Fake Management for Beginners

      — Вот что не даёт мне покоя, мастер Джинн, — вдруг сказал панторанин, нелепо выпучив глаза, — если отсюда вынесли и продали всё, что можно быстро и дёшево продать, почему здесь стоят эти три датакрона, которые и за полную-то цену с руками оторвут, а уж если со скидкой...       И Квай-Гон неожиданно понял, что разгадал тайну Красной Горы.       — Оби-Ван! — он вырвал у Аты заполненный дата-кристалл, сунул подбежавшему падавану. — На выход. Быстро. Бегом!       — Что? — растерялась Ата.       — Вы тоже! — Квай-Гон сдернул ее со стула и толкнул к двери. — Бегите к выходу! Оба! Немедленно!       Прия непонимающе озирался.       — Бегите, идиоты! — завопил Квай-Гон, и перепуганная Ата вылетела в коридор, за ней — Оби-Ван. Они бросились наутек, так и не поняв, что происходит.       — Всё это оставили потому, что оно должно быть уничтожено, — ровным голосом сказал Квай-Гон, следя за прогрессом загрузки. Много свободного места, очень много бесценных данных. — Они вывезли то, что никогда бы их не выдало. Эти три датакрона…       Прия криво улыбнулся и кивнул:       — Надо немедленно уходить.       — Уходи, — позволил Квай-Гон. Он и сам ощущал, что время на исходе, но датакрон не спешил, работая в обычном режиме.       Прия уставился на экран и не шевелился. Ждал, пока его дата-кристалл станет источником информации. Потом он тихо вскрикнул и обернулся к двери.       — Они же не… — прошептал он и бросился к выходу.       Квай-Гон посмотрел ему вслед, снова на экран. Линии не сдвинулись с места. А в Силе… было всё то же ощущение опасности, ни больше, ни меньше.       В дверном проеме показалась раскрашенная физиономия.       — Вам стоит… — начал Прия, но Квай-Гон махнул на него рукой.       — Я разберусь, — бросил он, испытывая раздражение. В советах полномочного представителя он не нуждался.       Прия послушно исчез.       Что же тут происходило? Какие данные сейчас копируются на дата-кристалл? Разгадка или новая тайна?       Панторанин привел их сюда. Планировал избавиться от всех разом, но потом решил пощадить Оби-Вана и Ату? Или его подельница с бластером поджидает снаружи?       В глубине горы гулко грохнуло. Обвал? Квай-Гон посмотрел на линии: немного стронулись. Грохот не повторялся, свет пару раз моргнул. Датакрон продолжал исправно работать, приток холодного воздуха прекратился — дала сбой система вентиляции, но ее поломка ничем не угрожала.       Квай-Гон прислушался к Силе — Оби-Ван был уже далеко, живой, хотя и изрядно напуганный. Где были Ата и Прия... решительно всё равно. Влюбленная девушка, не видевшая в жизни ни предательства, ни зла, помощник гораздо бескорыстнее и преданнее, чем женщина, верящая исключительно номиналу кредитных чипов. Или чему-то еще, потому что Мэйдо упорно отказывалась делиться своими секретами, но было сложно представить, что она повелась на улыбчивую мордашку человека лет на пятнадцать моложе нее. Если только всё не было наоборот, и это дурачок Прия, как и губернатор, не обманулись фальшивым обаянием прожженой аферистки.       Проклятая планета утомила, как ни одна миссия до этого. Появилось желание лечь и заснуть — лучше всего вечным сном, раз Оби-Ван в безопасности. Закрыть глаза, забыть про амбиции губернатора, про Прию с его ухмылкой, про Совет, про мастера Дуку — особенно... Про Ату и ее смешную ревность, про Нута, про Мэйдо, про дроида…       «При чем тут дроид? Девушка. На людей на площади она наставляла бластер...»       На мгновение показалось, что линии на экране дрогнули и изогнулись. Но это было не так — линия копирования едва подобралась к середине и была всё такой же безупречно прямой.       Что бы дальше ни произошло, Квай-Гон Джинн, мастер-джедай, не имел права погибнуть. Он должен был выжить — должен всем своим спутникам за их доверие, за помощь...       «Какая чушь!»       Кто такие эти спутники? Половина из них не стоит времени, затраченного на небрежное приветствие. Остальные неведомо откуда взялись, неведомо чего хотят, но явно не того, чего хотел бы сам Квай-Гон.       