***
— Вечеринке в честь выпуска старшаков быть! — хрустит воодушевленно пальцами Уён, приземляясь на стул Хёнджина прямо перед самим Хваном. Уён милый омега, очень даже. Он мог спокойно поговорить с Хёнджином, даже когда тот «был» бетой. Это такой человек, в которого влюбляешься, как только видишь и понимаешь, что с ним ты никак не сможешь стать врагами. Это тот самый человек, который в самом деле такой, каким кажется на первый взгляд: добрый, открытый, бесхитростный. — Какой вечеринке? — непонимающе смотрит на омегу сверху вниз Хван, опираясь бедрами о свою парту, но не сгоняя Уёна со своего места. — Джинни, не пугай меня, пожалуйста, — озабоченно ноет Чон, убирая со лба серебристые пряди. — Вся школа говорит об этом, а ты до сих пор ничего не знаешь. Феликс, как так случилось? — Пф, я ему говорил, — тут же отпихивает прилипшего к нему Уёна Ёнбок. — Что ты ко мне пристал как пиявка-то? Короче, Хёнджин, в честь выпуска этого года будет вечеринка, приглашены все старшие классы, то есть выпускники и наша параллель. — М, — тянет саркастично Хван. — И где празднуем? В столовке или в большом спортзале? — Хёнджин не любит такие мероприятия. Нет, он бывал на школьных дискотеках несколько раз, но, поняв смысл мероприятий, забил в дальнейшем на это основательно, предпочитая оставаться дома в своей комнате, залипать на математику или зависать на онлайн вебинарах по изучению английского. В общем, заняться ему было чем, вообще-то. — Обижаешь, — фырчит Уён, чуть привставая, чтобы потрепать Хёнджина за щеку. — На стадионе будем, мой пирожочек. — Фу, — тут же изрекает сзади сидящий Джисон, что-то строчащий в телефоне. — Любителям однополой любви слово не давали, — тут же опускает на голову Хана тетрадку Чангюн. Омеги еще о чем-то говорили, а Хёнджин напряженно думал о том, что вечеринка совсем скоро и раз она будет открытой, то, может, у него будет возможность все же осмелиться и поговорить с Минхо? В конце концов к тому дню все экзамены будут сданы, нервничать из-за учебы уже не надо будет, а с личными проблемами разбираться все же надо, так ведь? Кивнув самому себе, Хван достает телефон.Pineapple Sad Prince 28 июля, 19:30, на школьном стадионе. поговорим?
Ответ не приходит ни на следующий день, ни через неделю.***
Экзамены оказываются не такими уж и сложными, как себе воображал Хёнджин. Наоборот, он получил удовольствие от процесса, ведь знал на сто процентов, где правильные ответы. Готовился Хван очень тяжелым и ударным трудом, штудируя учебники и практикумы по решению задач. Все это было очень сложно, но и очень интересно. Заниматься физикой было больно, потому что в конспектах был красивый тонкий почерк Минхо с небольшими подсказками и разъяснениями. Даже вспоминать об альфе было больно, но Хёнджин понимал, что другого выхода нет, если только он вдруг не задумает несусветную глупость и не выпишет себя самого из семейного реестра, что стало бы для всех просто катастрофой. С ним даже папа на эту тему говорил, и этот разговор он помнит детально, почти до последнего слова. — Понимаю, тебе больно, и кажется, что так будет болеть вечно, но, на самом деле, все не так страшно, — утешал его папа, гладя по голове, пока отец как всегда работал в своем кабинете и после ужина с обоими сыновьями не разговаривал. — Вы с Минхо молоды и влюблены, но есть еще и долг, обязательства, которые ты не можешь игнорировать. Со временем чувства притупятся, и ты никогда не забудешь о нем, я знаю, ты всегда будешь помнить его и хранить любовь к нему, как к истинному альфе, но истинность — это не приговор, не клятва. Это не значит, что ты обязан любить этого альфу и отдаваться ему полностью. Сейчас тебе стоит отвлечься от него, выкинуть из головы и попробовать переключиться. Ты думаешь, что я глупый и не понимаю тебя, но это не так. Ты не первый, отец правильно сказал. Ты сможешь это пережить и быть счастливым без Минхо. — Это даже звучит отвратительно, пап, — умывается в слезах Хёнджин, глядя папе в глаза и боясь впасть в настоящую истерику. — Быть счастливым без него! Я люблю его… Как можно быть счастливым без того, кого ты любишь. — Ты