***
Её Высочество носила пышные платья, словно подражая моде, но она такая вульгарная. Это ужасно! Словно маленький ребёнок, что впервые увидел белила и сразу же высыпал себе на лицо всю коробку. А эти сложные причёски лишь добавляли её четырнадцатилетнему образу болезненную смехотворность.
Принцесса Зелёной Меди, потомок великого Медного Алхимика. Хотя в ней течёт далеко не только кровь вархов, но её семья весьма неплохо укоренилось на территории Велийбурга. Они заняли место армии, а вместе с ней и ещё несколько сфер управления государством. Как правило, гении не имеют магических способностей, но алхимия действует немного по иному принципу, благодаря чему её может изучать кто угодно, разница лишь в том, что маги не могут продвинуться дальше создания василисков, големов, гомункулов и других существ, в тот момент, когда алхимики могут так же управлять каким-то химических элементом или же их смесью. Потому Маргарет фон Кроэл была одной из самых мощнейших фигур в любом сражении магов, всё же девочка унаследовала одновременно элементы кислорода и меди. Можно сказать, фон Кроэл — это семья, которая никогда не пользовалась уважением, но всегда наводила ужас, а сейчас особенно. Маргарет уже в четыре принялась за чтение дневников своих предков, а к десяти принялась за политику, после чего в тринадцать стала неофициальным послом и заместителем своего отца. Конечно, всяким старикам было противно думать, что какая-то женщина, да ещё и в столь юном возрасте допускается до государственных дел, но никто не перечил, всё же именно тогда стало ясно, что все ветви фон Кроэл будут защищать их новое оружие. Эту историю знали все, в том числе Викторий, хотя и не хотел всё равно иметь дело с ребёнком. Потому Маргарет в его представлении была скорее какой-то мрачной девочкой с пустым взглядом, которая почти не выражает эмоции, но нет. Маргарет оказалась ребёнком. Слишком умным, но ребёнком. Она постоянно улыбалась, смеялась и хватала Виктория за хвост. Да, за его прекрасный длинный хвост, который фон Гёте старательно расчёсывал сам. Маргарет явно просто злила его, чтоб посмеяться. Но в ней было ещё кое-что. Когда она убивала кого-то, вся скука из её зелёных глаз исчезала. Девочка в коротком зелёном платье с рукавами-фонариками могла просто кружиться посреди крови и трупов, которые она специально измельчала и раскидывала. В магической форме она всё же была слишком оголённой: короткая юбка, чулки и сапожки явно не сильно уж и скрывали её ноги. Однажды в такой момент Маргарет села и взглянула на Виктория своими вновь скучающими уже не безумными глазами. — Викторий, — улыбка. — Почему твой хвост такой длинный? — Мне нравится иметь длинные волосы, — фон Гёте поморщился. — Хммм, вот как... — Маргарет встала. — Боже, какой же ты ребёнок. Викки, ты ведь просто злишь отца. — С чего бы мне..? — Потому что всё из-за него, ведь так? — Маргарет подошла впритык. — Постоянно помыкает тобой, а ты ведь у нас мальчик большой, — её кровавые ладони — пусть и в перчатках — резко легли на щёки принца. — Сам правитель никакой, ещё и тебе что-то пытается внушать. Постоянно заставляет что-то делать. "Так бы и убил!" — в голове проносится. Викки, я же права? И тут в душе что-то действительно сжалось. Словно мысли прочитали. Викторий отошёл и отвернулся, пытаясь мысли союзницы, но всё что смог сказать: — Я Викко тогда уж. — Нет, — смех. — Викко не носит такой длинный хвост.***
Маргарет посмотрела в окно. Погода всё капризней, того глядишь вот-вот пойдёт дождь. Она не любила дожди ещё со времён детства, потому что из-за дождя приходилось сидеть в комнате вместо розового сада. Пусть другие и считали сад лишь из жёлтых роз скучным, но Маргарет любила его. И если подумать, то даже в дожде был свой плюс: запах роз смешивался с запахом свежести, что было воистину прекрасно. Викторий, кстати, разделял это мнение, пусть и не говорил прямо в силу своего характера. Но сейчас невольно вспоминалось, как они вместе сидели в беседке.***
Маргарет проснулась. Ещё не рассвело, а значит было время для побега. Фон Кроэл быстро надела одно из платьев, которое заранее подготовила себе, да ещё и на ночь уговорила горничную оставить корсет. И вот в очередном платье зелёно-малиновой расцветки и с жёлтыми розами Маргарет выбралась из окна комнаты по приготовленной заранее верёвочной лестнице. Всё тело ломило из-за неудобного сна, но Маргарет не хотела из-за подобной "мелочи" отказываться от встречи с Викторием. Фон Гёте как обычно спал над книгой по алхимии в своём личном кабинете, который ему выделил отец. Вдруг небольшое окно этой комнаты распахнулась и легонько ударилось рамой о стену, после чего Викторий проснулся, почувствовав чьи-то пальцы на своём лбу. Они аккуратно приподняли его чёлку. Да, Маргарет залезла в его окно. Викторий чертыхнулся: — Чего тебе? — Пойдём со мной в сад! — Жёлтый розовый? Нет, — Викторий отвернулся, после чего Маргарет начала тянуть его за хвост. — Ты идёшь со мной! — грозно вопила она. Викторий невольно встал. Всё же проводить время с фон Кроэл было по своему интересно. Маргарет тащила его за руку. Стоило им добраться на каком-то дилижансе до поместья фон Кроэл, как Викторий просто сел в беседку розового сада принцессы. Маргарет, собственно, только за этим его и брала. Викторий не очень понимал любовь Маргарет к жёлтым розам, но признавал, что пить там чай приятно. Фон Кроэл вышла из беседки и сорвала один из цветов, который аккуратно держала в руках, стараясь не порезаться. — Знаешь, мне так скучно временами... — начала она. — Мне так скучно, что я удивлена, что ещё не умерла. — Так ты ожидаешь, что я стану твоим личным Арлекином? — хмуро спросил Викторий. — Много хочешь. — Я просто стараюсь взять от жизни всё. Скажи, а у тебя есть проблема? — Проблема есть слабость, — Викторий отпил чай. — А союзник — враг, которого ты держишь ближе к себе.Но среди тех золотых роз я, кажется, понял, что имею одну слабость.
