Fake Management for Beginners

      — Бластер.       Нут молча вытащил дорогой бластер, с завистью на него посмотрел и вернул женщине. Неприятная пауза затягивалась.       — Вы с Сере… — решился Нут, чувствуя себя неловко, большей частью из-за того, что всё-таки не промахнулся.       — Не имеет значения. Те, чьи интересы я представляю, уполномочили меня обсуждать с вами условия.       Женщина убрала бластеры, смерила Квай-Гона равнодушным взглядом и пошла к дому. Ориентировалась она неплохо. Нут тащился за ней, и какие бы эмоции им ни владели, раздражение пересилило.       — Зачем вы угнали мой спидер? Зачем столько дней тут лазили? Я вас уже успел сто раз к хаттам послать вместе с вашими э-э… доверителями.       Женщина резко остановилась, так что Нут едва с ней не столкнулся.       — Спидеры я угоняла в городе, — со спокойной усмешкой объяснила она. — У вас я сливала топливо. На этой проклятой планетке слишком много проблем.       — А ну закрыла… — рявкнул оскорбленный Нут.       Квай-Гон поспешил встать между ними и на всякий случай придержал Нута за плечо. Оби-Ван не соврал: топлива в упавшем спидере и в самом деле не хватало.       — Я возмещу все затраты до последнего кредита, — пообещала женщина, словно ничего не заметив, и наконец обратила внимание на Квай-Гона. — Вы господин Саймс? Нет? В таком случае вас я не задерживаю.       Ата, Пери и Оби-Ван стояли тесной группкой, вооруженные и весьма испуганные. Нут перед самой дверью обогнал незваную гостью и вошел первым.       — Па, ты поймал этого засранца!       Нут шикнул на Пери, Ата и женщина обменялись неприязненными взглядами. Оби-Ван казался озадаченным больше остальных. Квай-Гон ожидал очередной перепалки, но ее не последовало.       — Я Йелла Мэйдо, — запоздало представилась женщина. Из всех присутствующих она демонстративно общалась только с Нутом. — У меня крайне мало времени. Давайте пройдем в ваш кабинет.       Нут указал ей на лестницу и, нахмурившись, посмотрел вслед. Ата пожала плечами, Пери убрал бластер, Оби-Ван по-прежнему хлопал глазами.       — Она воровала мое топливо, и я ее сейчас раздену до трусов, — тихо пообещал Нут Квай-Гону и обреченно направился наверх.       Раздался щелчок закрывшейся двери. Пери глубокомысленно заметил:       — Надеюсь, ма про трусы не узнает.       Все сразу заулыбались, особенно Ата.       — Как бы она сама там добровольно трусы не сняла. «Мало времени», — очень похоже передразнила она.       Квай-Гон, несмотря на полученные отповеди от руководства, почему-то подумал, что положение у этой Мэйдо гораздо хуже, чем его собственное, и вовсе не из-за намерений Нута, но вместо этого он спросил:       — Нут кого-то ждал?       — Отцу нужна была цена на перевозки, чтобы рассчитать стоимость товаров на экспорт, — с готовностью отозвался Пери. — Риз вышел на каких-то перевозчиков… С Серенно, — и совершенно по-взрослому вздохнул: — Не знаю, как отец будет теперь без него работать…       Недомолвки мастера Дуку и его интерес к миссии на Венисиоле получили сразу два объяснения. Первое — бывшего ученика проще попросить держать язык за зубами. Второе — бывшего ученика проще попросить не мешать. Вопросы транспортировки товаров Квай-Гона и без просьб занимали меньше всего.       — Нужно поговорить с нашим другом из племени. Нет, Оби-Ван, ты останешься тут вместе с Пери. Выглядишь ты вполне бодрым, а поэтому…       И в следующие пять минут падаван мог убедиться, что наказание за побег его не минует. Пери слушал всё с большим интересом и только попросил:       — Можно, я посмотрю, как ты будешь стоять вверх ногами? Я не буду тебя снимать на датапад, обещаю…       — Оби-Ван, без глупостей. Помни, что ты, падаван, в следующий раз стоянием на голове не отделаешься.       Сейчас было не время потакать ученику и спускать ему с рук ошибки: любая из них могла стать последней, а терять ещё одного ученика Квай-Гон не хотел. Поэтому он поручил невероятно довольному Пери отсчитать два с половиной часа, дождался, пока мальчишки скроются наверху, и повернулся к Ате.       — Всё еще хотите поехать со мной?

