* * *
Когда слёзы закончились, он закрыл глаза и прислушался. Зря. Пока он бежал, всё казалось ему мёртвым и равнодушным; теперь он видел, что всё наоборот. Лес был переполнен жизнью: желанием и страхом, надеждой и отчаянием, смиренным принятием своей участи и яростным сопротивлением. Как живой, возник перед глазами мастер Йода: «Мните вы, что враг джедая — равнодушие безжизненное, м-м? Не так это. Среди смерти жизнь сияет. Среди жизни жизнь невидима». Разглядеть среди множества огней тот самый, который должен стать путеводным, Оби-Ван категорически не мог. Будь он только старше... будь он только опытнее... — Наверное, поэтому падаванов и берут на миссии, — сказал он вслух, чтобы услышать хоть один человеческий голос. — Не потому, что мы можем помочь: мы не можем. Потому, что мы должны понять, сколько надо выучить, чтобы выжить. Новый голос, чёткий и строгий, зазвучал в его памяти. Наставница Летисия Вон: «Ограничивать себя Силой — всё равно, что ограничивать себя её отсутствием. Люди научились летать, но не разучились от этого ходить, так у каждого из нас есть тысячи средств решить любую задачу помимо Великой Силы». Учитель запрещал использовать комлинк, потому что комлинк легко может услышать враг, потому что комлинк позволяет вычислить, где находится его владелец... да просто потому, что комлинк проводит границу между джедаем и Силой, мешает её слышать и в ней видеть. С другой стороны, если бы Оби-Ван остался в спидере и ему пришло бы в голову связаться с учителем по комлинку именно в тот момент, когда леди с Серенно поднималась по лестнице? А если бы у нее был бластер? Если бы писк комлинка услышал губернатор? Но если он не свяжется с учителем сейчас, и он сам, и, наверное, Ата погибнут. Стоит ли его жизнь подобного риска? Пожалуй, да, как и наказания, будь то очередное упражнение на концентрацию или несколько часов зубрёжки чего-нибудь скучного и ненужного. Оби-Ван чувствовал себя непонятым героем, этаким Тероном Шаном из приключенческого кино. Кровь бежала быстрее, от восхищения собственной решимостью горели уши и щёки... Связи не было. Никакой. Совсем. Только сухое потрескивание помех. Где была Ата… неизвестно, но она должна была как-то спастись, просто обязана, иначе, он знал, он не простит себе этого до конца своих дней. Даже если учитель скажет, что он поступил правильно. Даже если заявит, что он обязан был бежать, потому что… Оби-Ван похолодел и сунул руку в карман. Дата-кристалл был на месте. Почему учитель отдал его? Почему не оставил себе? «Эта информация будет доведена до Совета, и в этот раз я предпочел бы оставить эту привилегию за собой», — сказал учитель, и Оби-Ван не понимал, что это значит. Какую привилегию, почему «на этот раз»? Что делили два джедая, которые, вроде бы, должны работать вместе и действовать заодно? Почему, в конце концов, все вокруг понимали, что происходит, только его никто не счел нужным ни во что посвятить? Сиди в спидере, иди сюда, не ходи туда. Что там — Ата тоже порывалась им покомандовать. Только вот делала это… Оби-Ван вспомнил то, что не видел, наверное, никогда в своей жизни. Семью. Пери, госпожу Нут, самого Нута, Ринни и Джони, малыша Илли. Как это было… иначе? Их чувства и эмоции были как на ладони, они были открыты всему миру. Оби-Ван видел, что происходит. Он видел взгляды, движения, даже то, как сердилась госпожа Нут на детей. То, как и что говорил Пери — он жаловался, что отец никак не решит с его образованием, что заставляет его работать на ферме, что мать вечно сердится на датапад, что… И та гордость — «ты поймал этого засранца», и хмуро-весёлое — «надеюсь, ма про трусы не узнает». Что это было и как называлось? Что он сам чувствовал по отношению к учителю? Восхищение, да, бесспорно. Уважение? Да. Боязнь разочаровать? Да… А что чувствовал к нему сам учитель? Оби-Ван понимал, что не знает ответов. «Не следует путать привязанность с дружбой или любовью, но о них мы поговорим в другой раз; сейчас же подробнее о привязанности…» Сколько поколений, прочитав эти строки, перерывали всё «Пространное изложение учения джедаев» в поисках обещанного «другого раза» и ничего не находили? Магистр-отшельник говорил, автор просто не успел про них написать: погиб на войне. Тогда джедаи ещё воевали. Теперь другое