будешь счастливым со своим мужем! У тебя будет большая семья, много… — Хёнджин в голос воет, потому что ему неловко, ему совсем не хочется даже думать о детях с мужем, потому что он знает, как они делаются и даже представить страшно. — Я не хочу быть счастливым рядом с ним! Я… Папа, поговори с отцом, умоляю! — цепляется за чужие ноги парень, шмыгая красным носом. — Ты же знаешь, что из этого ничего не выйдет, я говорил с ним, но это не в наших силах. Пойми, в этой истории омеги не те, кто сможет изменить ход событий… — Пап?.. — Что, милый? — А вот ты… Ты счастлив в браке? — Хёнджин смотрит отцу в глаза, он у него такой красивый, гораздо красивее, чем он. Хёнджин никогда не станет таким, как папа. — Нет, милый, боюсь, совсем нет. В твоём возрасте мне сказали, что я выйду за альфу из богатой семьи, и моя ситуация очень похожа на твою, только я влюбился в своего жениха, — рассказывает тихо Тэхён, перебирая мягкие розовые волосы сына. — Хван Сокджин был очень красив, харизматичен, и я сразу влюбился в него. Он полюбил меня, и я думал, что моя история будет другой, что у меня, возможно, будет брак по любви. — Но этого не случилось, — тихо продолжает Хёнджин. — Стой, ты сказал Сокджин? Это не тот Сокджин, который мой… — Да, твой дядя. Он умер незадолго до свадьбы, поэтому его место занял его младший брат, твой отец. Я выплакал все глаза, но не смог ничего изменить. Меня просто отдали в руки состоятельному альфе, а потом и состояние ушло. Пришлось начинать всё сначала, поднимать вас и строить новый бизнес. Это нас сплотило, но такой любви... — И ты все ещё любишь его, да? — спрашивает грустно Хёнджин, снова начиная плакать. Теперь ему обидно и за папу. Всю жизнь жить с одним альфой, постоянно оплакивая другого, любимого. Его папа сильный. — Да, — соглашается Тэхён. — Мы в руках альф лишь пешки, построенные на огромной шахматной доске, и в этой сказке омега не сможет ничего изменить, как бы ты ни старался. У нас хрупкая надежда… — На Минхо, — всхлипывает Хёнджин и снова обнимает папу, снова плачет горько и громко, снова удерживает своё сердце, которое норовит вырваться и вернуться к своему альфе. Нельзя, нельзя, нельзя.К Минхо нельзя! Нельзя, нельзя, нельзя!
***
— Я не знаю, что буду надевать, вообще не знаю, — Хёнджин ходит по комнате, разрывает содержимое шкафов, за что папа его будет ругать, примеряет свою одежду, крутится перед зеркалом, а затем и перед ноутбуком, откуда на него смотрит Феликс и, что неудивительно, снова жрёт. — Так что не выноси мне мозг. Ёнбок, блин, ты же так разжиреешь и в рубашку не влезешь, а потом будешь мне об этом стонать. — Я дружу с тобой два с половиной месяца, — с набитым ртом шамкает Ли, скептически оглядывая поднесенный к камере серый свитер. Он мотает головой отрицательно и продолжает. — А жру всю свою жизнь, так что не тебе её менять, у меня хороший обмен веществ. — Рад за тебя, — вздыхает Хёнджин и садится прямо на гору одежды, которая образовалась посреди его комнаты. — А что, если ты наденешь те джинсы, которые средней степени рваности и белую рубашку, которая с пайетками на воротничке. И будет классно. — А на ноги что? — Мм, будет жарко, потому что лето, так что я думаю, ты можешь надеть те чёрные ботинки. — Сейчас примерю, и посмотрим, как будет смотреться. — Ага, давай, — Феликс зашуршал упаковкой мороженого, а Хёнджин сглотнул тяжело. Тоже мороженку хочется, да только Хёнджин не Феликс и вес набирает легко, так что лишь просит есть потише и переодевается. Выглядит он правда хорошо, рубашка отлично села, джинсы выгодно подчёркивают длинные сильные ноги, а туфли… Ну, туфли это туфли. — Очень хорошо, — серьёзно кивает головой Ли и просит друга покрутиться. — Отлично просто! — Значит, так и пойду… В дверь стучат, а омега по одному только стуку понимает, что там отец. Он не знает, куда кинуться: спрятать кучу одежды, хотя бы кровать заправить или убрать из поля видимости грязную посуду. В последнее время омега вовсе перестал выходить из комнаты без крайней надобности. Папа заходил к нему просто так, а к альфам он испытывал жгучую обиду и неприязнь, хотя Чанбин был вообще не