"loh" - stupid man

— Пиздец, — Гук откинулся на своем стуле и с силой выдохнул. Солнце жарило нещадно. Окно стояло прямо напротив светила, поэтому лучи неприятно слепили глаза, но занавески дергать было слишком лень, поэтому он просто сидел, прикрыв веки. Все хёны, как обычно, на учёбе, а Чонгуку без них делать совершенно нечего. И, как назло, абсолютно у всех, кроме заболевшего Тэхёна, пары до самого вечера. И все решили пойти. Даже Джин. Жара просто убивала его нутро, в такие моменты он чувствовал себя гниющим трупом в пыльной комнате с температурой плюс миллион. — Последний день Помпеи, — произнес он недовольно и встал, чтобы все-таки задёрнуть злостные занавески. На часах полдень, он поел, поспал, почитал и даже зарядку сделал, пока скука убивала в нем все, что можно и что нельзя. Когда он снова лёг на кровать для того, чтобы поспать еще, ну или в крайнем случае просто полежать, то он услышал звук уведомления. Он быстро подскочил к телефону и, чертыхнувшись, нажал на гугл почту. "Уважаемый Чон Ченгук..." — Гук сматерился, — "мы от всей души поздравляем вас с зачислением в список абитуриентов Московского Государственного Университета и с нетерпением ждем Вас у стен нашего ВУЗа! Телефон и другие подробности..." Чонгук в застыл с открытым ртом. Он взглянул на экран телефона, перечитал, зажмурился, еще раз перечитал и поднял глаза вперед, абсолютно точно не видя перед собой ничего. Он снова перечитал, не веря, что это правда, и сел на стул. — Блять... — прошептал он и заскринил письмо на всякий случай. Он вышел из почты и нажал на значок телефона. Нужно позвонить маме. *** — Эй, Хосок, — услышал Чон и обернулся, увидев Мэй в коридоре университета, — что с Тэхёном? Девушка подошла к парню вплотную и с вызовом заглянула в его глаза. — С чего ты спрашиваешь это у меня? — Хо скривился. — Вы вроде друзья, а на мои сообщения он не отвечает. Игнорирует, — она взглянула на свой телефон, а Хосок про себя позлорадствовал. — Может быть решил, что не хочет иметь в своем кругу общения неприятных людей? Которые ебут ему мозг? — он вразрез своим словам едко улыбнулся и посмотрел на часы. До начала пары всего семь минут. — О, так поэтому вы не общаетесь? — она захлопала ресницами. — Я бы с подругой-лесбухой тоже не стала бы общаться. Вдруг она дружит со мной только из-за того, что хочет меня? — она двусмысленно посмотрела на Хосока, лицо которого было до омерзения спокойным. — Милая, ты себе льстишь, с тобой не захочет спать никто, — хохотнул Хосок, а из рук Мэй вдруг повалились все учебники, и сама девушка припала к ним как-то совсем неестественно. — Хосок? — голос Чимина позади вывел Чона из неприятного разговора. Девушка вдруг начала трястись и всхлипывать, медленно забирая учебники. — Я же... я писала это всю ночь... — Мэй начала гормко плакать над каким-то рваным листком. — Что? — опешил Хосок, а Чимин подбежал к девушке, оттолкнув старшего. — Хоби-хён, я от тебя такого не ожидал, — укоризненно произнес Пак, пока поднимал Мэй с пола за локти, после собирая ее учебники, — он не бил тебя? — он придержал ее за плечи. — Мне совсем не больно, ничего, — пропищала Мэй, сжавшись и вытирая щеки от слёз. — Что?! Чимин, и ты ей веришь?! — Хосок вспыхнул от гнева и развернул к себе девушку, убирая волосы с лица, но Чимин тут же оттолкнул хёна подальше. — Я верю своим глазам, и я видел, как ее учебники свалились вниз, — он холодно взглянул на Хосока и развернул Мэй в сторону шкафчиков. Хосок стоял в оцепенении еще секунду и решительно подошел к Чимину, разворачивая его к себе и отрывая от девушки. — Чимин! Алло! Она врет! — он не знал, что сказать и как оправдать себя, его мозг еще не мог воспринять информацию о таком повороте событий, — Чимин, кому из нас ты веришь?! Разве я похож на того, кем ты меня возомнил?! — Хоби-хён, если ты будешь продолжать, то мне придется... принять меры, — он презрительно посмотрел на Хосока. Хосок не хотел терпеть такой наглости. Наговорить на него, а потом выставить себя белой овечкой? Никогда. Он решительно сделал шаг в сторону девушки, но Пак перегородил путь. — Отойди, — рыкнул Хосок, но Чимин сложил руки на груди, — я только поговорю с ней. — Нет, — Чимин равнодушно смотрел на старшего. — Ты отвратительная, слышишь? — сказал он громко, не обращая внимания на Чимина, а из толпы, собравшейся вокруг, послышались несколько реплик. — Чимин, защити ее! — Я видел, как Хосок ударил Мэй! — Ее надо к медику! — Опять у корейцев что-то произошло! Чимин поджал губы. — Хосок... — Ты отвратительная и никогда не сможешь понравиться Тэхёну, если останешься такой, — он процедил последнее слово, а Чимин стоял, словно банка под напряжением. — Все сказал? — спросил Пак. — Каково это, унижать девушек? — едко произнес он по слогам, тыкая его в грудь, а Чон у того глазах увидел столько ненависти и презрения, что не выдержал. Хосок