***
Хёнджин
Это странно, конечно, что я сейчас это говорю, но… Феликс и вправду солнышко.
Чанбин-хён А ты маленький принц. Так значит, теперь у вас все хорошо?Хёнджин
Не сглазь.
***
— Ян Чонин, ты безнадежен. Паренек скидывает с кровати книгу, с которой уснул. Название на корешке красноречиво гласило: «Стань хозяином своих снов или Контроль над сознанием». Туфта. И непонятно, то ли книга говно, то ли Чонин слишком слаб для полного контроля над собой. Иначе почему ему опять снится один и тот же кошмар. Снова его толкают с лестницы, а он не может разглядеть, кто ударил в спину. И снова он чувствует боль, слышит, как хрустит его позвоночник, как ломаются его кости… Как кто-то отпинывает в сторону его руку, а затем быстро уходит, оставляя его без сознания. Он мотает головой из стороны в сторону, разбрасывая чёрные отросшие волосы по подушке. Забыть, забыть, забыть. Он хватается руками за деревянную боковую спинку и невероятными усилиями садится вертикально, уже чувствуя себя победителем в какой-то степени. Сейчас ему на то, чтобы сесть надо куда меньше времени. За все то время, что он прикован к инвалидному креслу, он неплохо развил силу своих рук, потому что другого выхода не было. Если ты слаб, значит ты не самостоятелен, бесполезен. А этот парень не собирается быть слабаком, даже если все будут его считать таким, даже если он не сможет сам ходить. Никто не будет смотреть на него сверху вниз, даже если в этот самый момент он мучается от фантомных болей, потому что ноги он все равно чувствовать не может. Чонин пересаживается в свое кресло. Господи, как же это сложно. Это не становится легче. Каждый раз омега будто сажает самолёт в одиночку, но испытывает чувство удовлетворения, когда роняет свое же тело в кресло. Смотрит с тоской на свои ноги, скрывающиеся за плотной тканью спортивных штанов. Они похудели ужасно, мышцы ослабли, начали атрофироваться, так что смотреть на собственные ноги ему, Чонину, стало невыносимо. Они уже будто не его, не слушаются, не ходят. Его только тошнить начинает, когда он на себя смотрит, а делать это, к сожалению, ему приходится как минимум дважды в день, когда он умывается. Чонин катит коляску в ванную, которую родители оборудовали специально для него. Парень проводит бледными тонкими пальцами по раковине, которая расположена на необходимом ему уровне. Как тяжело пришлось его родителям, когда он потерял способность ходить. Это не только горе, но и огромная финансовая нагрузка, которую осилить родителям было очень нелегко. Папа устроился на вторую работу, а отец приложил все свои силы, чтобы добиться повышения и прибавки к заработку. Теперь он вынужден часто уезжать в командировки, чтобы обеспечить сыну реабилитацию, массажи, которые должны быть ежедневными в расписании, но, тем не менее, они не помогают. Сколько бы старый бета, которого по рекомендациям нанял папа, ни мял его ноги, они сильнее не становились, а прогрессом и вовсе не пахнет, но Чонин, тем не менее, с этим смирился. Его надежда уже умерла около полугода назад, когда даже глаза папы потухли, и он, улыбаясь, оставил какао на столе, быстро удаляясь. Он слышал, как плакал папа. Даже самый близкий и родной человек на свете не верит, так почему Чонин должен?.. Он умылся, с огромным трудом самостоятельно справил нужду, а потом устроился около стола, чтобы начать заниматься. Он ничего теперь не делает, ничем, кроме учёбы не занимается, потому что только благодаря своим умственным способностям он может быть полезен родителям и себе. Он уже иногда берет заказы, пишет рефераты и проекты, получая за это не такие уж большие, но все же деньги, которые бережно откладываются в конверт, вложенный в свою очередь в большой английский словарь. Он уже почти отправил очередное эссе по электронной почте, когда папа постучался в комнату. — Милый, у тебя все хорошо? — как всегда ласково и мило спросил папа. — Да, — Чонин даже головой утвердительно качает, будто папа его видит. — Я готовлюсь к экзамену по английскому. — Прервись, пожалуйста, пришел доктор. — Почему так рано? Доктор Им ничего не говорил вчера… Ян разворачивает коляску по направлению к двери, хочет подъехать и открыть её, но папа делает это раньше. За дверью, ожидаемо, стоит папа, а ещё, неожидаемо, стоит молодой альфа, незнакомый. — Это кто? — Повежливее, Чонин-а! — шикает папа, даже ногой топает, за движением которой омега следит внимательно и этим заставляя папу смутиться. — Доктор Им… Ему пришлось уехать ненадолго, и… — Он отказался от тебя, — услужливо приходит на помощь альфа, а Чонин криво улыбается и хмыкает. — Он думает, что ты безнадёжен. У меня на твой счёт немного иное мнение, так что заниматься с тобой буду я. — Вы так жестоки, — пролепетал старший омега, укоризненно склоняя голову. Альфа лишь жмёт плечами и подходит