Per aspera ad astra

Артём открывает дверь почти сразу, хмуро глянув на Игоря исподлобья. Пропускает в квартиру, хмыкнув, когда Игорь коротко принюхивается - перегаром не несет, да и не выглядит Артём ни пьяным, ни потасканным. Скорее заёбанным, невыспавшимся и пиздец каким расстроенным. - Я так понимаю, ехать ты не собираешься? - взгляд цепляется на осколки стакана на полу, вперемешку с осколками мобильника, за едва начатую бутылку виски на столе в зале, за раскрытый ноутбук - не видно, что он там крутит в беззвучном режиме, но, судя по мелькающему ярко-зеленому куску, какую-то игру. - А нахрена? - бесцветно отзывается тот. - Я ж, блять, всё равно никому там не нужен. Ни Лебедеву, ни тебе, ни команде. Хоть наизнанку вывернусь - один хрен. - И что, долго ты наизнанку выворачивался? - цедит Игорь, продолжая оглядывать квартиру. Нет, пьянок не устраивал. - Целый месяц? Устал, поди? Артём смотрит заёбанно-отрешённо, но даже не думает возражать или огрызаться. - Лебедеву ты, конечно, не звонил, - уточняет мягче, не особо удивившись, когда Петров мотает головой. - И со мной не поедешь. - Нет. Нахрена? - Артём, я тебя уговаривать больше не буду… - И не надо, - повышает тот голос, выставляя перед собой обе ладони. - Не надо, Гош. Я уже всё, блядь, проебал, не надо меня ни на что уговаривать. Всё. Нахуй. - Тём… - жалко дурака. Что у него в голове происходит Игорь не понимает - замечал, конечно, все эти влюблённые взгляды на тренера, но это же не повод вот так срываться. - В пизду всё, - подытоживает Артём, махнув рукой в сторону двери. - Давай, Гош, опоздаете. Никуда я не поеду. - Ладно, как знаешь, - Игорь выходит, захлопнув за собой дверь, переводит дыхание. Что бы о его терпении не говорили, такие ситуации почти выводили его из себя. Немного хотелось выволочь малолетнего - да не такого уж малолетнего, - придурка на лестницу, затолкать в автобус и так его пропесочить, чтобы нахрен думать забыл о том, чтобы проёбывать свою жизнь. Но его Артём слушать не будет, хоть соловьем разлейся. А делать что-то надо. Игорь звонит Лебедеву, вкратце обрисовав ситуацию. Думает, может, тот разъяснит что-то с этим дурацким переводом, чтобы хоть как-то Петрова в чувство привести, может прочухается, возьмет себя в руки. Но нет, Лебедев спрашивает коротко: - В каком он состоянии? - Да нормально, Валентин Юрич. Дома, судя по всему, торчал. Не пил. Невыспавшийся. Переживает сильно. Мне ему что-то сказать? - Нет, не надо. Я сам разберусь. - Так этот придурок телефон разбил, - вздыхает Игорь. - Не дозвонитесь. - Разберусь. Спасибо, Игорь. Хорошей дороги. Игорь пожимает плечами, убирая телефон в карман, оглядывается ещё раз на Тёмину дверь, но всё-таки решает, что раз Лебедев сказал - разберется, пускай так и будет. Что Игорь знал точно - к Полковнику в дела без спроса лучше не лезть. Закрыв за Игорем дверь, Артём на пару минут прижимается к прохладной поверхности лбом, стараясь поймать за хвост хотя бы одну связную мысль. Не получается - в голове ещё больший сумбур, чем ночью, от недосыпа, от того, что Тёма до самого утра мучил себя всеми чертовыми интервью Лебедева, которые только смог найти и последними двумя играми, накручивая себя всё больше - в голове только и бьётся тяжелой пульсацией: проебал. По прежнему не хочется вообще ничего, ни пить, ни разговаривать с кем-то - даже Игорю Артём дверь открыл только потому, что тот… ну, тот был правильным парнем. Хорошим капитаном. Волновался. И вообще не заслуживал столкнуться с запертой дверью. И Артём знал, что мозг колупать Игорь не станет. Ни по-дружески, ни как-то ещё. А сейчас - одно желание, завалиться на кровать и продолжать смотреть зацикленные ролики - Лебедев, игра, Лебедев, Лебедев, игра. Артём шторы задёргивает, чтобы свет не мешался, и пялится в экран до тех пор, пока не отрубится. Просыпаться днём всегда тяжело и неприятно, даже если не с похмелья. Жаль, что последние сутки не оказались каким-то бредовым кошмарным сном - Артём чувствует себя трёхлетним пацаном, валяющимся на полу в отделе игрушек. Взрослые ушли, не обращая внимания на его истерики, и он лежит себе на полу, пялится в потолок и