И ученик. Конечно же, ученик, милый мальчик. Благодарность человеческая неизмерима: ты убиваешься, выволакивая из кучи удобрений хоть сколько-то небездарного мальчишку, а тот? Недоросля с фермы слушает больше, чем тебя. Хуже: слушает Ату, которой вспомнить бы, что в её возрасте так одеваются и красятся или полные дуры, или девки в поисках интимных приключений.       Впрочем, ей легко запутать мысли, и зачем Сила, если есть правильные слова? Не то что эти два чудотворца, синий и зелёный. Один — мелкого пошиба дрянь, бездарность, пытающийся придать себе значимости. Какой там заговор — заговорить даже синяк на заднице не сможет.       А вот зелёный, зелёный... что он на самом деле замышляет, если до сих пор не правит этой всеми забытой планеткой... что там, целым сектором? С такими силами никто не станет жить в фургоне, никто!       Разумные существа знают: сила есть власть. И Сила — тоже.       Квай-Гон очнулся, потряс головой, огляделся, посмотрел на экран, принюхался. Откуда-то шел странный запах — сладкий, похожий на трупный, но так не пахло под Нэгной — там стояла кошмарная вонь, а это…       Он не мог понять, мерещится ему или нет. Воздух вокруг стал чуть розовым — или тоже казалось?       — Сила, говоришь? — смех раздался у него за плечом.       Квай-Гон не обернулся. Он знал, что именно увидит. Розовый дым станет плотнее, закружится смерчем, сложится в человеческую фигуру. Первый ученик, первая ошибка.       — Если ты так считаешь, мастер, почему не ушёл со мной? Могли бы вместе работать. Твой опыт, мои амбиции — беспроигрышная была бы схема!       — Нет. Никогда! — крикнул Квай-Гон и понял, что самому себе не верит. Какое там никогда? Ведь только что он осознал, ясно увидел: только так и можно.       Сила есть власть.       — Но мне не нужна власть... — растерянно сказал он в туман. — Мне нужна свобода. Мне нужна моя жизнь. Та, которую могу прожить только я...       Голова немного кружилась, но и только.       — Тогда почему ты не ушёл вместе со мной, учитель? Почему ты остался в Ордене?       Узор на мордочке заставлял ученицу казаться не то испуганной, не то изумлённой. Огромные глаза, брови, вечно словно вскинутые вопросительно (учитель Дуку называл такое «в чернилах два пера»), кончик носа дёргается от волнения. Он любил свою вторую ученицу, любил, как родную дочь, а она...       — Почему ты остался? — повторила она вопрос.       — Потому что Орден — тоже сила, вот и всё, — несколько лениво пояснил первый ученик. — Отказываться от таких возможностей... ради чего? Права на частную жизнь? Ну глупо же.       — Я просто верен своим обетам! — заорал Квай-Гон, зная, что сам не верит своим словам.       Какие там обеты...       Ему было велено хранить мир, а сколько раз он приносил с собой войну? Он клялся не предавать тех, кто ему доверился, а как давно он научился убеждать себя, что никого не предаёт, просто разумно и осмотрительно действует?..       В ушах прогремел ужасно громкий и одновременно ужасно далёкий голос учителя Дуку:       — Ашла велит тебе хранить мир. Боган велит тебе быть справедливым. Бенду велит тебе хранить тайны. Орден дал тебе право, дал свою защиту. Орден дал тебе имя, Квай-Гон Джинн, мастер-джедай. Что ты сделал с тем, что тебе дано?       И вот уже не учитель, нет — гигантская тень, похожая на дракона и оленя разом, встаёт перед ним в розовой мгле, и рядом — мужчина, сжавший руку в кулак, и рядом — дева, простёршая руку в благословении.       — Ты поклялся нам, Квай-Гон Джинн, рыцарь-джедай. Что ты сделал со своей клятвой?       Розовый приторный дым заволакивал помещение. Запоздало Квай-Гон отмер и потянулся за маской, поймав себя на мысли, что уже бесполезно. Но надел маску, борясь с собственным безразличием.       Газ. В горе шел какой-то газ, он проникал через воздуховоды, и что там гремело? Закрылись клапаны, приток воздуха прекратился. Что будет, когда газа станет достаточно? Все рванет? Такую гору бессмысленно взрывать обычными зарядами...       «И что теперь?» — задался Квай-Гон вопросом. Вариантов было немного: остаться и ждать, пока на кристалл скопируются данные, или же уходить, пока еще была такая возможность. Машинально он подвинул к себе флимзипласт с какими-то пометками. Это был обрывок, и Квай-Гон всё так же безразлично, но внимательно прочитал набор бессвязных букв и цифр, перевернул — когда-то обрывок был гостиничным или ресторанным счетом, но ни название заведения, ни «Тайпока» ему ни о чем не сказали.       Они запустили систему уничтожения, когда включили электропитание. Почему ничего не сработало тогда, когда это место покидали его обитатели? Кто-то раньше времени вырубил электричество? Помешало землетрясение, извержение, сработали предохранители? Или на это и был расчет — кто проникнет сюда, унесет эту тайну в могилу?       «Не теряй своих дураков...» — что зеленый поедатель грибов имел в виду? Не мог же он знать, что всё так и случится?       Розовый воздух ощутимо дрожал. Маска работала. Что же было не так?       Цвета, только что искажённые розовой дымкой, стали простыми и чистыми. Исчезли датакроны, экраны, подрагивающий белый свет. Квай-Гон был в холле корускантского Храма, у поворота к столовой.       Перед ним стоял... в первый момент Квай-Гон подумал, что Прия.       Но нет: просто шинель такая же, старинная серая шинель. Вместо алого и лилового, которые носил проклятущий представитель, у этого были зелёный и жёлтый. «Боевой профиль, член Совета».       И понял, кто перед ним, ещё до того, как магистр-отшельник обернулся, жутковато улыбаясь ярко-алыми губами. Из-под плата и до самой талии вилась чёрная коса, чёрные когти осторожно пытались вытянуть тряпку из щели между стеной и статуей.       — Я хотел спросить, — собственный голос показался чужим; потом Квай-Гон понял, что отчего-то здесь он моложе, намного моложе, совсем ребёнок. — Вам не обидно, мастер-отшельник? Может, это тёмная сторона, но вы же так много можете, а всё равно сидите тут и позволяете гонять вас, как малолетку!       Отшельник рассмеялся, потрепав его по волосам:       — Это не тёмная сторона, это вопрос, который мне задают очень часто, и ответ на который должен знать каждый джедай. Запомни: истинная сила — не в том, что мы можем сделать, она в том, что мы выбираем делать. Или не делать, в моём случае. Тот, кто заботится о мире и не лезет в драку напрасно, часто намного, намного сильнее тех, кто спешит себя показать при каждом удобном случае. Потому что он может себе позволить не сомневаться в своих возможностях, не доказывать себе снова и снова своё право на жизнь...       Разговор был когда-то — давным-давно. Учитель Дуку сказал, почти каждый падаван хоть раз приходил к магистру-отшельнику с этим вопросом и получал тот же самый ответ. Но, наверное, лишь Квай-Гон усомнился в услышанном, пусть и промолчал. Какая же это сила, если тебя побьют?       А отшельник рассмеялся, и вот он уже сидел у себя в каморке, подкручивал колки старенькой китарры, а Квай-Гона будто и не было вовсе.       — Все мы пытаемся исполнять свой долг, и все мы сбиваемся с пути. Ошибка — не смертельно, пока ты успеваешь её осознать и исправить. Даже если зашёл до ужаса далеко, даже если упал до ужаса глубоко, всегда можно повернуть вспять, можно выбраться, можно всё изменить. Надо лишь быть готовым многое отдать — до ужаса многое. Знаешь, как поется:       Когда кончится лето, не грусти обо мне —       Моя песенка спета, я погибну в огне.       Чёрно-белая маска может только сгореть...       — Кстати, мало ли что, вдруг повезёт: ты часом не помнишь, как меня зовут?       — Нет, — сухо ответил Квай-Гон... и снова очутился в Красной Горе.       Дата-кристалл медленно заполнялся. Но ждать больше было нельзя: какие бы данные ни хранились на датакроне, какие бы секреты ни остались в его памяти, выбор был невелик. Или Совет узнает хоть что-то, или всё, что им станет известно, — короткий, скорбный, далекий от правды доклад панторанского клоуна.       Он решительно выдернул дата-кристалл. Датакрон недовольно пискнул и показал ошибку выгрузки данных. Квай-Гон посмотрел на него и быстро вышел из комнаты.       