***
Хёнджин не помнит, как он садился в машину, как останавливал его Феликс, не помнит, как он с беременным омегой домчался до дома семьи Ли, он совсем ничего не помнит. Сейчас у него в висках пульсирует одна больная мысль: увидеть его. Хёнджин не знает, что будет делать, когда встретится с альфой, но увидеть его он хочет точно. Он хочет посмотреть ему в глаза, сделать хоть что-то… И ему не нужны объяснения, на самом деле, потому что это был выбор Минхо. Он оставил его, значит так нужно было, и Хёнджин это давно принял, у него своя жизнь. Как в тумане Хёнджин идёт к знакомому дому, который ему первое время снился в страшных снах, открывает калитку и без стука заходит, все ещё пытаясь вырвать свою руку из цепких ладоней Феликса, который умоляет немного подождать и все обдумать. Хёнджин не слушает. Он видит, как входная дверь открывается и из дома медленно выходит альфа, запах которого мерещился Хвану всю дорогу. Он стал ещё красивее, не может не подметить про себя Хёнджин, фокусируя на далёкой фигуре взгляд. Высокий, он стал ещё выше, чем был, возмужал, стал шире в плечах, руки стали мощнее, да и вся фигура в целом стала просматриваться гораздо мощнее и крепче под идеальным темно-синим костюмом. Минхо красивый, у него лицо исключительное, глаза точно такие, какими они были в их последнюю встречу. Сейчас Хёнджин просто замирает на середине дорожки, ведущей к крыльцу и взгляда немигающего отвести от этого видения не может. Альфа стоит к нему боком, прощается с папой, обнимает его, пока омегу не замечает, улыбается Тэмину и головой кивает. Первым Хвана замечает свекр. Тэмин вздыхает рвано, прикрывает рот ладонью, а второй рукой сыну по плечу легонько стучит, глазами посылая знаки. Ли Минхо сейчас обращает внимание на высокую стройную фигуру омеги, перед которым сейчас с пузом скачет его младший брат, вздыхая и ахая. Минхо отодвигает одной рукой осторожно папу и будто несмело ступает по ступеням, приближаясь медленно к омеге, который сейчас дышит чаще, это по грудной клетке видно и раздутым ноздрям. Он улавливает знакомый запах, боялся заплакать, но, на удивление, сейчас ему не хочется пускать слезы. Минхо замечает, что на подъездной дорожке появляется внедорожник отца. Альфа сдерживается, чтобы в голос не ругнуться, вместо этого продолжает медленно подступать к Хёнджину. Он боится его напугать, боится, что он сейчас развернётся и убежит от него, что больше никогда ему не улыбнётся и не заговорит с ним. Но так же, Минхо надеялся обнять его, прижать к себе и держать так, чтобы он сам уходить не хотел… Да только ошибся… Минхо потрясенно смотрит на омегу, а тот только в ответ смотрит злобно, и альфа даже подумывает отойти подальше, чтобы не провоцировать омегу на грех. Его даже немного оглушила сильная, звонкая пощёчина, которую ему отвесил с размаха Хёнджин. — Джинни, — пробует позвать омегу Минхо, но видит лишь презрительную гримасу на красивом лице. Тогда он хочет подойти ещё ближе, чтобы попытаться (чем черт не шутит) обнять парня. — Умереть захотел? — шипит Хёнджин, отталкивая от себя альфу. — Приехал, значит. — Джинни, что с тобой? — растерянно спрашивает Минхо, глядя в шоколадные глаза, которые теперь смотрят на него совсем по-другому. — Что со мной?! — почти истерично вскрикивает Хван. — Что с тобой, Ли Минхо, вот что надо спрашивать! Ты вдруг исчезаешь непонятно куда, не звонишь, не пишешь… Ты хоть знаешь, что я пережил и как я выжил? — Хёнджин… — Я ненавижу тебя, Минхо. Омега цедит это через сжатые зубы, буквально выплевывает с презрением прямо в лицо альфе, а затем направляется к