользуюсь мессенджером одним. Ставь себе на комп вот эту прогу, а я пока тебе акк создам. Он с телефона создается. И принялся тыкать в телефон. Баки устанавливал мессенджер, радуясь, что теперь сможет общаться с Броком, когда того нет дома, если у него вдруг окажется на работе время. Все установили быстро, и вот Баки попробовал написать что-нибудь — просто посмотреть, как оно работает. “Проверка связи”. Телефон Брока зажужжал пришедшим сообщением. — Отлично, — заключил он. — Чего сидишь, я с тобой позавчера обещал фильм посмотреть новый, пошли. — Но тебя же позвали… — Вечером поеду, обещания надо выполнять, — совершенно серьезно ответил Брок, и Баки подумал, что тот парень, который Брока сегодня ждет, не так ему и дорог. А секс нужен каждому здоровому человеку. Не к месту вспомнилось сталкерский подвиг Баки, когда он подглядывал в душе за дрочащим Броком. Гортанные стоны, рука на темном, таком охуительно притягательном члене, которого хотелось коснуться. Обхватить губами крупную головку, обвести языком ее шелковистую кожицу, почувствовать на губах вкус. Глядя на такого Брока, всего отдающегося этой простой ласке, Баки и сам был бы не прочь подрочить, но призраки лишены плотских радостей. Фильм они смотрели, перешучиваясь, и Баки было так хорошо рядом с Броком, что он гнал от себя мысли о том, что тот скоро уйдет к какому-то незнакомому мужику, чтобы отдаться его рукам и губам. Когда Брок пошел собираться, Баки незримо следовал за ним, отмечая, что Брок не прихорашивается, одевается просто, и пытался понять, это потому, что этот парень с Броком давно знаком, или же ему просто плевать. Когда Брок ушел, Баки сел на полном серьезе гуглить возможность призраков обрести плоть, хотя бы на время, но коснуться вожделенного тела, провести ладонью по широкой спине, чувствуя под ладонью гладкую кожу, прочертить пальцем позвоночник, обвести округлые ягодицы. Баки оторвался от своих мыслей и засел за ноутбук. Текстов было много, но большая часть оказалась совершенно идиотскими статьями недоспиритистов. Многие говорили о вселении призрака в чужое тело для того, чтобы обрести способность взаимодействовать с миром людей, но так Баки не хотел, он даже не был уверен, что человек, в которого он попытается вселиться, переживет это. Если только он не будет потомственным медиумом. Баки не был уверен, что сможет найти такого, да и пользоваться чужим телом он не хотел тоже. Это было неправильно. Некоторые опытные спиритисты утверждали, что дух сам может обрести плоть, если найдет для этого достаточно сил и непоколебимые основания. Подумав, Баки решил, что плотское желание — не столь уж непоколебимое основание, да и где взять нужные силы, он тоже не знал. О том, как изгнать призрака, было гораздо больше статей, у каждой религии были свои способы, но это было Баки не интересно, ведь Брок не собирался его изгонять. Зачитавшись трактатами о призраках, которые раньше обходил стороной, Баки с каждым словом понимал, что ничего не понимает и хотел уже со злостью захлопнуть ноут, когда он тренькнул сообщением в мессенджере. «Не скучаешь там?» — пришел вопрос от Брока, и Баки очень удивился, что тот пишет ему, хотя сам сейчас в гостях у какого-то своего мужика. «Херней маюсь. И скучаю», — честно ответил Баки. Ему было одиноко без Брока. Теперь, когда Баки жил с Броком, он почти забыл, что такое одиночество. «Не скучай. Я вернусь через пару часов», — ответил Брок. Баки было очень приятно, что Брок вспомнил о нем, что написал ему. Чувство одиночества и покинутости ушли, словно рукой сняло. «Я всегда на месте», — Баки криво улыбнулся самому себе. С этого момента Баки понял, что во что бы то ни стало завоюет Брока, никому его не отдаст и придумает, как снова стать человеком. Для него это было очень важно — нет, не стать человеком, а завоевать Брока, но все, что он мог — готовить завтраки, помогать с уборкой. А может быть, однажды он накопит достаточно сил, чтобы приготовить ужин, видеоуроки ему в этом помогут. Брок вернулся поздним вечером, предварительно написав Баки, что будет через сорок минут. Баки ждал на кухне, но без ноутбука. Он решил, что приготовит завтра Броку завтрак, чего бы ему это ни стоило. Баки стал просто одержим тем, чтобы влюбить в себя Брока, даже если им обоим от этого будет только больно. Баки понимал, что в нем говорит чистой воды эгоизм и нежелание снова оставаться одному, но ничего не мог с собой поделать. Он хотел Брока, хотел, словно одержимый, хотел, как не хотел никого и никогда, и хотел только себе. Словно в нем открылась какая-то темная сторона, неизвестная даже ему самому, и он возжелал отравить жизнь человеку, который ему не просто нравился, которого он хотел до помутнения рассудка. — Привет, — Брок привычно устроился напротив Баки, который сейчас смотрел на него и мученически, и с жаждой одновременно. — Ты чего такой? — Ничего, — попытался отмахнуться