думает: ну ты, Артём, еблан. Сравнение с трёхлеткой вообще не льстит. По-хорошему, Игорь, конечно - да как всегда, блять! когда было иначе? - был прав. Надо было не страдать херней, а поехать обратно и, раз уж так хотелось, поговорить с Лебедевым. Может, если бы спал ночью, эта светлая мысль появилась бы в голове раньше, а так… Артём смотрит на разбитый телефон, на осколки стакана, на начатую бутылку и на потухший ноутбук. Просто пиздец. Пришлось сгонять в ближайший салон связи и купить первый попавшийся мобильник, а потом выковыривать симку из обломков предыдущей мобилы, и всё для того, чтобы обнаружить хренову тучу вызовов от Гоши, от Грини, ещё от кого-то из ребят и даже пару звонков от Лебедева. Всё это Артём провернул исключительно для того, чтобы позвонить тренеру и - ну, если не объясниться, по телефону это было трудновато, то хотя бы попросить разрешения вернуться и поговорить. Спокойно, без истерик и ещё каких-то выходок. Стыдно было просто нереально, аж руки тряслись, когда номер набирал. Лебедев отвечает не сразу, а когда отвечает, бросает в трубку коротко: - Слушаю. Артём сначала извиняется. Потом пытается коротко и по существу обрисовать ситуацию. Потом всё-таки срывается - к горлу комок подступает и слова снова начинают путаться от обиды и какой-то совершенно детской растерянности. - Не делай глупостей, - сухо обрывает Лебедев. - Поговорим, когда приеду. И кладёт трубку. Артём ещё пару минут втыкает в экран мобильника, тщательно анализируя, не послышалось ли ему? “Когда приеду”, а не “когда приедешь?” В любом случае, сначала надо было пожрать - от голода начала уже болеть голова. И пожрать нормально, а не пиццу, хорошо, что на такой случай у Тёмы было заведение на примете. Сделав заказ и убрав осколки - да и вообще прибравшись и проветрив в квартире, Тёма начинает собирать сумку, заодно прикидывая, что его теперь ждёт. По-хорошему, даже в случае перевода, следовало быть паинькой и охуенно хорошо играть, чтобы попасть обратно. А там уже как пойдёт. Валентин нечасто ошибался в людях. И в этот раз, с Артёмом, тоже не ошибся - легко и без обязательств с ним не получится. Редкие встречи между сборами и в отпуске, и полное игнорирование всего личного в остальное время - не вариант. С чего Петров взбрыкнул стало понятно сразу, как Игорь, вернувшись, в подробностях пересказал разговор с ним. Статья эта вышла как нельзя “вовремя” - после всего того, что Валентин мальчишке наобещал в гостиничном номере. И Артём на неё наткнулся тоже в самое идеальное время - когда вместо того, чтобы прийти и по-взрослому поговорить, имел возможность устроить эту идиотскую выходку. Игорю было дано указание новость не форсить, а сам Валентин, закончив с делами, поехал в Москву, что-то решать с талантливым, влюбленным мальчишкой. Мальчишка встречает донельзя удивлённым видом, как будто, если и ждал кого увидеть, так это не Лебедева точно. - Не ждал? - интересуется Валентин, проходя в квартиру. Артём за спиной закрывает дверь, передергивает плечами, отзываясь: - Да я пожрать заказал… не думал, что вы так быстро приедете. Проходите, Валентин Юрич, - Артём кивает в сторону зала и сам идёт вперед, демонстрируя Валентину напряжённую, чуть ссутуленную спину. Приятной переменой в поведении Петрова - Валентин судит по прошлым скандальненьким статьям - было то, что он, во-первых, трезв, во-вторых, не на взводе, в-третьих, явно готов к конструктивному диалогу. Он даже объясняться начинает без каких-то намёков со стороны Валентина - смотрит в пол, тщательно подбирая слова. Про то, что осознает, про то, что стыдно за своё поведение, про то, что это было непрофессионально. - Надо было вам позвонить, - заканчивает Тёма свою речь, подняв на Валентина взгляд. - Я просто должен был с вами поговорить, ну… обо всём. Или приехать и там уже всё обсудить. Я просто, знаете… После… Валентин кивает, прекрасно понимая, что именно “после”. - И я понимаю, что не могу и не должен пытаться влиять на ваши решения, - повинно кивает Артём, глянув ещё раз. Валентин за всё это время не произнёс ни слова - смотрел, слушал и думал. - Я рад что ты это понимаешь, - Валентин садится