не знает, что нашло на него. В нем бились ненависть, возмущение и гнев, и он пытался усмирить их, но не смог. Кулак Хосока прилетел прямо в щеку Чимина, под удивленные и испуганные голоса из толпы. Пак не успел отразить удар, и его занесло влево, но в следующую секунду он резко ударил Чона в живот и прыгнул на него сверху, но сразу оказываясь внизу, под давлением старшего. Чимин ногой попытался захватиться за Хосока и повалил его на бок, снова ударяя того в живот коленом, отчего Чон сжался, но тут же сделал рывок и занёс руку для удара. Как только кулак двинулся в сторону адресата, то выскочивший непонятно откуда Юнги задержал запястье, но Чимин не растерялся, перевернулся, подминая Хосока под себя, вырывая его из хватки Юнги. Тот опешил, а Чон все-таки успел ударить младшего по лицу. Юнги быстро подорвался и рывком поднял Пака грубо хватал его за подышки, пока Джин поднимал уже вырывающегося Чона, который пытался продолжить драку. — Что вы устроили?! — закричал Ким, после скрипя зубами от злости. — Представление окончено, уходите отсюда! — сказал он небольшой толпе зевак, которые, немного смеясь, разошлись по аудиториям. Если Хосок в руках старшего хёна уже перестал вырываться, только гневно поглядывая на Пака, то тот решительно хотел продолжить с еще большей яростью. Юнги, хоть и был менее накачанный, но не менее сильный, развернул Пака с себе и с лютым спокойствием посмотрел на того. — Успокойся, — холодно произнес Мин, глядя в глаза Чимина, — вам не хватило? Хочешь чтобы тебя выгнали? Тот пробубнил что-то себе под нос что-то матерное, потёр места ударов и успокоился, более не двигаясь. Он посмотрел на Мэй, которая тут же подбежала к Паку, немного страшась Юнги. — Как ты? — она положила одну ладонь на его плечо. — Нормально, — зло ответил тот и поджал губы, потирая места ударов. — Мы идем в медпункт, — грубо и решительно сказал Юнги, несмотря на застывшую девушку и потянул Чимина за локоть, пока Джин разговаривал с Хосоком. — Хён, он мне не поверил! — гневно говорил Хосок. — Эта Мэй сначала назвала меня пидором, потом это представление! Еще она просто втрескалась в Тэхёна, и... Хосок вдруг осёк сам себя, потому что, кажется, сболтнул лишнего. Он медленно вздохнул и судорожно начал придумывать продолжение. — И? Ну влюбилась, что с того? — не понял Джин, держа Хо за плечо. — У них могло бы получиться... — Нет! — перебил Хосок. — Хён, ты ее видел? Она ему не пара! — Ты что, ревнуешь? — Джин выгнул бровь, а потом улыбнулся. — То есть ты все-таки любишь его? — Что?! Нет! — кажется, у Хосока началась тряска, а голос задрожал. — Просто... — Ох, мой маленький Хосоки, — он со смехом обнял его, — у Тэхёна и у тебя рано или поздно появится девушка, ты же понимаешь? Ваша дружба останется, — он взлохматил макушку младшего. Тот облегченно вздохнул. Хорошо, что он не успел ничего сказать, а старший не понял. — Хён, мне больно, — сказал он, — пусти. Джин тут же отстранился и даже не пытался сдержать улыбки. Его глаза светились, а лицо вдруг приобрело какой-то странный розовый оттенок. — Ты такой малыш, — выдохнул Джин, — просто прелесть. — Хён, прекрати, — недовольно сказал он, — хватит так смотреть. — Ладно, ладно, все, — сказал он и тут же прозвенел звонок, — иди, тебе в медпункт, — сказал он, — хотя нет, лучше я пойду с тобой, а то Юнги вас двоих не разнимет потом. — Да я даже в его сторону смотреть не буду, — сказал Хо, открывая дверь в сторону медпункта. — Да нет, я о том, что у него сил не хватит, — хохотнул Джин и добавил, — только ему не говори — он обидится. Хосок тоже слегка засмеялся, но перестал, потому что больно отдавало в солнечное сплетение. *** — Тэхённи, ну так же нельзя, тф вообще чистил зубы? — Чимин гладил по плечу лежащего друга, который, видимо, не вставал даже с места сегодня, — Тэтэ, может быть ты расскажешь мне, что произошло? — Нет, — твердо ответил тот, упрямо пялясь в стену, — уйди. — Мы сегодня с Хоби подрались, — сказал Пак, надеясь разговорить и шокировать друга, не подозревая, что Хосок — причина его состояния. — Что? — Тэхён подумал, что ослышался и повернул голову к Паку, у которого синяк красовался на все лицо. — Я увидел, как он опрокинул учебники этой... — он задумался, — девочки, которая вечно за тобой бегает. Ну, и она сказала, что Хосок ее ударил... — он грустно вздохнул и потёр синяк на скуле, который опухнет завтра же, — я так разозлился, для меня это... это поступок самого низкого человека, и мы сцепились, правда он первый начал. Сейчас я даже не знаю, что и думать, я остыл и не понимаю, правильно ли поступил, — он продолжал грустно смотреть вниз и гладить плечо Тэ. — Мэй могла наврать тебе, — безучастно сказал Тэхён, как будто просто для того, чтобы поддержать разговор. — А еще Хосок сказал, что ей никогда не стать твоей девушкой, — невзначай добавил Чимин, а Тэ скривился слегка и ничего