Маргарет обернулась к гостю, откинув цветок. Она улыбнулась. Искренне. Впервые улыбнулась искренне. В безумии глаз словно появилась жизнь. — Викки, — она отошла. — Если ты станешь бессмертным, позаботишься о моём саде? — А где Викки? — фон Гёте осмотрелся. — Мне казалось, тут только мы. — Да вот же! — Маргарет напрыгнула на собеседника и схватила за щёки. — Ты забыл своё имя? — Я — мужчина, — нахмурился Викторий. — А вот ты начинаешь меня раздражать. Он поднял Маргарет за талию и поставил рядом, после чего уже собирался уходить, но почувствовал, как его тянут за хвост. Викторий остановился. Кажется, это было даже по своему забавно. А Маргарет вдруг обняла его со спины. — Ты так спокоен, — тихо шепчет. — А однажды я также убью тебя. — В объятьях? — смех. — Да, я задушу или зарежу тебя, пока ты будешь забываться в них. — Хорошо, — принц обернулся и схватил одной рукой щёки фон Кроэл. — А так убьёшь? — Легко, — Маргарет нахмурилась. — Отпусти, иначе кликну прислугу. — А я их подожгу, как и этот сад. — Боже, какой импульсивный мальчишка а моих союзниках. Викторий отпустил Маргарет, а она гордо поставила руки в бока и усмехнулась. Словно сама освободилась. Всё же это скорее ребёнок, чем взрослая женщина. Викторий вздохнул.***
Миа фон Гогенцоллерн-Зигмаринген. Если верить слухам, в ней течёт божественная кровь. Возможно, именно из-за этого король Огненных Кристаллов решил женить своего сына именно на ней. А может, дело просто в состоянии и имени её отца как дворянина из Орденсбурга. Маргарет не особо думает о таком, всё же сейчас она впервые в принципе видит этого "потомка Бога". Миа — это хрупкая и милая брюнетка с бирюзовыми глазами. Она выглядит словно чахотница, а резкие вздохи лишь придают ей большей красоты. Маргарет всего пятнадцать, но она считает, что именно такую девушку полюбила бы, будь мужчиной. Сама же Миа неуверенно и влюблённо смотрит на своего жениха, Виктория. Сегодня должно было быть их свидание, но появление Маргарет немного его испортило. Свидание, конечно, проходило в кабинете принца фон Гёте, пока невеста сидела рядом и о чём-то вела монолог. Маргарет же сейчас, как и обычно, залезала в окно, потому картина вышла неловкой. — Я вас представлю, — вздохнул Викторий. — Это моя невеста, Миа фон Гогенцоллерн-Зигмаринген. А это моя союзница... — Маргарет фон Кроэл! — она проскочила в комнату и подбежала к милой гостье друга. — Я смотрю, а ты любишь Викки. — Викки? Но он же Викко... — растерялась Миа. — Маргарет, ты... — Викторий неожиданно сам для себя вышел из себя окончательно. — Я терпел всё! Но это уже выходит за все грани. — Викки, — Маргарет улыбнулась. — Она мне нравится, когда свадьба? — Ты совсем, да!? — Мальчик мой, — заворковала фон Кроэл. — Вам уже больше двадцати одного. Думаю, можно уж и под венец, раз взрослые. — Пожалуйста, больше не делай так, когда мы не наедине... — вздохнул Викторий, всё же он слишком гордый, чтобы долго показывать ярость как у ребёнка. А Маргарет усмехнулась и обняла Мию. Викторий не любит свою невесту от слова совсем, даже наоборот, она его раздражает, и Маргарет это знает. Скорее всего, фон Гёте сделает всё, чтобы его свадьба с этой девочкой не случилась, но фон Кроэл промолчит.***
Труп короля Огненных Кристаллов был найден в постели. Остановка сердца. Все в трауре. Только кто эти "все"? Семья фон Гёте действительно почти вся выражает печаль, монархи других стран пишут письма, в которых, вроде как, выражают сочувствие, но это всё ложь. Король не был прекрасным правителем, потому его народу не так важно, жив он или мёртв, как и всей семье, правители других стран лишь рады смерти этого старика. Потому правда является лишь в лице Маргарет. Она просто забегает в парадный вход. И пока дворецкий просит её покинуть поместье, так как она не предупреждала о своём приезде, Маргарет просто требует привезти к ней Виктория. И Викторий выходит на её крики. На нём чёрный костюм с несколькими алыми кристаллами, а бледно-рыжие волосы всё так же собраны в хвост. Маргарет и Викторий в тёмном кабинете, который освещает только одна свеча. Это место словно стало их личным: только он и она среди всех этих книг. Викторий вновь листает очередной учебник по алхимии. Даже в чёрной одежде он не мрачен, по крайней мере не для Маргарет. Сама она стоит у окна. На улице метель, потому изумрудная накидка с капюшоном Маргарет уже намокла от растаявшего снега. Викторий временами посматривает на Маргарет, когда капли ударяются о пол. В очередной раз он всё же нарушает это сводящее с ума молчание: — Почему ты отказывалась раздеться? — Да так, — Маргарет сняла капюшон, её зелёные волосы были распущены. — Просто бежала к одному мальчишке со всех ног, так что одевалась сама. — Ясно, — фон Гёте отвернулся. — Могла б и не прибегать тогда. — Просто хочу увидеть тебя настоящего. — А в чём я вру? — Твои эмоции, тебе ведь сейчас не всё равно, — Маргарет обняла союзника со спины. Постепенно камзол начал намокать, Викторий не подавал виду, пока фон Кроэл не начала трепать его волосы. — Викки, ты ведь ждал этого дня, верно? Этот старик ввёл столько правил, никогда не слушал тебя. Эта помолвка с глупой девчонкой, эта дурацкая сдержанность в эмоциях, ах да, ещё дурацкий союз с одной девочкой, — отстраняется и берётся руками за хвост, готовясь дёрнуть. — Да, я рад, но что с того? — Викторий обернулся. — Мне засмеяться при тебе? — А что ты хочешь? — Вспомни, что под этим плащом криво застёгнутое платье, а твои волосы не собраны, — фон Гёте оттолкнул Маргарет. — Не такие вопросы ты должна сейчас задавать. — Ну попробуй, — фон Кроэл усмехнулась. — Я и не знала, что ты хочешь умереть от удушения... Викторий вздохнул и усмехнулся. Потом встал, обнял её и, смеясь, сказал: — Этот союз всё же единственное, что старик сделал хорошо. Он отодвинул Маргарет и посмотрел в зелёные, полные удивления глаза. Кажется, они становились всё живее. На самом деле все отроки имеют пустые глаза, но Маргарет раньше выглядела так, словно должна вот-вот умереть и уже смирилась с этой участью. А прямо сейчас вместе с удивлением на её лице появился интерес. К жизни? Не исключено. Они вместе ведь уже год.***
Снег медленно заметает следы людей и повозок. Викторий и Маргарет стоят у могилы его отца. Только закопали. Только положили гроб. Только недавно Викторий стал, пусть и неофициально, но окончательно главой семьи фон Гёте. — Чего ты ждёшь? — он обернулся. — Даже не знаю, — Маргарет улыбнулась. Сегодня она во всём чёрном. — Наверное, зиму помягче. А ты? — Коль не хочешь мёрзнуть, пошла бы домой, — буркнул Викторий. — И бросить моего слабого мальчика? На белоснежных щеках от холода выступил румянец, а снег медленно ложился на зелёные локоны. Маргарет потирала руки, на которых и так были чёрные перчатки. Вдруг в голове фон Гёте промелькнула мысль, что кроме бледной кожи, фон Кроэл совсем не старается следовать моде, она даже не подумала о том, чтобы прирумянить щёки. И Викторий бы сказал, что это глупо, но всё же она та невеста, которая выигрывает конкуренцию даже будучи юродивой. — Знаешь, — вдруг сказал Викторий. — Слышал, что в Игурандо женщины при трауре по родственнику надевают чёрный туалет. — Боже, как можно говорить такое фрёлен! — Маргарет отпрыгнула, выражая всем видом возмущение. — Да так, — фон Гёте засмеялся. — А я думал, мы союзники, а потому должны забыть о разнице в полах.***