виноват, но все же. — Э-э, куда?! — вопит басовито Феликс в ноутбуке, когда вместо изображения комнаты Хвана и его самого, он сначала видит его испуганную физиономию, потом клавиатуру, а затем и вовсе темноту. — Бро, ты чего? — Заткнись и слушай, — шепчет Хёнджин, слышит гнусавое угу, а потом добавляет. — И чтобы вообще ни звука! Молчание — знак согласия, так что Хёнджин перепрыгивает через кучу одежды и чуть в неё не падает. — В-войдите!.. Отец входит медленно, недовольно оглядывается вокруг и качает головой. Ему явно не нравится то, что он видит. Не может ведь омега быть таким грязнулей!.. Намджун отпинывает переполненное бумагой мусорное ведро, натыкается на пустую коробку, в которой когда-то был сок и смотрит осуждающе на сына. Тот лишь голову втягивает в плечи и весь сжимается. — Ну и срач ты тут развёл, — цокает он неодобрительно. — Так сложно прибираться и выносить вовремя мусор? — Хёнджин лишь упорно молчит, только сопеть продолжает. — Ладно, не об этом сейчас. Только в этот момент альфа осматривает Хёнджина с ног до головы и удовлетворённо хмыкает. Омега такой реакции вообще не понял, но и говорить ничего не хочет, потому что так разговор затянется, и так вероятность скандала гораздо выше. Хёнджин чувствует себя принцессой, которую выдают за принца соседнего государства, но любит он, к сожалению, простого бедняка, с которым счастья ему совсем не видать. Только вот Минхо не бедняк, он умный, он должен что-то сделать, найти выход, лазейку, как им быть вместе. Он ведь умный и сильный, тот, кто может защитить. Во всяком случае, Хёнджину он именно таким и казался. — Ты хорошо оделся, можешь спускаться вниз, — заключает отец, легко улыбаясь опешившему Хёнджину. — Зачем? — Не притворяйся идиотом, тебе не идет, — морщится альфа и теперь уже пытается за руку тянуть сына на выход из комнаты. — Твой папа разве не сказал тебе, что ты сегодня идешь с Чжухоном на свидание? — Что?.. — А ты хотел его только у алтаря теперь увидеть? Нет уж, так не пойдёт. Скоро о вашей помолвке будет известно в широких кругах, так что вам нужно часто появляться на публике, держаться за руки и просто общаться, налаживать отношения, потому что, как бы тебе ни хотелось обратного, он станет твоим мужем, а с таким важным человеком в твоей жизни нужно иметь хорошие отношения. — Хорошие отношения? — горько переспрашивает Хёнджин, поднимая голову и глядя отцу в глаза. — Любить в браке вовсе не обязательно? В таком случае я могу ее получать со стороны, если это только ради укрепления семейных дел? Мне стоит сейчас найти себе любовника или вас устроит в этой роли Минхо, раз в качестве жениха не подошел, а, отец? Хёнджин получает четкий, меткий удар прямо в солнечное сплетение и тут же сгибается пополам от боли, жадно хватая ртом воздух, при этом издавая такие громкие хрипы, что Феликс в своей комнате жмурится и головой мотает отрицательно. Его родители никогда ни его, ни его братьев не били, а сейчас Феликс даже не знает как реагировать, потому что боится увидеть Хёнджина с синяком на половину лица. Парень не может устоять на ногах, так что отец его подхватывает и почти за шкирку держит. — Чтобы через двадцать минут был внизу, — шипит Намджун, все еще поддерживая сына. — Накрасься и сделай лицо попроще, будь вежлив и влюбись в него, другого у тебя не будет, понял? Ответа от все еще задыхающегося от боли омеги отец ждать не стал, лишь еще раз презрительно фыркнув, он вышел, оставив дверь немного приоткрытой. Хёнджин, болезненно морщась, пробует разогнуться, сначала становится еще больнее, а потом боль немного стихает и ему становится легче. Хван вздыхает полной грудью, чувствует небольшой дискомфорт, но уже счастлив, что не умер, он открывает крышку ноутбука, даже силы не тратит на то, чтобы улыбкой успокоить Феликса, который даже есть перестал. — Нет, я не в порядке, — сразу говорит Хёнджин, предупреждая тупые вопросы. — И не буду, пока не окажусь на необитаемом острове, — парень стирает со лба выступивший пот, и выдыхает протяжно. — Ебучие альфы, мне бы и совсем без них жилось офигенно, — вдруг выдает Хёнджин, а Феликс рот приоткрывает