не ответил. Его вдруг захлестнула волна ненависти к этой девушке. Ему вдруг захотелось прямо сейчас сказать ей все, что он о ней думает. Чимин вздохнул и поднялся. — Давай я схожу в магазин. Ты хочешь чего-нибудь? — не отставал тот. — Хочешь сок? — Нет, — произнес Тэ, еле сдерживаясь от крика. — Я все равно куплю. Знаешь, мои родители прислали мне немного денег, поэтому я куплю тебе твое любимое мороженое, — сказал он, ожидая, что Тэ что-то скажет, но тот упорно молчал. Чимин снова вздохнул и вышел из комнаты, оставляя Кима наедине со своими мыслями. У состояния Тэхёна было одно название — пиздец. Он еле дышал, еле двигался и не ощущал ход времени, в ушах иногда закладывало, в животе кололо, глазам хотелось плакать, в голове вчерашний день. Тэхён сначала не поверил словам Хосока. Сначала пытался придать другой смысл тем словам, не хотел казаться дураком. Но потом просто забылся в ненависти. От того, какой он жалкий, бесхребетный и слабовольный. Слова Хосока как на повторе крутились в его голове. Тэхён по-настоящему возненавидел себя. Видеть Хосока — страшно. После его признания стало ничуть не легче, стало только хуже. Он сказал, что Тэхён — тряпка, а тряпкой не хотелось даже показываться ему на глаза. Он не достоин такого, как Хосок. Он взял телефон и скривился. Мэй отправила ему около пятидесяти сообщений, в которых, скорее всего, не было даже смысла. Он нажал на сообщения и даже не прочитав их, вышел из диалога, чтобы значок уведомления не торчал. Он подождал еще немного, но выключил телефон совсем, сообщений от Хосока все равно не было. В следующую секунду на телефон поступило еще пару уведомлений подряд. Тэхён зло поднял аппарат и выключил звук, краем глаза увидев аватарку раздражающей девушки. — Блять, как же ты меня заебала, ёбаный рот, — процедил Тэхён и перевернулся на другой бок. Что-то в Тэхёне менялось. Он не знает, что это и как это объяснить, но из него словно выходит вся желчь, что копилась годами. Он как губка, из которой выжимают воду. В голове только негатив к себе, к людям и ко всему окружающему. Хотелось кричать и побить что-нибудь. Мысли крутились быстро, как в какой-то машине, он не успевал понимать, о чем вообще думает, но в голове непроизвольно происходило что-то, как перемена, как революция. Что-то сломалось в нем навсегда. Безвозвратно и бесповоротно. *** Чонгука трясло. Пальцы похолодели, спина стала каменной, дыхание сбилось, губы онемели ,и от этого он бесконечно их облизывал. Он пытался согреть свои пальцы, но те были словно изо льда, который никак не мог растять. Гук взял телефон и привычно его разблокировал. Зайдя в телефонную книгу, он почувствовал, как сердце забилось чаще. Наконец Гук поднял к уху аппарат и со страхом стал ждать ответа. — Алло? — ответил голос на конце трубки. — Гукки, я сейчас режу курицу, у тебя срочное что-то? — А, Джин, я хотел с тобой поговорить, — от волнения Гук начал растирать свои колени. — Ох, ладно, давай, — послушался стук ножа о деревянную доску, — только не слишком долго. — Да, хорошо, — произнес Чонгук и закусил и так искусанную губу, — в общем, тут такое дело... — он осёкся, — я тут дома был и... нет, не так... — Гукки, такое чувство, что ты мне в любви признаешься, — засмеялся Джин, — расслабься, мы же друзья. Гук вздохнул в последний раз и собрался с силами. — В общем, я отправлял анкеты в вузы Москвы... по приколу. Вот, и мне пришел ответ, что я туда зачислен! Хён, по-понимаешь?! — Гук от эмоций восторженно заикнулся. — Я могу учиться в городе возможностей! Я смогу стать нормальным человеком! На том конце трубки стало тихо. Чонгук даже подумал, что прежде чем сказать последнюю реплику Джин отключился, но секунды на счётчике шли и достигли отметки в полторы минуты. — Джин? — страшась, вымолвил Гук. — Ты здесь? Послышался тяжелый вздох и сглатывание. — Гук, — наконец сказал Джин, — ты действительно готов вот так уехать? — Что? — ошарашенно произнес Гук, — конечно, я всегда хотел себе большую карьеру и... — Я думал, что мы будем все вместе, — перебил его Джин, — мы столько дружили, а ты так просто уезжаешь? — с упреком спросил он. — Подожди, дружили? — неверяще повторил Гук, — Джин-хён, мы будем дружить всегда, но мое будущее не должно зависеть от вас шестерых! — Что? — крикнул Джин, — я просто поражаюсь... — ошарашился Джин, — ты считаешь, что мы шестеро плохие люди? Чонгук впал в ступор. — Ну, нет... Боже, Джин-хён, не делай из этого драму! Я просто не хочу оставаться в этом Мухосранске. Как тут можно чего-то добиться? — Действительно, зачем тебе с нами, отбросами, дружить? — с упреком спросил разъяренный Джин. — Если тебе ничего не стоит променять друзей на какой-то престижный институт, работу, жизнь, — он с каждым существительным увеличивал громкость голоса, — то вали на все четыре стороны!!! От прежних Джина и Гука, которые дружески беседовали