* * *

      Ночь была почти безоблачная, венисиольский спутник еще не выглянул, и звезды сияли особенно ярко. Одни и те же — и разные для каждой планеты... в них было что-то манящее, обещание чудес и приключений — обещание, которое не могли стереть ни годы, ни печальный опыт, ни понимание, что вокруг звёзд вертятся погрязшие в мелочных конфликтах, взаимной ненависти и глупых амбициях планетки, такие же, как Венисиола.       И всё же... всё же на этих планетах тоже кто-то смотрел в небеса и мечтал о своём, и пытался увидеть что-нибудь знакомое в этих ярких узорах. Может быть, героев легенд и мифов, а может быть, видения будущих радостей и горестей.       — Когда вы в последний раз нормально спали? — вдруг в тишине раздался голос Аты.       Квай-Гон чуть не забыл, что она тоже здесь и даже управляет спидером. За дорогой Ата почти не следила, тоже смотрела ввысь. Даже специально взлетела повыше, чтобы ненароком ни с кем не столкнуться, хотя вряд ли в эту пору могла оказаться поблизости хоть одна живая душа.       — Кажется, еще до прибытия на Венисиолу, — припомнил он.       В шаттле с несдержанным на язык пилотом Квай-Гон неплохо выспался, даже ругань не мешала. С тех пор он передрёмывал по паре часов, да и то некрепко. Но сейчас было не до сна, так что он просто следил за Атой из-под полуприкрытых век. Да, точно: как ему и казалось, она постоянно искала что-то на небе.       — Куда вы смотрите?       Ата вздрогнула от этого вопроса.       — Там мой дом. Чазва. Были там когда-нибудь?       — Нет.       — Это торговая планета, там море контрабанды. И технологий побольше, чем здесь.       — Зачем вы тогда улетели? Вы же программист?       Ата пожала плечами.       — Не знаю, наверное, потому что человеку нужно всё время что-то делать, преодолевать трудности, сидеть дома скучно. Сидя дома, ничего не сделаешь, — Ата опять посмотрела на небо.       — Скучаете? — вопрос был глупым, но уместным. Не спрашивать же, чем ей не угодили трудности на родной планете.       — Там родители и брат. По нему я скучаю больше всего. Ему семнадцать. Пери мне его напоминает, — она замолчала, Квай-Гон не видел ее лицо, но в голосе Аты слышалась нежность. — Ношусь с ним, будто он и вправду мой сын.       Квай-Гон улыбнулся, вспомнив слова панторанина. Ата резко обернулась.       — Не надо так многозначительно молчать, я знаю, о чем вы подумали. Я точно не выгляжу как мать Пери, — буркнула она то ли обиженно, то ли смущенно, то ли расстроенно. — Мне всего двадцать семь.       — Не стоит придавать словам других столько значения. «Этот синий» много говорит не по делу...       Они были почти на месте. Ата в ответ что-то неразборчиво пробормотала, но отвлеклась на посадку.       Квай-Гон прикинул, что панторанин шел до племени как минимум полчаса, поэтому сели они в той же рощице, что и вчера, но с другого края, поближе к предполагаемой стоянке. Воздух был прохладным, приятно пахло травами и лесом. Квай-Гон вдохнул поглубже, сейчас он был абсолютно спокоен, его не терзали никакие предчувствия, и в Силе тоже ничего странного не ощущалось. Он порадовался, что всё пойдет по плану, или хотя бы может пойти.       