время, мирное... Оби-Вану нравилось, когда рядом была тёплая и уютная, добрая и красивая Ата. Когда она заботилась о нём, это было так же приятно, как когда учитель Квай-Гон успокаивал его после ночного боя с лептами, пусть и незамысловатой историей. После страшной смерти фалнаута. Жаль только… таких моментов было немного. Он с досадой вытащил из кармана руку. Нашёл время думать о подобном! Хотя когда ещё? Герои романов всегда размышляли о всяких отвлечённых материях, когда оказывались в смертельной опасности. Но больше всего Оби-Ван боялся подвести учителя, который вопреки всем правилам и запретам взял его в ученики. Подарил шанс стать настоящим рыцарем, не загнуться среди навоза и силоса... Он снова нащупал в кармане дата-кристалл — тот казался тёплым. Грани болезненно впивались в кожу, но Оби-Ван только сильнее сжимал кулак: учитель впервые доверил ему что-то действительно важное. Учитель считал, что он не подведёт, и он справится, несмотря ни на что. Нужно было идти и искать остальных. Хоть кого-то, кто может управлять спидером. Оби-Ван был уверен, что без него не улетят, что его ищут. Он снова прислушался — уже не к Силе, к лесу. Лес молчал, и только где-то невыразимо далеко слышался плеск воды. Река? Озеро? Ручей? Да! Это то, что ему было нужно. Ведь если где-то был ручей, то он, очевидно, начинался у самых гор. Не зря он посещал занятия в Храме. Лес снова начал меняться, сначала под ногами появилась трава, потом исчезли высокие ели, то тут, то там за плащ стали цепляться колючки с кустов. Что-то внезапно плеснуло совсем рядом, и Оби-Ван испуганно отскочил в сторону. Земля стала странной… мягкой и скользкой. Неужели он ненароком забрел в болото? Он попытался выбраться на твердую почву, и это ему удалось. Сразу прошла волна мерзкой холодной паники, можно было идти дальше. Туда, где журчание слышалось отчетливей и яснее, и дальше — к горам. В нескольких метрах справа раздался хрип, а потом что-то большое и тяжелое ударило по воде. Оби-Ван огромным усилием воли заставил себя не сходить с тропинки и пожалел, что у него нет фонарика — тот остался у учителя. Он привык к темноте, и, возможно, он должен сейчас был понять, как важно полагаться на Силу и свои ощущения. Краем глаза Оби-Ван заметил какое-то движение, но, повернувшись, ничего не увидел. Разве что небольшой нелепый и кособокий холм да высокие камыши. А потом холм зашевелился — огромный, отвратительный слизень неторопливо и неотвратимо полз на него. Было страшно, Оби-Ван, не подумав, широко шагнул назад... ноги увязли в болоте. Слизень подобрался совсем близко. Он чем-то напоминал хатта, только глаза примостились ровно на макушке на тоненьких гибких палочках, и рта не было видно. Очень вовремя Оби-Ван вспомнил другой урок: чем больше барахтаешься в болоте, тем сильнее застреваешь. Дергаться было нельзя ни в коем случае, но... «Вот так я и помру? Сожрёт меня слизняк, и никакого мне рыцарства, и никакой спасённой Аты?» Узкие, похожие на жабры щели открывались и закрывались на студенистых боках чудовища. И, если глаза не подводили, в этих щелях было полным-полно икры. «Оно сожрет меня или отравит, а внутрь отложит яйца», — с ужасом подумал Оби-Ван и зажмурился. Но ничего не произошло. Он открыл глаза. Слизень неспешно и неотвратимо прополз мимо, абсолютно равнодушный к застрявшему придурку и его страху. Всё же прав был магистр Йода, когда говорил, что страх — самый главный враг. И не только из-за возможности пасть во тьму. Иногда, оказывается, страх может просто убить. Склизкий след неярко светился в темноте. Мимо проползли несколько слизней, похожих на первого, но гораздо меньше. Стараясь не поддаваться панике, Оби-Ван выбрался из болота и пошел вперед. Вскоре он набрел на широкий ручей. Вниз по течению плыл косяк небольших рыбешек. Невероятно: рыбешек было так много, что казалось — вода светится сама по себе! Из головы ушли все печали и заботы, все страхи и переживания, не осталось ничего, кроме тихого и спокойного желания задержаться здесь подольше, растянуть волшебный момент хотя бы еще на мгновение. И вправду — велика Великая Сила, сотворившая и сохранившая подобные чудеса! Оби-Ван долго смотрел в воду, наслаждаясь потрясающим зрелищем, пока наконец не понял, что продрог. Он запустил руки в карманы, пытаясь