Love others as love yourself

- Вот ты где, бестолочь, - Эстес слышит голос Иритель как будто сквозь толщу воды, - Скажите на милость, что могло такого произойти, что он уснул в дороге? Эльф вздрогнул. О ком она? Он действительно уснул? Поток мыслей о Мии, о ее предательстве, раздумья о семье и о том, как долгая дружба была перечеркнута... вот так просто. Размышления увели Эстеса так далеко, что он, с несвойственным себе доверием уткнувшись лбом между лопаток Госсена, неслышно засопел. Наверное, если бы он не вымотал себя эмоционально столь сильно, то заметил бы, как парень испуганно неоднократно звал его в надежде, что тот не потерял сознание. Но размеренное спокойное дыхание, чуть поалевшие от нахлынувшего тепла скулы, подрагивающие короткие, но пушистые ресницы: все говорило о том, что лекарь банально устал. Настолько, что во сне так и не выпустил из пальцев изрядно помятую куртку. Ему снилось, что он, как журавль, парит в небе, а внизу - лес из острейших кинжалов. Снилось, как крылья немеют от изнеможения, трещат полые косточки, плечи, будто под тяжким грузом, опускаются, изящное легкое тельце бездыханно, беззвучно срывается вниз. Госсен подхватывает его под спину до того, как Эстес соскальзывает со спины тигра на выложенную камнем площадку возле башни. Убийца растерянно оглядывает эльфа, дожидаясь, пока тот откроет глаза, и секунды под пристальным взором остальных тянутся бесконечно долго, но ничего не происходит. - Это особенность их необычной расы, - поясняет Грок, кивая на каменную арку в башне, приглашая войти на более безопасную территорию, - Сейчас - не знаю, дает ли он себе отдохнуть, но его путь тоже начался с долгой спячки в Изумрудном лесу, на родине. Госсен понимающе кивает, борясь с ощущением, что, в отличие от убийства и скрытности, о заботе он не слышал ничего. Похоже, в команде лекаря ценят. На секунду убийце досадно, что Эстес их не слышит. Вторая его мысль состоит в том, что клирик, несмотря на складное и изящное, но все же телосложение, неумолимо легкий. Он подмечает это и с иронией вспоминает сравнение с журавлем. Когда Иритель, устало цыкнув языком, скрывается в башне вслед за Гроком, Госсен теряется окончательно; он нес на руках мертвых, тащил на себе израненных, но никогда не держал абсолютно здорового, только крепко спящего эльфа. Прислонившись к башне спиной и медленно соскользнув вниз, он сел, придерживая журавля навесу, а затем и вовсе укладывая головой на свои колени. Темные ресницы дрогнули, затрепетав; Эстес приоткрыл веки и размазано оглядел темнеющее небо, свод башни, взгляд врезался в пару внимательных черных глаз. - Близко, - хрипло бросил Эстес, борясь с желанием сорваться с места и позорно сбежать. - Да. Мы подобрались достаточно близко, как минимум знаем, с кем нам придется сражаться, - так же хрипло отозвался Госсен, поднимая голову к звездному небу. Вот как. - Вот как, - пожимает плечом клирик и, больше не сомневаясь, с напускной нерасторопностью приподнимается с чужих колен, собирая пропахшие пихтой и сыростью длинные локоны и пряча под воротом одежды. Госсен смотрит на звезды завороженно, столь картинно, что клирик подмечает, мол, это уже слишком, и, поняв, что от сна не осталось и следа, идет на запах домашней еды внутрь башни. Убийца не провожает его взглядом; взгляд в небо все такой же неотрывный, и, наверное, звезды бы тоже на него смотрели, если бы не были скрыты за синей ватой давно нашедших туч. - Она за вас беспокоилась... - бормочет Эйдора. - Я за вас беспокоилась! - с порога срывается Иритель, и Эстес понимает, что она не шутит, только надеется, что с улицы ее пылких, но справедливых возмущений не слышно. - Госсен видел троих из них, - строго, но спокойно отрезает лекарь, оглядывая поочередно всех в комнате, - Ханзо способен убивать с расстояния, он пускает подобную самому себе тень, она, в свою очередь... довольно хорошо орудует клинками. Ангела вселяется в любого человека, разделить их невозможно. Не думаю, что она может управлять, но... она очень сильно защищает. - Значит, девчонка, маг и его тень? У Эстеса пересыхает в горле. - Нет. Еще лучница. Мия. Эйдора дергает уголком губ, почти готовая улыбнуться и сказать что-то