10 причин моей депрессии

       Всё как обычно. Я снова не сплю. Снова не могу. Происходит что-то странное, что-то, чего раньше со мной не происходило. Думаешь, ради этого стоит жить? Нет, на самом деле это напрягает меня еще больше. Я не хочу этого. Не хочу встречаться с ней вечером. На секунду мне показалось, что это звучит круто, но потом я подумал… Она ведь всё еще незнакомка, и мне всё еще надо понять, как она здесь оказалась. Всё как обычно. Сейчас уже почти пять, а я так и не смог заснуть. Говорят, в одиночестве спокойно — это неправда. Одиночество сдавливает тебя, причиняет боль, как при удушье. Не хватает кислорода, в глазах темнеет, и ты чувствуешь: вот он, мой конец. Вот только… у меня это чувство затянулось уже на пару месяцев. Говорят, в аду дьявол выбирает самую изощренную пытку для тебя. Если в жизни ты боялся крыс — будешь вечно заперт в клетке с крысами. Если тебе было больно смотреть, как погибает твоя жена — будешь каждый день видеть ее смерть снова и снова. Так вот, если это действительно правда, то мне кажется, что я уже проживаю свой персональный ад, созданный специально с учтением всех моих самых сокровенных страхов. В нашу эпоху вообще стоило бы перестать использовать слово «сокровенный». Нет уже ничего такого, ничего тайного, личного, нераскрытого. Вся твоя личная жизнь лежит на поверхности, всё время оставаясь доступной всем желающим, и, прежде чем обвинить в этом кого-то, вспомни, что ты принял это решение сам. Когда первый раз зашел в сеть, а оттуда — выхода уже нет. Я не замечаю, как засиживаюсь по ночам до самого утра, как каждый раз нахожу всё больше причин звать этот мир грязной помойкой, в которую сбрасывают самые ненужные отходы, уже не подлежащие переработке. Хаято Гокудера, может, ты прочитаешь это после моей смерти. На секунду, общаясь с тобой вчера вечером, я подумал, что ты можешь спасти мою жизнь. Я не могу идти в школу сегодня. Мне кажется, ты будешь преследовать меня весь день, да и после вчерашней драки, в которой за меня вступилась девчонка… Легко представить, как на меня будут смотреть в школе. Нет, нет, нет, не хочу. Я не готов к этому.        — Тсу-кун, вставай, ты опять опоздаешь в школу… — дверь открывается, и в комнату заходит мать с тазом, полным постиранной одежды. Она начинает развешивать вещи по комнате, при этом приговаривая «вот бы не опоздать самой, вот бы не опоздать»… Тсунаеши никак не реагирует, даже не шевелится.       — Тсу-кун? — Нана заметно начинает нервничать, понимая, что с ее сыном что-то не так. — Тсу…кун? — повторяет она еще раз, но и сейчас не дожидается ответа. Парень лишь зарывается сильнее под одеяло и аккуратно ёрзает на кровати. — Всё в порядке? — спрашивает женщина, осторожно присаживаясь рядом с его ногами. — Да, я просто… Неважно, — бормочет Тсунаеши. — Можно я не пойду в школу сегодня? — Почему? — удивляется Нана. — Мне и так пришлось вчера слушать выговоры от директора… — Он все-таки позвонил! — резко оживляется Савада. — Мама, ты должна знать, это не я начал… — Я знаю, — не дает договорить она. — Можешь не идти сегодня. Но пообещай мне, что узнаешь все задания и сразу же их сделаешь. Тсунаеши приподнимает голову и благодарно кивает, а Нана спешит удалиться из комнаты, продолжая приговаривать: «Вот бы не опоздать…»       Моя мать всегда волновала меня. Это первый вопрос, который возникает у тебя в голове, когда решаешь убить себя: а как отреагирует мама? Представляешь ее слезы, ее лицо, которому трудно будет улыбаться еще долгое время, ее трясущиеся руки… Прости, мам. Правда, прости. Мне тоже больно, я пойму тебя. Вот только… Разница между нами в том, что ты сильная. Ты сможешь справиться с этой болью, будешь двигаться дальше. А я… а что я? Я слабый. Я тряпка, как говорят в школе. Неудачник. Я не смогу. И у меня выход только один. Правда, прости меня. ***       Гокудера заходит в класс и падает на свой любимый стул — за последней партой среднего ряда. — От тебя воняет сигаретами, ты что, куришь? — из ниоткуда появляется любопытная одноклассница. — От тебя воняет глупостью, ты что, Хару Миура? — с легкой улыбкой язвит пепельноволосая. — Эй! — обиженно восклицает Хару. — Курить вообще-то нехорошо… — она пытается делать вид, что ее совсем не задели слова Хаято, да и, по сути, ей не приходится слишком много притворяться: с ее-то набором странностей, она уже привыкла слышать частые оскорбления в свою сторону.       — А где неудачник? — слышится со стороны, где обычно заседает Сасагава Киоко со своими приспешницами. — Настолько неудачливый, что даже не смог пошевелить ногами и дойти до школы, — смеется одна из девушек. — Да ладно, бросьте… — шепчет Киоко, но ее никто не слышит: все продолжают это пустое обсуждение.       — Эй, слушай, у меня к тебе есть личный вопрос, только не говори никому, что я спрашивала, — Гокудера поманивает все еще стоящую рядом Миуру пальцем, и у той загораются глаза. Она расплывается в улыбке, как и все типичные школьницы, которые вот-вот услышат чей-то постыдный секрет и смогут проносить его в своей голове пару минут перед тем, как вся школа его узнает; и тут же наклоняется ухом к Хаято. — Скажи, все подружки этой, — пепельноволосая махнула рукой в сторону Сасагавы Киоко, что сидела на своем привычном месте, окруженная как минимум десятком других девушек — ее «настоящих подруг», — такие… — Хаято заминается, пытаясь подобрать правильное выражение. — Такие же умные, красивые и классные, как Киоко-тян? — изумленно шепчет Хару. Гокудера легко вскидывает брови, поражаясь тому, насколько эту девушку боготворят окружающие. — Вообще-то, я хотела сказать, такие же конченые уебища, что ничего из себя не представляют, и со своими завышенными стандартами относительно жизни и других людей в придачу с самооценкой на уровне небес скорее всего закончат свою отвратно мерзкую и жалкую жизнь где-нибудь на свалке за городом, куда их выбросят как только поймут, что всё, на что они годны — это распространение фальшивых слухов и вечное обсуждение друг друга за спиной для прикрытия своих собственных неудач и недостатков? Гокудера на секунду замирает и поднимает глаза. В классе стало слишком тихо, она заметила это еще на середине своей маленькой речи, но останавливаться было бы недопустимо для нее: она должна была сказать всё, что хотела.       Все ученики, сидевшие за партами, обернулись в ее сторону. Все взгляды сосредоточились на ней. Подруги Киоко демонстративно прикрыли рты ладонями, показывая, насколько они поражаются происходящему. Рыжеволосая же в свою очередь надула губки и громко, но абсолютно не искренне всхлипнула. — О боже, бедняжка! — воскликнула одна из ее подружек, приобняв ее за плечи. — Эта глупая новенькая даже не понимает, что говорит… — Это и отличает меня от вас: я прекрасно понимаю, что говорю, а также осознаю последствия, которые влекут за собой мои слова, — скрестив руки на груди, продолжает атаковать Гокудера. — Ты пожалеешь об этом! — пригрозил ей кулаком парень с передней парты. — Да что ты? — пепельноволосая с наигранным удивлением изгибает брови. — Ну, заставь меня пожалеть. Парень замирает. — Да, я так и думала, — она разводит руками. — Ты можешь только рассказывать, какой ты крутой, но на деле — боишься закончить, как тот вчерашний боец, — девушка тихо прыскает от смеха, вспоминая задиру, которого совсем недавно отделала в коридоре на глазах у всех. Мой день здесь окончен, решает Гокудера. Она встает со своего места и уверенно выходит из класса. ***       Я так и не вышел из комнаты за весь день. Не чувствую даже ни капли голода. Хотя мама уже пришла с работы и на весь дом пахнет ее сладкими блинчиками с ягодами… Нет, я не голоден. Я устал. Устал жить. Тик этих мерзких настенных часов — единственное, что разбавляет эту мертвую тишину. Единственное, что напоминает мне, что пока еще я жив. Сейчас — половина одиннадцатого. Я так и не вышел из комнаты за весь день.       