согреться, но это ничуть не помогло. Он только наткнулся на дата-кристалл. Что в нем такое? Допустим, информация, наверняка важная: учитель и этот синий джедай только что не набросились друг на друга. Из-за чего? Они приехали наблюдать референдум, а вместо этого бегают по лесам. Они с Пери тогда сами влипли… поддались любопытству. Вот учителю любопытно не бывало никогда: если совсем было нечего делать, он медитировал или упражнялся в использовании Силы… Почему нельзя было просто всё объяснить? Еще тогда, когда он спросил про референдум. Но нет. «Долг джедая не в том, чтобы исполнять приказы или следовать правилам». Оби-Ван задумался, доверял ли ему учитель. Но разве доверие не означало откровенности, искренности? Иначе преступники тоже доверяют курьерам, которым они вшивают артефакты на место желудка или вживляют под кожу наркотические препараты. Оби-Ван хорошо помнил, как в ходе учебного задания они с Квинланом помогали полиции ловить контрабандистов. И хорошо помнил, как именно те на самом деле относились к курьерам. Эти мысли отвлекли от холода. Оби-Ван посмотрел на ручей и определил направление, в котором он тек. По всему выходило, что идти стоит против течения, и он пошел, по пути стараясь слушать Силу. Но по-прежнему ни учителя, ни панторанина, ни Ату он не чувствовал. Он еще раз попытался связаться с учителем и снова потерпел неудачу. Что, если больше никто не спасся? Как возвращаться, что делать, что говорить? К кому бежать за помощью? К Нуту? И что ему сказать? Как-то добраться до города, постараться связаться с Орденом? Настроение становилось всё хуже, а мысли — мрачнее. Почему учитель не сообщил ему совсем ничего? Совсем, будто Оби-Ван был несмысленышем, ни на что не годным? Будто всё, на что он был способен в глазах учителя, это взять дата-кристалл и куда-то бежать? Без цели, без смысла? Потому что и смысл ему объяснять было необязательно? Наконец Оби-Ван понял, чего он хочет. Он хочет, чтобы учитель наконец-то перестал обращаться с ним как с глупым зверьком, которому всё прощают потому, что зверёк тупой и надеяться на него тоже тупо. Он остановился, посмотрел, как течет ручей, и представил, как размахивается, дата-кристалл летит в темноту, издает тихий плеск и скрывается под водой, теряется среди гальки, а может, его уносит течением... «Скажу, что кристалл мне мешал. Что там ничего важного не было — иначе бы вы мне сказали, ведь правда, учитель? — так что выкинул». От собственного коварства он заулыбался. И сунул руку в карман, чтобы не передумать, быстро вытащил дата-кристалл и посмотрел на него, представляя, какое лицо будет у учителя. Недовольное? Злое? Растерянное? Что он скажет? Да какая, собственно, будет разница, что? И тут его словно холодной водой окатило. Нет, конечно же, нет, он не выбросит дата-кристалл. Ни обида, ни возмущение, ни злость, ни усталость, ничто не заставит его забыть о долге джедая. Оби-Ван вытащил дата-кристалл, стараясь не вспоминать о своих последних мыслях. Это не он только что собирался выкинуть этот... Это был не тот дата-кристалл, который отдал ему учитель! Возможно, его собственный? Оби-Ван лихорадочно ощупал карман, трясущимися руками полез в пояс, перебирая все, что подворачивалось. Стимы, дыхательная маска, еда… не до нее сейчас! Кристалл для меча. Еще один дата-кристалл с какой-то ерундой… Оби-Ван сел на землю и проверил все еще раз. Вытряхнул все карманы, снова сличил дата-кристаллы. Нет, оба были его собственные, совсем маленького объема… И что теперь делать? Возвращаться? Искать дата-кристалл? Где? В лесу, в болоте? А если он выпал еще в горе? Вообще не возвращаться? Как он будет смотреть в глаза учителю, что скажет? Что потерял? Но информация, важная информация, пусть он о ней ничего и не знал? Оби-Ван решительно распихал все обратно, отряхивая от налипших иголок и листьев. Решено — к учителю возвращаться нельзя. Он где-нибудь спрячется, пересидит, пока не закончится референдум, а потом постарается устроиться в городе. Кем-нибудь. Как-нибудь. Он найдет работу, может быть, Ата ему поможет или синий джедай... В Силе что-то появилось. Присутствие. Чье-то далекое и неясное, но это был одаренный. Учитель или панторанин? И он был не один. Оби-Ван заметался. Присутствие становилось более явным, более четким. Эти