в удивлении. — Куда тебя ударили? — В солнышко, — кривится омега. — Что мне делать с Чжухоном? Феликс, какие омеги ему нравятся? Как мне себя вести с ним, что делать? — Думаю, лучше просто плыть по течению, — задумчиво говорит рыжий, удобнее разваливаясь на своей кровати. Он переворачивается на спину, кладет ноутбук на живот и смотрит в камеру, показывая все свои складки на подбородке. — Ты специально меня смешишь? — прыскает Хёнджин, но понимает, что совершил ошибку, когда Ёнбок хищно щурится и снова переворачивается, но теперь на бок, чтобы не шокировать и так находящегося в стрессе Хвана. — Даже не знаю, какие омеги по характеру ему нравятся, но внешне ты точно подходишь под его любимый типаж. Ты высокий, длинноногий, очень красивый, с выразительными губами. Раньше он встречался с моделью… — Феликс хмурится. — Как его звали-то, господи… А, во, вспомнил, Че Хёнвон, может, слышал о нем. — Че Хёнвон? — удивленно вскидывает брови омега. — Он очень красивый, видел его фото недавно в журнале. — Ага, но, думаю, характер у него тот еще, так что, возможно, такие ему и нравятся, испорченные и жадные, хотя лично мы его бывшего не знаем, и все возможно. Но, хочу сказать, Джинни, не пытайся, пожалуйста, быть тем, кем ты не являешься. Просто будь собой, ладно? — Смотря какая у нас цель, — задумчиво трет подбородок Хван, краем глаза следя за временем, чтобы не проспать момент, когда все же нужно будет спуститься. — Будет лучше, если ты ему понравишься, — серьезно кивает Ёнбок. — Так будет гораздо легче. Во-первых, у тебя из врагов остаются только наши отцы, во-вторых, Чжухон может тебе помочь, если захочет, и если ему этот брак тоже не нужен. Да и в принципе с ним классно общаться, он весёлый и милый, хотя кажется грубым. Хони на самом деле плюшка внутри. Подружись с ним, потому что, скорее всего, вы поженитесь, — печально заканчивает омега. — Я не хочу тебя обнадеживать, но я не вижу выхода из ситуации, и не понимаю, как можно было бы избежать такого исхода. — А что об этом думает Минхо? Феликс замирает с широко раскрытыми глазами. После совместного ужина прошло чуть больше двух месяцев, но за все это время Хёнджин ни разу не упоминал имя Минхо, а Ёнбок и не настаивал. И сейчас было очень странно слышать от Хвана имя старшего брата. — Я… — Феликс сглатывает вязкую слюну. — Я не знаю… На самом деле, с того дня я его так и не видел. Квартира закрыта на нижний замок, хотя он никогда не пользовался им, даже ключи от него никому не давал и не носил с собой. Я думал, у него может быть гон, но Чжухон сказал, что у Минхо он уже был, так что ни я, ни родители не знаем, где он и что с ним. — Понятно. Хёнджин прощается с Ёнбоком, закрывает скайп, а потом выключает ноутбук вовсе. В комнату несмело заглядывает папа. Он выглядит неважно, снова не спал этой ночью, делает вывод омега. Тэхён уведомляет сына о том, что Чжухон приехал за ним и он может выходить. Тяжело вздохнув и окинув грустным взглядом свою захламленную комнату, Хёнджин покидает её и спускается вниз. Он подчёркнуто прощается только с папой, получает злой взгляд отца. Его явно ударят по возвращении ещё раз, а пока он видит прямо рядом с домом белый audi A7 sportback, а рядом с ним стоит альфа, оперевшись бёдрами о капот. Он смотрит по-доброму, приветливо машет рукой и галантно открывает перед омегой переднюю дверь. Хёнджин садится на пассажирское сидение, пристегивает ремень безопасности, а дальше просто не знает, куда себя деть от смущения. Он карябает свою же кожу на коленях сквозь дыры на джинсах и остановиться не может, пока альфа не начинает говорить. — Рад, что твои родители тебя отпустили, — голос у альфы мягкий, приятный, опасность он точно не представляет для Хёнджина, но почему-то, хотя это не так, омега чувствует себя шлюхой. Надо отвечать, нельзя молчать, иначе отец может ударить уже до синяков. — Спасибо за то, что пригласили, — на самом деле Хёнджин не хотел говорить с ним вежливо. Внутри аж все скукожилось, но, проглотив свои внутренние диссонансы, парень смог совладать с собой. — Фу, не надо так формально, — смеется он, пристегиваясь и заводя