Баки, чтобы Брок не понял его замысла. Чтобы не попытался сбежать от него, пока не влюбится настолько, что сам не захочет уходить. — Соскучился? — Брок криво ухмыльнулся, полностью довольный собой, но Баки заметил, как он протянул руку, чтобы погладить его по ладони, и отдернул ее только тогда, когда почувствовал холод. Улыбнулся виновато. — Прости. — Ничего. Да, я скучал. Мои друзья по переписке не в сети, а фильмы и книги надоели. Я ждал тебя, — честно ответил Баки. Баки видел или просто хотел видеть то, чего нет, но ему казалось, что Броку было больно от того, что он не может коснуться Баки, что тоже обречен только сидеть рядом, потому что иначе холод потустороннего мира убьет его. А еще Баки видел, что Брок устал и с удовольствием бы лег спать, но сидел с ним на кухне, и это тоже грело душу. Грело тем, что он помнил о Баки, думал о нем. Хотел быть с ним. — Планы на вечер? — спросил Брок, подпирая ладонью голову. — Уложить тебя спать. Если хочешь, даже почитаю тебе книжку, — весело рассмеялся Баки, но потом серьезно, хоть и с улыбкой сказал. — Брок, иди спать. Я же вижу, что ты устал. — Спокойной ночи, Баки, — Брок поднялся и пошел в спальню, а Баки незримо последовал за ним. Он наблюдал, как Брок быстро вымылся, и почему-то это порадовало, значит, у любовника он на душ не остался. Это вселяло надежду, что Брок просто не хотел оставаться дольше, чем необходимо. — Спокойной, Брок, — тихо отозвался Баки, устраиваясь на краешке кровати, где планировал провести всю ночь. Бестелесный, никем не видимый, он копил силы, чтобы с утра потратить их все на приготовление завтрака. А нужно было еще посмотреть, есть ли яйца, потому что на завтрак Брок часто делал себе яичницу, да и Баки особо готовить ничего не умел. В их бытность со Стивом было не так много вариантов того, что можно приготовить. Даже в воскресенье Брок вставал рано, заводя будильник всего лишь на час позже, чем в рабочий день. И Баки незримый пошел в кухню за час до будильника, чтобы успеть изучить холодильник, где он нашел десяток яиц, молоко и бекон. Вытащил все это сразу на стол и принялся готовить, чтобы успеть к тому моменту, как Брок проснется. Он так увлекся процессом, понимая, что не готовил целую кучу времени, что не услышал, как Брок зашел в кухню. — Что ты делаешь? — удивился Брок, видя только левитирующую в воздухе сковороду, которой Баки случайно ударил о плиту, чем, видимо, и разбудил Брока. — Баки? — Завтрак для тебя, — раздалось от плиты из пустоты. А потом левитировала уже тарелка и большая чашка с кофе. По утрам Брок любил много кофе. — Чего это на тебя нашло? — недоверчиво спросил Брок. Они жили вместе уже около года, и, похоже, Брок был озадачен поведением Баки. — И… Ты так можешь? А чего раньше не сказал? Баки понимал, что Брок, разговаривающий с пустотой, выглядит забавно, но проявить себя он уже не мог, нужно было отдохнуть. Завтрак забрал все его силы. — Ну, могу раз в неделю. Чем плохо это воскресенье, чтобы начать? — рассмеялся Баки. — Садись, а то остынет. — Спасибо, — Баки прямо ощущал неловкость Брока. Похоже, завтраки тому последний раз готовила мама. Баки смотрел, как Брок садится за стол и пробует яичницу. — А вкусно. Спасибо. — Не за что, — ответил Баки. Он глядел, как Брок ест, почему-то это зрелище было для него медитативным. Он мог долго смотреть, как аккуратно орудуя ножом и вилкой, Брок разделывает яичницу, потом откладывает нож, берет вилку в правую руку и накалывает кусочки, которые потом исчезали во рту. Баки нравилось, как губы Брока смыкались на вилке, пачкаясь в жиру, отчего блестели, словно накрашенные. — Слушай, появись, а, — попросил Брок, отпивая кофе. — А то я кожей чувствую твой взгляд, и ощущаю себя идиотом. — Прости, не могу, — отозвался Баки. Он не стал говорить, что завтрак отнял у него все силы, решив, что ни к чему Броку об этом знать. — Какие планы на день? — В магазин поеду, нет ни хера, — пробормотал Брок с набитым ртом. — Потом к Джеку съезжу, он звал. А что, у тебя на меня были какие-то планы? — Просто интересуюсь, — снова смущая Брока своей невидимостью, сказал Баки. — Раз ты в гости, я буду отдыхать. Теперь каждое воскресенье Баки готовил Броку завтрак. Странно, но силы на это находились легко, и он даже проявлялся перед Броком, когда тот садился за стол. Баки был влюблен в эти воскресные утра. И все сильнее любил Брока. И в эти утра он почти верил, что они вместе. Просто вместе. Что у них целая жизнь на двоих. Как же Баки хотел, чтобы так оно и было, но он был всего лишь призраком, бесплотным воспоминанием о себе самом. Баки понимал, что будущего у них с Броком не будет, просто не может быть, ведь нельзя полюбить призрака, сколько бы завтраков он тебе ни приготовил, как бы ни старался быть рядом, ближе, как бы он ни пытался помочь, ничего не будет, потому что он всего лишь рябь на воде, даже если его чувства крепки как никогда.