Ты не гей? Исправим!

Стук от маленьких каблучков слышен на весь коридор. Последний звонок прозвенел буквально несколько минут назад, но Эльза совершенно на него не отреагировала и неслась на всех парах в нужный ей кабинет. Стоило девушке мгновением ранее заметить среди общего потока учеников в коридоре лицо Ханса, которое тот старательно прикрывал, как у нее внутри все пошатнулось. Пошатнулось, завертелось, а потом не выдержало и мягко скатилось вниз, разбиваясь там вдребезги на тысячу мелких осколков. Она так и знала, что так будет. Ну почему Ханс ее не послушал? Она же ему тогда все четко и ясно высказала, и, судя по лицу старшеклассника, он все понял. Понял и свалил тогда, куда подальше. Когда Эльза пришла в комнату и увидела отсутствие брата, она ужасно испугалась, что Эдриан кинулся за Хансом, а в полном опустошении Янг взял да и выдал ему все, но, слава Богу, она вовремя выскочила из дома и смогла пересечься с Хансом взглядами в тот момент, когда он открыл рот. Как же хорошо, что тот выдал лишь скудное «пока» и быстро смылся. Эльза кинулась к Эдриану, стоило только брату в растерянности последовать вдогонку за старшеклассником, потому что ее брат просто ничего не понял. Но теперь, видя заляпанное кровью лицо, Эльза хотела, честное слово, прилюдно расплакаться прямо там. Эдриан не тот человек. Он не поймет. У него другой склад ума, и как бы Ханс не пытался ему понравиться, он не добьется ничего от него кроме дружбы. Эльза готова поставить все свои карманные деньги и весь их шкаф с мангами, что скорее на Землю обрушится метеорит, чем Эдриан собственнолично признается Хансу в любви. Девушка тяжело дышала, но как только в поле зрения увидела нужную дверь, не церемонясь, толкнула ее ногой так сильно, что она с грохотом отворилась и шумно ударилась ручкой о стенку. Эдриан сидел за своим рабочим столом, и, видимо, он ожидал чего-то подобного, потому что даже не шелохнулся, а глаза вообще на Эльзу поднял с таким видом, как будто перед ним враг народа номер один, а не его родная сестра, которую он любит больше жизни. – Что ты с ним сделал?! Как ты мог его избить?! Мужчина на выпад в свою сторону даже бровью не повел. Он подцепил пальцами кепку за козырек и мягко стянул ее, кидая на стол. – Знаешь, а я только сейчас вспомнил. – Что ты вспомнил?! – Ты сказала, ему позвонили, а потом накричали. И добавила, что не вмешиваешься в чужую семью, – Эдриан поднял на Эльзу глаза. – Откуда ты могла знать, что звонил кто-то из семьи? Старшая Фрозен поджала губы, на что ее брат ядовито усмехнулся. – Врем и не краснеем, сестренка. Врем и не краснеем… Как много я упустил, что ты стала меня обманывать? – А что я должна была сказать? – Правду. Лучше бы я ее услышал от тебя, чем от этого. – Лучше? Ты говоришь о «лучше»? И что бы ты сделал, если бы узнал это от меня?! Избил бы его с меньшей силой?! – Я его избил, потому что он полез ко мне… Это естественная реакция любого нормального человека. Если бы к тебе полезли без твоего разрешения, ты бы не захотела этому человеку вмазать? Эльза засмеялась, качая головой. – Ты не понимаешь, да? – девушка подошла ближе к столу. – Он к тебе полез, потому что ты сам это позволял. – Черта с два, я ему что-то позволял! – Да вы же были друг с другом, как не разлей вода! – Я считал его своим другом! – Ты считал! Вот именно, что так думал ты! Откуда ему было знать?! Сначала только и делал, что бегал от него, а потом пригрелся у теплого камина и пустил все на самотек! Я могу понять Ханса. Он не знает тебя так, как я или Анна. Все, что он видел, это то, как ты теплеешь! Как позволяешь лишнего! – выкрикнула Эльза