минуты две назад не осталось и следа. — Кто сказал, что вы отбросы!? — разъярился Гук. — Послушай, разве ты не можешь за меня порадоваться?! Я просто хочу быть нормальным человеком! — на последнем слове он сорвал голос. — Удачи поскорее забыть нашу ебучую деревню, — зло проорал старший и сразу отключил трубку, прежде, чем изо рта Гука вылетел бы новый аргумент. Чон тяжело задышал ртом, потом закрыл его и шумно втянул носом, падая на подушки. Он закрыл было глаза, пытаясь успокоится и усмирить пыл, но изо рта предательски раздался рык, а руки сжались в кулаки с такой силой, что ногти больно впивались в ладони. Он словно состоял лишь из злости, гнева и непонимания. Он встал с кровати, резко дернувшись, и схватил полотенце. *** — Хён? С кем ты говорил? — спросил Юнги, который зашел в квартиру и сразу услышал разгневанные крики. Он даже не снял ветровку, так и остался стоять в ней, парясь и взволнованно дожидаясь ответа. — Юнги... Гук... хочет уехать... — то ли злобно, то ли печально сказал старший и подошел к столу, сев и зарывшись руками в волосах. — О, Боже, хён, ты только не расстраивайся, — Мин стремительно подошел к хёну и сел рядом, — все хорошо, слышишь? Джин шумно вздохнул и выпрямился. — Я и не расстраиваюсь, — железным тоном сказал Джин, — какие результаты? — отстраненно спросил он, словно ничего и не произошло. Юнги замялся. Он нервно задергал пальцами на ногах и почесал зубами губы. — Может не будем пока... — Какие? — настойчиво повторил Джин. — Что там? Секунду подумав, Юнги выдал: — Я не скажу, — он встал с места, намереваясь уйти, и даже прошел пару шагов, но Джин резко встал и одним легким движением руки вжал Юнги к стенке. — Не нервируй меня, — процедил Ким, — отвечай. Юнги, который был в полном шоке от такого выплеска эмоций друга, часто задышал и полыхнул злостью. — Если ты не можешь потерпеть даже до завтра, — так же процедил Юнги, — то тогда знай: мы продули. Дали грамоту за энтузиазм. Нравится? — с упреком спросил он и ударил руку Джина так, чтобы освободиться из хватки. Он посмотрел на тяжело дышащего Джина и направился в сторону ванной, снимая по дороге ветровку. — Спокойной ночи, — произнес он язвительно напоследок и скрылся в ванной. Старший так и остался стоять, одновременно сожалея о том, что он сорвался на друге, но также источая злость ко всему, что движется, поэтому он развернулся и сел на стул, кусая губы и нервно дергая пальцами. *** Остальные новость о том, что Гук уезжает, восприняли менее остро, сухо пожелали удачи в большом городе и более ничего не отвечали на большое сообщение младшего. Но остальные восприняли новость об уезде Гука не так безразлично, как Тэхён: Тэхёну было совершенно похуй. Эти три дня он провел в кровати, а сегодня наконец — под натиском Чимина, конечно же — идет в универ. Его состояние трудно было как-либо объяснить вообще: ему было плевать абсолютно на все. Он просто будто существовал, как амёба, практически ничего не кушая и не двигаясь с места. Даже в душ Тэхён за эти три дня ходил всего раз, когда все тот же Чимин начал затирать что-то про гигиену. Выйдя из подъезда и накинув на себя капюшон черной толстовки, Тэхён взглянул на часы и вздохнул, потому что до второй пары оставалось всего десять минут. Но, несмотря на ограниченное время, по дороге он зашел в кофейню и купил себе капучино, из-за чего и опоздал, не особо заботясь о том, что препод обязательно сделает ему выговор за отсутствие в три дня и опоздание. Когда он наконец зашел в аудиторию с похуистическим взглядом, не в рубашке, как обычно, и стаканчиком кофе, преподаватель в шоке молчал секунд двадцать вместе с сидящими одногруппниками. — Заходите, Ким Тэхён, — наконец пробормотал мужчина и принялся снова рассказывать что-то об информатике. Тэхён в принципе не собирался что-либо делать на парах, поэтому сел на последний ряд, что тоже сразу все заметили, ведь малыш Тэ учит все предметы и ничего не пропускает, и откинулся на стуле, попивая кофе из стаканчика. — Ким Тэхён, что такое рекурсивный алгоритм? Что вы можете сказать о нём? — обратился вдруг к нему преподаватель. — Вы наверное дома усердно учили предмет, вот и ответьте мне, — он выгнул бровь, посмотрев на ученика с упреком. Все обернулись на с передних рядов к Тэ и стали ждать ответа. Кто-то смотрел с опаской, кто-то с интересом, кто-то с упреком, но Тэхёну было плевать. Он даже не удостоил их взглядом. — Я без понятия что это, — пробасил он и, не отрывая глаз в очках от преподавателя, отпил кофе из стаканчика. — Прекрасно! Соответственно, вы знаете что вас ждет! — он сделал вид, что обрадовался, и медленно отошел к столу, что-то записывая в свой блокнот. Тэхён безразлично допил последний глоток капучино и с громким стуком поставил пустой стаканчик на стол. До конца пар препод его более не потревожил, и Тэ так и остался неподвижно сидеть до