двое шли к нему, и кем бы они ни были, они хотели найти его. Учитель и Ата? Панторанин? Кто угодно, кроме учителя: Оби-Ван не был готов отвечать за потерянный кристалл. Он устал, он ужасно устал... Он сосредоточился. Постарался рассмотреть в Силе то, что от него было скрыто. Нет, не учитель, скорее всего, тот джедай-панторанин, и рядом с ним — Ата? Ата жива, с ней ничего не случилось? И если так, не плевать ли на все дата-кристаллы? Если она жива, ему тоже можно жить дальше. Если Ата жива, Сила на него не сердится. И он побежал туда, куда звала его Сила. Кусты расступились внезапно, и Оби-Ван увидел Прию — и Ату, бросившуюся навстречу. — Оби-Ван! — радостно воскликнула она, как тогда, в племени, подбежала к нему и крепко обняла: Ата не сердилась. И как же он был этому рад! — Ты в порядке? — Я… — с трудом смог сказать он. Ата наклонилась, теперь ее лицо было прямо перед ним, смотрела она с беспокойством. — Да, только немного запачкался... — Ну, это невеликое горе. Тебя никто не покусал? — строго спросила она, но в глазах и в уголках губ играла улыбка, и ничего так не радовало, как возможность её увидеть. — Нет. Все хорошо. — Возле спидера тебя не было, и мы с мастером Прией отправились на поиски. Твой учитель открутил бы мне голову, если бы узнал, что я тебя потеряла, — она снова обняла его. И тут Оби-Ван понял, что плачет — так устал за эту ночь. Эта жуткая база под горой, ощущения страданий и боли, страх, блуждания в лесу, монстры, темные мысли, он почти предал своего учителя… А Ата — она не сердится. В объятиях Аты было хорошо и тепло. Он вспомнил своих друзей. Бант и Гарена. Они тоже вот так иногда обнимались. Он так рвался на это задание, так хотел полететь на другую планету, в новый мир, встретить новых людей, помочь им, но реальность оказалась более жестокой. И сейчас ему как никогда прежде захотелось домой, в Храм, к друзьям. Он вспомнил свое недавнее решение остаться на Венисиоле и понял, что просто не сможет бросить своих друзей. Странным образом эти мысли успокоили его, а желание вернуться в Храм только придало решимости помочь жителям Венисиолы. Оби-Ван шмыгнул носом в последний раз и отстранился. — Пойдем к спидеру? — спросил панторанин. — Молодому человеку срочно надо переодеться, простуды на этой планете злее, чем лепта-несушка, а злее лепты-несушки только её самец в пору брачных боёв, я вам скажу. Спидер и вправду был недалеко, минут через десять они вышли из леса, а еще через четверть часа добрались до места. Там Оби-Ван, отчаянно краснея, отполз в кусты и снял влажную, всю в болотной грязи и светящейся слизи, порванную ветками одежду и закутался в неожиданно мягкую и тёплую серую шинель, предложенную господином Прией Шани. Такие шинели рыцари носили давным-давно, ещё до Руусанского Договора, и застёжки в те времена были не из деша и стразов, а из настоящего золота и настоящих камней. Оби-Ван читал об этом, даже видел иллюстрации... — Мастер Прия, — тихо сказал он, подёргав того за рукав — обычный, а не старо-форменный, старо-форменный был бы красным или лиловым, в тон оторочке, — мастер Прия, если я хочу сделать что-то плохое, но вовремя передумываю, а плохое всё равно случается — как я должен это понять? Пусть тот и не совсем настоящий джедай, но не у Аты же спрашивать подобные вещи! Впрочем, ответила всё равно именно она: — Значит, ты или кто-то другой это плохое сам на себя навлёк, — пожала она плечами. — Или это плохое было неизбежным. Главное тут что? Что ты передумал, вот что. И оглянулась на господина Прию Шани. Тот улыбнулся, прижмурившись, и согласно кивнул, потом добавил: — Иногда надо просто позволить событиям идти своим чередом, Оби-Ван. В этом наша природа: мы запускаем цепь событий, а дальше Сила сама выбирает, чему должно или не должно случиться. Это и вправду успокаивало, так что Оби-Ван забрался в спидер, прижался поплотнее к устроившейся рядом с ним Ате. Ему было тепло. Он был счастлив.Глава 15
2 мая 2019 г. в 04:06
Оби-Ван несся вперед, не разбирая дороги. Сердце бешено стучало в висках, дышать ровно не выходило, как он ни старался. Он бежал сквозь кусты, собирая листья и паутину, поперёк буреломов, перепрыгивал неширокие овражки... Тонкие гибкие ветви хлестали его по лицу и рукам и оставляли следы на щеках и запястьях.