машину. — Куда ты хочешь поехать? — Даже не знаю, а есть какие-то варианты? — уточняет Хёнджин на всякий случай, потому что на самом деле есть одно место, которое ему хотелось бы посетить. — Вариантов нет абсолютно никаких, так что можешь выбирать. Может, тебе в магазин надо или еще за чем-то, — жмёт плечами Чжухон, следя за дорогой. — Если бы мне нужно было в магазин, я бы взял такси, — тихо бурчит Хёнджин, но альфа его слышит и только улыбается довольно. — А так… Я бы хотел в сад, который на окраине города. Через полтора часа там обычно экскурсии, так что я подумал, что мы могли бы съездить туда? — Конечно! — Чжухон кивает головой. — Очень хороший выбор, это познавательно и интересно. А потом можем заехать куда-нибудь и поесть, пойдёт? — Да, — просто отвечает Хёнджин, в принципе довольный тем, как складываются обстоятельства.***
Экскурсия — это прекрасно, потому что Хёнджин так воодушевился в самом деле, что хвостиком целый час ходил за экскурсоводом и фотографировал на телефон цветы и делал селфи, пока Чжухон ходил следом и просто улыбался, глядя на омегу. Хёнджину это не нравилось, раздражает. Но, к сожалению, ничто не вечно и вот они теперь вдвоем гуляют самостоятельно, разглядывая растения. — Давай я тебя сфотографирую? — Чжухон тянется к телефону, а Хёнджин отрицательно головой мотает и отскакивает от прекрасно пахнущего цветка, который ему так понравился. — Не надо, спа… — Я серьезно, очень хочу тебя сфотографировать, — заглядывает в глаза Хёнджина Чжухон. — Чтобы у меня было твое фото, мне будет приятно. Позволь себя сфотографировать. На самом деле я понимаю, что я тебе не нравлюсь и неприятен тебе, и ты, возможно, захочешь меня избегать, но мне бы не хотелось, чтобы ты считал, что я злой или виноват в сложившейся ситуации, — глаза у альфы честные, он сожалеет, Хёнджин это видит и невольно проникается к нему как к человеку. — Я понимаю, что ты влюблен в Минхо, хочешь видеть его на моем месте, и я не он, я, наверно, не смогу давать тебе то, что давал он, но мы можем попробовать быть вместе и стать хотя бы друзьями? Нам обоим нужно время, чтобы смириться и привыкнуть. — Ты прав, — кивает Хёнджин. — Я могу сделать фото? — Сделаем вместе, — слегка улыбается Хван, притягивая за руку альфу, который даже не дышал в тот момент, чтобы не спугнуть мгновение. Хёнджин открывает фронтальную камеру, а Чжухон слегка приседает, чтобы попасть в кадр. Несколько щелчков и все готово. Хёнджин успел уже вздохнуть спокойно, как Чжухон решил, что может взять его за руку. Это слишком. Хёнджину захотелось плакать, очень сильно, потому что Чжухон не Минхо, это правда, он на него даже не похож ни капли, и пахнет он не так, смесью новой мебели с запахом дерева и немного мяты, этот запах совсем не родной, он слишком не похож на теплый кофейный аромат. Расцветает дикое желание вырвать свою ладонь, однако он не имеет на это права, да и Чжухона обижать не хочется. Хёнджин сам не понимает, чем руководствуется на данный момент, но решение принято и отступать поздно. Омега теряет сознание прямо посреди оранжереи и безвольной куклой падает на землю, больно царапаясь лбом обо что-то. Чжухон тут же подхватывает Хёнджина на руки и испуганно мечется, но потом берет себя в руки и несет аккуратно свою ношу в машину. Хван орет про себя, потому что обморок — самое тупое, что только могло прийти ему в голову, но, тем не менее, самое действенное, потому что его положили аккуратно на задние сидения и везут, предположительно, домой. Хёнджин думает, что он в какой-то тупой дораме, так что для него сейчас самое главное не проколоться из-за мимики. Это так тяжело, контролировать свое тело, заставлять его не двигаться, пытаться дышать как можно тише и незаметнее, когда так хочется самому себе с размаху врезать по тупой голове, чтобы такие ушлёпские мысли больше в голову не лезли. По внутренним часам, Хёнджин понимает, что они в дороге всего лишь около сорока минут, и его снова вытаскивают аккуратно из машины и несут куда-то теплые крепкие руки. Раздается дверной звонок. Совсем не такой, как дома, значит, они в доме семьи Ли. Плохо, делает вывод про