дому, толкая плечом специально. — Я писал тебе, — тихо говорит альфа, разворачивая корпус, чтобы Хёнджин его точно услышал. — Я писал тебе письма на домашний адрес, отправлял электронные сообщения, но ты не ответил. Ты ни разу не ответил мне, Хёнджин… — Ты идиот, — роняет равнодушно Хван. — Моя семья переехала через месяц после твоего отъезда, а мой электронный ящик давно взломан, как я тебе однажды говорил, так что я завёл новый. Ни одно твоё письмо не дошло до меня, а ты настолько глуп, что даже не догадался поговорить с Феликсом, чтобы узнать как со мной связаться. Или ты думал, что я бы тебе не ответил? — Я думал, что ты меня игнорируешь, обижаешься… — Я похож на глупого типичного омегу? Ты думал, я не ответил бы тебе? Ты совсем с ума сошёл? — почти переходит на крик Хёнджин, вновь подбегая к альфе вплотную. — Выходит, ты меня совсем не знал, Минхо. — Дай мне шанс, пожалуйста. Я… Я делал все, чтобы мы были вместе. Я уехал учиться. Все эти три года я провел в Америке, там изучал ведение бизнеса и экономику, чтобы быть достойным тебя… — Тебе просто надо было быть рядом, больше мне ничего нужно не было. Но ты решил все сам, даже не удосужился со мной поговорить, объяснить мне все, будто я не достоин. Тогда чем ты лучше родителей?.. — Я… — Не хочу тебя видеть, — разворачивается омега. — Я предал свою мечту ради тебя! Минхо орёт изо всех сил, вкладывая в этот крик всю свою боль, потому что ему тоже легко не было и небо над головой радугой не радовало, пока он был в чужой стране. Он поднимался с колен тяжело, и если бы не накопленные деньги, пришлось бы очень туго. И сейчас ему больно слышать такое от человека, встречей с которым он грезил, и в ней же находил смысл жить и добиться своей цели. — Я предал свою мечту из-за тебя! Хёнджин в той же манере визжит, зажмуривая глаза от боли и усердия. Он больше не настроен говорить с этим человеком, поэтому больше не позволяет себе остановиться. Лишь кивает уверенно Феликсу, который придержал для него двери дома. — Ты как? — осторожно трогает Хвана за плечо омега. — Просто охуенно! — взрывается криком Хёнджин, даже и не заботясь о том, что Тэмин все ещё где-то в доме. — Я так, блять, рад, что он приехал!.. — А ты ведь хотел этого, Хёнджин, — осторожно подмечает Ёнбок, присаживаясь в кресло, чтобы его ненароком не сшибли с ног. — Ну, я, да… — Хёнджин сбавляет обороты и даже как-то сразу успокаивается. — Я этого очень хотел, я помню, что плакал, как хотел, чтобы он снова появился, а сейчас… Я понимаю, что совсем забыл об этом своём желании… Понимаешь, мне было больно все эти годы, я ни дня без этого чувства не жил, это постоянные боли, но для меня они потом стали фантомными, то есть я просто страдал, но не поднимал в памяти причину, не ворошил, чтобы не уйти в депрессию, как это было раньше. У меня были панические атаки… — Об этом я ничего не знаю!.. — возмущается омега. — Чанбин ещё тогда жил у родителей, это было после нашего переезда в новый дом. Мне постоянно снились кошмары, начались проблемы со здоровьем, я кричал по ночам, потому что вдруг начинал захлебываться в собственной крови. У меня было очень неустойчивое давление, так что носовые кровотечения случались раз в неделю точно, и часто по ночам. Я пугался, кричал, у меня начиналась истерика, я раздирал сам себе руки, когда пытался сделать хоть что-то… И тогда приходил Чанбин. Он обнимал меня, укачивал, успокаивал, и мне становилось гораздо легче, — Хёнджин нёсся во времени, перемещаясь в свой последний год обучения в школе. Это был самый тяжёлый период в его жизни. — А потом?.. — Феликс