***
Этот врач пришёл зимой, когда Эльза слегла с температурой. Острые скулы, покрытые заметной седой щетиной, и докторский потрёпанный халат на худощавом теле. Викторий стоял рядом с этим незнакомцем и чётко и холодно сказал: — Это моя младшая дочь, Эльза, — при произношении этих нескольких слов Викторий постоянно перебирал пальцами, будто хотел опровергнуть собственный слова. — Эльза, это доктор Малогеитен. С этого дня он будет работать на меня, в том числе позаботиться о твоём здоровье. Будь добра, не доставляй нам с ним проблем и будь послушной девочкой. — Да, хорошо, отец, — Эльза была рада этому указанию. Она была рада, что Викторий вообще помнит о ней, потому что он так часто общался с Джулией и совсем не звал к себе Эльзу, что даже эти целых четыре предложения отзывались в сердце радостью. Но сразу после этого Викторий вышел из покоев, при чём быстрее, чем обычно ходил. Эльза старалась не замечать этого, но Викторий слишком явно избегал её и чуть ли не кричал об этом во время различных торжеств. Эльза не знала причину, даже не догадывалась о ней. Но с того дня в ежедневном расписании Эльзы появился постоянный пункт осмотра у доктора Малогеитена. Большую часть времени он просто давал Эльзе какие-то неизвестные лекарства, которые Эльза никогда ранее не пила и не продолжала после того, как доктор покинул особняк. Это воспоминание почти забылось, но сейчас в голове всплыла прогулка по вечернему коридору поместья. Эльза просто прыгала по ступенькам лестницы, представляя пропасти между ними. Вдруг она услышала недалеко от лестницы разговор и замерла, поскольку один из голосов явно принадлежал Викторию: — Викки, ты ради экономии отдал на эксперименты собственного ребёнка? — Чёрт, ты же... Начнём с того, что я бы не отказался и от произнесённого варианта, но ты же знаешь, что это не так. Что до экономии, то мне кажется, что это в двойне выгодное предложение. Знаешь, менять тела раз в определённый промежуток времени — это тоже своего рода бессмертие. — Бедная малышка Эльза, — тяжкий вздох. — Но кого подселяют в её тело? — Я не знаю, какую-то деревенскую сиротку. — Что? Фи, Бог мой! — раздался прыжок. — Викки... в Эльзе всё ещё течёт благородная кровь... — Насколько она вообще благородная? Я искал информацию о фон Стокере и ничего не нашёл. Ощущение, что он взялся из ниоткуда. Хотя интересно, что Вильгельм как-то упомянул, что был знаком с ним какое-то время. Он брал анализы у... Эльзы. — Почему ты так странно дёргаешь пальцами? — Я брезгую, когда произношу это имя. Какое счастье, что я не давал его. Хотя омерзительно, что плод грехопадения носит имя, связанное с Богом. — Ладно, но я бы хотела узнать, что ты будешь делать, если место Эльзы действительно займёт простолюдинка? Что если она является носителем иного вида магии? — Не знаю, — глухой стук, видимо, кто-то из них поставил стакан на стол. — Но насчёт этикета проблем не будет, Эльза практически им не занимается. Иногда я думаю, что лучше было бы отослать её на воспитание к какой-то родственнице. В идеале к этой дуре Розе. Но я не могу контактировать с этим пятном на репутации семьи, а давать Эльзе нормальное воспитание я не хочу. Я хочу, чтобы она была несчастна. — Что за злоба? — усмешка. — Викки, что такого сделала эта маленькая девочка? Она не виновата в своём рождении. — Да, но мне нравится, что её проблемы так ломают Катерину. Она с каждым годом становится всё хуже. Не то чтобы мне нравилось её мучать, но после уже трёх звёздных детей я просто ненавижу эту чертовку, ставшую моей женой. — Хм, а справедливо ли это? Викки, ты должен был жениться на Мии, нет? Но ты сам сделал всё ради женитьбы на девушке, которая, на секундочку, сама была долгое время единственным чадом именно из-за смертей остальных детей. Викки, ты виноват во всём сам. А малыш Мии, между прочим, часть семьи имперского принца, уже год как учится в лучшей школе Игурандской империи, поражая своими силой и умом не только учителей. Если ты вдруг забыл, то Миа — потомок Бога. — И зачем ты это говоришь? — Как ты любишь мучать Катерину, так и я люблю напоминать тебе твои ошибки, — смех.***
