Ты не гей? Исправим!

Эдриан стоял на кухне и, скрипя зубами, наблюдал за парнем, который чинно и мирно нарезал лук, а затем неторопливо и с чрезмерной аккуратностью добавлял его в миску к другой зелени. Как так получилось, что Янг прямо сейчас был у него дома и готовил ему ужин – он не имел ни малейшего понятия. Он вообще думает, что тот ему пшикнул в лицо баллончиком, когда появился на пороге его квартиры, и только теперь ее хозяин пришел в нормальное состояние. И вообще, как черт возьми, Ханс узнал-таки, где он живет?! Долбанный сталкер. Однако, сидеть в гостиной, когда с кухни неожиданно и так приятно запахло, Эдриан не смог и потому, уже на протяжении пятнадцати минут, терся рядом с дверью. – Ты так сверлишь мне спину, что, я боюсь, скоро дырка насквозь выйдет, – хихикнул школьник и развернулся к старшему лицом. – Тц, – цыкнул Фрозен. – Пройди уже наконец сюда, если тебе так интересно. – Вот еще, – отчеканил Эдриан, но, подождав немного, двинулся вперед. Он прошел к балконной двери и открыл ее, запуская холодный воздух внутрь комнаты. – Анна сказала, что у тебя нет аллергии на рыбу, поэтому рыбный суп будет в самый раз. – Я сказал тебе тоже самое. – Ну, знаешь ли… С той периодичной честностью, что ты даешь информацию лично мне, я хотел быть уверен наверняка. – А ничего, что есть это мне придется? Я бы решился сам себя отравить по-твоему? Ханс развернулся к нему и улыбнулся. – Из вредности ко мне ты способен на многие вещи. – Тц. Эдриан еще немного покрутился у выхода на балкон, всем своим видом пытаясь показать, что темнота улицы за окном ему интересна настолько, что он готов тут простоять хоть всю ночь, но когда мужчина начал замерзать, то закрыл дверь. Он немного помялся на одном месте, а потом сделал парочку нерешительных шагов в сторону Ханса, который теперь занимался нарезкой петрушки. И откуда у Эдриана дома вообще взялась петрушка? Он ее разве покупал? Старшеклассник спиной почувствовал приближение к себе, но подавать виду не стал. Еще поди развернется сейчас резко, так Эдриан сбежит и забьется где-нибудь под кроватью. Ханс знал, что с ним надо действовать кардинально осторожно и без резких движений. И потому ничем не выдавал то, что знает, на каком близком расстоянии они сейчас находятся. Хотя казалось, что Эдриану вообще в данный момент на это по барабану. Все его внимание было сосредоточено на кастрюле. Старший парень, почти касаясь своим плечом Ханса, подошел к плите и нагнулся, заглядывая внутрь посуды и рассматривая, как его будущий суп варится. – Интересно? – Много о себе думаешь, я просто смотрю, чтобы все было правильной консистенции. – Как ты можешь знать, какая консистенция правильная, если готовить не умеешь? – Я умею готовить! – Яичница не в счет, Эдри. – Ах, ты… – А ну, скажи «а-а-а»! Ханс вовремя среагировал и, все так же мило улыбаясь, быстро зачерпнул большой ложкой несколько капель супа, и поднес это к губам парня. Эдриан на миг стушевался. Его глаза сощурились сильнее. – Что ты делаешь, гаденыш... С ложечки меня кормить вздумал? У меня рук по-твоему нет? – Конечно, есть. А теперь, скажи «а», если не хочешь, чтобы я еще и подул. Эдриан низко зарычал себе под нос, но рот открыл, а когда вкус пищи прошелся по его языку и мирно проследовал в горло, то мужчина даже облизнулся в конце. Он хмыкнул и сложил руки на груди. – Вкусно… – Спасибо. Ханс хмыкнул и с гордо поднятой головой принялся снова шинковать зелень. Эдриан все еще терся рядом с ним, выглядя при этом максимально скованно и неловко, как будто сам не понимал, ему нужно расслабится и забить, отпуская ситуацию, или все-таки продолжить быть самим собой и продолжать оскорблять старшеклассника? Но суп ведь действительно был вкусным. *Дзинь-Дзинь* Трель дверного звонка раздалась так неожиданно, что заставила обоих парней подскочить на месте и переглянуться. – Ждешь кого-то? – спросил Ханс, вытирая руки о фартук и, наконец, забрасывая всю мисочку с зеленью в кастрюлю. – Я даже тебя не ждал. – Хм. Эдриан зажевал нижнюю губу, но когда зазвонили снова и снова, и снова, и снова, понял, что сейчас точно откроет дверь и разобьет этому умнику череп. Мужчина буквально ринулся в прихожую, под сопровождающий