поджимает губы и смотрит на друга немигающим взглядом. — А потом вы с Чанбином стали жить вместе, он уехал, и я остался один в родительском доме, — рассказывает Хёнджин. — И я остался со своими кошмарами один на один. — Когда они прекратились? — спрашивает Ёнбок, беря Хвана за руку и утягивая на соседнее кресло. — Они не прекратились, — смотрит в глаза другу Хёнджин. — Но их нет со снотворным, поэтому сам я последние три месяца не засыпаю. У меня были проблемы, я начинал сходить с ума, потому что видения и голоса слишком сильно пугали меня. Но я справился. Я не знаю, как я это сделал, но они так сильно меня не донимали, и мне было легче. Но они не ушли, — омега стучит указательным пальцем по своему виску. Феликс ежится от ужаса. — Как ты живёшь? Почему ты не сказал мне? Или Чанбину? — Потому что я не хочу жаловаться, — жмёт плечами Хёнджин. — Я не привык к этому, и не хочу привыкать. Я достаточно жалел себя в прошлом, хватит. — Ты самый сильный человек, которого я знаю, — шепчет Ёнбок. Хёнджин фырчит насмешливо и улыбается. Впервые ему сейчас легко дышать, впервые грудь изнутри не разрывают шипы, скрученные из его страха и боли. Впервые ему так хорошо, и боли нет.***
Минхо умывается остервенело, будто пытается снять с себя скальп за то, что он такой идиот. Он даже пару раз себе лёгкие пощёчины даёт, только по другой щеке. Джинни ударил его здорово, красный след от ладони с длинными пальцами до сих пор горит на левой щеке, но альфа не трогает, не пытается облегчить себе боль, потому что заслужил. — Ну, что могу сказать, — подходит сзади друг и кладёт на плечо руку. — Ты придурок, Лино, самый настоящий! — Без тебя знаю, Уджин, — без капли агрессии отвечает альфа, закручивая кран. — Мелкий… — Уджин-хён, — поправляется Минхо и не может не усмехнуться. У них с хёном ничего не поменялось. Он все ещё его единственный настоящий друг, который остался с ним до конца. С Чимином он не общается с тех пор, как тот женился. У них с Ёсаном все хорошо, детей пока не ждут и не планируют, но они расписались, так как омеге исполнилось шестнадцать. Да и рутина их не душила, но все же омеге не нравилось, что он так близко к месту, где он вырос. Близость к детскому дому ему не нравилась, так что ребята переехали из столицы. Таким образом альфа остался с единственным другом Уджином. Минхо резко забрал документы из института и пропал на два дня. Уджин беспокоился, бегал по администрациям и наконец узнал домашний адрес младшего. Уджин его тогда прямо в дверях с чемоданом поймал. — Ты куда? — пучит глаза на младшего он, блокируя дорогу, чтобы его не проигнорировали. Минхо, тем не менее, попытался прорваться через крепкого однокурсника, что у него не получилось. Так вот они и стояли пару минут. Младший опустил голову и говорить явно намерен не был, хотя Уджин напирал не по по-детски. — Мелкий, что с тобой происходит? Куда ты лыжи намазал?.. Из института ушёл, ничего не сказал, ты сбегаешь? Может, поговорим? И Минхо, бросив чемодан, расплакался, а Уджин и не понимал, что делать в этой ситуации. Но Минхо явно было тяжелее, потому что он совсем не знал, что ему делать дальше со своей жизнью. Успокаивать Ли пришлось очень долго, потому что он впал в настоящую истерику, так что Уджин понял, что он явно не сможет вернуться к ужину, как обещал папе. Втащив его обратно в квартиру, Уджин заварил чай и заставил все рассказать по порядку, чтобы сделать свое профессиональное заключение. — Лино, у тебя жизнь превращается в жопу, — цокает языком старший, отхлебывая из чашки громко, раздражающе так, что аж мурашки, но не до