себя Хёнджин, лучше бы домой его отвезли, к папе. Открывают ему быстро, по запаху, Чанёль, который тут же приходит в ярость, завидев бесчувственного омегу на руках старшего сына. — Это что еще такое? Ты что с ним сделал? Хван Намджун нам всем головы снимет, если с его ребенком что-то случится! — Отец, я не виноват, мы были на свидании, как ты и просил, я на секунду отвернулся, а он потерял сознание, может, из-за цветов… — Ты подарил ему цветы? — скептически и очень удивленно спросил Чанёль, внимательно оглядывая сына, который уже звал в голос папу, чтобы он открыл двери гостевой спальни. — Нет, мы были в саду, — коротко информирует альфа и опускает аккуратно Хёнджина на мягкую кровать с чистыми свежими простынями. Рядом, как и ожидалось, мельтешит самый младший брат и глазенками своими смотрит на взрослых. Тэмин принимается выгонять альф. — Ничего страшного, бывает, у него, наверно, рецепторы с ума сошли от обилия запахов, да и ему пока тяжело принять Чжухона, так что он, скорее всего, уже просто спит. Мы с Ёнбоком за ним проследим, а теперь идите отсюда, — шикает старший омега, выводя мужа и сына. — Эти омеги, — презрительно смотрит на мужа Чанёль. — Такие слабые и ни на что не годные. Какие им свидания? Запереть дома и пусть рожают детей, раз ни на что большее не способны. Чжухон, за мной, надо обсудить твое заочное обучение со следующего года и продвижение по службе, насколько я знаю, тебя повысили… Альфы оставили троих омег в уединении и закрыли плотно двери. Феликс тут же плюхнулся на кровать рядом с Хёнджином и начал теребить его пальцы, дергая за кольца. — Бро, ну вставай! — хнычет рыжий. — Чувачелла, не пугай меня… — Хёнджин, открывай глаза, они ушли, — серьезно говорит Тэмин и треплет Хвана по волосам. Реакции нет. — Я серьезно, милый. Ты пытаешься провести не того, я прекрасно знаю, что ты в сознании, и ругать я тебя не буду. Феликс вскрикивает тихо, когда Хёнджин и правда медленно открывает глаза и виновато смотрит на омег. Он присаживается на кровати, сгибает ноги в коленях и прижимает к груди, поднимая глаза на Тэмина. Он чувствует, как глаза становятся влажными, а в носу щиплет. Не за горами истерика. — Простите, — шепчет Хёнджин. — Я не хотел, просто он меня за руку взял, я испугался, не подумал, и вышло то, что вышло… Мне жаль, я… — по щекам скатываются первые крупные слезы, Феликс не знает, что говорить в этой ситуации, но Тэмин уже сидит на кровати и обнимает за плечи омегу аккуратно. — Всё хорошо, ты молодец, ты хорошо продержался, — гладит по спине нежно старший омега. — Никто не любит вмешательство в личное пространство, все хорошо, тебя никто не будет ругать. Хёнджин успокаивается минут через семь, вытирает слезы и дышит глубоко, обретая потерянное равновесие. Сейчас он особенно остро чувствует, что его чувства и эмоции такие неустойчивые, ветер подует, и у него будет нервный срыв. Хвана угощают горячим травяным чаем, омеги Ли слушают его рассказ о неудачном свидании, подбадривают. — А что меня выдало? — перед тем, как уйти, спрашивает Хёнджин у Тэмина. — На самом деле много чего, — улыбается старший. — Мне это было очень заметно, потому что я сам не раз пользовался этим способом. Упасть в обморок, чтобы тебя не трогали или картинно пошатнуться, хватаясь за альфу, который нравится. Уловка стара как мир, но надо уметь ею пользоваться! — натаскивает юных омег Тэмин. — Тебе повезло, альфы тем и отличаются, что не очень внимательны. Малейшая угроза жизни омеги — и они прыгают на задних лапах, как кошки в цирке. Когда изображаешь обморок, надо оставаться спокойным, чтобы сердце не билось часто, чтобы давление не повышалась, потому что тебя, Джинни, занесли с красными щеками… — Точняк, — кивает Феликс и тычет пальцем в лицо Хёнджина. — Ты был как помидорина, но я тоже внимание не обратил. — Спишешь покраснение на аллергическую реакцию из-за растений, — командует Тэмин. — А сейчас почеши щеки, чтобы они были такими же красными, как будто у тебя зуд. — Было что-то ещё? — Твоё лицо, его тоже надо расслабить. Представь, что оно не твоё вовсе, будь спокоен, расслабь шею, чтобы голова свисала, потому что ты свою драгоценную голову тоже сам держал, у тебя даже венка на шее проступила, — мудро говорит Тэмин. — А так, ставлю за обморок убедительную четвёрку!..***