крик Ханса: – Эдриан, спокойнее! Тот его замечание естественно пропустил мимо ушей. Однако, когда старший Фрозен все-таки открыл эту злосчастную дверь к нему прямо с порога в объятия упал Джек, весело крича: – СТАРШИЙ БРАТИК! А ВОТ И МЫ! Мужчина так и замер, как истукан, смотря на всех стоящих на пороге, вылупив глаза. Андерсон, Анна, Эльза, Рапунцель, Флинн и Джек, вся эта чесная компания действительно была настоящей и заявилась к нему на ночь глядя. Челюсть предательски скрипнула. И еще более предательски, как назло вышел Ханс, откровенно начиная смеяться над развернувшейся картиной. – Ха, а ты оказывается задумывал устроить общие посиделки? – хихикнул рыжик. – Вот почему пытался меня прогнать? Нехорошо так делать, Эдриан. Нехорошо. – Я- – Ханс? – Анна разулась и скрестила руки на груди, немного покачиваясь из стороны в сторону. – А ты что здесь забыл? – У нас свидание. – ЧЕ ТЫ СКАЗАЛ?! – взревел мужчина, все еще пытаясь отцепить от себя прилипшего Фроста. Анна, причмокивая губами и пару раз моргая, вообще не заметила ничего странного в ответе, и поэтому просто кивнула, как бы невзначай добавляя: – Так вот зачем ты спрашивал про рыбу. Не знала, что ты готовить умеешь… Эй, Андерсон, прикинь! Он тоже готовить умеет! Давайте устроим между вами кулинарную битву! Эльза, подала голос, и смеясь произнесла: – Кстати, интересный факт! Во многих мангах именно те, кто сверху, умеют готовить, а кто снизу, профаны во многих вещах. Ханс зажал рот кулаком, пытаясь скрыть смех, Эдриан наконец отцепил от себя Джека, но теперь к нему прилип Флинн. – Сверху? – улыбнулся Фрост, ползком направляясь в гостиную. – А-а… вы снова про баскетбол, да? И кто вас научил таким странным терминам. Рапунцель, шатаясь, последовала за ним. Старший Фрозен, смотря на весь этот балаган и довольно необычное состояние всех пришедших, посмотрел в сторону самого адекватного и прошипел: – Андерсон, что с ними такое?! – Наелись конфет с ликером… А когда я хотел пропитать им коржи, перед нанесением крема, то украли бутылку и выпили целиком. – АННА! ЭЛЬЗА! КАКОГО ЧЕРТА?! Андерсон, ты почему за ними не проследил?! Выпускник наконец тоже скинул свои ботинки и подошел ближе к мужчине, отцепляя от него Флинна одним движением. – А должен был? – Ты… Конечно, должен был! Я же тебе единственному доверяю. – Ты ему доверяешь? – вклинился Ханс. – А мне? – Самому не смешно? – выдохнул Эдриан, а потом услышал крики из гостиной и устало провел рукой по лицу: – Господи, ну за что… Таким образом, посудив, что Эдриан, Ханс и Андерсон тут единственные, кто в адекватном состоянии, они втроем сгрузили остальных на диване и столпились в круг неподалеку, обсуждая, что делать со всем этим балаганом. – Я могу дать денег на такси, и оно развезет всех по домам, – предложил Янг. – Ага, а потом когда эти две засранки приедут, и мать увидит их состояние, то орать будут на меня, – сказал Эдриан. – Ты же большой мальчик, потерпишь. – Потерпеть за то, в чем я вообще не виноват?! Вот уж не собираюсь. Нервы трепать родителям я не буду. Анна с Эльзой останутся тут, уложу их на кресло, оно как раз раскладывается, и места им хватит. Эдриан глянул через плечо, а потом добавил: – И Рапунцель здесь оставим. Ее родители меня тоже по головке не погладят. – Что насчет парней? – спросил Ханс. – Я могу забрать их к себе, – предложил Андерсон. Эдриан удивленно покосился на него. – Ты один живешь? – Один. – А где родители? – В своей квартире. – А эту, в которой ты, они тебе снимают, чтоб меньше доставал их своим присутствием? – Нет, я сам ее купил. Она моя. Ханс улыбнулся, а у Эдриана челюсть чуть было не отвисла. – Пацан, тебе сколько лет вообще? – Столько же сколько и Хансу. Старший Фрозен покачал головой. Он посмотрел на Андерсона и хоть тот уже был одарен кредитом доверия, но все-таки Эдриан понимал – выпускник еще подросток. И даже если у него свои хоромы, и за собой он следить умеет, перекладывать обязанность на его плечи за состоянием еще двух людей, а особенно напившихся парней – дело такое себе. Эдриану совесть не позволяла сбагрить такую ответственность на столь юные плечи. – Нет, не пойдет. – И как тогда? – Пускай тоже здесь остаются, – угрюмо сказал Фрозен, снова