Ярко-алый тронный зал. Он небольшой, только для важных "свидетелей" и трона, у которого стоит священник. Маргарет сидит в конце зала между своими родственниками, всё же ей ещё не время выходить из тени, на лицо накинута тёмно-зелёная узорчатая фата от шляпки. И вот входит сам Викторий. Длинные бледно-рыжие волосы в обычном хвосте и мундир огненных оттенков. Принц подходит к священнику и не дожидаясь его слов просто хватает корону и надевает на себя, следом достаёт меч из ножен и резким движением отрезает свой хвост. Слишком кричащий и импульсивный, и точно такой же взгляд окинул залу. А все спокойны, даже не перешёптываются. Полный досады и обиды молодой король просто хочет уйти, но напоследок: — Я новый король Огненных Кристаллов! И отныне даже не надейтесь, что всё будет, как раньше! И уходит. А в зале тишина. Маргарет выходит из залы и идёт коридорами за ним. Она действительно застаёт его, стоящим перед картиной какой-то девочки. Она похожа на Виктория не только цветом глаз и волос, но и какими-то чертами лица. Маргарет уж было хватает союзника за хвост, но понимает, что того нет. — Это моя сестра и я не знаю о ней почти ничего, — вдруг заговорил фон Гёте. — Она упала с лошади в одиннадцать и умерла. А потом я всё забыл. Однажды я просто проснулся и узнал своё имя, статус и родню, но всё это словно не моё, так что ничего страшного, если "моя семья" разочаруется во мне, она не моя, — Викторий оборачивается и улыбается. — А король весьма болтлив, — Маргарет улыбается и подходит. — Поздравляю с коронацией. — А где же компаньонка? — Викторий усмехается. — А Вы бы хотели что-то со мной сделать? Тогда просто вспомни, чем рискуете закончить. — Викко? — вдруг вбежала Миа. Этот вечный чахоточный румянец и алые губы. Маргарет вздыхает и уходит, Викторий даже не скрывает к ней пренебрежения, особенно теперь. И вот на следующем бале Миа рыдает в одной из комнат. Помолвка разорвана, а её честь запятнана. Конечно, можно было бы разорвать её и мягче, но это лишь трата сил для Виктория. В голове фон гёте проносятся какие-то чуждые кадры, кажется в них есть какая-то девушка... или две? Одна его любит, воспоминание пропитано её любовью, а кто вторая? И откуда ощущение, словно это не его память и одновременно ощущение, что это ближе? Викторий прогоняет все эти странные мысли и просто идёт развлекаться на балу. А тем временем все говорят о мальчишке, взошедшем на престол. Кричащем и вычурном ребёнке, что усердно привлекает к себе внимание. Такими легко управлять, особенно тем, кто их к себе приблизил, то есть их союзникам.***
Но это была странная слабость. Ради неё я поборол свою зависть, гордыню и жадность. А может Вы всё же заманили меня в свою ловушку? И когда я оступился?
Маргарет в своём зелёно-малиновом платье с золотыми розами. Это кажется всё более привычным и даже словно частью этого кабинета. Раздражение от наглости этой девчонки словно куда-то улетучилось. Теперь среди книг по алхимии лежат книги о семье фон Гёте. Теперь цель Виктория жениться на той девушке, в которой текла бы такая же кровь, как в нём. Временами взгляд падает на зеленовласую девчонку, что заливает в чай всё больше сливок, словно пьёт не чай, а эти самые сливки с чаем. Всё же ребёнок, хотя ей уже семнадцать. — Неужто хотел бы получить детей от гениального алхимика? — не отвлекаясь от чая, говорит Маргарет. — Мне нужна жена, которая бы следовала правилу ФКЭ*, — отмахивается. — Викки, а разве любви такое важно? — выстрел вроде шуточный, так как совершён в слепую. Конечно, хоть одна мышца да покажет, если попала, даже если сам Викторий не до конца это поймёт, это поймёт Маргарет, а этого и достаточно. Она теперь точно знает, куда надо будет чуть надавить в следующий раз, если захочется заставить этого импульсивного мальчишку плясать под её дудку.***
Маргарет узнаёт о помолвке союзника от отца. Викторий действительно выбрал в жёны родственницу, но дальнюю, из семьи Румбульфов, они тоже сохранили управление огнём, так что выбор понятен. Да и сама семья, по слухам, весьма консервативная. Потому через месяц Маргарет уже мчится в дом друга, где он живёт теперь с женой. Длинные бледно-рыжие волосы, собранные в косы, круглые и по-щенячьему грустные алые глаза. Немного детское личико с пухлыми щёчками. Маргарет смотрит на эту девочку в платьях, скрывающих её явно тонкую фигурку. Её зовут Катерина, и всем своим видом она против брака. Маргарет шутит и болтает с новоиспечённой фон Гёте, пока Викторий, уже привыкший, просто оставляет девушек вдвоём. Катерина абсолютно спокойна в начале, потом чуть смеётся, но слишком фальшиво, она не умеет притворяться. Маргарет покидает семью союзника через час, толком не попрощавшись, ей просто не хочется тратить время на всё это "приличие". А через год замужества Катерина родила дочь Джулию.***
Начинало светать. Холодный осенний воздух чуть морозил. Половина деревьев в саду поместья фон Гёте уже покрывались золотой и густо-кровавой листвой. Маргарет отворила окно и пролезла в комнату. Виктория здесь не было. Фон Кроэл надула щёку и начала думать, куда он мог деться. Она осмотрелась. Всё было как обычно: неаккуратные стопки книг по алхимии и открытая книга по этой же науке на столе. Маргарет поняла, что Викторий "нагло" ушёл спать или есть в положенное место. Она почти что бросилась на поиски "беглеца". — Уже уходишь? — Викторий, улыбаясь, вышел из-за шкафа. — Какая досада! — Чего это наш взрослый прятаться удумал? — Маргарет подошла и улыбалась. — А просто захотелось тебя подразнить, — фон Гёте потрепал малиновый бантик на голове союзницы. — Но-но! — фон Кроэл отошла. — Волос фрёлен касается лишь её избранник. — Хм, а что если я твой избранник? — дворянин развернулся, чтобы уйти в глубь библиотеки. — У тебя есть Кати для этого! — подняла палец вверх Маргарет. — Постой-ка, — она схватила Виктория за хвост фрака. — Викки, ты уменьшился? — Нет, — Викторий обдумывал варианты действий. — Просто усох. — Стареешь, значит, уже, — Маргарет обняла его. — Знаешь, завтра мой День Рождения. Я буду дебютанткой. Ты же придёшь посмотреть на меня в белом платье? — Нет, тебе белый не идёт, — усмехнулся фон Гёте. — Как и жёлтый... — А какой идёт? — Маргарет не разжимала объятия. — Светло-палевый? — Викторий закрыл один глаз. — Тогда именно таким будет моё свадебное платье, — фон Кроэл отскочила. В тот вечер на ней было весьма простое белоснежное платье с