Настроение у Хвана совсем не праздничное, проходить программу за последний класс он не стал, решив, что всему свое время, а Минхо просто уникален и других объяснений не надо, так что Хёнджин сейчас пытается дышать спокойно и обрести внутреннее равновесие, которое все же утеряно. Вечеринка необычная, это правда, организована хорошо, и Хван правда удивлен, он не ожидал увидеть такой размах. Видимо, школа правда любит выпускников этого года. Правда, судьба к ним была в день прощания с альма-матер не очень благосклонна. На выступлении в актовом зале, прямо во время слезоточительной песни, бумажные буквы «выпуск» решили жить собственной жизнью. Таким образом, «выпуск» этого года позорно превратился благодаря китайским булавкам в «выпук». Стоит ли говорить, что Феликс с Уёном заметили неприятную деталь раньше всех и поспешили всем об этом рассказать, так что все преподаватели плакали сквозь смех, провожая учеников во взрослую жизнь. Хёнджин же не мог сосредоточиться абсолютно ни на чем, он высматривал Минхо, который должен был прийти, даже если ничего не ответил… Он ведь пришел бы, да? Или это Хёнджин виноват и все испортил, написал ему слишком поздно? Он больше не хочет его видеть? Снова сердце болит, и омега постоянно проверяет время и наличие сообщений. Уже половина девятого, Минхо нет, и, скорее всего, не будет, потому что даже Феликс подходит к нему и кладёт свою ручку на плечо Хвана. — Джинни, он не придёт, — тихо басит Ёнбок и аккуратно приобнимает Хёнджина, и позволяет ему уронить на свою рубашку пару слезинок. — Не реви, он мог даже не прочитать сообщение, он не мог тебя игнорировать намеренно, не плачь, вы обязательно встретитесь! Омега лишь кивает и ещё минут пять прячет лицо на плече Ли. Если бы ему полгода назад сказали, что он и Ли Ёнбок будут дружить, то он бы посмеялся в лицо этому дураку, а сейчас он не может представить, что он мог делать без Феликса и его поддержки, хотя с его братьями у него в жизни творится кавардак полный. Омеги отвлекаются и отлипают друг от друга, когда к ним подбегает их одноклассник-омега. — Ебать, там драка, Ликс, Джин, пошли быстрее! — Тэн тянет обоих за руки в сторону баскетбольной площадки, откуда слышатся голоса на повышенных тонах. — А что случилось-то? — Хёнджин дёргает Тэна за руку. — Хах, Минки попытался поцеловать Уёна, и тут с ноги влетает Сонхва. Альфы дерутся на баскетбольной площадке, омеги иногда покрикивают, когда две фигуры снова скатываются на землю. Уён бегает рядом, пытается схватить то одного, то другого, орет, чтобы они перестали бить друг друга. Кое-где появляется кровь и милый Уён начинает плакать от бессилия. Тогда Хёнджин забирает у Тэна бутылку с водой, подходит и с душой обливает обоих драчунов. Оба альфы подрываются и смотрят дикими глазами на Хвана. Между Минки и Сонхва достаточно заметная разница в росте, но, как ни странно, пострадал больше именно Минки. — Успокойтесь, вы сейчас просто все испортите! — прикрикивает омега. — Если учителя увидят, что вы тут устроили, таких мероприятий вообще больше не будет. — Он полез к Уёну, — вдруг снова начинает кричать Сонхва, и тут уже Хёнджин не выдерживает. Предотвращая новую схватку, Хван дает несильную пощечину альфе, который удивленно таращит глаза. — Я же сказал хватит! Достаточно, можете чистить друг другу лица за пределами школы, а ты бы лучше за своим ненаглядным следил, чтобы на него никто не посягал, а лучше вообще разберись с ним один на один. Сейчас оба свалите, а то на ваши яркие фингалы учителя прилетят, как мотыльки на свет. Хёнджин разруливает ситуацию, ревущий Уён тут же вешается на него и теперь уже Хван успокаивает кого-то. Все могло быть намного хуже, решает он и они вместе поглаживают спину Уёна, успокаивая. — Ну, все, могло быть и хуже, — шепчет Хёнджин и Чон в его руках успокаивается. — А мне вот еще что интересно, — начинает Феликс, оглядываясь по сторонам. — А где тот омега, которого Джисон тогда попытался