Стрекотали ночные насекомые, где-то совсем вдали раздавался шум моря, ярко светили звезды — именно в этот момент Квай-Гон был счастлив. Он погрузился еще глубже в Силу, это было на диво легко и просто, будто он был в Зале Тысячи Фонтанов в Храме, а не на далекой планете во Внешнем Кольце.       Он почувствовал любопытный взгляд и посмотрел на Ату.       — Вы уже так пять минут стоите. Наслаждаетесь пейзажем? — шутливо спросила она. Ей тоже здесь явно нравилось.       — Слушаю Силу.       Ата перестала улыбаться и странно на него посмотрела.       — Вы в неё не верите, да? — Квай-Гон наконец сумел ощутить, где его цель, и быстрым шагом направился в рощицу.       — Не верю… Я видела сайт Ченыл, много читала о планете, когда приехала. Про Силу, про ритуалы с зеркалами и картами, про видения будущего — вы же, наверное, всё это знаете.       — Чтобы Сила говорила с джедаем, ему не нужны ни зеркала, ни карты, только собственный разум и сердце, — серьезно ответил Квай-Гон, — и умение слушать, — он покосился на Ату. Та удивленно подняла брови: вы еще и разные бываете. — Хотя видения иногда случаются, это правда.       — Случаются? — голос Аты сочился сарказмом. — У вас бывали?       — У меня — нет, увы, — иногда лучшим способом избавиться от неприятного разговора была честность. — Хотя я часто пытаюсь разглядеть, что же нам готовит завтрашний день. Но я много читал о провидцах древности, да и в наше время такое происходит. Но редко. Опасное это дело: можно, увлекшись будущим, забыть о нуждах сегодняшнего дня.       — Сбывается?       — Зависит от точки зрения, полагаю. Напомните однажды рассказать вам историю о сите в красном доспехе...       Дальше они шли в тишине, Ата о чем-то думала, но расслабляться себе не позволяла. Квай-Гон, наоборот, был спокоен по-прежнему: опасности впереди не было.       Из-за горизонта медленно выполз спутник Венисиолы, залив всё серебристым светом. Рощица начала постепенно меняться: она становилась гуще, наполнялась шумами ночных насекомых и птиц. Деревья здесь были выше. Ата, заметив что-то, остановилась.       — Что там за тварь?       Квай-Гон присмотрелся. На стволе дерева был какой-то нарост, но потом нарост зашевелился, и стало ясно, что это небольшой зверек. Он медленно полз вверх и, судя по отклику в Силе, был не опасен.       — Просто ночной зверь.       Ата кивнула и продолжила идти вперед. Квай-Гон заметил еще несколько таких зверьков. Ата снова замедлила шаг:       — Они мне не нравятся. Их тут слишком много.       И действительно, некоторые деревья словно ожили — по стволам медленно ползли странные звери. Квай-Гон успел насчитать восемь штук на ближайшем дереве.       — Жутковатое зрелище. Может, повернем обратно? — дрожащим голосом спросила Ата.       Слабое беспокойство заскребло на краю сознания Квай-Гона, но и только. Хрустнула ветка, Ата вскрикнула: один из зверьков упал прямо на нее и повис на рукаве.       — Отцепись, тварь! — вскрикнула она, хватая зверька за шкирку и отбрасывая его в сторону. Тот сдавленно запищал.       — Пошли назад.       Но не успели они сделать несколько шагов, как сверху посыпались зверьки. Их было не просто много — тьма, они противно пищали, и вскоре начало казаться, что весь лес только и состоит из писков и хруста веток.       — Они кусаются! — вскрикнула Ата, отдирая очередного зверька. — Надеюсь, они не ядовитые.       Странные пищащие зверьки закончились неожиданно — на небольшой полянке. Квай-Гон собрал с себя последних и выкинул их в кусты.       — Рука онемела, — в панике сообщила бледная даже в темноте Ата.       Вид у нее был испуганный. Квай-Гон ничем не мог ей помочь: аптечку он перестал собирать, когда понял, что у одарённых или само заживет, или уже ничего не поможет. Сейчас он ругал себя за непредусмотрительность — сначала Оби-Ван, потом фалнаут, теперь Ата, а она уже едва стояла на ногах.       