Стук в окно. Савада резко поднимает голову и видит на ветке за окном Гокудеру. Она неудобно устроилась на дереве, вытянув одну ногу вперед, а вторую поджав под себя. Ее выражение лица явно кричало: «Я сейчас, блять, свалюсь, помоги мне!» Парень медленно поднялся из-за стола и открыл окно. Девушка с трудом влезла внутрь, чуть не упав вниз из-за своего неудобного расположения ног.       — Давно я этого не делала, — отряхивая руки, говорит она. — Не пробиралась в чужие дома или…? — приподняв брови, спрашивает Тсунаеши. — Не пробиралась в чужие дома по деревьям, — поправляет Гокудера, делая соответствующее движение указательным пальцем.       Наступает недолгая тишина. Тсунаеши устремляет взгляд в пол, а Хаято подходит к его книжным полкам, чтобы смахнуть пыль и оценить разнообразие томов манги, которыми и были забиты почти все шкафы парня.       — Ты пришла, — в итоге выдает Тсунаеши, все еще неловко пялясь в пол. — А ты догадливый ублюдок, — усмехается она, вытаскивая один из томов с полки и открывая на середине. — Блин, ты читаешь комиксы про мафиози, серьезно? — она листает том, проводя пальцами по картинкам так, будто это помогало ей… прочувствовать все описанное на себе? Тсунаеши не был уверен в этой мысли, но ему казалось, что она читает этот комикс так же, как учитель по математике — учебник для пятого класса. Не видит в этом всем смысла, поскольку знает это всё от корня до корня. — А ты… увлекаешься темой мафиози? — приподняв голову, интересуется парень. — Один из так называемых побочных эффектов сложных семейных обстоятельств, — пожимает плечами девушка. — Так что, ты готов? — В смысле — готов?! — не на шутку пугается Савада. Он начинает делать маленькие шаги назад, пока не упирается в тумбочку. — На что я должен быть готов? Девушка демонстративно и громко захлопывает том и ставит его обратно на полку, а потом переводит свой явно недовольный взгляд на Тсунаеши. — Вообще-то, я думала, что у нас состоялся этот диалог вчера. Мы подписали договор, правда, вербально, и пришли к консенсусу, — декларирует она. — Я… — парень хочет сделать еще пару шагов назад, поскольку его начинает пугать ее настырность, но он в итоге лишь неуклюже падает, ударяясь спиной о тумбочку. Гокудера закатывает глаза и делает широкий шаг вперед, чтобы подать ему руку. Он встает с ее помощью и продолжает: — Я не думал, что ты это всё серьезно… — Блять, правда? — от возмущения она повышает голос намного больше, чем следовало бы. — Тсу-кун? Это ты? Кто у тебя? — слышится снизу. — Блять! — уже шепотом повторяет Гокудера. Тсунаеши хватается руками за голову и падает на колени. — Сейчас мама поднимется и увидит тебя… она убьет меня… я не сделал ни одного домашнего задания, еще и привел в дом гостя без ее разрешения, еще и через окно… Что со мной будет… Хаято вновь закатывает глаза, а потом отвешивает парню сочный подзатыльник. — Тсу-кун, я сейчас зайду! — голос Наны уже слышно намного громче: женщине осталось всего-то около пары ступенек. — Жду тебя через две минуты, не позже. Соберись, тряпка, — шепотом наставляет парня Гокудера, перед тем как одним ловким прыжком улизнуть через окно.       Дверь открывается, и в комнату тут же заходит Нана. — Тсу-кун? — непонимающе осматривается по сторонам мать парня. — Что произошло? Здесь кто-то был? — она выглядит обеспокоенной и в то же время чуть-чуть разозленной, что заставляет Саваду поежиться и отвести взгляд. — Что ты тут делал? — продолжает спрашивать она. — Сериал смотрел… — импровизирует парень, понимая, что шанс быть запертым под домашний арест возрастает ежесекундно. — Так громко? — удивляется Нана. — Еще и с ненормативной лексикой… Что ты вообще смотришь? — Мам! — повышает голос Тсуна. — Это неважно, окей? Всё в порядке. — А почему окно открыто? — Нана тут же подходит к столу и выглядывает на улицу. Тсунаеши подстраивается к ней, чтобы убедиться, что она не увидит Гокудеру, спокойно курящую на ступеньках у входа. Но никого не видно. Сказать, что Тсунаеши был удивлен — ничего не сказать. Местность перед домом была абсолютно чистой, спрятаться — никуда. Только это маленькое, тоненькое дерево возле его окна, но и возле него сейчас никого не было. Да и — за такое короткое время?! «Где же она тогда?» — мысленно взволновался парень. — Странно, — вздыхает Нана, закрывая окно. — Ладно, Тсу-кун, покажешь мне домашнее завтра утром, я пойду отдыхать, — она устало проводит ладонью по лбу. — Видимо, мне уже начинает казаться то, чего на самом деле нет… — Все нормально, — успокаивает ее парень. — Спокойной ночи, мам. — Спокойной, Тсу-кун, — она медленно выходит из комнаты.       Савада шумно выдыхает. Он снова открывает окно и, чуть высовываясь из него, спрашивает: — Ну и где ты? Ответа не приходится долго ждать. — Здесь, — свисает с крыши Гокудера. Тсунаеши отступает назад от удивления, которое, видимо, не оставит его ни на секунду при общении с этой девушкой. — Как ты туда забралась? — округляет он глаза. Она только собирается открыть он, как он тут же останавливает ее: — А, впрочем, неважно. Держи свои тайны при себе, если так хочется.       Девушка переворачивается и ловко садится на подоконник. — Вообще-то, я хотела ответить, в этом ведь нет ничего сложного. Могу показать, — она подмигивает, и Тсунаеши заметно краснеет от смущения. — Да не надо мне, — пристыженно отмазывается он. — Такая смерть была бы мне не по душе. — Смерть? — нахмуривает брови Гокудера. — Здесь же всего два этажа. — Ну… да… неважно! — отмахивается парень, и девушка тихо прыскает от смеха. — Бери уже что хотела и уходи, иначе у тебя могут быть проблемы, если моя мама тебя увидит. — Проблемы? — Гокудера засмеялась почти что в полный голос. — Проблемы — мои постоянные спутники в этой жизни, Савада. — Всё равно! Забирай что хочешь и уходи! — он отворачивается, не может больше спорить с ней, не может побороть это чувство, что она всегда будет права. — Хорошо, — ее губы расплываются в широкой улыбке. Савада удивленно вскидывает брови: неужели она хоть в чем-то с ним согласилась? Может, она действительно уйдет?       Она резко и крепко хватает его за руку и тянет к окну. — Эй, стой… — Тш! — она прикладывает палец к его губам. — Ты же не хочешь проблем от своей мамы? Они вылазят из окна, и девушка бесшумным прыжком спускается вниз. — Давай, выходи! — машет она рукой. — Ты обещал мне, помнишь?       Савада сидит, свесив ноги вниз. Да, обещал. Но стоит ли оно того? Он оборачивается назад. А что если… — Прекрати быть тряпкой! — кричит Гокудера. — Собери все свои страхи в кулак и разбей об стену, а затем просто спрыгни, давай, у нас не так много времени. Тсунаеши слушается. Он сжимает пальцы в кулак, а затем с размаху ударяет им по кирпичной стене. А затем… громко взвывает от боли и начинает дуть на ушибленные костяшки. Девушка хлопает себя ладонью по лицу. — Ладно, ладно, — говорит Тсунаеши, — я прыгаю. Зажмурив глаза, совсем не бесшумно он падает вниз. Приземляется на ноги и раскрывает глаза, делая глубокий выдох. — Ну что, смерть пришла? — смеется Гокудера. — Не смешно! — тоненьким голосом отвечает ей Тсунаеши. — Ты закрыл глаза так, будто тебе было безумно страшно, — девушка все еще улыбается. — Прекрати! Давай уже говори, что у тебя там за… планы…       Гокудера разворачивается и начинает двигаться вперед. Савада рвется за ней. — Подожди, ты же так и не ответила… — он поворачивает голову в ее сторону и пытается успевать за ней, при этом разговаривая. — Что мы будем делать? Зачем я тебе? Почему ты пришла за мной? — Потому что я дала слово, — без единой эмоции на лице отвечает пепельноволосая. — Слово?! Оно же сейчас ничего не значит! Все нарушают свои обещания, все врут, все манипулируют друг другом… Как вообще сейчас можно кому-то верить… — Савада! — прерывает его она. — Я — не все. Прекрати задавать вопросы и ныть. Ты узнаешь всё, когда придет время.       