Вперед его гнали страх и приказ Аты: «Уходи, убегай, беги к спидеру. Так быстро, как только сможешь». Почему он беспрекословно подчиняется старшим? Послушался учителя — тот приказал бежать к выходу. Послушался Ату — она велела бежать дальше. «Послушание — добродетель джедая», — говорили мастера-наставники. Не надо пытаться понять, просто делай, что говорят.
Но разве послушание — единственная джедайская добродетель? Оби-Ван остановился.
— Чтобы пойти вперёд, надо вернуться назад, — прошептал он, самому себе напоминая то, что давно должно было стать частью души, как имя или сама Великая Сила.
Вокруг был темный густой лес, пахло сыростью, травой и жухлыми листьями, и лес был не такой, каким казался с высоты, не тот, который вплотную подбирался к Красной Горе. Чёрное небо и чёрные кроны деревьев сливались воедино, глухо покрикивали ночные птицы.
«Послушание — добродетель джедая, но превыше него — милосердие и сострадание», — говорила мастер Летисия Вон, старшая наставница. Любым приказом можно пренебречь ради тех, кто нуждается в помощи — это она тоже говорила. Да и как он посмотрит в глаза друзьям, если бросит бедную Ату умирать там, среди равнодушных камней, совсем одну, совсем беззащитную?
— Ты подожди, — сказал он вслух, словно Ата могла услышать. — Я тебя обязательно спасу, я же джедай!
Сказать было легко, а сделать... Оби-Ван пробирался сквозь густые заросли кустарника, тщетно пытаясь найти тропу назад. Как он здесь очутился? Они шли к горе по ущелью из серого камня, шли долго, и Оби-Ван не мог назвать точное время. Час? Больше? Все молчали, даже учитель. В другой раз он бы непременно напомнил и про сломанный меч, и про глупые вопросы... ему было не до того.
Оби-Ван не знал, да и не следовало, наверное, ему знать.
Спидер был там, где ущелье. Ущелье — там, где редколесье. Но лес не спешил редеть — наоборот, становился всё гуще, всё темнее, всё запутаннее. Одновременно каждый миг разный и одинаковый, лес обступал со всех сторон, заставляя потерять чувство времени, как раньше заставлял страх. Сколько он бежал, когда спустился с горы? Пять минут, полчаса, час, больше? А сколько успел пройти назад?
Наконец лес полностью изменился. Исчезли кусты и низкие гибкие деревья, на смену им пришли высокие исполинские ели, серая паутина и обманчиво-мягкий ковёр иголок под ногами. И тишина: ни птиц, ни зверей, ни жуков — только ветер и скрип ветвей. Здесь Оби-Ван совершенно точно никогда не бывал и совершенно точно он заблудился, но это был не повод останавливаться. Наставница Летисия повторяла: ничто не может встать между джедаем и его долгом. Даже боль. Даже смерть. Куда там какому-то лесу...
В какой-то момент Оби-Ван понял, что на самом деле пугало его больше всего. Не тени, не шорохи, не абстрактное знание, что где-то, в тенях и шорохах, может скрываться злое или голодное существо. Нет.
Напротив. Вглядываясь в тени, вслушиваясь в шорохи, он испытывал не страх — надежду. Пусть это будет голодный зверь, но это будет что-то живое. Что-то реальное, простое, понятное.
«Как я сам».