Нужно было срочно возвращаться.       — А я-то думал: зачем мне среди ночи просыпаться? — сейчас в голосе панторанина акцент был почти не слышен. — А тут, оказывается, дева в беде ждёт своего рыцаря. Что же вы стоите? Грузите даму в спидер, не на руках же вам её тащить ко мне домой. Она должна немало весить, устанете, но дело ваше. Тут не так уж и далеко.       Метров через триста Квай-Гон оценил, что Ата куда тяжелее, чем на первый взгляд показалось, но возвращаться к спидеру было совсем уж позорно — особенно на глазах у этого синего, который неторопливо шёл рядом и будто в насмешку периодически оборачивался и хмыкал.       Обычно перед отправкой на живой грунт с местными заставляли сдавать универсальную этику и нейтральные модели поведения. Видимо, этот красавец оба предмета или провалил, или забыл сразу после экзаменов.       А ведь на целых несколько минут Квай-Гону показалось, что и не надо искать никакого представителя! Что вот он, синий и с золотом, только руку протяни!       Но нет.       Те, кому поручали следить за порядком и охранять покой планет и даже секторов, были совсем другими. Они затмевали великолепием царей и королей, они умели себя подать, они никому не позволяли над ними смеяться даже по ошибке. Холодные, изысканные, они казались живыми богами на фоне окружавшей их местной шушеры. Они знали, что представляют Орден, и знали, как представить его на языке, понятном меньшим умам.       Учитель Дуку был из таких и блистал даже на фоне нынешнего графа Серенно, так что правителем казался именно учитель, а граф — так, мальчиком из свиты.       И ничто так не подтверждало эти выводы, как «дом» панторанского чудака.       Домом, как выяснилось, он называл ярко-рыжую походную палатку. Знакомую такую — Орден когда-то закупил целую партию в рамках благотворительности: спасали от разорения какую-то местечковую фирму. На этой палатке светоотражающие полосы кто-то отпорол и пришил заново так, чтоб получался узор. Или текст на местном языке? Квай-Гон не знал.       — У тебя есть лекарства? Сыворотка? Это укус чего-то ядовитого, я уверен, должна быть специфичная...       Резким взмахом руки панторанин велел ему умолкнуть.       — Будет дождь, — сказал он совершенно не в тему. — А мокнуть под дождём большинство терпеть не может, так что занесите ее внутрь. Опять же, просыпаться в луже — то ещё удовольствие, и сразу начинаешь думать, где ж так перебрал-то и почему ничего в памяти не щёлкает...       — При чём тут дождь? Она отравлена! — Квай-Гон бережно положил Ату на подобие постели и с облегчением выдохнул, потом постучал себя пальцем по лбу, намекая на чью-то крайнюю несообразительность. Панторанин хмыкнул:       — Разве?       И в самом деле, теперь было ясно и чётко видно: недавно умиравшая от яда Ата сейчас мирно спала. Смерть, только что маячившая совсем рядом, отступила прочь.       — Она... отдыхает? — спросил Квай-Гон осторожно.       — Сон лечит раны, что телесные, что душевные. Поэтому нам всем надо не забывать уделять время на сон, а не только на подвиги и ошибки. Вы хотели поговорить со мной? Так говорите же, что вам мешает?       «То, что я опять получу не-ответы на любые вопросы, и в десять раз больше вопросов в придачу», — хотел сказать Квай-Гон, но он-то ни этику, ни правила вежливости пока не забыл.       — Безумные братья. Кто они? — в лоб спросил он, вылезая из палатки.       — Это зависит от точки зрения, — привычно ушёл от ответа панторанин и выбрался следом. — С моей вот более точно, чем «безумными братьями», их назвать не получится. Ума там ни на грош, зато безумия... хватает, да. Хватает.       — Так. Хорошо. Я понял, ты не собираешься говорить ничего, что может причинить вред фалнаутам?       Панторанин молча пожал плечами. «Да» это было, «нет» или «да мне-то какое дело, что ты там понял»?       — Я знаю, здесь есть официальный представитель Ордена, к которому я должен обратиться за советом и помощью, — попробовал Квай-Гон зайти с другого конца. — Ты не знаешь, где его найти?       Панторанин застегнул вход в палатку на молнию и задумчиво воззрился на небосвод, словно желая прочесть по звёздам адрес искомого представителя.       — Его зовут Прия, насколько я помню, — сказал он наконец. — Да, именно так: Прия. Это означает «любимый» на языке одного из малых народов нашей Галактики.       — Спасибо, это ценная информация, но где я могу его найти?       — Вероятно, там, где он находится? — панторанин опять пожал плечами.       — А где он находится?       — Зависит от ситуации, я полагаю. Иногда он дома, а иногда в пути. А иногда бывает и так, что в пути он оказывается дома.       — Но дом-то у него где?! — терпение истощалось медленно, но верно.       Панторанин прищёлкнул языком:       — У, это вообще философский вопрос! Вот, например, вы. Вы ведь себя знаете, да? Но знаете ли вы, где ваш дом?       Поневоле Квай-Гон задумался. Ведь и вправду — где? На Реке Света, о которой он что-то слышал или читал, но на которой не бывал никогда в сознательной жизни? В здании Ордена на Корусканте, где каждый камень ему был знаком? На миг захотелось ответить, что дома он чувствует себя тогда, когда в пути, на корабле, в преддверии нового опасного и всё равно захватывающего и интересного дела... но тут он понял, что именно этого ответа ждёт от него клятый синерожий философ, и сердито нахмурился.       — И опять же, что считать домом? Здание? Или любое укрытие, способное защитить от дождя и ветра? Или то место, где душа обретает покой? Видите, как всё сложно. А вы хотите прямого ответа!       — Мне нужна связь! — вот теперь терпение точно иссякло.       — Половую предложить не могу... а хотя нет: нужен герой, готовый взять на себя родовое проклятье... Не так много фалнаутов на свете осталось, чтобы по таким пустякам их терять, — тут панторанин, нахмурившись и склонив голову набок, уставился непонятно куда. — О, простите. Договорим потом, у меня гости, надо встретить. Вы посидите пока тут, а лучше тоже полезайте в палатку. Дождь не кислотный, конечно, но для неместных может быть опасен.       Оставалось понять одно: почему Квай-Гон покорно спрятался в палатке обдумывать чушь, которую только что слышал, а не схватил этого клоуна за грудки и не вытряс из него всё, что требовалось. Рефлекс, наверное: относиться к отшельникам с осторожным почтением юные джедаи учились довольно быстро. Как и тому, что почтение и осторожность должны быть тем больше, чем страннее отшельник себя ведёт.       Впрочем, Квай-Гон ещё не был уверен, что перед ним отшельник, а не мошенник, пытающийся сыграть на образах, которые джедаи впитывали вместе с растворимой кашей ещё юнлингами. И что за гости к нему ходили по ночам? Он не в первый раз так сматывался, сейчас хотя бы предупредил...       Осторожно выбравшись наружу, Квай-Гон прошел на звуки голосов и затаился за деревом, приглушив своё присутствие в Силе.       — ...принимать гостей: даже незваные, они приносят в дом удачу. Чем могу быть полезна?       Панторанин — панторанка? — стоял спиной, и его собеседника за ним видно не было.       — Я пришла вернуть долг. Вы же просили у меня гарантии?       