Fake Management for Beginners

      Без лишних церемоний Квай-Гон отволок губернатора в комнату, в которой тот отсиживался до их появления. Спальня Мэйдо производила впечатление, а логово губернатора поражало вычурной роскошью. Огромная кровать под балдахином, золоченый ночной горшок — пустой, пара на вид весьма прочных кресел, шкаф — Квай-Гон не успел до конца додумать, что надо бы его обыскать, как эмиссар проворно сунула туда нос, и заставленный едой стол, который немедленно обследовал Прия. Квай-Гон оторвал от балдахина длинный шнур и связал губернатору руки и ноги, а потом усадил его на кровать.       Оби-Ван придал себе суровый вид, подтащил кресло, сел и положил на колени меч. Квай-Гон проверил окна, хотя и сомневался, что губернатор решит сбежать таким образом, и остался доволен.       — Я на тебя рассчитываю, — сказал он падавану. Тот кивнул.       Эмиссар ухмыльнулась, проинспектировала стол, взяла нож, подошла к кровати — губернатор при этом дернулся, — отхватила от балдахина кусок ткани и помахала перед губернаторским носом.       — Он мастак по ушам ездить, — предупредила она Оби-Вана. — Надоест его треп — сунь кляп. Только неглубоко: он мне еще понадобится.       Квай-Гон считал, что Мэйдо не терпится покончить с референдумом, но нет. Едва не столкнувшись, они еще раз обшарили стол и шкаф — мало ли, какие сюрпризы заготовлены для незваных гостей — и ничего не обнаружили. Мэйдо собрала со стола всё, что посчитала опасным, вытащила полупустой ящик, сложила туда ножи, вилки и ложки и недовольно скривилась.       — Куда это деть?       — Оставим в кабинете.       — Очевидно, — пробормотала Мэйдо, но послушалась, обменявшись с Прией коротким многозначительным взглядом. Пока Квай-Гон запирал дверь губернаторской спальни, она успела пристроить ящик к стене и задвинуть его креслом.       На площади перед резиденцией не было ни души. Прия вышел первым, замер. Воздух будто застыл и, казалось, подрагивал, как дым от костра. Мэйдо тоже остановилась.       — Не отходите от меня далеко, эмиссар, — негромко сказал ей Квай-Гон. — Вы достаточно рисковали собой по милости нашего расписного друга.       Мэйдо дернула плечом и перевела тему, опять взглянув на улыбнувшегося в ответ Прию.       — Думаю, вам интересно узнать, кто подгадил нам обоим, — фыркнула она и пошла вперед. Квай-Гон нагнал ее, панторанин поплелся сзади. — Сутр будет терзаться этим до конца своих дней, но с вами я не настолько жестока, — она засмеялась, впрочем, беззлобно. — Это Джем. Дроид. Она была чрезмерно самостоятельной. Не знаю, вмешался ли кто-то в ее программу или у нее что-то сломалось в электронных мозгах, но она не только вычищала местный голонет, снимала мои жучки и пугала бластером обывателей. Это она вызвала наблюдателей через датакрон Сутра. Не спрашивайте. У меня слишком простая программа, мне нужен кто-то с хорошим анализатором, но этого кого-то мне неоткуда на этой планетке взять.       Навстречу попались несколько грустных фалнаутов и поспешно прижались к стене, пропуская их. Наверное, решили, что Мэйдо конвоируют в тюрьму.       — На Нута работает программист, — заметил Квай-Гон. — Если вы ей заплатите, она не откажется вам помочь.       Он сознательно заговорил об оплате, но Мэйдо лишь покосилась на него и коротко кивнула. Ее настороженность, стремление удержать дистанцию, неприязнь почти исчезли, и Квай-Гон задался вопросом, не связано ли ее поведение с тем, что, как она сказала представителю Прие, а тот с готовностью ей поддакнул, никто не сообщил ей об их приезде.       — Госпожа эмиссар, я знаю, что наш синий друг — не великий мыслитель. Но вы получили образование и лицензию. Почему вы не представились мне сразу? Я вам не нравлюсь? Положим; и вы мне не по душе, но представьте, что я переползал бы от фермы к ферме, шушукаясь с хозяевами и пугая работников? Вышло бы много плохого и мало хорошего, здесь и так хватает тайн, недомолвок и прямого вранья. Зачем было усугублять?!       Представитель, как вергиена на запах крови, подобрался поближе: назревал спор.       — Вероятно, всё дело в доверии? — Мэйдо снова бросила на Квай-Гона быстрый холодный взгляд. — Если вы ничего обо мне не знали, кто и насколько доверяет вам самому? Кто отправил вас сюда и зачем? Наблюдать референдум? Возможно, те же самые люди считали, что вас мои дела не касаются?       Квай-Гон перешагнул прилипшую к каменной кладке лепешку и признал, что Мэйдо права. Учитель Дуку сказал о представителе, но ни словом не обмолвился, что на Венисиоле есть человек, способный отдать любой, самый неоспоримый приказ.       — И, быть может, — продолжала Мэйдо, — что те же самые люди — не те же самые. Вы так выпытывали у меня, кого из графов Серенно я знаю… Кое-кого вы знаете тоже. Но с тем, кого знаете вы, я разговаривала пару раз по комлинку, больше того — я не горю желанием общаться… с вашей братией.       Прия хихикнул. Квай-Гон решил, что она намекает на титул учителя Дуку, да и на него самого, но ошибся.       — Я и вас, миледи, имею в виду, — сказала Мэйдо неожиданно резко, и панторанин эффектно спал с лица. — Мне не нравится, когда я абсолютно бессильна. Мне не нравится, когда со мной говорит человек, способный изменить мое мнение лишь потому, что он этого хочет. И мне не нравится, хатт побери, когда от меня требуют доверия люди, которым я боюсь посмотреть в глаза.       Дорогу им преградил митинг. Представитель «Нетронутой природы» набрал себе сторонников, и теперь два десятка людей и фалнаутов выкрикивали лозунги, размахивали флажками и призывно свистели. Квай-Гон придержал своих спутников, чтобы они не совались в толпу.       — Вы в своем праве, сударыня, — виновато произнес Прия.       Мэйдо улыбнулась — открыто и непривычно, вот только эта улыбка была адресована стоявшему с покаянной физиономией панторанину. И внезапно Квай-Гон осознал, что всё это время принимал за ее враждебность. Мэйдо настолько боялась гипноза, что всегда отводила взгляд. «Красными трусами лямку лифчика, надеюсь, не оборачивает», — усмехнулся Квай-Гон, но тут же решил, что вряд ли рациональная Мэйдо станет носить абсолютно ненужный предмет одежды. «Вот Ата могла бы...»       Одно ему было неясно: почему она так боится? Сильные волей и целеустремлённые не поддавались гипнозу, это общее место. Нут, например...       «Стоп…»       Квай-Гон внутренне похолодел, вспомнив, как разъярённый Нут успокоился, повинуясь жесту Прии. «Так вот почему рядовой этнограф стал представителем», — на краткий миг он не то что понял — испытал тот же страх, что и Мэйдо.       — В самом деле, госпожа эмиссар, вы уверены в вашем выборе? — негромко спросил Квай-Гон. Мэйдо перестала улыбаться, полоснула его ледяным взглядом. — Из двух джедаев вы доверяете тому, кто выбирает и использует это оружие куда чаще и с куда большей силой. В то время как я просто не смог бы повлиять на вас — не потому, что вы так уж сильны, потому, что вы так уж тверды и упрямы... а он мог бы. Может, и я это знаю. А знаете ли вы точно, по своей ли воле выбрали ему доверять?       Мэйдо закусила губу, и Квай-Гону совершенно не понравилось выражение ее лица.       — Мое доверие к вам оказалось оправданным, миледи, — и она, сделав шаг вперед, опять улыбнулась и коснулась рукава изодранной шинели панторанина, потом — руки, и Прия в ответ сжал ее пальцы. — Вы помогли мне, когда Нут зацепил меня из бластера, хотя я не просила вас об этом. Вы помогали мне раньше. Вы спасли меня под Нэгной. Вы рисковали жизнью, чтобы вытащить меня из-под этих проклятых камней.       — Каких камней? — переспросил Квай-Гон. Защитники природы уже прошли дальше, но от изумления он прирос к месту. Под Нэгной Мэйдо спасал вовсе не Прия... а судя по его виду, проклятые камни случились не далее как этой ночью. — Где вас носило?       «И почему я опять ничего не знал?» — подумал он, уже не сомневаясь, что не по доброте душевной панторанин опоил его своим варевом.       — Возле Красной Горы, — Мэйдо повернулась к Квай-Гону. — Мне нужно было на всё это посмотреть.       «И понюхать. Развелось суицидников!»       — Какого хсисса рыжего?! — прошипел Квай-Гон. — Ты ведь знал, кто она! Не мог не знать!       — Не исключено, — панторанин изобразил сладкую улыбочку.       «Нет эмоций — есть покой, нет гнева — есть смирение…»       — Ты рисковал жизнью не просто человека, вынужденного тебе поверить, — эмиссара нашего трижды клятого Сената, чтобы им зубы порастерять и жрать одно печенье! Я правильно понял?       — Не исключено, — улыбочка улыбочкой, но на пару шагов тот благоразумно отступил.       — И какие основания у тебя были для подобного... поступка?       Задумался. Или сделал вид: Квай-Гон уже не был уверен, что его собеседник вообще умеет думать.       — Я составил план, который позволял с максимальной вероятностью избежать опасности для её, моей или вашей жизни. Увы, вмешались непредвиденные обстоятельства...       И руками развел. Намёк был прозрачен, аки слеза Ашлы, и горек не меньше, потому что, оценивая ситуацию сейчас, Квай-Гон не мог не признать, что совершил грубейшую ошибку. Вот только ошибался не он один!       — Непредвиденные обстоятельства — то, что госпожа эмиссар пережила Нэгну. Но это тебя не остановило, решил ещё разок попытаться, в самом деле, одна гора, другая гора, где-нибудь да выгорит?!       Панторанин промолчал, и Квай-Гон предпочёл решить, что это были стыд и осознание вины. За сохранность данных он не переживал — пароль от датакронов был у него.       — Нашли что-нибудь? — небрежно спросил он и подтолкнул окаменевшего Прию по направлению к избирательному участку.       — Груду обгорелых камней, — ответила Мэйдо. — Невыносимая химическая вонь, пепел и яркие красные камни. Они рассыпались, я чуть было не сорвалась. Точнее, сорвалась, и… не самое приятное воспоминание. Как-нибудь потом расскажу. Может быть. Что вы застыли, мастер Джинн? Решили сохранить за собой привилегию спасать мою жизнь?       «Нет эмоций — есть покой, нет гнева — есть смирение…»       Не всё было потеряно окончательно. У Оби-Вана оставался первый записанный дата-кристалл.       — Да что с вами такое? — воскликнула Мэйдо, и было похоже, что испугалась она всерьез. — Если вы посчитали, что под Нэгной я не проявила достаточно благодарности…       — Дата-кристалл, мастер, — с полупоклоном напомнил Прия, и сейчас он в кои веки влез вовремя. Эмиссар приняла бесполезный дата-кристалл и спрятала в поясную сумку.       «Посмотрим, как ты будешь объясняться с Сенатом», — с досадой подумал Квай-Гон. До избирательного участка оставалось совсем немного. Прия попытаться развеять напряжение.       — Вы слышали о заебелках? — он мечтательно уставился в небо; верный признак, что последует очередная длинная и бессмысленная мозговыносящая чушь. — Дивные животные. Знаете, как они называются по-местному?       Квай-Гон закатил глаза:       — «Пушистые твари»?       — Почти. Заебелками их фермеры прозвали. Правильно говорить «зейебиель». Означает приблизительно «зверь, которого ничего не берёт». Они не боятся клича лептотиол, легко лезут в драку с крупными хищниками... даже ядовитые змеи им не страшны. После появления колонистов они поколений за девять или десять мутировали так, что их шкуру не могли пробить ни стрелы, ни копья, ни бластерные выстрелы.       Из шкур заебелок могли бы выйти неплохие доспехи. Мэйдо, как и следовало ожидать, слушала с интересом.       — Кайешке, внучка Арой, решила завести себе такого питомца. Её двоюродный дядя Ниллинкен погиб, застрелившись о заебелку… Он выстрелил по ней, но стрела отскочила от шкуры и порвала ему бедренную артерию... неважно, главное — Кайешке посчитала, что не заебелка убила дядю, а дядина душа переселилась в заебелку. И ей многие верили! Особенно когда в первое же утро оказалось, что за ночь тварь передушила всю домашнюю птицу и изнасиловала туку, которую вождю Арой подарил республиканский посол...       — Повезло, что не вождя! — развеселилась Мэйдо. — Дядя, я смотрю, был не промах!       — Не отнять. Окончательно его признали, когда заебелка решила, что пять лепт — именно то, чего ей не хватало в жизни. Трахнуть она их хотела или просто убить — неведомо, но пострадали все, и весьма серьёзно. Её, конечно, перевязали и положили в коробку в юрте у шамана... Она сбежала, и не куда-нибудь, а обратно к лептам. Вождь Арой говорит, это всё потому, что заебелки страха не знают. Знали бы страх, давно разумными стали бы…       «А ведь это он про Сутра... — догадался Квай-Гон. — Комик доморощенный. Оби-Ван талантливый, знает этот боров страх или нет — он справится».       — Понимаю эту девочку, — засмеялась Мэйдо. — Зверюшки милые, им можно многое простить.       Квай-Гон немедленно вспомнил, как она восхищалась мелкими летучими тварями в Нэгне, и с неприкрытым ехидством спросил:       — Завели бы себе заебелку, эмиссар?       Она ухмыльнулась, смерила Квай-Гона оценивающим взглядом, обменялась полуулыбкой с панторанином.       — Нет.       Из бывшего «гнезда разврата» торопливо выходили проголосовавшие избиратели. Возле входа пристроилась с лотком фалнаутка и совала всем свой немудреный товар, от нее только отмахивались. Было похоже, что что-то стряслось.       — Я очень вас прошу — от меня не отходить, — еще раз напомнил Квай-Гон. — Нравится это вам или нет, но я отвечаю за вашу жизнь… госпожа эмиссар.       Он так и не понял, расслышала ли Мэйдо. Она ловко проскочила между двумя фалнаутами, вставшими у лотка, и Квай-Гон, не особо озаботившись правилами вежливости, отпихнул их в сторону. Прия просочился следом.       Фалнаутки из комиссии собрались кружком и шептались, ящик с надписью «За» был опрокинут, и несколько избирателей совали бюллетени в ящик «Против». Квай-Гон поискал председателя Лу Арги, но ее нигде не было видно.       — Где госпожа Арги? — спросил он у первого попавшегося фалнаута. Тот глупо моргнул.       — Убежала за Выкваном. Я говорил, что надо было дать ему поджечь, но меня же никто не слушает!       Он обиженно надул губы и свалил.       — Что поджечь? — тряхнул головой Прия.       — Да неважно, что. Это местный возмутитель спокойствия, — хмыкнула Мэйдо. — Впрочем, у Сутра язык без костей, если бы я записывала за ним все его жалобы, центральный сервер Нар-Шаддаа бы переполнился… В хаттову задницу их вместе с Сутром. Дамы и господа, внимание!       Голос у нее оказался отлично поставленный, члены комиссии зашевелили лекками, остальные заинтересованно повернулись.       — Я Йелла Мэйдо, полномочный эмиссар Сената на Венисиоле. По распоряжению Сената Республики референдум был отменен. Губернатор Сутр за неподчинение распоряжению Сената отстранен от занимаемой должности, и именно я сейчас представляю здесь высшую законную власть.       