перемены, притягивая удивленные взгляды одногруппников. По дороге к следующему кабинету на втором этаже, он краем глаза увидел Хосока, который даже задержал свой взор на младшем, но сам Тэхён только ускорил шаг, однако через метр был остановлен тонкой ручкой и писклявым голосом. — Тэхён? Что с тобой? — Мэй обошла Тэхёна и взволнованно посмотрела в глаза напротив, оглядывая внешний вид. — Все заебись, — пробасил Тэ, сразу обходя девушку, даже не смотря на нее. — Стой! Тэхён! Я же волнуюсь! — Мэй снова остановила его за плечи. — Почему ты такой разбитый? Где твои рубашки, улыбка, настрой? — Бля, отъебись от меня, — сказал Тэ и хотел было снова обойти надоедливую девушку, но та не дала вырваться из хватки. — Ты никогда прежде не матерился, — все более жалобно говорил она, доводя Тэхёна. Еще секунда, и он точно взорвется. — Что-то еще? — грубо спросил он, наконец взглянув на девушку из-под челки. — Да, я бы хотела знать, почему тебя не было три дня и что с тобой случилось, — начала объяснять девушка, не замечая, как Тэ вскипает с каждой секундой, — я волнуюсь о тебе и прошу говорить, если что-то случается. Если это твой Хосок что-то сделал, то ты просто скажи мне, и я... — Блять, можешь ты уже завалить?! — прокричал он, срываясь от упоминания Хосока. — Ты меня заебала, меня заебал твой голос, твоя забота, твое лицо, ты меня заебала!!! — процедил по буквам он последнюю фразу. — Я не просил твоего внимания, я не просил твоей дружбы, я не просил ничего от тебя, хватит доставать меня своим общением!!! Хватит оскорблять моих друзей, хватит писать мне, хватит!!! Ты мне не интересна!!! Тэхён услышал, как эхо его голоса прошло по стенам коридора, и только тогда заметил, что их слушали все, кто находится рядом. Те ошарашенно смотрели на виновников "торжества", а сама Мэй стояла, застыв и раскрыв рот. Глаза наполнились слезами, но Тэ просто обошел девушку, направляясь в аудиторию и радуясь прозвучавшему звонку, который предотвратит расспросы и взгляды в его сторону. *** Пары закончились как раз тогда, когда на улице пошел дождь, а дальновидный Тэхён, конечно же, не взял никакой зонт с собой. На улице веяло холодом, резко стало неприятно. Хотя, Тэ было наплевать, потому что ему было неприятно как минимум неделю. Шагнув за пределы территории университета, его настиг Намджун, который без слов протянул ему руку, сразу же засовывая ее обратно в карманы. — Не хочешь поговорить? — буднично спросил он, поправляя по своему обыкновению очки в черной оправе. — Что произошло у вас с Хосоком? Конечно, Намджун знал. Более того, Намджун знал, что чувствовали оба, но чтобы понять, как решить проблему, ты должен думать как проблема, а как думает Тэ он не знал. — Ничего, — сказал тот и поджал губы. Хён был всегда кем-то вроде проводника. Он был умён не по годам (может быть его страсть к биографии и стихам Есенина виноваты?) и всегда помогал друзьям с советами, и больше всего получал этих советов Хосок. — Ну, по тебе не скажешь, — улыбнулся слегка Джун, — ты же знаешь, что ты можешь на меня положиться. Пошли ко мне. — Эээ, я не... У меня там... — начал выдумывать Тэ, но хён его прервал. — У Хосока пары до девяти, так что его нет дома. Можешь не придумывать и рассказать мне, что у тебя произошло, — снова улыбнулся Джун. — Тэхён, все хорошо, — он приобнял его за плечи и направился в сторону его дома. Тэхён даже не знал, что нужно говорить Намджуну, что не нужно, но про себя все-таки решил, что нуждается в этом. Как-то не до конца ему похуй на то, что у него может быть с Хосоком. По дороге он тысячу раз обдумал то, как все расскажет ему, выстроил даже все по микротемам, что как и зачем у него должно идти по логике. Выстроил в голове цепь возможных вопросов и ответил на них сам же, но, когда они всё-таки сели с Джуном за стол, и хён щёлкнул "Балтикой", из головы вылетело все. Все мысли, все проблемы и все выводы улетучились вместе с этим щелчком. — Выкладывай, — сказал Джун и отпил из банки. Тэхён снова попытался собраться с мыслями, но в голове пусто. Дыра, все. Не было даже слов, чтобы начать заикаться, в голове только слова препода по информатике: "Настоящий технарь не умеет разговаривать". Намджун, который знал о влюбленности двух этих идиотов, которые не могут разобраться сами, еле сдерживал себя, чтобы не рассказать все, но его дело не решить, а направить. — И давно он тебе нравится? Вопрос даже не удивил Тэ. Он, в принципе, был к нему готов, поэтому только вздохнул, опустив голову, и снова расчистил свою голову от лишних мыслей. — Да, — со вздохом ответил он, дожидаясь того, что будет дальше. — И почему, на твой взгляд, он перестал с тобой общаться? — Намджун снова поправил свои очки и даже забыл о пиве. — Потому что я слабовольный идиот, бесхребетный дебил... — Нет, не нужно цитировать слова Хо, скажи свое мнение, — перебил Джун. — Ну... — Тэхён