Мэйдо. Кто здесь точно оказаться был никак не должен. Сколько времени они протаскались по лесу со зверьками? И вот куда так торопилась представитель с Серенно — на свидание с синерожим занудой, но какие общие дела были у нищего панторанина и профессионального бизнес-посредника, у которой один бластер стоил больше, чем половина венисиольской столицы?       — Неужто только за этим? Грешновато это для джедая, но в бескорыстные поступки я не очень-то верю.       — Это правильно, — с легким смешком согласилась Мэйдо. — Бескорыстие — причина многих непоправимых бед. Господин Нут согласен сотрудничать, и у него есть средства, чтобы вложиться в это дело. Я знаю, где взять средства, которых ему не хватает, — теперь Мэйдо усмехнулась уже недовольно. — Еще бы и мне немного гарантий. Я держу губернатора на привязи, и он не может сорваться с этого поводка, чтобы навести порядок в городе. Я пытаюсь разобраться, в чем причина беспорядков, и Нут не может простить, что мне приходится идти на мелкие правонарушения. Кстати, спасибо, что пришли мне тогда на помощь…       Слышно их было плохо, но каждое слово стоило пары лет жизни.       — Не стоит благодарности. Неосмотрительно было снимать куртку, чтобы не забрызгать ее топливом...       — Я прихожу к выводу, что нам с ним пора кое-что обсудить, и тут же объявляется некто, намеренный снести мне голову световым мечом, — продолжала Мэйдо, проигнорировав слова панторанина. — Почему вы не сказали мне сразу, что тут, помимо вас, есть еще представители Ордена? Я предусмотрительна, но всему есть предел.       — Джедаи — они как тараканы. Стоит где-то завестись одному, как не пройдёт и недели, а они уже кишмя кишат. Уж так мы устроены, коллективные твари, — панторанин хмыкнул. — А если серьёзно, это не мои. У них, должно быть, какое-то своё дело, да вот только мне они доложиться о нём забыли. Если вообще поняли, что докладывать было нужно… — оказывается, он умел нормально разговаривать, когда хотел. Всё зависело от его собеседника.       Мэйдо помолчала. Она отошла немного в сторону, и было видно, что она сильно расстроена или озадачена.       — Вы не знали об их прибытии? Нут говорит, они присланы следить за референдумом. Это скверные, очень скверные новости.       — Почему? — настороженно спросил панторанин. — Вы предполагаете, что…       — Я не гадалка, — перебила его Мэйдо. — У меня только факты, — она заговорила тише и быстрее, так, что Квай-Гон теперь с трудом разбирал ее слова. — Сутр их не вызывал, я бы знала об этом. Он перепуган больше, чем кто бы то ни было. И это первое. Второе… сейчас в городе больше пятидесяти процентов электората. Разумеется, точно я не скажу, но сколько их там? Семьдесят? Восемьдесят? Кто остался за пределами города, возможно, только те, чьи дома достаточно укреплены. Двадцать семей, тридцать? Впереди масса времени — два дня, потом день тишины. Никакой открытой агитации, но ни один закон не запрещает именно в этот день издать указ о повышении льгот или пособий. За счет доходов от гостиниц, разумеется. Всё просто — Сутр выглядит дураком, и я поставлю пару тысяч кредитов, что он дураком не является…       — Всё это, сударыня, чистые абстракции, а с абстракциями — это не ко мне, это к тому красавцу, что сейчас в палатке скучает. Мне нужно практическое, ясное знание, что мой народ, и без того лишённый слишком многого, не станет очередным к несчастью вымершим дикарским племенем на радость — и фальшивые слёзы — орденским архивистам. Что здесь не будет туристов, что наших женщин не будут заманивать в бордели, что наших мужчин не будут спаивать, что нашим детям не подарят совершенно случайно заражённую синегнойкой одежду. Вы понимаете?       — Абстракции… — Мэйдо неожиданно рассмеялась. — Политика всегда предсказуема, вопрос только в том, чтобы верно интерпретировать чужие намерения. А намерения Сутра вполне ясны.       — Как и многие, родившиеся с серебряной ложкой во рту, наш гиперактивный губернатор свято верует: даже если эту ложку он про... теряет, жизнь непременно найдёт, что ему пососать взамен. Почему бы, в самом деле, не деньги из бюджета? Не он же их зарабатывал, чужое тратить всегда легко.       — Деньги из бюджета Республики ему никто никогда не даст. Не на отели, не на туристов. Это я могу утверждать без сомнений, иначе он никогда бы не сунулся за коммерческим кредитованием, тем более в ту контору, с которой связался. Но фальсификация результатов — очевидно грубое решение, особенно, когда тут сидят наблюдатели. Стоило ожидать, что кого-то пришлют, но почему меня не предупредили?.. — выдавила она сквозь зубы. — У этих наблюдателей вид, словно ради референдума они костьми лягут. Честность — лучшая политика, только не в самой политике, кто бы им это объяснил.       — Птица-ворона, неужто вы верите, что им есть дело до референдума?! Как бы не так, сударыня, как бы не так! Я очень удивлюсь, если они хотя бы в курсе, о чём будет референдум и как там будут голосовать. Единственное, что их заботит — почувствовать себя героями, спасителями нас от... чего-нибудь, что им покажется похожим на злобное зло.       А вот это было уже обидно. Настолько, что на миг захотелось вылезти из укрытия и прямо в синюю рожу высказать всё, что только можно. Хотя, привычно проглотив обиду и заставив её развеяться, Квай-Гон не мог не признать: своя правда в его словах была. Пусть и завёрнутая в необоснованное пренебрежение и непонятную враждебность.       Сразу с двух сторон. Наглость Мэйдо тоже границ не имела, и было странно и подозрительно, что представитель графов Серенно так живо интересуется местным референдумом. Что она знает о синей морде…       Перед которой еще и отчитываться?       — Какое право вообще вы имели меня там оставлять?!       Возмущенный вопль Аты раздался прямо над ухом. Панторанин и Мэйдо живо обернулись, причем Мэйдо выхватила бластер и злобно оскалилась, совсем как сарлакк.       — Вы, — крикнула Ата панторанину, и голос ее задрожал от обиды, — что вы себе вообще позволяете? Что я делаю в вашей постели? А вы, — тут она обернулась к Квай-Гону, — ему потакаете? Не ожидала от вас, а еще джедай!       — Но там же нет постели, только спальник, и тот свёрнут... — с искренним удивлением в голосе пролепетал панторанин.       Мэйдо покатилась со смеху.       — Одобряю ваш вкус, миледи, — она похлопала панторанина по плечу, — девушка выглядит гораздо свежее! Не понимаю, чего растерялся ваш друг, у него такой вид, будто его обманули на рынке! — и посмотрела на Квай-Гона. — Что вы торчите в кустах, глаза разбежались от выбора?       — Могли бы развернуть ваш спальник! — продолжала бушевать Ата. — Бросили меня, как… как бревно! А вы, вы… — она запнулась и уставилась на Мэйдо, подыскивая нужные слова. — Вы вообще тут… воруете! Не пробовали зарабатывать честным трудом?       — Понятно, почему вас так бросили, — высокомерно дернула та плечом. — Непонятно, что за вуайеризм из кустов. Люди не перестанут меня удивлять.       — Потрудитесь объяснить, — прервал ее Квай-Гон, призвав на помощь все самообладание, — что значат ваши слова про фальсификацию результатов? Кто бы вы ни были, я отправлю вас под арест! Вы...       — Потрудитесь объяснить, — в ответ перебил его панторанин, — с чего это вы сочли себя вправе подслушивать чужие разговоры, да ещё претензии по мотивам прослушанного выкатывать?       — Потрудитесь представиться! — церемониться с ними уже надоело. Ата недовольно пыхтела, ей очень хотелось вставить хоть слово.       — Прия Шани, этнографическая экспедиция номер одиннадцать-тридцать восемь, официальный представитель Ордена на этой планете. Поэтому если вы, мастер Джинн, не хотите прямо сейчас побеседовать с полным составом Совета, а лучше — лично с мастером Винду... — нахмуренные брови сменились омерзительно сладкой улыбочкой, — ...вы забудете всё, что подслушали, а я забуду, как вы искали связи.       — Интересно, сколько он слышал, вместе с этой ревнивой дурой, — бросила Мэйдо. — Не было забот, как затыкать им обоим болтливые рты.       — Я тебе сама сейчас рот заткну! — возмущенно завопила Ата и опять переключилась на Прию. — Получше компании себе не нашли? Она же воровка! Убийца! Оз там вообще еще жив? А мальчики? Арестуйте ее! — от ее крика и Квай-Гон, и Прия одновременно заткнули уши.       Мэйдо отступила на шаг, подняв руки, но так и не выпустив бластер, и ее испуг был притворным.       — Давайте поговорим… — начал было Квай-Гон, потому что кому-то нужно было возглавить это собрание сумасшедших.       «Представитель Прия» теперь стоял, прислонившись спиной к дереву, и явно наслаждался зрелищем. Мэйдо продолжала ехидно скалиться — ее гнев Аты тоже откровенно забавлял. Ата была готова оторвать им обоим головы — укус зверька ее не убил, но подействовал возбуждающе. Или она была настолько задета, что ее бесцеремонно бросили в палатке, или...       — Эк вы все шумите! Не надо так шуметь, здесь шуметь не следует — вдруг проснётся спящее зло?       Ата испуганно вскрикнула, мгновенно позабыв про свои претензии, Квай-Гон дернулся на голос одновременно с Мэйдо, только Прия остался невозмутим.       — Привет, Юргыешке, — склонил он голову. — Как дела, как урожай?       — И тебе привет, Приешке, — откликнулся уже знакомый Квай-Гону полусумасшедший отшельник. — Красные грибы хорошо пошли, слишком хорошо для этого времени года. Думаю, за красными грибами и красные цветы могут прийти, а то и красный зверь.       Прия нахмурился:       — Я передам Арой, Неннелике и Нганансене, — сказал он. — И если хочешь, сообщу, кто из них готов пустить тебя под полог. Даже с твоими способностями лучше всё-таки не оставаться одному, Юргыешке.       — Передашь, куда денешься! — беспечно ответил тот. — А забавную ты компанию себе нашёл. Одна алкает денег, считая, что в них свобода, другой ищет славы, но от себя самого. Ещё одна грезит любовью и приключениями, но только чтобы всегда была кнопка выхода... ну и ты сам, конечно, тот ещё экспонат, Приешке. Сама птица не знает, чего ты хочешь, где уж мне-то понять. Но гордыни у тебя, как у рыцаря, жадности — как у торговки, а мудрости — на цыплёнка не хватит, если продолжишь по-прежнему.       Мэйдо покрутила у виска пальцем и решительно направилась прочь, вероятно, к своему спидеру. И видят магистры прежних времён и нынешних, Квай-Гону тоже очень хотелось вот так вот красиво уйти! Эти двое даже не загадками говорили — нет, они говорили как будто на чужом языке! Каждое слово в котором было одновременно понятным и непонятным, знакомым и несущим совершенно неведомый смысл.       — Кто не грешен пред богами, у того и предков нет, — отмахнулся Прия. — А что, тебе есть до моей компании дело?       — Было бы дело — я не грибы собирал бы, а дураков. Но у тебя это лучше выходит. Сам посуди: они тут шумят, а ведь сорок восемь раз небо горело над Красной Горой. Сорок восемь раз, и за сорок восемь полных звёзд, Приешке, — это много, очень много. И на случайность совсем не похоже. Ты ведь любишь ходить, а? Так возьми урожай дураков и сходи туда с ними. Вдруг ума прибавится?       Он с довольной улыбкой прошел мимо, и, уже собираясь скрыться за деревьями, обернулся и добавил:       — Не теряй своих дураков, Приешке. Не теряй.       И исчез.