В коридоре розовый яд можно было потрогать руками, и Квай-Гон бросился к выходу. В жизни ему не раз приходилось воздавать должное своему везению и Силе, в этот раз, стоя перед неожиданно возникшей дверью, он возблагодарил и то, и другое: на такой скорости впечататься в металл — удовольствие ниже среднего. Но сейчас, когда газ был повсюду, меч был смертельно опасен.       «План на стене».       В тот момент, когда Квай-Гон уже был готов найти на карте выход, свет мигнул, еще раз мигнул и погас. Фонарик мог сработать как детонатор… либо нет. Квай-Гон рискнул и, с облегчением выдохнув, рассмотрел план. Выход был. Не один — несколько, и Квай-Гон просто содрал со стены карту — так было проще всего.       Он успел пробежать только два коридора, когда послышался знакомый гул: система блокировала верхние ярусы. Газ был слишком легким, но внизу, при недостаточной еще концентрации, существовал шанс на спасение.       Лифты не работали, но рядом были лестницы — тщательно вырубленные в камне, неистертые совершенно, будто по ним никто никогда не ходил. Это место долго и тщательно обустраивали. Небо горело три местных года. Три года сюда прибывали оборудование и припасы, строительство в горе шло гораздо дольше. Так кто это строил? Фалнауты? Всё может быть. Но под чьим руководством?       Где те, кто работал на строительстве? Умерли, были убиты? Поэтому столько боли и страданий в Силе? Но кто ликвидирует тех, кто может выдать какой-то секрет, с такими сложностями?       Квай-Гон считал ярусы. Этот был последним, где-то, чуть впереди, был тот самый центральный вход, который они не смогли отыскать снаружи, и Квай-Гон направился туда, подозревая, что сделал это абсолютно напрасно. Не то чтобы подсказывала Сила — обычная логика: судя по всему, одна за другой отключались все системы, кроме той, которая должна была обеспечить уничтожение.       Несколько рубильников на стене были точно в указанном на карте месте, но ни один из них не сработал. Квай-Гон видел механизмы, опускающие огромную каменную плиту, видел рельсы, ведущие в разные стороны, но…       Рельсы?       Рельсы были на складе наверху, и Квай-Гон еще раз сверился с картой. Одна линия шла от центрального входа до грузового лифта, но вторая на карте обозначена не была. Квай-Гон прошел вдоль нее — она пропадала в темноте, и там могла быть ловушка, но мог быть и выход.       В Силе… рельсов видно, конечно же, не было. Но знакомые потоки, странные, изувеченные, очень слабые, уходили в направлении этой линии. Квай-Гон махнул на рельсы рукой и попробовал еще один запасной выход, поднявшись на ярус выше. Здесь концентрация газа стала почти такой же, как и наверху, а через пару минут стало ясно, что рубильники тоже обесточены.       Как ни печально было сознавать, на этот раз он загнал себя в западню сам. «Смерти нет, есть только Сила», — напомнил себе Квай-Гон, но у него в поясе хранилась слишком важная информация. Можно было действовать по привычке или подумать, как убраться отсюда, потому что в Совете должны были наконец узнать, кто прав, а кто виноват.       Полномочный представитель Прия. У которого под самым носом… Квай-Гон понял, что у него застряла мысль про справедливое возмездие. Для того, чтобы оно свершилось, нужно было выбраться.       Он спустился вниз, выкинув уже бесполезную карту. Сознание опять помутилось, но хотя бы больше не случалось видений — сейчас они были особенно неуместны. Рельсы вели в темноту, темнота становилась всё гуще, и Квай-Гон не знал, преследует ли его ядовитый розовый дым.       Он понял, что что-то изменилось, когда звук шагов стал отдаваться гулким эхом, как в тоннеле, а потом под ногами плеснула вода. Еще раз пересилив себя, Квай-Гон включил фонарик, осмотрелся — он действительно оказался в тоннеле, длинном, низком, уходящем в никуда. Впереди, накренившись, стояла грузовая вагонетка. Насколько хватало луча фонарика, он видел только застоявшуюся воду и свисающие провода, и тому, что база обесточена, оставалось только радоваться.       