большой золотой розой на груди. Её зелёные волосы были завиты и собраны на висках. Сегодня не просто её первый бал, сегодня её двадцатый День Рождения, потому все взгляды гостей нацелены именно на этот цветок дома алхимиков. Никому толком неизвестный, но всех пугающий, хотя в глазах новорожденной читается... доброжелательность? Викторий усмехается таким мыслям, всё же эта девочка полна лжи. И тут перед Маргарет появляется мужчина. На нём строгий чёрный фрак, чёрные волосы прилизаны, а в абсолютно чёрных глазах читается что-то странное, словно забытое. — Ваш первый танец ведь обещан мне? — галантно. — Пётр фон Пферд? — Маргарет моментально вспоминает запись в своей бальной книжке, сделанную гувернанткой. — Ты всё ещё помнишь? — с надеждой отвечает юноша. — Не совсем, — она подаёт ручку. — Я вспомнила, что именно это имя написано в моей книжке. — Что ж, тогда, — Пётр ведёт Маргарет в зал. — Помнишь того мальчика, которого постоянно сажали играть с тобой, а ты кричала, что ненавидишь игры? — Хм... И как тот мальчик меня звал? — воспоминания чуть всплыли. — Мета. Странно, наверное, забывать своего кузена, но сейчас Маргарет просто усмехнулась. Всё же они были в детстве совсем немного вместе. И пока звуки вальса плавно окружают их, фон Кроэл мысленно смеётся от чего-то. — Ты мой муж, верно? — спрашивает она. — А ты против? — Всего один вопрос, Пите, кто ты по званию? — Вице-фельдфебель... — Хорошо, я не против. Викторий и Катерина сейчас сидят у окна. Жена что-то рассказывает своему мужу, но тот смотрит в зал на союзницу. Она что-то говорит партнёру. И почему-то сейчас стало как-то... завидно? Но второй танец его, потому фон Гёте резко встаёт, стоит музыке вальса стихнуть. Викторий знает Маргарет и знает, что она танцует польку. Именно полька — её танец. Да, наверное, народный танец странен для принцессы, всех вгоняющих в ужас, но король Огненных уверен в своём выборе. Рука Маргарет легко ложится на его. И верно, фон Кроэл легка. Легка в понимании, пусть и только для Виктория. Когда взгляды встречаются, фон Гёте вдруг вспоминает, что всё же она — девушка. Они идут вместе, ровно в такт друг друга. Они вместе уже шесть лет, потому и знают друг друга достаточно. Музыки просто нет, как и других танцоров, эта полька лишь для них и именно в их ритме. Это ритм предсмертного биения чужих сердец? Или так забьётся сердце одного из них, когда другой нанесёт удар? Викторий отгоняет мрачные мысли и прижимает партнёршу за талию. Один танец — это нормально, он никогда не думал о большем их количестве, даже это приглашение было скорее шуткой. А Маргарет, улыбаясь, начинает подпрыгивать. Викторий достаёт левую руку из-за спины и резко сжимает руку фон Кроэл. Странный порыв страсти, который усиливается каждый раз, когда разжимаются их руки, пусть и на долю секунды, но следующим же делом Викторий сжимает вновь и каждый раз сильнее, попутно чуть ослабляя хватку. Встаёт на колено и смотрит на Маргарет. Она молчит, словно им никогда и не нужны были слова. И верно, они всегда чувствовали друг друга, с каждым днём всё сильнее. Если бы Викторий сейчас сказал тому, прошлому, себе, что влюбиться в ту наглую девчонку, он бы поверил? Встаёт и вновь приобнимает. "Завидуешь?" "Нет, просто напоминаю, что я — лучший твой партнёр." Диалог или просто его мысли? Викторий смотрит на завитые локоны. Почему именно сейчас он вспомнил тот снежный день? Распущенные они тогда были слишком соблазнительны. Наверное, увидеть их таковыми вновь было бы прекрасно, а танец заканчивается. "Я люблю тебя" — кто-то сказал в голове. Кто из них?***
Вы так жестоки: не каждая женщина будет так легко и незаметно мучить невзаимностью двух мужчин.
Пётр — жених Маргарет. Это ещё не официально, но уже всем понятно. После того дебюта действительно произошли какие-то изменения. Особенно в Маргарет. Она действительно сдержана на публике и мила перед своим суженным. И смотря на это, Викторий не знает, что чувствовать. Посещения этой наглой принцессой его кабинета стали реже — всё "свободное" время в свиданиях. Живот Катерины всё заметней, так что скоро нужно будет объявить о новом члене семьи. И на том бале, где Маргарет станет невестой официально. Забавно, наверное, но Викторию не грустно. Даже наоборот, кажется, что Маргарет наконец станет взрослой и в глазах других, а не только его, всё же раньше их союз был для остальных дуэтом двух детей. Маргарет теперь носит платья с элементами военной формы, но волосы собирает в слишком простые для фрёлен причёски. Викторий теперь сидит в полном одиночестве в своём почти не освещённом кабинете. Катерина слишком раздражает, чтобы поговорить с ней хоть о чём-то, но скука съедает. И тут окно с грохотом распахнулась, впуская холодный воздух поздней зимы. — Викки! — её щёки зарумянились за время этой короткой разлуки. — Скучал? — Да нет, — закрывает книгу. — Зачем явилась? — А я-то понадеялась..! — уже почти вылезает обратно, но Викторий хватает Маргарет за запястье. — Так это ты просто проверяла меня, а не проводила время с будущим супругом? — хочется смеяться. — А почему нет? — зелёные пряди треплет ветер, на них лежат снежинки. Даже невольно забываешь, что это уже женщина: слишком ребячливая и вовсе не изменившаяся. Викторий затаскивает "гостью" в комнату. Она действительно подросла, уже ему до подбородка. Маргарет снимает капюшон. — Скажи, почему ты не забралась так же в тот зимний день? — Викторий отходит. — Хотела убедиться, что... — смеётся. — Не скажу! Ты слишком мал, думаю, однажды сам поймёшь. Хотя постой, я придумала! Пари. Спорим, что я проживу дольше тебя? — Ну давай и на что? — Две тысячи марок и письмо с признанием в любви.Хотя это письмо я должен был написать лишь на случай, если проиграю наше пари, сейчас я действительно желаю умереть, чтобы ты убедилась, что я был повержен Вами.
— Хорошо! — Викторий гордо улыбнулся. В воспоминаниях как-то пусто. Всё же до той роковой встречи семь лет назад ничего и не было. Викторий не помнит себя до двенадцати и ничего не чувствовал кроме гордыни и зависти до двадцати одного года. Маргарет не трогает никакого чувства ностальгии, лишь создаёт свои, новые чувства. — Викки, а ты так можешь? — Маргарет стянула перчатку и посмотрела на короля, протянув руку. — Его Величество коснётся меня? — А её Высочество вновь опасна, не намазана ли рука ядом? — Наше Высочество отрицает это. Викторий тоже снял перчатку и коснулся пальцев фон Кроэл своими. Маргарет резко сжала его руку и засмеялась. А потом приподнялась на носочках и зашептала: — А ты у нас можешь быть не только подростком? Викторий вздыхает и разрывает их руки. Эти шутки начинают приобретать весьма непристойный характер. Маргарет просто садится на другой стул. Кажется, это место наполнило их жизнью.***
Не знаю почему, но твоя свадьба не была для меня чем-то страшным. Я воспринял её лишь как некий праздник, связанный с нами.