на диван, мельком оглядывая просторную светлую комнату. - Потому что без этого понимания дальнейшие наши взаимоотношения, любые, попросту невозможны. Садись. Валентин легко хлопает по дивану рядом с собой, и Артём послушно садится, ссутулившись под боком. Растекаться мыслью по древу Валентин не собирается, да и не умел никогда в красивые речи. Остаётся только четко объяснить свою позицию. - После первой игры я решил, что сдавать тебя в аренду - слишком расточительно, - Валентин поворачивается к Артёму, но тот смотрит в пол, уперевшись локтями в колени, слушает напряженно, коротко кивая. - После второй - что с тобой вполне можно работать. Артём едва слышно угукает, кажется, настраиваясь услышать что-то неприятное. Про личное Валентину говорить всегда сложно - люди так или иначе ждут чего-то более романтичного и менее эгоистичного, чем “я готов попробовать”. - И судя по тому, что я вижу сегодня, - продолжает Лебедев после короткой паузы, - это действительно так. - В смысле? - Артём оглядывается, глянув недоверчиво. - В смысле, что с тобой вполне можно работать, - терпеливо повторяет Валентин. Артём издаёт неопределенно-согласный звук, и снова отворачивается - плечи под тонкой футболкой напрягаются ещё больше. - Ты вообще ел сегодня? - Нет, я… я как раз заказал пожрать перед вашим приходом, - Петров резко мотает головой. Голос у него глухой, даже хриплый. Не хочется думать, что почти довёл здорового успешного пацана до слёз, но, кажется, так и есть. Валентин кладёт ладонь на Тёмино плечо. - Артём, для меня важно жёстко разделять работу и личную жизнь. И для меня они идут именно в таком порядке… Иди сюда, - тянет, вздохнув, парня за плечо, к себе, и Артём податливо тянется следом, сначала выпрямляясь, а потом прижимаясь плечом к плечу. - И это будет тяжело для тебя. Артём несогласно передергивает плечами, привалившись вдруг всем телом - Валентину только и остается откинуться на спинку дивана и обнять его, затихшего. - Не торопи меня, хорошо? - тихо просит Валентин, почти даже надеясь, что Тёма его не расслышит. Но пацан всё слышит, да ещё и отвечает - ещё тише, питая, видимо, ту же надежду, что и тренер: - Да я подожду… Я тебя с шестнадцати лет жду. Валентин не больно удивлен этим признанием, но в груди определенно становится теплее, и он позволяет себе ласково зарыться ладонью в пшеничные вихры. Артём так эмоционально вымотался, что всё происходящее ему кажется не до конца реальным, зыбким, словно вот-вот исчезнет. И Лебедев, и слова его, и тяжелая горячая рука в волосах - всё пропадёт. - Еду, говоришь, заказал? - Полковник ловит Тёму за подбородок, приподнимая его голову, чтобы смотрел в глаза. - Хорошо. Тебе надо поесть и выспаться. Я - в душ. Показывай. - Ага, - Тёма с трудом встает на подгибающиеся ноги, встряхиваясь, сгоняя навалившуюся усталость. - Вы останетесь? Да? Валентин кивает, прежде чем пояснить: - Утром уедем. Артём провожает его до ванной, вручает чистое полотенце, и, словно во сне возвращается обратно в гостиную, тяжело опускаясь на диван и прислушиваясь к шуму воды в ванной. Охренеть просто. Следующий звонок в дверь всё-таки оказывается службой доставки, и Тёма радуется своей удачливости, забирая заказ - порции были вполне внушительные, на лёгкий ужин на двоих вполне потянет. Ну или можно добавить к этому пасту с мясным соусом - на это продуктов и Тёминых кулинарных умений должно хватить. Но пока о еде особо и думать не хочется. Уж точно не тогда, когда Лебедев, намёками наобещавший Тёме всего, чего тому только хотелось от жизни, плескался в его душе. Ноги Тёму сами несут к двери, и только каким-то чудом воспитания хватает на то, чтобы поскрестись в неё прежде, чем зайти. Валентин, правда не выглядит удивлённым - мельком смотрит на Тёму и начинает вымывать шампунь из волос. Тёму к нему тянет, как магнитом, он едва не забывает раздеться, прежде чем шагнуть под приятно-тёплую, почти горячую воду. Зарывается пальцами в короткую стрижку, помогая, и Лебедев позволяет, наклоняет голову, чтобы Тёме было удобнее, а руки перекладывает ему на пояс, мягко, неотвратимо притягивая к себе. - Мы же сейчас не на сборах, верно? - хрипло