оглядываясь через плечо. – Они уже почти уснули все. Надо только разложить. – Думаю дивана хватит для этих двоих. – Троих. – Андерсон тоже остается? – удивился Ханс. – А при чем здесь Андерсон? Ты ляжешь вместе с ними и будешь смотреть за порядком, если уж навалился на мою голову. – Но… С какого перепугу?! Ты хоть знаешь, как они пинаются? – Не знаю и знать не хочу, – фыркнул Эдриан и отошел от парней, начиная раскладывать кресло. – Если не хочешь с ними на диване, постелю тебе на полу. – У меня спина болеть будет, – захныкал рыжий. – Ты позволишь этому случиться? Твоя совесть- – Моя совесть даже в этом деле подушку принесет и одеяло. Ханс фыркнул и ничего не сказал, уходя провожать Андерсона. Они еще перекинулись парой реплик, Эдриан слышал краем уха их голоса, пока приносил запасные подушки и постельное белье, а потом Янг снова появился в гостиной. – Почему я не могу лечь с тобой? – Только через мой труп. – Брось, твоя кровать в спальне все равно двуспальная. Там хватит места для четверых! – Мне плевать. Я не собираюсь спать с парнем в одной кровати, – отчеканил Эдриан, перекладывая девчонок одну за одной на приготовленное для сна место. Ханс закусил губу, пытаясь не так широко улыбаться. – Но я ведь не просто парень. – Ты еще хуже. – … Так по итогу и не договорившись о чем-то большем, к ночи, когда Эдриан все-таки всех уложил, и они с Хансом поужинали, рыжику действительно было расстелено на полу. Янг не врал ему насчет спины. Проблем у него со здоровьем, конечно, было не так много, и одну ночь в таком неудобном положении он бы спокойно пережил, но то, что спина начала затекать и болеть, было правдой, и почувствовал это Ханс уже после тридцати минут такого лежания. Он переворачивался с бока на бок, ворочался и пытался все устроиться поудобнее. Успехом это не увенчалось. И в таком состоянии его потуги продлились чуть ли не до самого утра. Рыжик смог-таки уснуть, когда часы на микроволновке в кухне показывали на таймере три часа и семь минут. Джек через минуту после этого перевернулся на диване и лягнул Флинна с такой силы, что его друг еле-еле удержался на поверхности. Райдер во сне нахмурил брови, а потом перевернулся и сам, при чем так мощно, что практически накрыл Фроста своим телом и плюхнулся на того сверху. Джек не испытал от такой смены никакого дискомфорта. В конце концов, они часто спали с Флинном в одной кровати в детстве, пока ночевали друг у друга дома. Уж лучше делить кровать в тесноте, чем позволить лучшему другу корячится на полу, рассуждали они. Поэтому сейчас то, что Джек спокойно закинул на Флинна во сне руку и ногу, притягивая того к себе и продолжая спать, но уже с парнем в обнимку – было абсолютно нормально. Эдриан проснулся около пяти утра и по привычке сходил в туалет, а потом прошел на кухню, выпив стакан воды. Он убрал остывшую кастрюлю с супом в холодильник, а потом, спокойно откинув назад распущенные волосы, которые в таком состоянии достигали кончиков его лопаток, пошел обратно в спальню, по пути останавливаясь в гостиной и проверяя все ли с детьми было в порядке. Ничего не обычного не наблюдалось, поэтому мужчина сам не понял, почему задержался здесь на несколько минут дольше. И почему взгляд его скользнул вниз, где на полу спал старшеклассник, сгрудив одеяло у себя в руках до такой степени, что из того образовалась новая подушка, которую тот обнимал во сне. Эдриан фыркнул, уходя к себе в спальню. Фыркнул, зашел в спальню, а потом остановился посередине комнаты, старательно пытаясь оттолкнуть от себя так назойливо всплывшую в голове мысль. Он так и стоял в таком положении пятнадцать минут, пока его ноги снова не начали двигаться.

***

Когда Ханс разлепил глаза и сладко потянулся, он осознал, что на полу стало как-то слишком мягко. Парень нахмурил брови, резко вскакивая и принимая сидячее положение. Рыжик точно помнил, что засыпал на полу и даже ночью не позволил себе взять подушку и запереться без спроса в чужую постель. И что же теперь? Хоть кровать Эдриана и была пуста, и находился в ней он в полном одиночестве, но это ведь была кровать Эдриана. С осознанием этой мысли, Ханс покраснел, закрывая лицо руками и падая спиной обратно на подушки.