Весь дом фон Кроэл был на ногах. Все куда-то бежали и что-то делали. Единственный, кто был спокоен — Викторий. Он просто стоял у стены и ждал начала торжества. Но потом мимо стены Виктория начало проходить слишком много людей, а потому дворянин предпочёл уйти на поиски другого места. — Ну как я? — раздался из-за двери знакомый голос. — О, госпожа, Вам очень к лицу. — А могу ли посмотреть я? — Викторий приоткрыл дверь. — Конечно! Маргарет подбежала к двери и сквозь фату посмотрела на друга. Он был в обычном костюме красных цветов. А вот на Маргарет было довольно простое платьице светло-палевого цвета. Узор был лишь на подоле, а всё остальное было расшито лентами. Руки Маргарет опять были в перчатках. Её зелёные волосы собрали под фату. Пышную грудь стягивала ткань платья. — Вижу, обещания ты сдерживаешь, — усмехнулся дворянин. — Оставьте нас, — скомандовала Маргарет прислуге. Служанки быстро покинули комнатку, кланяясь Викторию. Теперь, когда они остались одни, платье Маргарет ещё больше привлекало внимание. Узорчатая фата уходила в пол, а подол волочился по полу. Маргарет посмотрела на Виктория. Она приподняла фату и прищурилась. Из-за этого сейчас она была максимально вызывающей. — Викки, — ухмыльнулась. — Ты же говорил жёлтый мне не идёт. — Палевый — это бледно-жёлтый с розовым оттенком, — Викторий улыбнулся. — Тебе действительно идёт. — Знаешь, Пётр был так недоволен, когда узнал, что я буду не в зелёном, — Маргарет обернулась к окну. — Говорил что-то о традициях. Но, знаешь, я рада, что послушала тебя. У нашей милой Викки есть вкус. — Да Викко я, — фон Гёте улыбнулся и обернулся к двери. — Кстати, а ничего, что я здесь? — Конечно, — Маргарет улыбнулась. — Ты придаёшь мне уверенности. — Но ведь мужчина наедине с девушкой... — Мы союзники, забыл? — Маргарет улыбнулась шире. — Король и будущая королева наедине. Возможно, среди наших слуг есть крысы, а потому мы должны обсудить всё наедине. Ведь даже моя свадьба не праздник, а попытка сохранить магию в семье. — Хочешь сказать, — Викторий посмотрел на союзницу. — Мы воюем всегда? — Всегда и со всеми, — Маргрет резко опустила фату. — Даже друг с другом. — Знаешь, сейчас я вспоминаю ту девочку четырнадцати лет, что постоянно спорила со мной и нарушала любые нормы приличия, лишь бы отличиться. Неужели это была ты? — А я вспоминаю того мрачного мальчишку, который постоянно вредничал и отрастил волосы до земли, чтоб повыделываться. Неужели то был ты? — Госпожа, — раздалось из-за двери. — Пора на выход. — Да-да! Викки, — Маргарет замерла и прижала руки к груди. — Кати же скоро родит? Как назовёте ребёнка? — Не моё дело, — ответил фон Гёте. — Эээ!? — Маргарет нахмурилась. — Что за отношение!? Девушка сердито открыла дверь и пошла к жениху. Фон Кроэлы пригласили священника, а потому вся свадебная церемония проходила на территории поместья. Викторий сел на одну из скамеек ближе к алтарю. Пётр стоял в очередном чёрном костюме. Фон Гёте вздохнул: кажется, он начинал понимать, почему Маргарет считала своего жениха скучным. Ну а вот и сама невеста. Маргарет шла по ковру прямо к Петру. Шлейф её платья несли две малышки пяти лет. Сейчас Маргарет была так изящна, что Викторий был словно заворожён. "Неужели та принцесса-капризуля стала этой невестой?" — подумал он. "Хэй, Викки, — Маргарет самодовольно улыбнулась. — Смотри на меня! Ты ведь поражён? Ты ведь хотел бы окрасить моё платье в цвет огня?" "И всё же этот цвет тебе идёт, — Викторий улыбнулся. — Это цвет соломы. Обычной соломы. Такой же обычной, какой мне казалось ты. Но ты ожила." "Ты стал таким спокойным, когда повзрослел, — Маргарет встала рядом с Петром. — Когда перестал играть в мертвеца." — Клянусь, — слова Петра словно разбудили Виктория и Маргарет. — Клянешься ли любить свою супругу Маргарет больше жизни? — продолжал священник. — Клянусь! — Клянешься ли заботиться о ней? — Клянусь! "Ну удачи," — мысленно усмехнулся Викторий. — Клянешься ли быть добрым, терпеливым, чтоб в вашем доме не было места обидам? — Клянусь! "С Маргарет можешь на это не надеется." — Клянешься ли, Маргарет, — священник развернулся к невесте. — Мужа жалеть и любить, всегда приветливой и нежной быть? — Клянусь! "Врёшь ведь," — фон Гёте сдерживал смех. — Клянешься ли не ругать его по пустякам и не допускать обиды в дом? — Клянусь! "Грета, не ври," — Викторий прикрыл рот, усердно сдерживая смех. — Теперь обменяйтесь кольцами, — святой отец подал рукой сигнал одной из подружек невесты, которая поднесла кольца на подушечке. Пётр аккуратно взял одно из колец и стал аккуратно надевать на пальчик Маргарет. Она вновь самодовольно улыбнулась. Кажется, на этом всё. Словно поцелуй, значащий клятву в верности, сейчас будет значил окончательное взросление. "Викки, я ребёнок для тебя?" — Маргарет посмотрела на Петра и улыбнулась. "И всё же ты слишком женственна для меня," — Викторий вздохнул, смотря на поцелуй молодожёнов. Сейчас запах лжи казался Викторию слишком сильным, из-за чего даже раздражал. Даже Маргарет была пропитана им. Она прервала поцелуй и вновь улыбнулась. Но теперь ехидно, смотря прямо на союзника. Нет, всё таки она была честной. До безумия честной. Но слишком нужной для дома Кроэл, чтобы избавиться от неё. — Викки, — Маргарет подбежала к Викторию. — Ну как? — Я еле сдержал смех, — признался фон Гёте. — Ты же помнишь, что завтра моя коронация!? — Конечно, Ваше Величество, — Викторий поцеловал руку Маргарет. Наверное, они всё-таки друзья, иначе как объяснить такую близость? Осталось только не превратить это в слабость. Викторий встал и пошёл к столу. — Желаю Её будущему Величеству сладкой ночи, — шепнул мужчина. — Хам! — крикнула Маргарет. — Возможно, — Викторий засмеялся. К Маргарет подошёл Пётр и взял её за руку. Всё таки, у жизни Маргарет открылась новая глава. Глава, где она должна придумать себе новую личность. Эта личность, наверное, будет строгой и злой. Или, может, романтичной и доброй? Нет, Викки не одобрит. — Мета? — Пётр посмотрел на слишком задумчивую жену. — Всё в порядке, — она улыбнулась. — Просто думала, что жалко остаться без медового месяца из-за коронации. Пите, давай послезавтра покатаемся на лодке. — На лодке? — Да, помню, что в детстве я отказалась, теперь жалею, — Маргарет положила голову на грудь супруга. — Я хочу сделать всё, от чего отказалась в детстве.***
Но будем честны, Её Величество поразила меня обоюдовострым мечом. И каково же ей было играть мужчинами, когда одного из них она любила?