Квай-Гон пошел вдоль рельсов, сосредоточившись на том, чтобы не наткнуться в темноте на препятствие. В свете фонарика не было видно розового дыма, но не стоило полагаться на зрение. Какой должна была стать концентрация газа в горе, было неясно, как неясно и то, выдержит ли взрыв этот тоннель. На всякий случай Квай-Гон смотрел, нет ли где-нибудь аварийного выхода, но за четверть часа пути не попалось ничего, похожего на дверь или шлюз.       Он вдруг решил, что потерял дата-кристалл, остановился и проверил, удивляясь сам себе. С его опытом и стажем было глупо попасться на газ. А Прия? Почему он удрал так стремительно? Что-то знал? Он подозрительно улыбался.       Кристалл был на месте. В кармане оказался и знакомый обрывок со счетом, чему Квай-Гон невероятно обрадовался, хотя и не помнил, как и когда успел его захватить, и бережно завернул в обрывок дата-кристалл. Потом, еще немного постояв и подумав, вытащил комлинк и попытался связаться с Оби-Ваном, но не смог уловить даже треска. Поразглядывав какое-то время оборванный провод, он очнулся, убрал комлинк и пошел дальше.       Падаван вне опасности, решение выгнать его было правильным. Перво-наперво Квай-Гон себя похвалил, затем задумался, зачем вообще притащил сюда Оби-Вана. Во время миссии на Хаастине Оби-Ван кис в Храме, оставался бы там и сейчас… Йода что-то там говорил… а что именно? «Больше говорить, меньше сражаться». Ну, ему-то, бесспорно, с Корусканта было видней.       Про магистра думать вообще не хотелось. Квай-Гон представил, что делает сейчас Оби-Ван. В Силе всё казалось расплывчатым и невнятным, Квай-Гон пожал плечами, пнул какой-то попавший под ноги камень. Так зачем он взял падавана? Не на Венисиолу — вообще. Мог ведь жить себе — и жить спокойно, никаких захребетников, никакой необходимости вечно извиняться за их ошибки, их провалы, их недостатки. Два раза на грабли уже наступил, зачем третий?       Потому что мастер — ничто без ученика. Потому что очень хотелось побыть героем. Тем, кто обязательно спасёт и поможет вопреки всему: мнению Совета, обычаям, формальному долгу.       Впереди что-то плюхнулось в воде, и Квай-Гон насторожился. Проклятый газ продолжал действовать, и рассмотреть в Силе, что это было или скорее кто, не вышло, но плеск не повторился, и Квай-Гон успокоился. Надо просто идти вперед, и да, не забыть посмотреть, есть ли выход.       Нет выхода.       «Нет выхода… кто-то уже говорил это, нет?» Он уже однажды искал выход. Нашел или нет? Наверное, да, раз теперь бродит где-то в тоннеле и натыкается на стены…       Квай-Гон в очередной раз обнаружил, что стоит и бессмысленно пялится на грубо обработанную стену тоннеля.       — Если так пойдет дальше, — сказал он сам себе и зачем-то потыкал стену, — я останусь здесь навсегда.       Про выход… про выход из Нэгны они спорили с Мэйдо. С проклятой Мэйдо, улыбка которой... была бы очаровательной, не будь она такой наглой. Исполненной осознания превосходства над всеми, как будто Мэйдо была сказочной волшебницей среди простого народа, будто это она была одарённой, а Квай-Гон — обычным человеком, серостью, жизнь которой обязана проходить от ночи к ночи в бессмысленном копошении, бесполезных делах, безграмотных рассуждениях.       Снова донесся плеск. Кто-то всполошенно удирал, поднимая брызги, — с удивлением Квай-Гон выяснил, что стоит почти по колено в воде. Он повел фонариком, и местные обитатели устроили настоящий переполох — вода забурлила, раздался встревоженный писк…       Очень знакомый писк.       Квай-Гон перевел фонарик чуть выше и обмер. Под потолком кружили крохотные крылатые зверьки, вызвавшие такой восторг у Мэйдо. Как они тут оказались? Нашли новое убежище, когда Нэгне пришел конец?       «Сколько вопросов», — устало подумал Квай-Гон, которому было лень в одиночку размышлять над подобными мелочами. Хорошо бы отыскать хоть кого-то, с кем можно всё обсудить, но кого? Прию? Он больше соперник, чем друг. Глупышку Ату? Неизвестно, на чьей она стороне. Оби-Вана? Не хватало еще его посвящать в эти странности. Нута? Скажет, что Квай-Гон чего-то нанюхался, и ведь будет прав… Мэйдо? «Перемирие?» — «За что буду признательна, так это за то, что вы оставите меня, наконец, в покое...»       