Love others as love yourself

Дорогу к первой их башне освещало восходящее солнце. Туман после ночного дождя еще не развеялся, Эстес, Иритель, Грок и Эйдора уверенно, но медленно шагали вперед. Лео, недовольный, что его подняли в такую рань, шел подле хозяйки, иногда возмущенно подталкивая ее массивной мордой в поясницу, отчего лучница хохотала и трепала животное по пыльной, чуть влажной шерсти. На середине пути к башне, когда полуденное солнце ласкало кроны лиственных деревьев по левую и правую сторону от тропы, и лучи его достигали промерзшей земли, Грок остановился и смешно почесал каменную голову, будто бы такая кожа вообще могла испытывать дискомфорт. - Нужно разделиться, - предложил здоровяк и повернулся к Иритель, - Мы с Эйдорой поищем руну. Ты, Иритель, раздобудь с Лео еду. - Я присоединюсь к Иритель, когда разберусь кое с чем, - туманно сообщил Эстес, не глядя на Грока. Титан молча кивнул и указал в лес справа от дороги, вместе с Эйдорой скрываясь в слабо освещенной солнцем чаще. - Эстес. Голос девушки заставил лекаря вздрогнуть и отвлечься от собственных непонятно откуда взявшихся мыслей об угрозе. - Не витай в облаках, - строго отрезала она и, ловко запрыгнув на саблезубого тигра, поправила на спине подвязанный самодельный лук, - Я поищу еды и заодно ту бестолочь, которая посчитала себя слишком крутой, чтобы отправиться вместе со всеми. - Я чувствую опасность. - Нет. Эльф с прищуром смотрит вглубь леса слева от дороги. Наверное, если бы его не воспитали как сдержанного и контролирующего эмоции наследника, на лице бы читалась растерянность и тревога. - Нет, - повторяет ему лучница, ее тон смягчается, - Способности предвидеть опасность у тебя нет. "К сожалению?" - договаривает про себя клирик и чувствует себя незавершенным и бесполезным. Он поворачивает в лес еще до того, как Иритель срывается на охоту и поиски пятого. От легкой эльфийской походки остается нетронутой даже роса на кончиках травы, поступь неслышная и осторожная. Нет, у Эстеса нет кошачьих повадок, как у чудных леоморфов. Клирик с ужасом обнаруживает, что беспокоится, опасается неизвестности в лесу, хотя Нижний лес - их территория, и сам Эстес, как представитель расы, должен лишь подпитываться энергией, ощущать с дикой природой полную гармонию. Гармонию, восполняемую щебетанием птиц, шелестом охотящихся животных, свежим холодным воздухом. Гармонию, прерываемую чужими голосами. Вот оно! Вот это чувство и его истоки. Эстес срывается на бег. Ему не послышалось, он знает: нужно бежать на звук. Редко бывало, когда он не успевал, редко, но лекарь предпочтет расцарапать лицо гостеприимно тянущимися к нему трухлявыми ветвями, предпочтет сорвать голос, крича "Где ты?", предпочтет остаться впоследствии без сил на лечение самого себя, только бы успеть. И как бы он хотел вернуться на несколько минут назад и замедлить шаг. Как бы он хотел не видеть родных глаз, прищуренных, нацелившихся на заметавшегося убийцу. - Мия? Он не может ошибаться. Двигаясь ломанно, будто марионетка, она отпрыгивает назад и с трудом натягивает тетиву, полностью игнорируя шокированного старшего брата, находя взглядом лишь одну цель, вероятно, нарушевшую ее покой задолго до прихода клирика. Госсен замечает его, Эстеса, бросает нечитаемый взгляд через плечо и мечется, мечется, мечется, он не отступает и о поражении, казалось, даже не думает. Но и помощи не просит даже тогда, когда получает заряженную силой Орла стрелу в левое плечо. Только разгневанно рычит и кидается в бой, пока эльф не начинает понимать: Мия приняла чужую сторону. Один из немногих выживших из его клана, один из немногих родных, его любимая сестра, сейчас воюет против него. Эстес готов кричать. Готов восклицать, вопрошать, готов прослыть грубым, только достучаться до нее: зачем она это делает? Почему предала сейчас? Значит, в любой момент была к этому готова, не так ли? Эстес готов кричать, только, наверное, не хватит никаких сил даже снова на нее взглянуть. Он направляет взгляд прозрачно-белых своих глаз на рычащего, не сдающегося охотника и концентрируется. Печати на запястьях полыхают, как назойливые шрамы от ожогов, источают свет, совпадающий с цветом его радужки. Между ним и убийцей протягивается ворох нитей, которые - Госсен знает - не срежешь никаким кинжалом. Лекарь хорошо знаком с неправильной тактикой бойцов, по его мнению, логичнее было бы убить сначала клирика, который четверых способен поставить на ноги, вырвав из лап Бездны. Забрать его, а затем падут остальные. Доходчивые соперники попадались ему крайне редко, и сейчас, видя, как ломанно направляет на него лук собственная сестра, он жалеет, что делился с ней когда-то подобными рассуждениями. Госсен, опьяненный растекающейся по всему телу негой от скорого лечения, кажется, ни на секунду не теряется: ловко швыряет веером четыре ножа в сторону сосредоточенной Мии и, выиграв на ее помешательстве полсекунды, без раздумий сбивает ее потенциальную цель с ног, прикрывая собой. Перед тем, как больно удариться о землю затылком и плечом, Эстес краем взгляда провожает исчезающую в кустах фигуру сестры.