уточняет Тёма, сгоняя пенную воду с широкого разворота плеч. Теперь всё точно похоже на сон. На тот, сладко мучивший его на сборах. Только всё по-настоящему. Ладони жадно скользят по мокрой коже, но Тёма так и не решается податься ещё немного вперед и поцеловать. - Верно, - Валентин сам тянет его к себе, положив ладонь на затылок, и Тёма словно в омут ухает в этот поцелуй, закрыв глаза. Тогда, в гостинице, внутри кипело слишком много эмоций, Тёма слишком торопился урвать себе хоть что-нибудь из своих несбыточных фантазий. Сейчас в ситуацию явно добавилась некоторая определенность - довольно необычная, но тем не менее. Сейчас Тёма не торопится, старается не жадничать и не кусаться от переизбытка эмоций. В нём столько нежности, круто замешанной с давней, выдержанной страстью, вскипает, что ему терпения надолго не хватает - с губ рвутся хриплые, рваные стоны, а руки тянутся вниз, к крепко стоящему члену, который всё больше и больше хочется облизать - вот только Тёма физически не находит в себе сил разорвать поцелуй, чтобы опуститься на колени. Не сейчас, может позже. Всё-таки, кажется, не зря он в прошлый раз дрочил на поцелуи - насытиться было невозможно. Не тогда, когда Валентин повторяет его движение, укладывая ладонь на член, а вторую всё так же держит на затылке, мягко поглаживая. - Тёма, - выдыхает мягко в губы, поглаживая большим пальцем головку прежде чем двинуть ладонью по всей длине. Тёма разрыдаться готов от избытка эмоций. Или заорать. Или - и это лучший вариант, - прижаться теснее, едва дыша, плавно отдрачивая толстый член, удобно ложащийся в ладонь. Он что-то шепчет Валентину в шею, свободной рукой удерживаясь за его плечо, потому что колени действительно подгибаются от охуенности происходящего, пальцы дрожат, а тёплая вода заливает глаза, стоит поднять голову, и Тёма не видит нихрена. Находит его губы наощупь, мягко толкаясь языком в рот, сладко стонет от мгновенного, чувственного ответа, и вспыхивает весь, выгорая мгновенно, без остатка. В ушах грохочет - то ли шум воды, то ли стук сердец вразнобой - снова начиная осознавать реальность, Тёма себя обнаруживает уткнувшимся Лебедеву лбом в грудь. А тот его по напряженной спине гладит с теплотой, за которую Тёма пальцы ему готов целовать. Артём плавно стекает на пол душевой, проигнорировав не вполне уверенную попытку Лебедева его остановить, и без лишних прелюдий берёт в рот крупную тёмно-розовую головку, маняще блестящую от воды и естественной смазки, солоноватым пряным вкусом ложащейся на язык. Валентин выключает воду, запускает руку Тёме в вихры, не давя, только поглаживая и легко направляя, откидывается спиной на стену. Тёма не мастер член сосать, но судя по тем звукам, что Валентин издаёт в награду за его старания, скоро станет - хочется как можно чаще слышать его тихие, беспомощно-сладостные стоны. Тёма проглатывает всё до последней капли, мягко вылизывая член, после чего позволяет Валентину дёрнуть себя наверх, и устало прижимается, во всём теле чувствуя томное, тяжёлое удовлетворение, нежелание шевелиться и отлипать от горячего любовника. Лебедев оказывается куда более деятельным - умывает несопротивляющегося Тёму, целует - Тёма, наслаждавшийся извращенным смакованием чужого вкуса, удивлённо ойкает, - заворачивает в висевшее в ванной полотенце и принимается вытираться сам. Тёма, намотав полотенце на бёдра, садится на край ванны, лениво любуясь крепким, красивым мужиком, внезапно, кажется, согласившимся делить с ним жизнь. И постель. И свободное от работы время. Недурственная перспектива, вообще-то. То, что у Лебедева с собой смена домашней одежды, Тёму даже не удивляет. Полковник силён в планировании. - Я, наверное, пасту приготовлю, - решает-таки Тёма, когда они добираются до кухни, изредка прерываясь на поцелуи. - А умеешь? - интересуется Лебедев, остановившийся возле окна - он разглядывает Тёму, а Тёма - его, не испытывая наконец-то ни капли смущения. - Ну, макароны, - сдаётся Тёма, закатив глаза и заулыбавшись. - С фаршем. Валентин улыбается - ну охуеть просто, Лебедев на его кухне стоит и улыбается. Тёме очень хочется начать к этому привыкать.