и, вспоминая еще одну вещь, следом добавила: – На кой черт ты с ним постоянно переписывался, даже когда у тебя были дела?! – Я сказал тебе, я считал его своим другом! Мне плевать, что он себе напридумывал! Но ты… Ты только все испортила! – Я все испортила?! Я?! Да я же хотела, как лучше! – Не лезь в отношения других, когда тебя того не просят! – А не это ли ты делал всю мою жизнь?! Эдриан нахмурился, резко проглатывая слова. – Что такое, братик? Вспомнил? Совестно стало? Это ведь ты постоянно лез в любые отношения, которые у меня появлялись с кем-то помимо Анны и Рапунцель. Даже мама с папой так не доставали, как это делал ты. Ты к своим пассиям так не прилипал, как к нам с сестрой, стоило лишь другу, не парню, другу, замаячить на горизонте! А теперь… Ты, почувствовал на своей шкуре, что значит, когда тебе тоже желает искреннего добра близкий человек и лезет лишь с чистыми намерениями, а в итоге лучше не становится. Я не говорю, что я поступила на сто процентов хорошо, но я не знала, что делать и хотела уберечь вас обоих. И винить меня… Ты сам не лучше! – Много ты понимаешь. Я старше тебя, Эльза. Мне лучше знать. – Старше по возрасту, а по мозгам застрял где-то в детсаде. – Не начинай со мной ругаться. – Да мне тебя просто жалко. Ты… Ты ведь даже не попытался понять его! Хоть чуть-чуть. – Я понимаю все получше вашего! Эльза в шоке распахнула глаза. – Правда? Откуда? Ты же никогда не любил...

***

Ханс как раз закончил промывать лицо и стирать остатки крови, когда в дверь позвонили. Он пришел домой совсем недавно и не ждал гостей, поэтому решил, что наверняка пришли какие-то консультанты с продажей косметики, или бытовой техники, которая ему не нужна. Он не стал открывать и спокойно закончил прибирать за собой весь беспорядок, после чего заклеил пластырем разбитую бровь. По существу, лучше было бы пойти в больницу и попросить зашить ее, но у него совершенно сейчас не было на это никаких сил. Он домой дошел кое-как, а тут еще и переться до платного стационара. Когда он вышел из ванной, человек, звонивший в дверь, оказался внутри и смотрел на него крайне обеспокоенно. Ханс моргнул, сперва напрягая, а затем расслабляя плечи, когда осознал, что это всего лишь его брат. Он спокойно кивнул Андерсону и прошел в гостиную, садясь на диван. Ребра болели, поэтому парень зашипел сквозь зубы, прикладывая к ушибу руку и пытаясь выровнять дыхание. У его недо-бойфренда хорошо поставлен удар. Если бы там на крыше был не Ханс, то он этими побоями прибил бы парнишу насмерть. Андерсон прошел следом за ним и сел рядом на диване. – Что произошло? – Ничего. – Хватит. Сначала ходишь, как зомби, потом появляешься перед всеми в крови. Что дальше? Мне тебя в канаве искать? Рыжик мягко посмеялся, смотря на выпускника перед собой. – Ты будешь меня искать? Какой ты хороший… Андерсон не ответил, а когда придвинулся к Хансу ближе, то одним махом задрал его школьную кофту вверх и угрюмо уставился на большой уже начинающий наливаться синяк на пол грудной клетки. – За что? Рыжий прекратил улыбаться и, пока брат его тщательно осматривал, отвернулся в другую сторону. – За дело. – Неправда. – Ну… Отчасти. Андерсон покачал головой, а потом встал с дивана. Пока он ходил по большой пятикомнатной квартире, Ханс успел прилечь и вытянуть ноги во всю поверхность, опускаясь головой на подушку. Андерсон вернулся обратно, держа в руках какую-то мазь. Присаживаясь на то же место, он снова задрал кофту и начал обрабатывать ушиб, стараясь делать все как можно более аккуратно. Без слов было понятно, что побил его Эдриан. Да просто потому, что никто бы другой на это явно