Его отвлекло копошение в воде. Он осторожно посветил фонариком вниз и увидел ярко-синих ящерок. Ящерки бегали по поверхности воды и Квай-Гона совсем не боялись.       Но плескались не ящерки и не летучие зверьки, это был кто-то крупнее. Так кто? Не собрался ли этот кто-то сейчас закусить одним неосторожным джедаем?       И тут до него наконец-то дошло, что местные обитатели прекрасно себя чувствуют. Здесь не было газа, и Квай-Гон стащил надоевшую маску. В голове не особенно прояснилось, и дышать не сказать чтобы стало намного легче, вот только…       Определенно, откуда-то тянуло свежим воздухом. И эти твари как-то попали в тоннель.       Досчитав до десяти, сам не зная зачем, Квай-Гон пошел дальше, не забывая поглядывать по сторонам. А потом он увидел дверь и сам не поверил, насколько просто всё было.       Но за дверью был не выход. Довольно большое помещение, множество ламп на потолке, обогреватели вдоль стен, на полу кадки с засохшими цветами. Посередине был неглубокий бассейн, вода в нем давно позеленела и заросла водорослями — еще одно подтверждение того, что базу покинули как минимум несколько месяцев назад. Но здесь кто-то жил: за кадками зашуршало, затем показался чешуйчатый нос, а за ним — голова с огромными немигающими глазами.       Квай-Гон перестал ощущать опасность в принципе — ему было уже всё равно. Животное, видимо, тоже поняло, что ему ничего не грозит, и полностью вылезло. Длиной примерно метр, не считая хвоста, оно следило за светом фонарика и больше не двигалось. Квай-Гон подошел ближе и получше его рассмотрел.       Гребень на спине, длинный хвост, покрытый чешуей, блестящей от влаги. Эта тварь нуждалась в воде, а воды в тоннеле было достаточно. Бока животного раздувались от редкого глубокого дыхания, сильные лапы заканчивались чем-то, похожим на клешни. Посчитав, что покрасовался достаточно, зверь с невероятной для его габаритов скоростью рванул по бортику бассейна, за считанные секунды взобрался по стене и там замер, свесив хвост.       Квай-Гон задумчиво смотрел на тварь. Потом он попытался стащить ее со стены за хвост. Тварь уперлась, а когда Квай-Гон потянул посильнее, дернулась и оставила хвост ему на память. Теперь тварь сидела на потолке и, наверное, про себя крыла Квай-Гона последними словами.       Он тоже выругался и выкинул хвост в бассейн. Вода плеснула, водоросли разошлись, Квай-Гон перевел взгляд на бесполезный, медленно тонущий хвост и чуть не заорал от восторга.       Хатт с ним, со зверем. Зачем ему зверь? В воде были яйца!       Надеясь, что тварь с потолка не бросится на защиту потомства, Квай-Гон пошарил под водой и вытащил пару яиц. Они были мягкие, но довольно крепкие, раньше подобных яиц он не видел и понятия не имел, как сохранить их в целости, поэтому дотошно обшарил помещение в поисках банки, но, к сожалению, никому в голову не пришло оставить здесь подходящую емкость. Крайне неприлично обозвав непредусмотрительных владельцев твари, Квай-Гон сунул яйца в карман, решив по возвращении поручить их заботам Оби-Вана, если они до того времени не сдохнут без воды. Как падаван относился к опеке над разной живностью, Квай-Гон понятия не имел, но счел, что потерпит.       Лишенная хвоста и части кладки тварь укоризненно смотрела с потолка. Квай-Гон вышел из комнаты и быстро пошел вперед, улавливая свежий воздух, и над головой у него метались крылатые зверьки. Квай-Гон посмотрел на них и решил, что однажды испробованный вариант непременно стоит того, чтобы воспользоваться им еще раз, вот только бластера у него не было. С досады он топнул по воде, расшугав синих ящерок, подумал, что можно было бы поймать пару крылатых зверьков — возможно, Мэйдо оттаяла бы, и обмен информации на живность состоялся, потом прикинул, как откомментирует это Прия, обозлился на себя, на него и на Мэйдо и пошел дальше.       Воздух стал совсем свежим. Выход был где-то близко… И очень скоро Квай-Гон в самом деле увидел просвет, к сожалению, слишком узкий, чтобы через него протиснуться. А камень в тоннеле казался знакомым… серый пористый камень, по которому они шли к Красной Горе. Его можно было попробовать расковырять мечом, но можно было воспользоваться методом Мэйдо.       