Они выходят за забор, и Тсунаеши (в очередной раз) замирает от удивления. Прямо возле калитки стоял темный кабриолет. Девушка уверенно прыгает на место водителя и тут же переводит взгляд на парня, что стоит как вкопанный. — Ты едешь или ты тряпка? — усмехается она. — Я… — парень осторожно садится рядом с ней. — Я не думал, что у тебя есть водительские права… и машина… Гокудера улыбается еще шире, а затем резко давит на газ, и кабриолет отправляется в полет вперед по пустой дороге. Тсунаеши хватается за ручку на двери и сжимается. — На самом деле, — начинает она, когда они уже достаточно далеко отъезжают от жилого сектора, — у меня нет ни того, ни другого. — Что? — вскрикивает Савада. — Стой, останови! Гокудера понижает скорость. — Что такое? — удивленно поворачивает голову она. — Ты боишься? — Да! А еще — у тебя нет прав! Это незаконно! Останови машину, нас может поймать полиция… — Пускай догоняют, — ухмыляется девушка, вновь увеличивая скорость. — Хаято, стой!       Она резко давит на тормоз, и Савада чуть не вылетает из машины. — Не называй меня так, — твердо произносит она. — Я выеду на шоссе и столкну тебя на полной скорости, и ты будешь молить меня о более быстрой смерти, я покажу тебе… Тсунаеши заметно начинает дрожать. — Вот черт, — она осекается. — В этом я и правда не могу быть не похожа на отца. Прости, Савада. Просто впредь не называй меня так, — она легонько улыбается, как будто все сразу стало нормально. — Ты не объясняешь причин, — поникшим голосом оправдывается Тсунаеши. — Еще не время, — отрезает пепельноволосая. — Ладно, мы можем обсудить это и в дороге, — она жмет газ, но на этот раз не переусердствует со скоростью. Савада кивает. Может, он соглашается с ней, а может просто выражает благодарность за то, что не приходится думать о возможной смерти в автокатастрофе. Пока кабриолет неторопливо пересекает спокойные равнины, Тсунаеши замирает, устремив взгляд в небо. — Звезды… — мечтательно произносит Гокудера. — Я тоже всегда любила смотреть на них. — А куда мы едем? — резко переведя взгляд, интересуется Савада. — Увидишь, — подмигивает ему девушка. — Для начала — нужно запастись едой, выпивкой и сигаретами. — Но… — парень оглядывается по сторонам, — мы же выехали за пределы города? — Да, — кивает девушка. — Здесь поблизости есть одна заправка.        Тсунаеши нахмуривается. Ему становится интересно, откуда она знает эту местность, если ранее в городе ее не было? Плюсы жизни в маленьком городе одновременно являются и минусами. Ты знаешь всех, а значит, становится очень легко опознать приезжих, таких, как она, например. И в то же время — все знают тебя, и от твоего собственного позора никуда не сбежать.       — Может, хватит вечно писать в своем блокноте? — раздраженно выдает Гокудера и начинает увеличивать скорость. — Да, просто… — Тсунаеши отводит взгляд. — Это нужно. — Хотя бы на время, которое проводишь со мной, забудь про телефон, интернет, эти школьные задания в блокнотах, которые ты постоянно делаешь… — вздыхает она. — То, что нужно, может подождать, когда занимаешься тем, что приносит удовольствие.       Савада убирает свой дневник обратно в маленький рюкзачок, который он успел прихватить с собой перед тем, как вылезти в окно. — Почему ты не сидишь в инстаграме? — задает он первый вопрос из тех, что скопились на уме. — А в этом есть смысл? — пожимает плечами девушка. — Не зарегистрирован в социальных сетях — значит не существуешь, верно? Вот и пусть я останусь для всех несуществующей.       