Маленькая девочка с серо-голубыми глазами и кудряшками. Она вся в бабушку по материнской линии, по крайней мере, так говорит Катерина. Имя Джулия подходит малышке, хотя оно больше мужское, чем женское. Маргарет смотрит на эти хрупкие ручки, маленькие глазки и первые волосы, сменившие пушок. Если сделать лишь одно движение, этого ребёнка просто не станет. Дети — само воплощение слабости, в том числе слабости своих родителей. Ребёнок — твоё продолжение, но жизнь Маргарет ещё даже не началась толком. Да, после стольких мыслей о скорой и неизбежной кончине эта мысль появилась при взгляде на ребёнка. Жизнь Маргарет рядом с идеалами семьи фон Кроэл, с мечтой Медного стать правителем мира. И только в конце своей жизни Маргарет родит продолжение. — Это странно... — садясь в карету вместе с мужем, говорит она. — Что именно? — Пётр бросает взгляд на поместье фон Гёте. — Этот мир... все люди делают что-то странное, особенно тянутся друг к другу, но отталкивают... а ещё дети умирают так быстро и... легко? — Прости, не очень понимаю. — Не страшно, просто думаю, что хорошо быть ребёнком, даже не поймёшь ничего, когда наступит твой час, и умрёшь, печалясь. — А не лучше ли смерть, которую ты хочешь? — Пётр напрягся. — Нет, так тоже делают только дети, а взрослые уже просто знают, что разницы-то и нет. Даже если умру, ждёт мир мёртвых... На самом деле, смысла просто ни в чём нет, мы сами его придумываем, потому что иначе просто сходим с ума. Верить в Бога, исполнять мечты семьи, быть хорошим родителем и супругом… Пите, эта жизнь так скучна и бесцельна, на самом-то деле. И за её концом тебя не ждёт ничего нового, потому мы вынуждены просто плыть по течению, ожидая конец или что-то иное. — Постой, Мета, — мужчина потерял нить разговора. — Но не значит ли это, что как раз мы хотим жить? — Нисколько, мы хотим лишь наслаждаться жизнью, а не жить, а это разные вещи. Живём мы просто так, а в наслаждениях мы мечемся, изучаем их или даже утопаем, забывая, что некоторые из них не просто грехи, но и смертельные. А потом просто идём в церковь, как ни в чём не бывало. Это лицемерие и зовётся жизнью. И дети этого не понимают. Может, я сама сейчас глупая, но всё же уверена, что умнее обычного ребёнка. Смешок. Маргарет сама по себе тоже лицемерка не меньше остальных, потому и считает себя правой их судить. Пётр это понимает, но продолжит делать вид влюблённого и доверчивого дурачка, всё же не пропадать же такой актрисе?***
Фон Пферд посматривала в окно кабинета. Годы идут, а это место неизменно, а вот они сами меняются, правда, сильнее внешне, чем внутренне, внутренне люди просто никогда не меняются. Это правило Маргарет уже запомнила, смотря как на других, так и на себя. Маленький и теперь уже совсем уютный кабинет, затянутый пылью и заваленный книгами. Солнечные лучи чуть режут глаза, когда пытаешься нормально выглянуть в окно из этой комнатки. Порой ощущение, что это отдельная часть поместья, никак с ним не связанная. — А Миа родила, — произносит как можно более оживлённо Маргарет. — И что? — Викторий не отрывается от книги. Кажется, его мечты о бессмертии всё так же пылают. — Тебя не волнует даже пол ребёнка? — Даже если не верить в божественное происхождение Мии, она точно может управлять Летой, а потому я потерял её, как только отказался от помолвки, так что факт рождения у неё ребёнка вполне вероятен. — Она родила сына, — Маргарет злило равнодушие её союзника. — Тогда тем более, что не так? Мальчикам же сила управления Рекой Летой не передаётся. — Ты стал скучным, раньше бы ты заругался: "Как так? Я же её обесчестил, откуда сын?" — Сказывается общение с одной королевой. Маргарет усмехнулась и опёрлась затылком о стену. Прошло уже семь лет. Они прошли так быстро, принеся множество метаморфоз, особенно в чувствах, хотя не совсем. Люди не меняются, не меняются и чувства. Даже если однажды Викторий станет ей мерзок, Маргарет продолжит, смеясь, звать его своим мальчиком. И так же смеясь, убьёт его. С такими вещами тянуть просто нельзя, иначе они убьют тебя самого. Викторий сегодняшнего дня стал мужественнее, чем Викторий прошлого, конечно, это просто возраст, но в тоже время и взгляд самой Маргарет. Она подойдёт ближе и просто опрокинется своей спиной на его, нахамит, улыбнётся и встает опять. Но только в мыслях. Иногда почему-то приходит понимание странности таких поступков. Так что сейчас Маргарет просто похлопает Виктория по голове, назовёт "хорошим мальчиком" и уйдёт. — Кстати, Миа вышла замуж за главу одной из самых влиятельных семей в Игурандо, дом Грей. Мой тебе совет: узнай о них побольше. На этих словах Маргарет уходит, хотя почему-то ощущение, будто она только что предупредила Виктория о неизбежной смерти.***
Во всяком случае мне нравилось смотреть как постепенно твой горделивый гений потеснился, впуская в себя жизнь. Она так красиво расцветала прямо предо мной, тогда я лишь убеждался, что лишь слабый человек, которому никогда не обратиться бессмертным демоном.