Квай-Гон отметил, что Мэйдо не сказала об аресте губернатора, и счел это правильным.       — Ваше волеизъявление не имеет юридической силы, — продолжала Мэйдо, — членов комиссии прошу собрать документы и бюллетени, председателя прошу подойти ко мне. Остальным — покинуть помещение для голосования.       Секунду стояла тишина, потом от входа раздался возмущенный вопль:       — Как это покинуть?       Квай-Гон обернулся. В дверях стояла фалнаутка, торговавшая всякой всячиной. Она уперла руки в бока и смотрела на Мэйдо как на человека, осмелившегося залезть к ней в карман.       — Как это — покинуть, я вас спрашиваю? А кто возместит мне кредиты, затраченные на покупку места? Я не отбила даже треть!       — Ваши проблемы, — фыркнула Мэйдо. — Местная торговля меня не касается. Можете подать жалобу прямо в Сенат.       — Стойте, стойте! — молоденькая фалнаутка подлетела к Мэйдо, и Квай-Гон на всякий случай выступил вперед. Фалнаутка возмущенно всплеснула лекками. — Кто бы вы ни были, по какому праву вы взяли на себя право вершить тут произвол, наш референдум — наш референдум, наши голоса, вы не можете вот так просто взять их и отобрать! Вы самозванка!       Собравшиеся загудели. Мэйдо одарила фалнаутку надменным взглядом, высокомерно поджала губы и повернулась к комиссии. Нарядные фалнаутки, опустив головы, принялись собирать бюллетени, одна подошла к ящику, дождалась от Мэйдо одобрительного кивка и сорвала пломбу.       — Где председатель?       — Здесь, я… о… — откуда-то возникла Лу Арги и бросилась к Квай-Гону. — Мне нужна ваша помощь. Пожалуйста!       — Перевернуть ящик? — с улыбкой спросил Квай-Гон и Силой поставил ящик «За» как положено. Лу Арги не обратила на это никакого внимания.       — Что вы делаете с нашими голосами! — завопила юная фалнаутка. — Вы злоупотребляете! — она кинулась к членам комиссии, и те отпрянули, схватив бюллетени. Фалнаутка вцепилась в одну из пачек и потянула на себя. — Отдайте мне! Вы...       — О, перестаньте! — взмолилась Лу Арги. — Пожалуйста, Выкван сейчас всё подожжет!       Мэйдо знакомо и злобно ощерилась, и Квай-Гон с удовольствием представил, как она разгонит этот балаган. Юная фалнаутка всё-таки выдрала пачку бюллетеней, свалившись при этом на плоский зад.       — Кто мне заплатит? — налетела почему-то на Прию торговка. Неожиданно среагировала Мэйдо, резко встав между ними, но Прия все равно шарахнулся, задев злополучный ящик «За», и тот снова грохнулся.       — А нам кто заплатит, а? — крикнул какой-то фалнаут. — Я спрашиваю — нам кто заплатит за голоса?       Оскал на лице Мэйдо сменился на торжествующую ухмылку.       — Немедленно задержать всех присутствующих в помещении! — громко выкрикнула она.       Лу Арги протестующе заголосила, но Квай-Гон ее не расслышал. Все ломанулись к выходу, устроив давку, торговка ринулась в толпу и опрокинула второй ящик, члены комиссии бросились врассыпную. Квай-Гон выбрал двух особо резвых фалнаутов, приподнял их и обездвижил, затем выдернул следующих. Ему подвернулась упитанная фалнаутка, она орала громче прочих и здорово лягалась, и Квай-Гон, хотя и помнил о каких-то там ограничениях насчет аборигенного населения, обездвижил и ее и отправил ее к двум первым задержанным.       Прия справлялся на удивление не хуже, только что сам в эту кучу не лез. С парой жертв он обошелся довольно ловко. Толпа понемногу прорывалась в дверь, кого-то прищемили, кому-то что-то отдавили, и предсказуемо возникла драка: местному населению не нужно было много поводов. Квай-Гон дернул какого-то человека, тот прихватил с собой противника, тот — фалнаутку, вцепившись ей в лекку, за ней потянулась целая вереница, и Квай-Гон плюнул и бросил их всех на полпути. Прия подобрал кого-то из самого центра, обездвижил и швырнул в кучу задержанных.       