Будь моим

Pov Ларри Не знаю, что мне делать. Телефон разрывается от звонков и сообщений Трэвиса. Боже, я не могу без него, но в то же время не могу с ним. Его родители были правы, лучше бы я сдох. На улице был снегопад, когда я вышел из дома. Мои волосы были покрыты мягким снегом. Белые хлопья прилипают к холодным щекам и ресницам. Я встряхнул головой, и некоторые снежинки упали, но спустя пару секунд новые путались в моих каштановых волосах. Я шёл, грустно опустив голову, даже не пиная камни под ногами. Мороз пробирает меня изнутри, и я ничего не могу с этим поделать... Мой шарф и края поношенного пальто развевались на ветру. Казалось, будто он хотел стянуть их с меня, оставляя в этом холодном мире совсем одного. Вдруг, мне на телефон пришло сообщение. Почти сразу я понял, что это Тодд. Так по - дебильному я не мог никого записать. Он позвал меня с собой в горы. По его словам, у них с компашкой лишнее место прогорало, а так как мне было всё равно нечего делать, я решил принять его предложение. Забежав домой, я переоделся и спустя пол часа на дворе уже стояла его машина, где сидел он со своими бро. Вскоре выяснилось, что свободных мест было 3, и я решил ради подстраховки захватить с собой Питера. Он почти сразу согласился, и когда мы подъехали к его дому, он запрыгнул в машину, чуть ли не забыв ключи. Вот про таких людей говорят: "За любой кипиш, кроме голодовки". Мы ехали громко. Вы спросите, как можно ехать громко? Очень просто. Все высовывались в окна и орали что - то прохожим, стреляли хлопушками и пели песни истинных гопников. Эти долгих 2 часа тянулись, словно вечность, а вскоре время совсем замедлилось, когда оставалось 15 километров до точки назначения. Мы попали в пробку. Спустя полчаса пробка рассосалась, и мы приехали к горнолыжному курорту. Выйдя из машины, я наконец размял затекшие ноги, хотя, кажется, такая проблема была только у меня. Все остальные были в движении всё время поездки. Видимо, не к самым адекватным сел, а вскоре и убедился в этом до конца. Когда нам вручили лыжи и специальное снаряжение, эти придурки врубили песню "Маяк" и орали, распугивая клиентов. С нас взяли штраф. Когда мы забрались в фуникулёр, мои руки немного дрожали, а сам я первый раз скатывался с такой высоты. Спрыгнув на вершину горы, я поехал вниз. В крови бил адреналин, а сердце будто пыталось вырваться из груди. Эти ощущения захватывали меня с головой, эмоции били через край, а скорость подкупала скатываться еще быстрее. Остановившись внизу, я улыбался, а потом снова начал забираться наверх, только в этот раз на самые высокие горы. Миллионы раз испытав это новое ощущение, я был искренне счастлив. Мне хотелось испытывать эти чувства всё чаще и чаще. Тут ко мне присоединился Тодд. Он подсел в последнюю секунду, с легким смешком. - Прокатимся на скорость? - Ну, ладно. - Если я выиграю, ты подаришь мне поцелуй? - Сначала попробуй обогнать меня. Я одел очки, и мы спрыгнули вместе. Я разогнался по максимуму и приехал, ясное дело, первым. Я ждал, пока Тодд подъедет, но его не было. Вдруг, я почувствовал объятия со спины. - Жаль, что я поехал по другому пути. Так бы обогнул тебя, ну что ж, тогда получай свой приз. Я не успел еще ничего сказать, как он повернул меня к себе и поцеловал в губы. Первый, мать его, поцелуй потрачен вот так! Прекрасно, просто восхитительно! Я оттолкнул его, плюхнувшись в мягкий снег, и начал вытирать губы. Ужасное ощущение! - Чё - то ты как - то не воодушевился. Все омеги же говорят, что первый поцелуй всегда сладок. Мразь. Ненавижу его. Среднестатистический мерзкий альфа. - Ты мне противен. - А я и не ждал только за это любви. - Мне мерзко слушать от такого, как ты, про любовь. Я не слушал его дальше. Он меня бесит. Снова забравшись на фуникулёр, я спрыгнул на гору и поехал так быстро, как только мог. Накатавшись, я снял лыжи и пошел себе за кофе. Взяв горячий напиток, я вернулся в машину к Питеру. Сев в ней, бета ел зефирки, смотря в телефоне какой - то фильм. Я подсел рядом, отпив чуть - чуть кофе. Я взял у него зефирку, и он удивился, что я уже вернулся. - Ларри? Я думал, ты катаешься, почему вернулся? - Накатался, будешь кофе? - Буду. Я открыл стаканчик и, отпив до половины, дал другу. Питер набросал туда зефирок, и мы продолжили смотреть фильм. В конце оказалось, что это был мюзикл. Теперь - то я понял, почему там все пели. Через пару часов все вдоволь накатались, и мы поехали обратно. День выдался отвратный, и единственное, что в нём было хорошее, это горы. Выйдя из машины по прибытию в город, я пошёл в сторону моего любимого кафе. Сейчас хотелось всё забыть, плюнуть на все и начать сначала. Зайдя в светлое помещение, я сел за крайний столик у окна. Снег валил хлопьями, а на окне появлялся иней. Кусочек моей любимой пиццы, теплое какао с маршмеллоу и имбирные пряники в форме человечка. Такая приятная атмосфера. Люблю её. Ха, ещё бы. Слишком часто ловлю себя на мысли, как здесь хорошо. По этой причине, наверное, это кафе моё любимое. Спустя часик, я оставил официанту деньги и вышел из уютного помещения, идя в сторону моря. Каждый день, каждый час, каждая секунда времени, когда я не вспоминаю ту боль, которую пережил, делает меня счастливым. Хорошо быть пессимистом - ты либо прав, либо приятно удивлён. Увы, жизнь заставляет становиться пессимистом, каким бы жизнерадостным ты ни был. Вскоре, как и всем, тебе будет плевать на морали. И вот снова. Холодный песок, под толстым слоем мягкого белоснежного снега, толстая корка льда на море, чайки... Стоп! Откуда тут чайки? Или это не чайки. Подойдя ближе, я увидел черного ворона, лежащего в снегу с кровоточащим крылом. Его глаза посмотрели мне прямо в душу, и я перестал управлять собой. Взяв птицу, я положил её в куртку, запахивая поплотнее, чтобы согреть раненное животное. Дойдя до дома, я положил ворона рядом с батареей и прикрыл своей курткой. Так как я и понятия не имел, как ухаживать за птицами, помощником мне стал интернет. Найдя информацию об уходе за воронами, я прочитал всё, что этой птице требовалось. Открыв холодильник, я достал сырое мясо, которое купил, чтобы приготовить, но, видно, не судьба. Порезав кусками, я подсел к птице, начав её кормить. Ворон хорошо кушал, а это значило, что он не долго находился в снегу. Перевязав крыло бинтом и привязав палочку от мороженого в качестве шины, я вспомнил, что птицу надо было как - то напоить. Налив в блюдечко воды, я поставил рядом с ней и осторожно приподнял. Ворон выпил немного и потерся клювом о мои руки. - Я назову тебя Джоном. Ворон повернул голову, когда я назвал это имя. Видимо, ему понравилось. В общем, спустя пару дней Джону стало лучше. Он стал передвигаться по дому и отгонять от него через окно других птиц. Я кормлю его мясом и молоком. Я всегда хотел себе птицу, но у мамы на них была аллергия, поэтому приходилось терпеть собак. Сейчас я точно не буду один, хоть кто - то сможет скрасить мое гордое одиночество.