Маленькая девочка с только недавно окрасившимися в алый глазами лежала в колыбели. Маргарет смотрела на неё своими пустыми глазами. Этот ребёнок как-то слишком символично родился к концу войны за объединение и одновременно концу войны с Франкоссией. Дойчанский союз прекратил своё существование, став королевством, а заодно включил в себя и другие страны с носителями доичанского языка. Маргарет никогда не думала особо о политике именно Велийбурга, это была просто страна без магии, где она родилась не как член королевской семьи, да и что такое Велийбург? Это маленькое герцогство, о котором заботится другая страна. Как только канцлер сказал об объединении железом и кровью, стало ясно, чем всё закончится для страны вроде Велийбурга, а вход в Северный Союз стал решающим шагом в этом. — Эльза, — Маргарет улыбнулась. — Ты знаешь, что твоё имя означает? Что твой Бог дал клятву... только какую и кому? Знаешь, я всё же сочувствую тебе... — Почему я не удивлён, что ты здесь? — Викторий стоял прямо за спиной фон Пферд. — Ощущение, что я в оккупации, а ты — вражеский солдат. Вот скажи, почему нельзя хоть немного придерживаться норм воспитания? — Потому что они мне не нравятся, — Марагрет стала злее. — Порой ощущение, что их придумали не те, кто по ним потом жили, особенно для женщин. Весь мой брак был лишь из-за этих правил, почему я не могла быть столько же самостоятельной и без мужа по ним? — Сейчас я говорил о приличии... — Викторий старался сохранить спокойствие. — Все правила соприкасаются. Не хочу вообще хоть немного их соблюдать. Можешь звать меня бемутом, учитывая "мои" корни я не удивлюсь, но пойми одну простую вещь, мне всё это мерзко. Мерзко, что я должна соблюдать что-то просто потому что так кто-то решил. — Знаешь, есть всё же грань, — Викторий еле сдержал желание ударить фон Пферд по щеке. — Я мог понять твою неряшливость в одежде, но тебе бы самой было приятно, если бы кто-то так нагло проникал в твой дом и ходил по нему без твоего ведома? — А разве я тебе так чужда? — глупый смешок и улыбка. — Викки, извини, конечно, но раз мы союзники мы же друзья и самые близкие враги. Конечно, я не откажусь проведать твою дочь. — Только что ты фактически призналась в покушении на её жизнь. — Да... но нет... Это было бы бессмысленно, даже если её убить, она — никто. Она лишь второй ребёнок и к тому же девочка, да и причин угрожать тебе у меня нет, всё же лично мы не воюем, моя страна уже сама присоединилась к твоей. Это будет только лишней тратой сил. Викки, скажи, — снова мрачный тон. — Как сильно я ударю и куда? Хотя лучше не отвечай. Моментальная смена тона и настроения. Маргарет слишком занята своими шутками, чтобы действительно делать что-то важное. Ей и не особо хочется вообще что-то делать, она уже получила своё место правителя, получила чужой страх, ей уже здесь ничего и не нужно делать. Как и в тринадцать. Жизнь вновь сливается всё больше в нечто серое и вязкое, что топит, хотя сейчас появился какой-то прутик, что ли, за который можно схватится. Прутик в виде этого гордого "малыша Викки". Жизнь пока что даже кажется забавной. Возможно, однажды это чувство исчезнет или даже сменится на ненависть, но пока что оно даёт хоть какую-то надежду на смысл бытия. "Спасибо, что развлёк," — мелькнуло в голове, но эти слова Викторию знать опасно.Хотя, может, я бы подумал одарить бессмертием и тебя, но это не точно, ни к чему мне ахиллесова пята.
Этот зал был полон шума. Просто набит до краёв. Мужские голоса и женские смешки. Ещё топот. Это раздражает. Бесит эта фальшь. На самом деле, в такие моменты ты не понимаешь смысла всякого происходящего: люди знают, что живут в фарсе, знают о проблемах фарса, но ничего не делают. Хотя нет, делают, люди просто выставляют осуждающих их игру безумцами. Маргарет и Пётр стояли у стены и улыбались. Маргарет теперь ведёт себя как идеальная женщина: она глупа, романтична, не перечит мужу, изящна в каждом действии. Это и называется "будьте взрослее"? У Маргарет не было чего-то, что она бы назвала детством. Была лишь жизнь, которую можно разбить на равные отрезки. Маргарет помнит, как в одиннадцать стала часто слышать от няни рассуждения о любви. Конечно, старуха просто хотела воспитать девочку такой, чтобы родители были довольны. А чего хотят родители? Они хотят, чтобы ребёнок был удобным. Девочка удобна, когда может признать себя вещью и идти за другими. Словно лошадь. Это раздражает. Потому Маргарет будет взрослой сейчас. Она наконец начала свыкаться с бессмысленностью. Она поняла, что суть не в смысле, она лишь в выполнении правил. — Но я не понимаю, почему я в её глазах такой глупый, — Пётр вздохнул, смотря на Виктория. Мужчины встретились в бильярдной, где фон Гёте как раз думал о способах игры в бильярд в одиночку, но при этом просто так толкать шарики по столу не хотел. Пётр опёрся рукой о бортик стола и вздохнул: — Я всегда понимал и при этом был далёк от неё. Я действительно не особо смыслю в ваших сложных интригах, но... — фон Пфред замялся, не зная, как обратиться к Викторию. — Можно и просто по имени, мы же "друзья", — фон Гёте ухмыльнулся. — Тогда я назову тебя "Викки"? И всё же, я не очень понимаю всех ваших планов, секретов и даже просто не знаю, что вас объединяет. Но в тоже время я не так глуп, чтобы не заметить ваших секретов. Когда мы были детьми, Мета постоянно обзывала меня дураком. Я не знаю почему, но это она хоть и перестала делать, но относится ко мне так же. Может, в моей кузине завёлся корешок гордыни ещё в те юные годы и его так и не выпололи, но я всё знаю. — И где границы у "всего"? — Викторий напрягся. — Боюсь, Мета разозлиться, если скажу, — усмехнулся Пётр. — Но знаешь, я удивлён, что ты никогда не проявлял ко мне зависть. — Я просто тоже "всё знаю", — фон Гёте осмотрел расположение шаров и приготовился бить, но перед ударом уточнил: — Я знаю, что зависть была бы проигрышем ей. Удар. Ни один шар не попал, они лишь приблизились к лункам. Пётр гордо улыбнулся и приготовился бить сам. Маргарет сейчас занята в обществе девушек, так что самое время просто обсудить те вещи, которые интересуют только Виктория и Петра: — Я недавно подумал, — начал фон Пферд. — Что Вы думаете о дуадализме? Буквально вчера прочёл одну книгу, как раз про дуалистические истоки в искусстве. Признаться, я далёк от театра, но этот труд меня зацепил...***