не решился. И никого другого Ханс особо не доводил до ручки, кроме мужчины. Вот только… Андерсон видел их по-настоящему бешеного преподавателя лишь однажды, тогда тоже Ханс был виноват, но даже тогда, когда Эдриан бегал и разыскивал его непутевого брата с красными глазами и пеной у рта, он все равно выглядел больше так, как «найду, придушу, обниму, потом опять придушу», нежели, как «найду, убью». А сейчас, если взять то, как Ханс вел себя всю последнюю неделю, и как уже Эдриан бегал за ним, ситуация складывалась необычная. Виноват был явно не рыжик, тогда с чего вдруг он говорит сейчас, что получил за дело и берет на себя часть вины – непонятно. Андерсон поднимает голову и замечает, что пока он обрабатывал синяк, то Ханс достал из кармана свой брелок с кроликом, который теперь вечно теребит в руках еще с Нового года. Кстати, Андерсон отметил, что у Эдриана имелся похожий. Когда выпускник заканчивал намазывать остатки и распределять их по коже сбоку, до него вдруг неожиданно дошло. И пазл в голове собрался окончательно. – Оу… – только и вышло из его рта. Ханс на это только грустно усмехнулся и глаза закрыл. – Если еще и ты соберешься побить, пожалуйста, бей с другой стороны. – Не собираюсь. Просто… Удивлен. – Ага. Андерсон закончил все делать и велел Хансу лежать смирно и не сметь переворачиваться и опускать ткань, покуда все не высохнет, в противном случае, мазь смажется, и никакого эффекта от ее нанесения так и не последует. Он отнес тюбик к остальным медикаментам, а сам прошел на кухню и разогрел чайник, заваривая кружку с крепким черным. Ханс, когда ему протянули жидкость чуть ли не в нос, пить отказался. – Глотать пока больно. Оставь. Андерсон кивнул и поставил чашку на декоративный стеклянный столик, который стоял в центре гостиной. Когда парень вновь присел на диван рядом с рыжиком, то тихо произнес: – Он тебе что-то говорил, да? Ханс слабо кивнул. – Что? – А что он еще мог мне сказать? – зашептал старшеклассник, поднимая руку вверх и закрывая ей половину лица, стискивая в кулаке подвеску. – Педик… Что он… руки хочет продез… продезинфицировать, что я… Что противно, и что… Я ему омерзителен… – Не слушай его. – Это, знаешь ли, тяжело сделать. – Я понимаю, но… – Андерсон закусил губу. – Я его видел на этой неделе. Он переживал и места себе не находил. Меня по десять раз на дню дергал. – Замолчи, пожалуйста. – Но я же хочу, как лучше. – Все вы вечно этого хотите, – тяжело выдохнул Янг. – Оставь меня одного. Я полежу дома. – Нет. – Я никуда не… Собираюсь убегать. Я не собираюсь напиваться, – Ханс сглотнул. – Я просто… Я хочу побыть один. – Нельзя, Ханс, станет больнее. – Да плевать мне… Я не… Черт, Андерсон, просто уйдите все от меня. Уйдите и не лезьте не в свое дело. – Но… – Пожалуйста. Младший парень выдохнул. То, о чем просил его брат, не лучшая идея, и, видя его состояние сейчас, да и за всю эту неделю, вряд ли что-то изменится, если его оставить одного. Хотя за эти дни, пока Ханс дома, Андерсон может поговорить с Эдрианом. Тихо и спокойно и так, чтобы не разбить лицо мужчине, как тот сделал с его братом. Но Ханс, будто читая его мысли, когда Андерсон уже встал с дивана и дошел до дверного проема, открыл рот и тихо пробормотал: – И не говори с ним обо мне… Очень тебя прошу. – Ладно. – И не бей его. – ... – Андерсон, не бей его. – Он же- – Он не понимает, что я чувствую. – Все он понимает. Ханс отнимает от лица руку, и свет, пусть и не такой яркий, бьет по белкам, заставляя его моргнуть несколько раз. Выпускник застыл в дверях и смотрит себе под ноги, то и дело хмурясь и сжимая кулаки. – Пожалуйста. Не трогай его.