засрать? — О ком вы? — вытирая глаза спросил Уён. — Он заочно учится, его не пригласили? — Из-за которого переносили экзамен по иностранным языкам? — хмурится Уён и в его глазах читается понимание. — Да, он, не помню, как его зовут, но да. Его не позвали? — грустно спрашивает Хёнджин. — Его зовут Ян Чонин, — кивает Уён. — Мне жаль, ребят, но он не так давно умер. — Какой кошмар, — прикрывает рот ладонью Феликс. — Как так? — М, — мотает головой Чон. — Подробностей не знаю… — Да все ты знаешь, — неожиданно пихает его в бок Хёнджин. — Ты всегда все знаешь, что касаемо сплетней, слухов и фактов о чужой жизни. Ты настоящая энциклопедия сокровищ. А про него ничего не было слышно уже пару месяцев. — Я в это не лез сам, — серьезно говорит Уён, снизу вверх смотря в глаза Хёнджина. — Но я слышал, что это был рак, но… Темная история, короче, точную причину смерти я не знаю. — Еще и рак, — цокает языком Феликс. — Парень дважды выиграл в лотерею. — К сожалению…***
— Куда ты идешь, Хёнджин? — отец отрывает взгляд от документов и смотрит внимательно на сына. — Хочу погулять с Ёнбоком, — честно отвечает Хёнджин. — Мы договорились сходить в торговый центр, а потом в кафе, можно? — Иди. Хоть отпустили без проблем и Хёнджин ведь на самом деле не врал, правда. Он просто не сказал, что на самом деле пойдет к Минхо со своими ключами. Что бы там в его квартире ни происходило, что бы там ни было, он войдёт туда и найдёт альфу. Минхо дал Хёнджину ключи от квартиры и сказал, что он всегда сможет прийти, побыть один или целенаправленно навестить его и спрятаться там от всего мира. Горло сжимает спазмом, когда Феликс копошится с нижним замком, пытаясь открыть дверь без ущерба для себя и самой двери. Получается не очень и война Ёнбока и замка затягивается, но, в конце концов, дверь тихо открывается и Феликс отходит в сторону, впуская друга первым. Он заходит следом и прикрывает дверь, чтобы застыть так же, как и Хёнджин, не отходя далеко от порога. Вещей совсем нет, все шкафы пустые, в ванной чисто и прибрано, ничего нет, все постельное белье чистое и свежее, на нем никто не спал, что в гостевой спальне, что в хозяйской. Везде стоит такая свежесть и чистота, так светло и красиво, но ничего, кроме отвращения и тоски Хёнджин не испытывает. Идеально чистая кухня, если не считать идиотских зеленых пятен на кафеле рядом с раковиной, и полное отсутствие жизни — котов нет. Ёнбок проверяет шкафчики на кухне, холодильник, но везде остается эта обнадеживающая пустота, везде, совершенно везде. Сглатывая громко, Хёнджин идет в комнату Минхо, проверяет шкафы, в которых осталось немного одежды. Самые любимые толстовки и рубашки альфы привычно висели на вешалках и пахли им, альфой, сохраняли бережно дорогой для Хвана запах. Он не решался прикоснуться к одежде. — Он ушёл, — говорит тихо Феликс, протягивая Хёнджину небольшой лист, вырванный наспех из тетради.«Скоро ты все поймёшь, просто немного подожди, и все будет хорошо. Я кое-что придумал, и мы сможем быть вместе, но придется немного подождать, ладно? Ты дал мне свою любовь, я знаю, но я хочу попросить у тебя еще кое-что. Дай мне время, и все будет хорошо. Я не даю обещаний, которые не смогу выполнить, а сейчас я обещаю…»
— Почему он не написал, что любит тебя? — сдвинул брови к переносице Феликс. — Мы ни разу этого не сказали друг другу прямо. Нам это не нужно было, — тихо поясняет Хёнджин, вглядываясь в родной тонкий почерк с завитушками. — Ты просто чувствуешь это в любом случае, и не важно, рядом ты или далеко, все равно чувствуешь. Хёнджин позволяет себе эту последнюю слабость. Он снимает первую попавшуюся толстовку, прижимает к себе, утыкается носом в ворот, вдыхает знакомый теплый запах, который может, кажется, защитить и работать в виде оберега. Омега несдержанно рыдает, прижимая к себе вещи альфы, который посчитал нужным оставить его, не объясняясь. Хёнджин не знает, что будет дальше, что его ждет дальше, но почему-то он думает, что именно он последний человек на планете, который верит в счастливый конец собственной сказки.I've been dead and alive over and over Please, don`t wake me up