Комната была такой уютной, что желание спать еле сдерживалась: приглушённый свет, хруст хвороста в камине, тёплый чёрный чай со сливками. Маргарет быстро-быстро рассказывала о своих бедах из-за отсутствия врагов. А Викторий вздыхал, смотря на эту странную женщину. — Викки, ты любишь кого-нибудь кроме себя? — она вдруг стала спокойнее. — Нет, — спокойно. — Неужели даже меня? — До ужаса, — Викторий вздохнул. Тогда королева встала, медленно подошла. Хотя её платье и было стилизованно под военную форму — видимо из желания стать с мужем одной сатаной —, в ней прекрасно была видна фигура девушки: пышные бёдра и грудь с узкой талией. Там, конечно, должен быть корсет, но нет, это же Маргарет, она не будет его сейчас надевать. "Скажешь, что я — твой союзник, а значит не должен видеть в тебе женщину." А фон Пферд залезла на колени мужчины и взяла его за щёки, смотря в алые глаза. Пышная грудь упиралась в подбородок Виктория. — Чего ты хочешь? — вздохнул он. А она красивая. Наверное, эта мысль уже должна стать чем-то обычным, но нет. Каждый раз вновь и вновь она посещает, как что-то новое. — Поцелуй меня, — шепчет Маргарет. Викторий закрывает глаза. Он действительно хочет услышать эту просьбу. А губы смазаны тогда будут ядом? Или же она вонзит нож в его спину, стоит королю расслабиться? Маргарет стала живей. Та четырнадцатилетняя смертница выросла и прожила дольше нужного. — Так чего ты хочешь? — Викторий печально вновь взлянул на свою союзницу. — Не знаю! — засмеялась она. Семнадцать лет назад фон Гёте бы просто поднял её и поставил рядом, словно куклу, но сейчас это было бы странно. — Хэй, — Маргарет коснулась его нижней губы. — Она ядовита? — Лишь для тебя, — усмехнулся Викторий. — Ты так меня ненавидишь? — Очень, каждой клеткой своего тела, — улыбка коснулась его губ. — Я ненавижу Маргарет фон Пферд. — Какие жестокие слова, — Маргарет отошла. — А я люблю Викки. — Ты всех любишь, верно, — Викторий вздохнул. — А что больше: душить, травить или резать? — А что бы ты пожелал? — Быстро и безболезненно, — король встал. — В старости, когда ты уже мертва. — Боже, как жестоко. — Хотя я иногда почему-то думаю, что если бы мы получили вечность. — Мы бы убили всех остальных? — Да, я бы всех сжёг, — кивнул фон Гёте. — А потом бы ты убила меня, как стоило мне тебе наскучил. — Не переживай, ты не найдёшь философский камень... — Мета, — Пётр постучал в дверь. — И кто теперь ваша жертва? — Пите! — Маргарет обняла мужа за руку. — В том и дело, что всё слишком тихо. А давай завтра куда-нибудь съездим! Викторий вздохнул, смотря на столь быструю смену личины. А королева всё болтала о чём-то их с мужем личным.***
Почему загорелось поместье? Точно не из-за неаккуратности прислуги. Если бы это был простой огонь, Викторий и вся его семья точно бы его потушила. Голубой огонь был невыносимо болезненным. Волосы загорелись первыми, они полыхали, а следом загорелась кожа головы, в которой не было ни единого заклятия или хотя бы просто мысли. Викторий бил себя по голове, пытаясь затушить пламя, но оно всё равно горело всё сильнее и перебралась на руки. Бежит из этой комнаты, но огонь расползается по телу. Кожа начинает постепенно надуваться. Бежит к выходу и дома, может, там огонь уже затухнет? Викторий бьёт себя по телу, падает на пол и начинает кататься по тому. Тело схватывает судорога, из-за этого двигаться ещё труднее, а кожа начинает лопать, чего Викторий не чувствует и не слышит. Воздуха уже не хватает. Мечта о вечной жизни оборвётся здесь? После стольких лет изучения? Мужчина бьёт своё тело всё усердней, а огонь горит ярче. Голубой — цвет его смерти. А воздуха всё меньше, всё же Викторий кое-как приподнимается на четвереньках, и тут изо рта резко вытекает что-то. Наверное, ужин. Кое-как мужчина встаёт и пытается бежать. До выхода должно быть близко. В глазах темно, а ноги сплетаются. Падает на пол и вновь блюёт, ничего не видно, встать уже просто нет сил. Кажется, что глаз уже просто нет. И да, верно, они уже просто лопнули, как и кожа. Алое мясо начинает покрываться чёрной коркой, но боль не унимается, словно пробирает глубже. Огонь выжигает всё внутри ужасной болью, а бежать уже просто некуда. И тут всё прекратилось. "Маму убили именно так?" — какой-то чуждый вопрос. Голубое пламя не тронуло само поместье, только людей в нём. Какую историю придумают люди об этом дне? Во всяком случае Маргарет садится в первый же дилижанс и мчится в дом уже покойного союзника. Следов уже нет. Тяжёлое свинцовое небо осени нависает над пустым поместьем, которое лишь чуть запачкано пеплом. А у дома три силуэта. Один из них знакомый. Маргарет подбегает. Это Эльза. Маргарет выскакивает из кареты. На ней её домашнее платье и военный тулуп поверх, который продувает ветер и растрёпывает собранные в простой хвост волосы. Маргарет смотрит то на чуть испачканное поместье, то на дочь союзника. Сейчас она действительно так похожа на своего отца: то же лицо, те же алые глаза и бледно-рыжие волосы. Но одно лицо ничего не значит, Эльза же такая болезненная и слабая, так почему она жива? Маргарет приближается. Девочка сидит за спинами своих, судя по всему фамильяров, это брюнетка в коротком комбинезоне и мужчина в чёрном плаще. Взгляд Эльзы потерян, а она сама укутана в какой-то алый плед и трясётся, сжимая его. И когда Маргарет уже было подошла к ней, к девочке словно подлетела женщина с розовыми волосами. — Эльза! — закричала она. — Это я, тётушка Роза, что случилось!? Девочка опустила взгляд, но тётя продолжала допрос: — Что с папой, мамой и сестрой? — Де... — дыхание девочки участилось. — Там... де... рога... один стра... де... всё кра... мон... Джула сгорела! Вся! До самого пепла! — Эльза громко зарыдала, трясясь и сжимая плед всё сильней. — Не переживай, — Роза обняла племянницу. — Сейчас поедем ко мне, там тебе ничего угрожать не будет... — Ваше Высочество, — Маргарет подошла ближе. — Я, конечно, приношу свои соболезнования Вам, но всё же, что тут случилось? — Пожалуйста, — Роза встала ровно между фон Пферд и Эльзой. — Не трогайте девочку, она ещё не стала такой же грубой как вы с Викторием. Эльза покорно идёт вместе с тётей в карету той. Фон Перр пытается успокоить племянницу, рассказывая о своём сыне, что вот-вот вернётся из Ингурандо, где учится, на выходные. Маргарет бросает взгляд на поместье вновь и подходит. На пороге чей-то пепел, да и вообще если приблизиться к коридору, можно увидеть просто горы золы. И кто из этих крох Викторий? — Кажется, эта партия пари за мной? — усмехается Маргарет и уходит.***
Маргарет печальным, но всё таким же гордым взглядом прочитала конец письма: "Если ты действительно получила моё письмо, я, наверное, рад, только не показывайте его Вашему мужу, этот несчастный человек тоже в Ваших сетях. Теперь же, Ваше Величество, позвольте сказать мне то, что окончательно подтвердит мою слабость пред Вами: "Я люблю тебя"." — Что ж, — фон Пферд свернула письмо и подняла взор к потолку. — Шах и мат, Ваше Величество.***
Уже было три часа дня, потому Эльза решила немного позаниматься верховой ездой. Эрика опять отправили готовить лошадь, а Селена пошла переодевать госпожу к конной прогулке. Эльза внимательно всматривалась в зеркало, пока Селена поправляла бант на юбке. Горничная посмотрела на госпожу и неуверенно произнесла: — Что-то не так? — Селена, скажи,— Эльза прищурилась.— У меня ведь никогда не было собаки? — На сколько мне известно, нет,— Селена покачала головой. — У меня же была только одна сестра, а мама всегда собирала волосы в косы? Селена сдержанно кивнула, пытаясь понять, к чему этот разговор. Горничная закончила переодевать госпожу. Эльза обернулась и неуверенно произнесла свой последний вопрос: — Мои глаза ведь всегда были красными? Они же не могли быть голубыми?