к чониновой кровати, садясь на край. — Ну, давай, ложись, долго мне тебя ещё ждать? Это странно, так не должно быть, но этот резкий альфа ему понравился. Запах как следует он прочувствовать пока не смог, но он уже предугадывал интересное развитие событий. Папа тем временем бросился к омеге, чтобы помочь ему добраться до кровати, а затем лечь, но взмахом руки доктор его остановил. — Он не маленький уже. Может сам вставать с кровати, сможет и лечь, не опекайте его чрезмерно. Чонин бы посмотрел на него с благодарностью, если бы не был так занят сейчас тем, что перетаскивает свою тушу. Он уже давно был около кровати, но она была слишком высокой, чтобы он мог одним рывком на неё забраться. Обычно его поднимали и усаживали, сейчас все приходится делать самому. Чонин, удерживая свой вес, попытался хоть немного подбросить себя, чтобы сесть, но ничего не получалось. У папы сердце разрывалось, когда он смотрел на это. В конце концов он все же рванул к Чонину, когда он в очередной раз снова сел в кресло, чтобы немного передохнуть. Альфа терпеливо ждал и наблюдал за попытками. — Не трогай меня, — мотнул головой омега, когда папа попытался взять его. — Я сам. — Вы можете выйти, — тихо предложил врач. — Вам тяжело смотреть, тогда, может и не стоит? Дайте ему быть самостоятельным. Если он не будет пробовать, никогда и не сможет. Старший омега неловко мял собственные руки, но потом все же повиновался и вышел из комнаты, неплотно притворив за собой дверь. А парень пробовал снова и снова, снова и снова, пока его челка не намокла от пота, а волосы не прилипли ко лбу. Если сейчас посмотреть на него со стороны, то может показаться, что он плачет. Альфа сидит молча, смотрит за отчаянными стараниями и о чем-то своем думает, но омегу останавливать не собирается. — Как Вас зовут? — вдруг спрашивает омега, пока тяжело дышит и пытается восстановить дыхание. — Когда сядешь, я скажу тебе свое имя, — молодой человек «отмирает» и смотрит в лицо парню внимательно. Он одним своим взглядом пресекает торги и дает понять, что условия ставить будет он. Чонин кивает и, глубоко вздохнув, снова старается, даже руками хватается за кровать, но матрас под его руками лишь прогибается и мнется, не давая опоры. — Я не могу, — наконец говорит Чонин и ненавидит себя за это. — Тебя отец на руках обычно таскал? — Да. — Ты же понимаешь, что это неправильно? — серьезно спрашивает у него альфа. — Ты страдаешь из-за того, что твои способности ограничены, но посмотри, ты сам ищешь легкие пути, не делаешь то, что тебе сложно. — Потому что я не могу это сделать, — сужает глаза омега и смотрит даже немного с презрением на пришельца. — Ты можешь это сделать, но с помощью. Есть огромная разница, когда что-то делают за тебя, и когда ты делаешь это сам, но при поддержке. Еще раз. — В этом нет смысла, — Ян зачёсывает ладонью мокрые волосы назад. — Я сказал еще раз, — было в его тоне что-то такое, чему омега противиться был не в силах. Это странно, но альфа сейчас как учитель, воспитатель, который заставляет нерадивого ученика переделывать халтурно сделанную работу. Ян с негромким рыком поднимается на руках снова, пытается схватиться за кровать, но натыкается вдруг на предплечье альфы, которое вовремя было подставлено ему под руку. Опираясь на него всем весом, он смог наконец сесть. С удивлением он отметил, что рука осталась недвижима. Сильный доктор. Омега руками опять же проталкивает себя глубже на кровать, за штанины по очереди затаскивает безвольные худые ноги и ложится, с облегчением выдыхая. Он понимает, что альфа все это время смотрит на него внимательно. — Кристофер Бан, можешь звать Крис или Чан. Чонин лишь кивает головой несколько раз и снова со лба убирает мокрые волосы. — Ты в плохой форме, Чонин-а, — честно говорит альфа. — Для тебя самые маленькие нагрузки уже тяжелые. У тебя сильные руки, да, ты их здорово развил за последние два года, но этого не достаточно, твое дыхание быстро сбивается, ты начинаешь задыхаться, а силы у тебя очень быстро заканчиваются. Тебе надо заняться дыхательной гимнастикой… — Зачем мне это? — смеется Чонин. Он действительно смеется. Сейчас он так сильно устал, что даже его мозг потихоньку «поплыл». Ян заливается заразительно, искренне, будто ему самый смешной анекдот в мире рассказали, ярко и так красиво, что Бан не понимает, как могло случиться такое безобразие, из-за которого милый омега смеется редко. Отсмеявшись и стерев проступившие от веселья слезы, Чонин смотрит на Криса снизу. — Мне же не марафон бежать, это уже лишнее. — Марафон может ты в ближайшем будущем бежать не будешь, но я планирую тебя поставить на ноги. Я хочу сделать это в как можно более короткие сроки, а твоя физическая подготовка может добавить нам с тобой проблем. Так что слушай меня, ладно? — Это же