вроде "Брось, хватит с нас шуток", но по выражению лица эльфа понимает, что он абсолютно серьезен. В комнате повисает молчание, пока окончательно разгневанная Иритель не ударяет по столу кулаком, отчего здоровяк Грок невольно, почти незаметно вздрагивает. - Предатель! Знаешь, что? Она захотела войну - она ее получит. Эстес, я лично взгляну в ее бесстыжие глаза, когда она будет целиться в родного брата. Теперь улыбается эльф. Получается тоскливо и жалко. - Она целилась сегодня, пока я лечил Госсена от ее же выстрела. Он говорит, ее сложно задеть, нанести вред, пока Ангела внутри. - Он был с тобой в тот момент? - еще немного, и Иритель разочаруется в союзных силах. Для нее немыслимо позорно проиграть двум девчонкам. - И в момент, когда спас меня от орлиной стрелы, тоже, - отрезает Эстес и потирает запястья, всерьез раздумывая над тем, чтобы вернуться на улицу. - Иритель, послушай, - он делает последнюю попытку до нее достучаться, - Вероятно, если бы не он, вас осталось бы четверо. - Нет, это ты меня послушай! - лучница встает из-за стола и оказывается рядом с клириком. Прежде спящий в углу Лео настороженно дергает ушами, открывает один глаз и перестает сопеть. Иритель заведенно тычет пальцем в твердую грудную клетку Эстеса и шипит, даже когда клирик отступает на шаг. - ЧТо бы ты там себе не напридумывал, под влиянием эмоций, предательства сестры, ты должен уяснить: нет никаких жертв во имя кого-то, их просто не существует у людей, пожалуйста, услышь меня, что люди всегда были, есть и будут сами за себя! - Иритель не позволяет себе сорваться на крик, но цедит каждое слово так угрожающе, что Эстес почти теряет маску равнодушия. - Он не просил помощи, - пытается Эстес, но его прерывают. - Довольно, Король, пожалуйста, - вмешивается Эйдора, - Она лишь беспокоится. - Беспокоюсь за каждого из вас, потому что люди, как он, вы... вы и не подозреваете, на что они способны. - Например, выгнать из семьи просто из-за того, что мне не столь интересна магия? Эстес знает обладателя этого голоса, потому не оборачивается, только пытливо смотрит на вставшую в ступор лучницу. - Я знаю, как с тобой поступили твои родители, - продолжает Госсен, не торопясь делать даже шага в комнату: он уверен, что почувствует себя лишним, - Может быть, мои были чуть меньшим мусором, но я понимаю тебя. Но ни одно проявление недоверия к людям, мое или твое, не должно повлиять на журавля, - Эстес ушам не может поверить, парень что, только что насмехнулся? - А то он от стресса впадет в спячку, представляете, как будет обидно? Эстес мечет взгляд на что угодно, только бы не на серьезное лицо Иритель. Он находит прыснувшую от смеха Эйдору, отвернувшегося к небольшому окошку и застенчиво хохочущего Грока, затем слышит запоздалую реакцию Госсена на собственные слова и, не сдержавшись, позволяет себе искреннюю открытую улыбку. Комната наполняется смехом, вскоре присоединяется вышедшая из ступора Иритель, махнув рукой на свою злость, и клирик чувствует растекающееся под ребрами тепло, как от лечения, только, наверное, лучше. Да, - думает он, - определенно лучше. - Ты серьезно собираешься отправиться их искать? Эстес раздраженно пожимает плечом, но на лице не отражается ни капли того внутреннего безупречно сдерживаемого гнева, что обычно испытывают люди, когда их предают или бросают. - Ведешь себя так, будто тебе что-то пообещали, - задумчиво продолжает Грок, медленно перетаскивая на задний двор башни будущий колодец. Последняя разведка Иритель дала огромный, хоть и не утешающий результат; их вторая башня, что находится в двух днях ходьбы до места, где они находятся сейчас, разрушена и разграблена. Никто не знает о целостности башен на востоке и севере, но факт остается фактом: одним строением в лесу меньше. Эстес не беспокоится и не обижается, что Госсена и Иритель нет уже два дня и, что еще удивительнее, две ночи. Он, конечно, не злится, потому что, как уточнил титан, ему ничего не обещали. Эльф провожает взглядом Грока и, коротко вздохнув, отправился в башню, в свою комнату, где просидел до заката солнца наедине с древними свитками, изучил, как создавать Территорию Бога Луны, про себя скупо удивился, почему раньше не знал.