Парень замолкает. Она права. Права, права, права. Ему надоедает это признавать, но здесь нет другого выхода. — Слышала, тебя унижают из-за какого-то вирусного видео в интернете, — начинает она, чтобы не угнетать обстановку тишиной. — Не лучшая тема для обсуждения, — подмечает Савада. — Да, знаю, — соглашается Гокудера. — Но мы можем побороться с этим. Вообще, со всеми проблемами, с которыми ты сталкиваешься в школе на данный момент, мы можем легко справиться. — «Мы»? — удивляется парень. — Я думал, в школе каждый сам за себя. — Когда дело доходит до оскорблений, унижений, запугиваний и драк — школьные ребята объединяются в команды. Но когда есть что-то большее, как решение проблем, взаимопомощь, сострадание… Они бегут. Поджимают хвосты и убегают прочь, как самые настоящие трусы. Но, знаешь что, Савада? Я не буду убегать. Я могу помочь тебе, если ты этого хочешь. — Я… — Тсунаеши напрочь забывает, что хочет сказать. Он впервые оказывается в такой ситуации. Ему впервые предлагают помощь. Впервые — всегда тяжело. Впервые — всегда трудно принять и поверить. Но, если это удастся, — этот момент станет самым искренним во всей твоей жизни.       — Говори то, что думаешь, Савада, — безмятежно посматривает на него Гокудера. — Не бойся, я — не твои тупые одноклассники. Не стану осуждать. — Но ты тоже моя одноклассница! — восклицает Тсунаеши, намереваясь отойти от темы. Гокудера это понимает. Она недовольно хмыкает. — Ненадолго, — горько улыбается она. Машина тормозит возле заправки, и девушка выходит, захлопывая дверь. — Я подзаправлюсь чутка, — подмигивает она парню. — Заодно разберусь здесь кое с кем. — А? — Тсунаеши делает максимально испуганное и удивленное выражение лица. — Стой, что ты… Он замолкает. Девушка уже давно повернулась к нему спиной и уверенно зашагала в сторону маленькой заправки. Нет смысла продолжать фразу, его все равно никто не слушает.       Она ведет себя странно. Я всю жизнь был странным для окружающих, но теперь понимаю, что… появился кто-то страннее? Такое вообще возможно? Да, она абсолютно другая. Я — глупо странный. Она — пугающе странная. Разберусь кое с кем… Как я должен был среагировать на эту фразу? Ненадолго… А на эту? Почему? Третий день подходит к концу, а всё, что я знаю о ней — ее имя и фамилию, и то не факт, что они настоящие. Где ты живешь? С кем ты говоришь по телефону и почему выбрасываешь его сразу после разговора? Почему ты так ведешь себя???? Я! НЕ! МОГУ! ПОНЯТЬ! Тсунаеши начинает нервно черкать страницу ручкой до тех пор, пока та не рвется. Тогда парень отбрасывает ручку в сторону и со злостью пинает ногой дверь. Моя жизнь мне неподвластна. Она не находится у меня под контролем. А то, что выходит из-под контроля, нужно пресекать немедленно. Так работает общепринятая система в этом мире. Человек совершает преступление, а это значит, что его действия выходят из-под контроля, и, чтобы снова установить этот контроль, нужно запечь его в тюрьму. А еще лучше — подвергнуть смертной казни. Теперь моя жизнь выходит из-под моего контроля. Савада Тсунаеши, своим же именем я приговариваю тебя к смертной казни. Что? Что я вообще пишу…       Раздается взрыв, и парень, зажав уши ладонями, падает под сиденье. Он быстро поднимает голову и прокашливается. От заправки остается лишь облачко дыма, которое быстро рассеивается, открывая взгляду парня горящий магазин. Гокудера выпрыгивает из этого сию же секунду. Она поднимает высоко над головой руку с канистрой бензина, а другой рукой достает из-за пояса динамитную шашку — и как Тсунаеши не заметил ее раньше? — и зажигает ее, а затем бросает вместе с канистрой в сторону усиливающегося пожара.       Девушка быстро отбегает от этого зрелища и, подпрыгивая на месте, садится в машину. Она жмет педаль газа и рвет вперед, пока Тсунаеши, который все еще не может оправиться от увиденного, с болью в глазах смотрит назад, придерживаясь за ремень безопасности. — Что, никогда не видел горящих зданий? — ухмыляется Гокудера. — Нет! — кричит Савада. Скорость машины стремительно увеличивается, девушке явно сносит крышу — она на десять секунд, которые по ощущениям напоминают десять минут, отпускает руль и вытягивает руки над головой, давая им полностью ощутить дуновение прохладного осеннего ветра. — Гокудера-тян, останови! — снова пытается докричаться до нее парень. — Мы почти приехали, — успокаивает его она. Машина сворачивает с шоссе, и Гокудера понижает скорость. Теперь они едут по неровной лесной тропинке, и девушка выкручивает руль в разные стороны, пытаясь не врезаться в деревья. — Ты так странно бережешь эту машину, когда она даже не твоя… — говорит парень первое, что приходит на ум. — Ого, мне кажется, или я слышу в твоем голосе нотки желания крушить всё вокруг? — задорным голосом спрашивает девушка. Гокудера тормозит на холме и выскакивает из машины. — Мы на месте, — уведомляет она. Девушка снимает свою кожаную куртку и кладет на землю, а затем садится на нее. Прямо у края.       