Бесконечно далеко, среди безмолвных камней, осталась Ата — одна-одинёшенька, беззащитная перед непонятным злом, от которого даже учитель мог только бежать. Если думать об этом — о том, как Ата улыбается, какая у неё тёплая рука и уютный голос и как здорово прижаться к ней и зажмуриться, словно в её объятьях до него ни за что не дотянется никакое зло...
Но вокруг были только деревья, жухлая листва под ногами, земля, усыпанная иголками. Ничего и никого, кроме него — и леса, огромного, равнодушного леса, который был здесь задолго до Оби-Вана и останется на долгие тысячи лет. Лес не желал ни добра, ни зла, ему вообще не было дела до человеческого детёныша, копошащегося где-то у его корней. Именно это равнодушие пугало его больше всего.
«Ему всё равно, — подумал Оби-Ван и не решился произнести эти слова вслух. — Если я умру, он не обрадуется и не огорчится. Если я выживу, он не заметит».
Лепты нагоняли на него тот же страх, но с лептами было проще. Они были хорошим, правильным врагом, которого можно побить, уничтожить, хотя бы отпугнуть. Против правильного врага всегда находилось оружие, будь то световой меч, факел или старый добрый бластер, пусть учитель и ругал бластеры за недостаток элегантности и «цивилизованности», что бы это ни значило.
Не то было здесь.
Достань меч, руби деревья хоть десятками, хоть тысячами, это ничего не изменит, только сильнее устанешь. Да и меча у него теперь не было.
«Наверное, так мечется мышь, которую съела змея. Она может пищать, царапаться, кусаться, цепляться за жизнь как угодно — она всё равно уже в брюхе и её всё равно уже переваривают. Что же чувствует мышь, когда это понимает?..»
Ничего, конечно, она не чувствует. И не понимает, мыши думать не умеют. Но он не мышь, он может и думать, и действовать. Может искать выход. Где-то, где-нибудь, лес заканчивается и начинается... что-то. Надо только понять, где.
— Ата, — прошептал Оби-Ван, заставляя себя вспомнить: тёплая ладонь ерошит волосы, полные губы ласково улыбаются, рабочая майка обтягивает... нет, об этом не надо.
Надо другое. «Как ты думаешь, я смогу что-то сделать без помощи Силы?» А сможет ли что-нибудь сделать он, со всей его Силой?
Хотя всё внутри орало ему — спеши, беги, не смей останавливаться, — Оби-Ван заставил себя сесть на землю, закрыть глаза. Сосредоточиться. Заставил себя прочувствовать: спешка, бег, попытки вырваться ничем не помогут, только измотают вконец.
«Я должен успокоиться, — подумал Оби-Ван. — Чтобы шагнуть вперёд, надо остановиться. Чтобы понять вопрос, надо услышать ответ. Чтобы найти ответ, надо найти себя…»
Постепенно сердце перестало скакать как бешеное, дыхание выровнялось, изнутри мягкой, тёплой волной поднялся покой. Он не один: никто не бывает один. Сияющие звёзды и крохотные песчинки, гигантские космические киты с черепахами и мельчайшие бактерии, он и Ата — всё это едино, всё связано тончайшей золотой паутиной. Мир пропитан Силой, мир существует только в ней, мир...
— Весь мир — часть меня, как я — часть всего мира, — прошептал Оби-Ван.
Страх, сомнение, злость на себя и других — всё отступило, отошло. Осталась уверенность — вера — в правильный путь, которого не может не быть, который наверняка можно найти по следам, по мху на деревьях, по шорохам и по запаху, по теням и по свету.
Прошло неизвестно сколько времени, когда Оби-Ван вышел наконец на поляну. Он помнил ее. Вот несколько валунов, вот огромное старое дерево. Он пробегал через эту поляну, пока несся к спидеру. До горы было уже недалеко.
Запрокинув голову, Оби-Ван наконец-то — до сих мешали деревья — увидел небо. Темное, казавшееся зловещим прежде, сейчас оно было поразительно близко. Не нависало тяжело и угрожающе, нет, — оно просто существовало, и это было понятно и правильно.
Оби-Ван протянул руку вверх, словно желая коснуться низкого неба. Изнутри рвался смех — самый весёлый, самый радостный смех в его жизни.
Но почему-то он сел на краю поляны, запрокинул голову, глядя в небо над головой, и понял, что плачет.