Мэйдо наблюдала за всем с нескрываемым интересом, но руку держала на бластере. Лу Арги, очнувшись, подскочила к ней.       — Он подожжет!..       — Исполняйте… — начала было Мэйдо, и в этот момент избирательный участок тряхнуло.       Лу Арги взвизгнула, пол начал уходить из-под ног, в окно что-то швырнуло, и внешнее стекло со звоном разлетелось. Резко стало темно. Дверь захлопнулась, ударив по тем, кто стоял на пороге, раздались крики — уже боли и страха. Прия кинулся к Мэйдо, Квай-Гон обернулся туда, откуда выскочила Лу Арги, но не увидел ни признаков огня, ни даже не уловил опасности в Силе.       — Ураган! — прокричал кто-то. — Прячьтесь! Прячьтесь!       Собравшиеся устремились в центр зала такой волной, что Квай-Гон еле успел отскочить. Мэйдо, Прия и Лу Арги оказались у противоположной стены, задержанных в момент затоптали, все метались, орали и швыряли мебель, разлетелись белые бюллетени. Квай-Гон Силой рванул к себе Мэйдо — она пролетела через весь зал с перекошенным лицом, Квай-Гон перехватил ее в полете и отправил себе за спину, решив, что там самое безопасное место.       — Да вы меня так сами угробите, — простонала ошеломленная Мэйдо, с трудом удержавшись на ногах. Квай-Гон таким же образом перетащил Прию — тому было не привыкать.       — Здание выдержит? — спросил Квай-Гон, наблюдая, как несостоявшиеся избиратели растаскивают задержанных и исчезают в каком-то подвале. Панторанин пожал плечами.       Здание продолжало трясти, дверь несколько раз хлопнула, Прия протянул руку и закрыл ее Силой. Квай-Гон повернулся к Мэйдо и на мгновение поймал ее непонимающий взгляд — она тут же отпрянула, как от змеи. За окнами темнело всё сильнее, стекла дребезжали.       Места в убежище всем не хватило. Юная фалнаутка с упорством заебелки пихала в подвал бюллетени, их с такой же настойчивостью возвращали обратно. Две фалнаутки из комиссии пристроились за бывшей стойкой, туда же залезла торговка барахлом. Прочие беспорядочно бегали по залу.        — Что делать с задержанными? — спросил Квай-Гон у Мэйдо.       — Ничего, — она выдавила кривую улыбку. — Мне лишь нужно было их выгнать, но раз вы так постарались… О, хаттова срань...       В стену ударило что-то тяжелое, раздался затихающий крик.       — Отсюда лучше уйти, — Прия обнял Мэйдо за плечи, пытаясь успокоить. — Фалнауты прячутся в скалах, это не просто так. Город… ненадежен.       — Некуда уходить, — возразил Квай-Гон. — Этот ветер?..       «Несутся алые звери на крыльях восточных ветров, и нет ни спасения от них, ни укрытия!»       — Восточный, — кивнул Прия. — Ураган всегда приходит с востока.       — Можно привести их в сознание? — спросила Мэйдо, кивнув на задержанных. — Я не буду предъявлять им никаких обвинений. Пока, — уже тише добавила она.       Все наконец попрятались, Прия занялся задержанными, Мэйдо кусала губы и оглядывала зал. Лу Арги выглянула из-за стойки, лицо у нее было разбито, по щеке стекала кровь.       «Тысяча голосов сольётся в один, и проснётся пламя, и гордость гордых развеет ветер...»       — Где этот ваш?.. — выкрикнул Квай-Гон, напугав этим и без того перепуганную Лу. — Где он?       — Там, — она указала в сторону, встрепенулась и рванула в коридор, Квай-Гон за ней. Было темно, но Лу Арги знала это здание, а Квай-Гон просто бежал следом. — Он… хотел поджечь урну для голосования. Говорил, что нашей планете ничто не поможет. Над ним все смеялись. Хотели, чтобы он поджег!       