задумался, — потому что я не умею дружить с людьми, потому что не постоял за друга в ответственный момент, я попросту его предал, — с горечью в голосе сказал он, — он поступил правильно. — И что ты тогда сделал? — Намджун внимательно следил за другом. — Я извинялся... Тысячу раз... — А потом? — Потом все. Потом он... в общем я... Я виноват, и это никак не изменить. — Так, — назидательно произнес старший, — тут самое интересное. Какой толк от твоих извинений? — Что? В каком смысле? — не понял Тэ. — Хосок очень впечатлительный и рассудительный, что по нему не скажешь, — Намджун поджал губы, — он конечно очень жестоко с тобой поступил, но его можно понять... Но подумай сам: ты всего лишь говорил "прости", не прекращая общаться с Мэй, оставаясь тем же человеком, который поступил бы так и во второй раз. Ты не особо стоял на своем, правда? Тэхён удрученно вздохнул и прикрыл глаза. — Сегодня ты удивил всех, — хмыкнул Джун, возвращая в руки банку, — о тебе даже четвертый курс говорил. — Не важно, — отмахнулся Тэ, — я все такой же рохля. — Рохля смог бы послать девушку? Это, конечно, не поступок мужчины, но она того немного заслужила, — мягко сказал Джун, — что тебе рассказал Чимин? — Что Хосок ударил Мэй, а он ее защитил, — Тэхён волнительно сглотнул, — а что? Джун снова поджал губы и опустил взгляд. — Хосок сказал, что она устроила цирк, а он ей ничего не делал и... Знаешь, ему я верю больше, все-таки я видел тогда в каком он был состоянии, а Чимин пацан вспыльчивый, — он блаженно улыбнулся, — на опыте проверено. — И что ты мне предлагаешь? — Действовать, — пожал плечами Джун, — хватит бегать хвостом и сделай что-нибудь. И да, речь лучше подготовь заранее — у тебя явно проблемы с этим. — И что мне сделать? — Тэхён даже почувствовал прилив сил. — Я понятия не имею даже... купить что-то? А он видел как я это... кричал? — с опаской и интересном спросил Тэ. — Думаю, что даже если не видел, то слышал, не волнуйся на этот счет, — сказал Намджун, — а насчет действия — ты должен сам придумать и не откупиться от произошедшего, а что-то сделать. В знак того, что больше ты не поступишь так плохо. Тэхен задумался. Честно говоря, он не представлял, что нужно такого сделать. На телефон пришло оповещение. Когда он поднял телефон, то из четырех непрочитанных последнее было "????????????????" от Джин-хёна и "Как ты?" от Юнги. На душе даже как-то тепло стало от того, что он не один. Что Джун помогает, что хёны спрашивают о нем, скорее всего остальные в общей беседе спросили, но не важно. Главное, что они помнят о нем. *** У Джина начался самый странный период в его жизни. Проблемы вдруг появились из ниоткуда, навалились все и сразу, а где одна беда - там две, где две - там три и так далее. Получалось бесконечное и бесконечно огромное колесо, которое просто катилось по жизни Джина припеваючи и процветая. Он закидывал алкоголь в себя стопками, не обращая даже внимания на течение времени. В этом баре он уже часа два, но напился прилично на четыре, пока в нем медленно просыпался маленький философ и "переосмыслитель" жизни. Он успел надоесть Тэхёну своими сообщениями, звонить Юнги и каждый раз слышать недовольное "Едь домой. Хён, ты где?", поразмышлять о прошлом, о будущем, о настоящем, помечтать о том, какие все-таки сладкие и яркие губы у Юнги, усомниться в натуральности их цвета и еще много, много всего. Когда он сказал бармену что-то наподобие "Мне еще одну" ну или "жизнь дерьмо", Сокджин не помнит даже, что там наплёл его язык, он почувствовал на себе чужие руки, которые нежно его обнимали и шептали на ухо любезности и нежности. Джин успел только блаженно улыбнуться, одними губами произнести "Юнги-чи" а потом вернуться в реальность и услышать:"Ёбаный в рот, хён, какого хуя-то? Ты отъебанный долбоящер, чтобы я еще раз отпустил тебя бухать одного". Джин опустил взгляд со своего стула и увидел озлобленное лицо Юнги и обеспокоенное Джуна. Причем последний смотрел не на Джина. — Алло, ты, идиота кусок? Ты меня слышишь? — пытался достучаться Юнги, но Джин неотрывно смотрел на эти земляничного цвета губы. Они так красиво двигались и были такими плотными, еще секунда и... — Джин-хён, нам пора, — сказал Намджун, убирая палец хёна с губ опешившего Юнги, и спихнул его со стула на себя. — Простите, ваш друг не заплатил ни за один напиток, — подал свой грубый голос бородатый бармен, на бейджике у которого красовалось "Степан", и который успел услышать все муки жизни Джина. — Блять, — Юнги вернулся в свое прежнее состояние и достал кошелек, — ну, хён... Намджун дотащил и запихнул не такую уж и легкую тушу на заднее сидение машины и сел сам. — Эй, хён? В ответ послышалось мычание. — Это из-за Гука? Снова, только уже согласное и злое. — И из-за конкурса? Подтверждающее мычание. — И сессии? Джин вздохнул и открыл глаза. Таким удрученным Ким не выглядел никогда. — И ты