Так иронично, думает Тсунаеши. Она сидит на краю, давая понять, что ничего не боится. Край для нее ничего не значит — она легко избежит смерти. А вот я… я стою на краю уже давно и мечтаю лишь о том, чтобы шагнуть вниз.       — Ты долго там будешь топтаться? — недовольно произносит Хаято. — Я приехала сюда не для того, чтобы сидеть одна. Тсунаеши поеживается, но делает шаг вперед и садится рядом с ней.       С холма открывается прекрасный, захватывающий дух вид на весь их маленький городок. И завершает этот вид бескрайнее черное небо, по разным углам которого начинают зажигаться звезды, одна за другой, одна за другой — они освещают это темное полотно и дарят потерянным душам, наблюдающим с Земли, свой холодный свет. — Это… — Тсунаеши показывает рукой в сторону заправки. — Скоро догорит, — заканчивает за него Гокудера. — Как и это. — Что? — парень не успевает понять, что происходит, как девушка уже бросает зажженную шашку в сторону машины. Автомобиль с характерно громким звуком взрывается прямо за их спинами, и сиденья воспламеняются. Пламя начинает поглощать металл, подчиняет его себе, расплавляет и в итоге преобразует так, как хочет этого само. Ничто не может остановить огонь.       — Что ты, блять, делаешь? — Тсунаеши подрывается с места и встает на ноги. — Почему? Объясни мне уже хоть что-то! Я не хочу оставлять за собой след из сгоревших зданий, машин и лесов… — Успокойся и сядь, — поднимает на него глаза Гокудера. Парень снимает свою куртку и расстилает ее на земле, но дальше от Гокудеры. Достаточно расстояния, чтобы слышать ее, но недостаточно, чтобы прикасаться. Она тихо усмехается. — Мне нужно было сжечь ту заправку, окей? Там был человек, который предал меня, — говорит она в спину Тсунаеши, который отвернулся, не желая смотреть на нее. — Сжечь? Человека? Просто за то, что он тебя предал? Ты сумасшедшая… — голос парня дрожит, как будто он сейчас начнет плакать. — Нет, Савада. Поверь мне, нет. Ты просто не знаешь всей истории… — Так расскажи мне! — он срывается на крик. — Почему ты заявляешься сюда, такая вся крутая, выбираешь меня, самого позорного неудачника в школе, и пытаешься заставить меня подумать, что я не такой уж и неудачник? Предлагаешь мне, блять, свою ебаную помощь! Знаешь, я сейчас понял. Ты выбрала меня потому, что на сто процентов уверена, что такой неудачник, как я, не отказался бы. Последовал бы за каждой твоей безумной идеей, был бы твоим верным песиком. Ну да, я же неудачник! Знаешь что? Пошла ты нахуй! Ты, твои ебаные заскоки, твои странности… Ты здесь только третий день, а уже невыносимо бесишь меня! — Тсунаеши поворачивает голову на девушку, и та замечает слезы в уголках его глаз. — Савада, я никогда не хотела… — Да мне все равно! Ты просто еще одна девушка, которая хочет сделать мне больно. Ты! Ты… просто ебаная тварь! Я раскусил тебя. Не иди за мной, я не хочу видеть тебя больше.       Парень разворачивается, обходит горящий автомобиль и удаляется. Хаято замирает на месте. Она поднимает его куртку и сжимает в руках. Накидывает ее на свои плечи и ежится от холода. А каково сейчас ему? В одной футболке… Как он дойдет домой? Надо за ним… Она делает шаг вперед, но останавливается. Падает на колени и вскидывает голову вверх. В небо.       Мы привыкли ждать помощи оттуда. Смотреть туда и посылать туда все свои обвинения. Это ты виноват. Ты, сидящий там, на небесах, купающийся в мягких облаках. Она скрещивает руки на плечах и утыкается носом в руку. А затем просто ложится на холодную землю и закрывает глаза.