Квай-Гон помнил этого Выквана по первому дню. И прекрасно помнил, с чего началось пророчество шамана: «Заговорит Венисиола… Тысяча голосов сольётся в один».       Так или иначе, референдум начался, Венисиола заговорила.       Лу Арги остановилась у обшарпанной двери, робко постучала. Никто не ответил.       — Выкван, открой дверь! Не надо, не надо этого делать! Пожалуйста! Мы тебя любим!       «Говорила бы ты за себя», — подумал Квай-Гон, который точно не пылал к вздорному Выквану никакими нежными чувствами. Лу Арги скреблась в дверь, он оттащил ее в сторону и даже не стал доставать меч.       — Так с ним нельзя! — возмутилась Лу Арги, заподозрив, что Квай-Гон собирается сделать, но ему на деликатность было плевать. Одним ударом он вынес дверь, та расколотила раковину, захлопнулась от сильного ветра, Квай-Гон поймал ее и уставился на загаженный пустой туалет.       — Ой, он ушел! — завопила Лу Арги. Из-за воя ветра ее почти не было слышно. — Обиделся и ушел!       Квай-Гон слегка обалдел от вони, хотя до этого момента считал, что Нэгна и Красная Гора отбили у него обоняние лет на десять вперед. Выкван вылез в узкое окошко, сейчас разбитое, возможно, порывом ветра, но сумку оставил, и Лу, пригнувшись, схватила ее и снова исчезла в коридоре. Ветер ударил новым порывом, окошко отскочило, полетели осколки. Квай-Гон потащил по коридору визжащую Лу. Дверь туалета он неосмотрительно вышиб, и осколки и ветер преследовали их до тех пор, пока они не добежали до зала.       Квай-Гон втолкнул Лу, захлопнул дверь, ведущую в коридор. Прия возился с раненым, по залу метался свет фонарика — Мэйдо собирала бумаги, юная крикунья сидела на столе в обнимку с бюллетенями и исподлобья зыркала на нее. Окна пока уцелели, но Квай-Гон не был уверен, что их хватит надолго, а ветер усиливался.       — Я ему передам, — грустно вздохнула Лу Арги, прижав к груди сумку.       Квай-Гон отобрал ее и заглянул внутрь. Бутылка с водой, запасные трусы — Выкван подозревал, что его эскапада закончится очередным посещением городской тюрьмы, и заранее приготовился.       — Чем он собрался это всё поджигать? — спросил Квай-Гон. Лу Арги пожала плечами.       — Смешно как, — Мэйдо подошла, держа несколько бюллетеней, и оглянулась на разбитое при первом порыве окно. — Они, похоже, голосовали против гостиниц…       — Вы в порядке?       — Если не считать ваших усилий, то да… — она еще раз посмотрела на окна. — Они не выдержат.       — Вам надо спуститься в подвал, — сказал Квай-Гон. — Для вас найдется место. И для нашего синего друга… он хоть какая-то, но вам защита. Не слишком надежная.       — Вы так и не поняли, что здесь происходит? Что это за люди? — Мэйдо скомкала бюллетени и отшвырнула их. — Как вы говорите — темная сторона, всё самое скверное?       — Он с собой что-то сделал, — убежденно заявила Лу Арги. Ее занимал только проклятый Выкван, и Мэйдо кивнула в ее сторону — в подтверждение своих слов. — Он с собой обязательно что-нибудь сделает.       Мэйдо повернулась и посветила фонариком Лу в лицо.       — Если этот тот, о ком я думаю, не переживайте. Когда он соберется прыгать в окно, а вы по доброте душевной встанете рядом, он начнет орать, что вы его ненароком столкнете. Вы председатель? У меня к вам масса вопросов, — обрадовала она Лу. — Была. Благодарите стихию.       Прия подошел, опять обнял за плечи Мэйдо.       — Как вы, сударыня?       «Лучше бы ты смотрел за ней, чем за прочими, — раздраженно подумал Квай-Гон. — Поручить тебе ничего нельзя… и убрал бы ты уже свои бесполезные лапы». Но вслух сказал:       — Идите вниз. Как бы подло и трусливо ни прозвучало, вы должны остаться в живых, эмиссар, потому что ваша смерть превратит ситуацию в совсем скверную. Я открыто говорю вам, эмиссар Сената Йелла Мэйдо: если мне придётся использовать гипноз, чтобы вас пустили в убежище, я это сделаю. У вас есть вопросы или претензии?       Мэйдо вскинула голову.       — Говорю вам так же открыто — я запрещаю подвергать риску тех, кто находится в убежище, ради спасения моей жизни. Докажите, что я в вас ошибаюсь. Или примените ваши навыки ко мне и навсегда потеряйте шанс на моё доверие. Пока нам явно ничего не…       На крышу что-то с грохотом упало, из подвала донесся многоголосый страдальческий стон. За окном мелькнула огромная тень и пропала.       — ...Угрожает, — закончила Мэйдо. — Это бывшая забегаловка, здесь должны быть помещения, в которых мы можем укрыться. Холодильники, склад для продуктов. Надо их поискать.       В подвал меж тем утрамбовалась юная фалнаутка, и за ней захлопнули крышку.       — Давайте поищем, — согласился Квай-Гон, — только не отходите…       Мэйдо слабо усмехнулась и махнула рукой.       — Смотрите, что я нашла, — к ним подошла Лу Арги. Сумка Выквана висела у нее на плече. — Не фонарик, но… подойдет, правда?       Она держала декоративный светильник. Наверное, в прежние времена такие украшали зал, создавая подобие романтической обстановки: в небольшой вазочке на куске твердого спирта трепыхался слабый огонек.       — Дайте сюда, — резко потребовал Квай-Гон. Все, что касалось огня, сейчас вызывало у него немыслимую для джедая панику.       Лу обиженно пискнула.       — Где склады или холодильники? — спросила Мэйдо. — Вы готовили участок, вы должны это знать. Здесь… — она посветила фонариком на стены. — Даже плана нет.       — Там, — Лу указала на дверь в подсобные помещения. — Что-то вроде комнатки для хранения продуктов.       Квай-Гон затушил спиртовой светильник и поставил его на стол, достал фонарик.       — Идем.       Как только он открыл дверь, их обсыпало осколками и мелкой трухой, а в следующий момент не выдержало злополучное окно, и в зал ворвался ледяной пронизывающий ветер, закрутив всё вихрем пыли, битого стекла и кирпичной крошки. Все, кто прятался по углам, завопили, Квай-Гон успел заметить, как ветер легко поднял ящик для голосования, он ударил в лицо выскочившей из-за стойки фалнаутки, и она беззвучно повалилась на пол. Все бросились в коридор, Лу затянуло в людской водоворот, Квай-Гон закрыл плащом вскрикнувшую Мэйдо. Прия вскинул руку, ставя защитный барьер от ветра. «Опередил меня, надо же!» Скорость убила прочность: барьер почти мигом начал рассыпаться. Пришлось вмешаться и поддержать. Увы: смешно, обидно, грустно — но против стихии ничего не мог даже мастер-джедай.       Стены задрожали, пол накренился, Квай-Гон почувствовал, как под ногами расходятся доски.       — Здание срывается! — заорал он. — Уходите! Прячьтесь!       Он проклинал и себя, и Мэйдо — надо было не слушать, надо было любым способом засунуть вздорную выскочку в подвал, в гробу он видел ее бесценное доверие. Запахло чем-то ядовитым, кто-то кричал от боли, в темноте ничего не было видно, все прорывались в коридор, кто-то пытался пробиться обратно, из подвала несся вопль множества голосов. Квай-Гон заметил летящий на него стул и Силой оттолкнул его, Мэйдо барахталась в складках плаща и очень мешала. Блеснул свет фонарика — представитель полез помогать, вечная беда всех целителей, у них голова отключается... его сбили с ног, он растянулся на полу, выпустив фонарик — тот улетел, подхваченный порывом, в коридор.       А потом из темноты полыхнуло пламя.