решил, что если бухать, то тебе будет лучше? — спросил Джун, прекрасно понимая, что от этого вопроса ничего не изменится. — Да, — подал голос Джин, — не хочу помнить о том, какой я трус, слабак и педик. — Что, прости? Педик? — младшему показалось, что он ослышался. — Ага, педик, — просто повторил Джин, — хочу выебать Юнги во все щели. Я педик, — неразборчиво и обреченно произнес Джин, явно не понимающий, что он несет, — я ебучий гей. — Хей, хённи, не говори о себе так, — Джун явно не ожидал, что трое из шести его друзей окажутся по ту сторону баррикады. Джин скорее всего к утру забудет, что рассказал тонсену об этом, да и в таком состоянии мог бы рассказать код от дверей в Пентагоне, если бы вообще знал его. Возможность гейства Юнги стремится к нулю, но все же Намджун осторожно спросил: — А ты думаешь, что это взаимно? Джин в ответ громко усмехнулся и снова пьяно повторил: — Я педик, ты понимаешь? Джун вздохнул и заметил, как из дверей бара выходит Юнги. — Все, молчи, он идет. Сокджин молча отвернулся к окну с разбитым, обиженным лицом, как у малого ребенка, пока Юнги обошел машину, сразу садясь за руль. За время, пока он завел мотор и ехал по дороге, он то и дело причитал и бормотал под нос маты в сторону хёна, нервно поглядывая на отстраненного, но не спящего Джина через зеркало заднего вида. Тот дул щёки, обижаясь сам не понимая на что, и пытался припомнить все плохие поступки Юнги, чтобы высказать все, что он думает о нем, дома, но в голову лезли просто губы. Просто охуенные губы Юнги с их нездорово красным оттенком. — Сколько времени? — промямлил он и и сразу же получил злой ответ: — Три часа, восемь минут. — Дня? — Ага, блять, у нас днем обычно небо черное, — снова зло ответил Юнги, и Сокджин обиделся окончательно. Все, он для себя решил, что он с ним разговаривать точно не будет больше никогда. Даже на день рождения. — Спасибо, Джун, — через какое-то сказал Юнги и остановил машину, — спасибо, что помог выловить этого дебилоида. — Не за что, он просто сам Тэ написал где, что и как, — объяснил Намджун и похлопал хёна по плечу, — пока, Джин. Что-то обиженно пробурчав, Джин еще больше отвернулся спиной и дождался пока младший закроет дверь. Только прошло пару секунд, Сокджин резко прислонился коленями прямо в сидение Юнги. — Эй! Джин гадко улыбнулся и остался сидеть в таком положении до конца поездки, чувствуя коленями, как Юнги то постоянно выпрямляется, то сгибает спину обратно. Но младший ничего не говорил, прекрасно зная это настроение хёна, который хочет пакостить и хулиганить. Этого у него не отнять, такая уж у него натура. А у Юнги натура терпеть. Всю жизнь. Всю жизнь терпеть, то не показывая чувства к хёну, то теперь, вот, колени в сидении. Когда Юнги наконец остановил машину, он молчал с минуту, а потом вышел из салона, открывая дверь Сокджина. — Выходи. Тот демонстративно перевернулся на другой бок и услышал усталый вздох. — Хён, ты замёрзнешь, выходи давай, — повторил Юнги, но это не принесло никаких результатов. Джин упорно молчал. — Ты обиделся? — спросил Юнги вдруг, а его голос красиво раздался в ночной тишине. Старший почувствовал, как сидение прогибается под чужим весом. — Я тебя с восьми вечера ищу, дебила ты кусок, — сказал Мин и положил руку на плечо друга. — Ты звонил и кричал мне в трубку, что ты педик, не отвечая на мои вопросы. Джин резко напрягся и повернулся, заглядывая в глаза Юнги. Его настолько прошиб страх, что на секунд пять он отключился. Ничего, если притвориться, что этого не было, но тебе поверят. — Я такого не говорил, — как можно более уверенно произнес Сокджин и сел нормально, — я натуральный-натуральный, честное слово, — и сделал жалобные глаза. Юнги вдруг смущённо улыбнулся и опустил взгляд. — Боже, вставай давай, домой надо идти, — он взял хёна за локоть и потянул, чтобы вытащить уже этого ребенка из машины. Старший послушно вылез, но, закрыв дверь, вдруг снова накуксился и надул щёки. — Я, кстати, обиделся, — сообщил Джин, когда Юнги открыл ему дверь в подъезд и сделал надменное лицо. Младший снова вздохнул и опустил голову. Когда они оба подошли к лифту, Юнги даже не знал, что нужно сказать этому невменяемому хёну. — Если ты извинишься, то я тоже, — как мог спокойно сказал младший, — за то, что заставил меня волноваться. Джин посмотрел на него сверху вниз и выпрямился еще больше. — Извини за то, что заставил тебя волноваться, — сказал он вразрез своему лицу. — Теперь извинись, что обозвал меня, что не забрал меня раньше, что не обнял и не поцеловал, — произнес он совершенно спокойно, наблюдая за покрасневшим лицом Юнги. Тот поджал губы и снова сглотнул боль, которую доставляли ему эти слова. Старший утром забудет это все, а Юнги будет помнить это. — Извини, что обозвал, не забрал раньше, что не обнял и не поцеловал, — покорно произнес Юнги, а Сокджин сразу же переменился. Он