Вытащив из сапога небольшую гранату, Квай-Гон закрепил ее, поставил таймер и быстро смотался назад, в комнату с тварью. Та всё так же сидела на потолке и, казалось, при появлении Квай-Гона вздохнула и закатила глаза. Раздался глухой взрыв, тварь от неожиданности шлепнулась с потолка в воду, ловко перевернулась и тут же ретировалась обратно.       Квай-Гон вернулся к расщелине и оценил результат. Выйти теперь он мог совершенно спокойно, что и сделал, а затем, чувствуя, как понемногу возвращается способность здраво мыслить, обратился к Силе в поисках Оби-Вана.       Он был недалеко и рядом, что не могло не радовать. С ним всё в порядке, Оби-Ван цел, цел дата-кристалл, Прия… тоже, наверное, цел, как и Ата.       Квай-Гон вылез и сел на скалу, вытащил комлинк, еще раз попытался связаться с Оби-Ваном, снова без всякого результата. То ли здесь никогда не работала связь, то ли в горе стояли глушилки, и раз она еще не взлетела на воздух, то глушилки работали.       Ночь, тишина и безграничное спокойствие.       Ровное гудение спидера он услышал минут через двадцать. Квай-Гон подошел, опасаясь увидеть не всех, но опасения оказались напрасными. Удивила Ата — спокойная и даже счастливая, и Квай-Гон не стал задаваться вопросом, в чем причина, понадеялся только, что Оби-Ван не стал свидетелем каких-нибудь непристойностей. Оби-Ван, почему-то в шинели панторанина, доверчиво прижимался к Ате, и когда Квай-Гон взглянул на него, потерянно отвернулся.       Квай-Гон обернулся и посмотрел на Красную Гору. Розовый газ был единственным, что угрожало тем, кто проникал в это убежище.       — Ты еще сможешь вернуться за полюбившимся датакроном, — сказал он сидевшему на месте пилота Прие. — Не обещаю, что оставлю его тебе. По крайней мере, пока не сниму оттуда всю информацию.       Потом Квай-Гон вспомнил про яйца, вытащил их из кармана и протянул Оби-Вану.       — Тебе придется ими заняться. Вообще им нужна вода, зато их никто не высиживает. Может быть, они скоро вылупятся.       Вылупился пока что только озадаченный падаван. На яйца он посмотрел обреченно, но бережно сжал их в руках.       — Яйца?! — Прия недоумённо сморгнул. — А что, неплохой способ научить ученика заботиться о других... ну, или хотя бы смотреть, куда садиться...       — Вылезай, — оборвал его Квай-Гон. Тот не соизволил пошевелиться.       В голове всё еще шумело, но кто ещё сможет провести спидер через все препятствия? И потом, Квай-Гон твёрдо помнил: теряя связь с земным чувственным миром, джедай открывается для Силы и становится её покорным сосудом.       — Мастер Джинн, — в голосе Аты он слышал смесь уважения и страха, — может, не надо? Вы же плохо себя чувствуете, я вижу.       Хорошая, добрая девушка. Но какая неразумная! Нельзя судить детей Силы по тем законам, что их великая мать создала для остального мироздания.       — Джедай — тот, кому доступно невозможное, — попытался он объяснить.       — Но учитель, вам же и правда плохо! У вас сейчас глаза... такие глаза... такие, в общем!       Почему Оби-Ван постоянно волнуется? Ему необходимо научиться спокойствию и концентрации, иначе он и погибнуть может. И хорошо бы приналечь на риторику и другие искусства словесного самовыражения.       — Вы абсолютно правы, мастер Джинн, — панторанин склонил голову и выбрался из спидера. — Но, к несчастью, у нас критическая поломка движка.       — И что? — хорошо, когда понимают; они оба джедаи, они говорят на одном языке.       — Я думаю, вы достаточно искусный водитель, чтобы нам вдвоем рискнуть и добраться до фермы, а потом вернуться за остальными, — предложил Прия, стоя в какой-то уж совсем немыслимо почтительной позе.       Звучало неплохо, но Квай-Гон не желал оставлять в опасности ни ученика, ни добрую, пусть и не слишком красивую, Ату.       — Я достаточно искусный водитель, — согласился он. — Поэтому мы поедем все вместе и прямо сейчас.       Панторанин склонился ещё ниже и... кажется, плохо устоял на ногах: качнувшись навстречу Квай-Гону, он попытался за него уцепиться, но лишь неловко мазнул по его груди костяшками правого кулака...