невозможно, — мотает головой Ян. — Даже доктор Им от меня отказался, а он в этом специализируется более тридцати лет. — Возможно, — упрямо говорит альфа. — Я знаю много новых методик. Которые, кстати, сейчас будем испытывать. Просто массажировать ноги не достаточно. Надо разрабатывать суставы тщательнее, возвращать тебе чувствительность. Здесь у вас это не практикуется, но заграницей есть много новых методик. Снимай штаны. — Вот так сразу? Даже номер мне свой не дадите? Я не из таких! — округляет глаза Чонин и изображает такое искреннее потрясение, что даже Бан теряется и глупо рот приоткрывает. Омега снова смеется. — Вы бы видели свое лицо. Простите. Он затихает, привычным способом для себя садится на кровати и медленно, но упорно снимает штаны, оставаясь в трусах. Ему уже даже неловко не из-за того, что он оголяется, а из-за состояния своих ног. Болезненные, худые, ну совсем непривлекательные, совсем не способные привлечь внимание альфы. Чонин переводит взгляд в потолок и закусывает губу. Все равно он ничего не почувствует, но ему неловко. Доктор Им был приятным стариком, который рассказывал о своих племянниках и их детях, а Бан Чан другой. Он молод, красив, привлекателен, чего не скажешь о Чонине. — Эй, не смущайся, — Бан замечает состояние Чонина и, на удивление, касается легонько его раскрытой ладони, пальцы которой немного подрагивают. Омега переводит взгляд на альфу и смотрит из-под опущенных ресниц неуверенно. — Ты встанешь на ноги и я возьму тебя с собой в тренажерку. — Ходишь в зал? — с уважением оглядывает его омега, при этом под шумок сжимая мизинец Бана. — Конечно, — Крис улыбается. — Покажешь результат? — Только когда мы вернём тебе чувствительность выше стоп. Нам нужны реакции на раздражители: тепло, холод, боль и прочие. Чонин, вообще-то, ни на что не надеется, вообще нет, ну ни капли! Он себя сейчас странно ведёт, сам себя узнать не может. Почему он стал таким простым и открытым, вылез из своей ракушки? Разве он так сильно устал, когда пытался сесть на кровать? Или красивый врач производит такой странный эффект на него. А может дело в приятном запахе древесной коры, которая на языке смолистым вкусом слегка оседает. Это сейчас неважно. Важно то, что альфа сейчас начал разрабатывать его ноги. Он аккуратно взял парня за щиколотки и стопу и начал медленно поднимать и сгибать её в колене. Потом он распрямлял ногу, и так повторял около десяти раз. Он еще многими способами проводил реабилитацию, при этом он был очень сосредоточен, так что все действо проходило в тишине. За Крисом было забавно наблюдать. Он хмурит лоб сосредоточенно, иногда высовывает от усердия кончик языка. И пусть Чонин не может чувствовать его руки в полной мере, только где-то на стопах, но почему-то ему кажется, что они очень нежно и аккуратно все делают. Омега будто в транс впал, и не ощущал течения времени. — На сегодня все. — А как ты будешь возвращать мне чувствительность? — Чонин сел на кровати и принялся кропотливо натягивать на себя штаны, сантиметр за сантиметром. — Твой перелом сросся, в восьмидесяти процентов случаев больные возвращали себе способность ходить и чувствовать, твои проблемы могут сидеть у тебя в голове. — Типа психосоматики? — Именно. Чан встаёт и теперь ему, по неизвестным причинам, неловко. — До завтра, хорошо? И вот тебе задание — найди в интернете дыхательную гимнастику и начинай заниматься, завтра покажешь, чему научился. Альфа уже около двери, держится за ручку, когда слышит тихий голос омеги и застывает. — Что, если у тебя не получится? Если я войду в двадцать процентов? Тоже откажешься от меня? — Я от тебя никогда не откажусь, обещаю, — доктор разворачивается и серьёзно смотрит ему в глаза. Чонин улыбается и кивает, а затем говорит снова. — Никогда не давай обещаний, которые не сможешь выполнить, потому что это хуже, чем ложь. Не хочу, чтобы ты сделал мне больно. — Я всегда держу свое слово, — твёрдо ответил Бан, но омега уже не был настроен на разговор. Он закрыл глаза и всем своим видом показывал, что разговор окончен.***
— Спасибо Вам большое! — сердечно благодарит папа Чонина и роется у себя в бумажнике. — Не надо денег, — рукой он останавливает его. — Я сам сюда пришёл, сам захотел помочь, так что не надо денег, ладно? — Но… Он смеялся, — смотрит на него внимательно и с такой надеждой старший омега. — Мой Чонин смеялся, я даже внизу слышал… За его улыбку я готов… — Считайте, что я уже получил свою оплату. Всего доброго, я приду завтра чуть позже. Омега так и остаётся один посреди коридора с купюрами в руках, которые у него так и не приняли. Этот врач изменит их жизнь, он в это слепо верит, только не знает, в худшую или лучшую сторону.I can't stop the harsh wind for us, but I promise you one thing.
I'll hold you tight always, so you can feel my warmth.