счастливо улыбнулся и схватил его за локоть, когда двери лифта открылись. — Отлично, теперь можешь исправиться! — проговорил Джин, смотря прямо на Юнги вплотную, пока тот просто отводил взгляд. — Чего? — Джин пригвоздил его к стенке своим взглядом, а Юнги ошарашенно пытался отдалиться, — не буду я тебя целовать, — он наконец вытянул руки и отстранил старшего. Тот закатил глаза. — Ну хоть обними! Мин жалобно посмотрел на номер этажа и вздохнул: до десятого еще пять. Он раскинул объятия и легонько сжал его, но в следующую секунду Сокджин сомкнул свои руки за спиной младшего и сжал его так сильно, что из него выходили непонятные звуки. — От... Пус... Ти!!! — пищал Юнги, но Джин сжимал Мина словно любимую плюшевую игрушку. Когда двери лифта открылись, он поднял друга с пола и вынес из кабинки, доходя до двери, ужасно шатаясь. — Хён, какого черта!? Мы сейчас упадем!!! — громким шепотом возмущался Юнги, чтобы не привлекать внимание соседей. Тот даже не слушал и зажал тело Юнги между собой и стенкой, а после уронил голову на его плечо. — Юнги-я!.... — пропел он и притих, сильнее зажимая тело, потому что оно то и дело вырывалось. — О боже мой, Сокджин-хён, а ну прекрати! — снова прикрикнул Юнги, — отпусти меня сейчас же!!! — При одном условии! — резко поднял голову Джин и ударил подбородок младшего, который больно стукнулся о бетонную стену, — о Боже мой, прости, больно? — он начал гладить ушибленное место. Юнги скорчился, а его ноздри напряглись. — Ты мне должен, ясно? — сказал Юнги, потирая голову. — Желание. — Хорошо, можешь заказывать все, кроме выбраться сейчас из-под меня, — улыбнулся Джин, — ты завтра идешь со мной в бар. — Чего? Нет, я буду готовится к сессии, — решительно сказал Юнги, — и ничего не заставит меня передумать. — Ты идешь завтра со мной в бар, — сказал Ким и звучал так, как будто это правда. — Это не обсуждается, и точка, — он строго взглянул на Юнги, а потом весело рассмеялся. — Я буду готовится к сессии... — начал младший, но хён положил палец на его губы и блестящими глазами смотрел на них. — Еще одно слово, и я... — Так, все! — он испуганно и резко оттолкнул Джина и достал ключи. — Что ты тут устроил? Юнги судорожно открыл дверь под смех хёна. — Юнги-чи ты скучный! Когда они зашли домой, Джин сразу же отправился к кровати, прямо в своей джинсовке, Юнги же разделся, помыл руки, охладил лицо и посмотрел на штаны: слава богу, член не видно. Когда он вышел из ванной, но надеялся, он молился, чтобы хён уже спал, но Бог либо глух, либо его нет, и Юнги на протяжении всей жизни склонялся ко второму, потому что Джин в позе гребаной собачки сидел посередине кровати и весело смотрел на младшего. — Юнги-чи, а я жду тебя, — сказал он невнятно, потому что высунутый изо рта язык мешал, — не могу уснуть без хозяина. — Блять, хён, — не выдержал Юнги и, не глядя на Джина, выключил счет и лёг в кровать, — ты заебал. — Я тебя пока не ебал, — сказал Сокджин и взорвался своим скрипучим смехом, а Юнги почувствовал, как покраснел. — Боже, хён завали пожалуйста, — устало произнес младший, — и разденься, не спи в верхнем в постели. — Я не могу, потому что я пьян, — хохотнул Джин, — я без тебя не справлюсь. Юнги повернул голову к хёну и посмотрел на него, чтобы удостовериться в серьезности его слов, и, к своему несчастью, удостоверился. — Серьезно, если бы ты не был бы моим другом, я бы ударил тебя, — вздохнул Юнги и потянулся руками к шее, чтобы найти собачку. Когда с ветровкой было покончено, он уже лег обратно, но старший вдруг сказал: — А штанишки? Я не могу спать в шортах. Юнги что-то в ответ прорычал, но просьбу выполнил: аккуратно расстегнул ширинку, пытаясь не соблазняться и не думать ни о чем лишнем, и стянул штаны, сразу же выбрасывая их куда-то восвояси. — Доволен? — проворчал Юнги и наконец лег, заматываясь в свое одеяло. — Очень, спасибо, мой Юнги-чи, — произнес Ким и тоже укутался в свое одеяло. Юнги поблагодарил Всевышнего за то, что это был конец, что ему больше не нужно терпеть эту хуйню, но минут через десять, после того, как хён поворочался, порассуждал на тему экономики в России, честности правительства, обсудил новый цвет волос Кэти Перри и наплёл еще кучу всякой хуйни, его мозг, его пьяный мозг выдал еще одну вещь: — Юнги, мне холодно под одним одеялом, — сказал он и залез под покрывало младшего, плотно прижимаясь сзади. "Полный пиздец" — подумалось ему. Конечно, в какой-то степени Юнги было очень приятно, и мозг даже некоторые сцены запомнил и представил в другом ключе, но он был бы дураком, если бы верил в эту ложь и сладкую сказку, воссозданную его же сознанием. На самом деле Сокджин просто шутил гейские шутки, а Юнги хочет верить в их правдивое значение, поэтому привязывает чувства и придумывает какие-то скрытые подтексты. Это все ему ломало голову, и нормально уснуть он смог только минут через десять.