Эльза сжалась в комок, сидя на полу и опершись спиной на кровать. Викторий никогда не любил её, но сколько Эльза не пыталась, она не могла понять причину. Викторий так заботился о Джулии, что Эльза терялась. А пули в револьвере уже кончились, как и желание тренироваться. Хотелось просто выпить чаю. Эльза встала с пола и вышла из комнаты. Самой алой комнаты во всём поместье, здесь на протяжении всех поколений спали все главы семьи фон Гёте, но не Эльза. Запах Виктория давно выветрился из неё, но память о нём возвращалась, из-за чего Эльза боялась оставаться здесь надолго. Но сейчас на Эльзе было платье бардового и рубиново-красного цветов. В её гардеробе более не было ни одного платья голубого или синего цвета. А ещё теперь она спокойно могла приказать Селене подать чай в любое время.***
Купальница смотрела в окно. Минула уже половина ноября, но снегом и не пахло, разве что дождей стало больше. Так как адвент начнётся в следующее воскресенье, Купальница уже заказала календари для себя и фамильяров. И всё же её детской душе хотелось увидеть снежные сугробы и просто упасть в них всем телом, зарыться в них лицом и просто смеяться. Но, видимо, это придётся отложить на следующий год. Айхёнхен вышла из особняка и осмотрелась, держа свой пушистый хвост трубой. Купальница присмотрелась. Айхёнхен явно о чём-то скрупулёзно думала, так что Купальница решила, что должна помочь ей и поспешила к выходу. Выйдя, она увидела, что Айхёнхен всё так же стояла недалеко от лестницы и смотрела в сторону главных ворот. — Айхён..? — А, госпожа, — она сказала это апатично, из-за чего Купальница испугалась. — Ты в порядке? — Раньше я не думала про это, поскольку было много других проблем, но сейчас я не могу перестать думать о том, кто я. — А, верно, — Купальница кивнула. — Ты ведь почти ничего не помнишь. — Купальница, — Айхёнхен обернулась. — Наши личности и познания формируются в зависимости от того, что мы пережили ранее. Посмотри на Панголина. Тебе, наверное, кажется, что он просто спокойный, но это не так, он просто не имеет воспоминаний. Я не хочу быть такой, но я хочу понять, почему не хочу. Когда Дункель и Байзек только проснулись, они говорили такими древними словами, что я не могла поверить их молодой внешности. Но если так подумать, откуда я знала, что эти слова были старыми? — Наверное, ты видела из в книжках? — То есть я читала? Весьма странный досуг для юной леди. Но откуда я знаю, что он странный? — Ты действительно много думаешь... — Купальница растерялась. — Но знаешь, вроде, читают многие. Я слышала, что знатные дамы даже открывают читательские клубы, чтобы обсуждать прочитанное. — А ты читаешь? — Да, иногда бывает. Моя любимая книга — "Робинзон Крузо". — И почему же? — Потому что она обнадёживает, — Купальница улыбнулась. — Даже если однажды я останусь совсем одна, это будет лишь временной бедой. Я стала так думать после её прочтения. Любая беда однажды кончится, в том числе и ты вернёшь свои воспоминания. — Я тоже так думаю, всё же кое-что я ещё помню, — Айхёнхен улыбнулась. — У меня был жених. У тебя ведь тоже? — Да, был. — И я действительно сильно его любила, но братик был ко мне излишне холоден. — "Братик"? — Купальница растерялась на этом слове. — Ты ведь и на пикнике говорила про это. Ты должна была выйти за своего родного брата? — Кажется, так. Но я не до конца уверена. Айхёнхен пошла в сторону леса. Купальница неуверенно последовала следом за ней. Листва хрустела под их ногами, пока ветер обдувал щёки. Запах осени обладал какой-то меланхолично-счастливой ноткой, из-за которой Купальница невольно старалась вдохнуть его как можно больше, будто заполняя какую-то непонятную пустоту. Голые деревья с ветвями-когтями придавали лесу атмосферу сказочности, из-за которой всякие сомнения Купальницы рассеивались, хотя ещё недавно её чуть не убили. — И всё же не могу вспомнить, — Айхёнхен резко остановилась. — Жалко. Но знаете, ничего страшного, — она обернулась и широко улыбнулась. — Я всё равно уже мертва. Да и с этими ушами и хвостом меня уж вряд ли ждут дома. Так что давайте вместе создадим новую меня! — Хорошо! — Купальница улыбнулась. — И для этих слов надо было уйти так далеко от особняка? — Дункель будто появился за спиной Купальницы. — Ай! — фон Крад это напугало. — Извини, но ты давно шёл с нами? — Я всегда рядом с Вами, — он сообщил это как нечто совершенно очевидное. — Я даже сплю у дверей твоей комнаты. Так что я, конечно, буду следовать за тобой, куда бы ты не пошла. Купальница смутилась от этих слов, хоть и не до конца поняла почему. Но, немного поразмыслив, неуверенно произнесла: — Всё же, ты мой прекрасный рыцарь. Будто посланный мне Святым Граалем. — Я не очень понимаю. — Ох, а это я помню, — Айхёнхен оживилась. — Ты о Лоэнгрине, верно?