того. — Как будто сам не знаю, — стуча зубами ответил альфа, согревая после истерики руки на чашке с чаем. — А что ты собирался делать? Ты из страны хотел сбежать с концами? — смеётся истерично Ким, поглядывая на младшего, который глаза расширяет удивлённо и снова голову опускает, как провинившийся щенок. — Да не пизди… — Я хотел улететь в Америку, — начинает тихонько Минхо, на самом деле опасаясь немного реакции Уджина. — Узнал, что там идёт набор в один из самых хороших высших заведений с уклоном экономики и бизнеса. Там же я найду позже подработку. Документы я отправил, проходил собеседование в скайпе на английском языке. Меня взяли, а потом, узнав, кто мой отец, мне предоставили отдельную комнату в общежитии, стипендию и гарантированную ссуду для начального капитала в развитии собственного бизнеса, когда я закончу обучение. — И долго это обучение будет длиться? — трёт подбородок Уджин задумчиво. — Вообще, пять лет, — отвечает почти загробным голосом Минхо, грозясь снова расплакаться, как семилетняя омега. — Но я рассчитываю проделать тот же трюк, что и в нашем авиационном, — смотрит честно в его глаза Ли, ища поддержки и одобрения. — Это невозможно, — мотает головой активно Уджин, пытаясь вытряхнуть эту навязчивую и удивительно глупую идею из головы. — Тебе придётся просквозить через два года, в незнакомой стране, плюс несовершенное знание английского, да ещё и направление ну совсем не твоё! В каком направлении ты хочешь открыть бизнес? Как ты себе это представлял вообще? — Я не знаю! — орет отчаянно Минхо, даже по столу стучит рукой. — Я хотел купить ближайший билет до любого крупного города в Америке, хоть до Вашингтона, не в курсе, до куда они вообще летают… Потом доберусь до Чикаго, куда меня приняли. — Лино, ты понимаешь, что не можешь это сделать сам? Один, в чужой стране… — Мне очень страшно, хён, — серьёзно говорит Минхо. — Но это единственный способ. — Как ты будешь добираться? Откуда у тебя столько денег, как ты себе это… — Я продал машину, — тут же отвечает младший, втягивая голову в плечи, будто Уджин ему отец родной и сейчас даст хорошенько по голове, чтобы мозг на место встал. — Это полностью окупит дорогу, да и в итоге все равно остаётся много денег в остатке, которые я смогу вложить, потому что жить буду на стипендию, она жирная, смогу ещё и откладывать… Хён, я все продумал, но одному, — парень мычит и мотает головой, становится похожим на душевно больного. — Очень страшно. Тут вся моя жизнь, и мне очень тяжело. — Это точно единственный выход? Твой принц может тебя не дождаться, все же пять лет — это много. — Я не буду учиться пять лет, но это единственный выход, я много об этом думал, но я добьюсь того, чего должен добиться, чтобы получить возможность быть с тем, кого люблю. Почему в современном мире необходимо так из кожи лезть, чтобы просто быть с тем, кем хочешь?.. Разве так должно быть? — Трудности у всех бывают, только у тебя и твоего истинного их, конечно, хоть жопой жуй, но это поправимо. Если ты уверен в своём решении — действуй. — Хё-ён, — тянет, расчувствовавшись, альфа, с обожанием глядя на Уджина, который его чаще всего раздражал, а сейчас вот, поддерживает изо всех сил. — Не ной, — тут же грубеет показушно старший, отворачиваясь смущённо. — Хён! — вдруг громче и увереннее зовёт Минхо. — Чего это у тебя так глаза загорелись?.. Ли, мне страшно! — А поехали со мной, хён! — Я… Чего?.. Именно с этого момента началось приключение Ли Минхо и Ким Уджина, которое не думает заканчиваться до сих пор, и именно так Ким Уджин попал в Америку, хотя обещался вечером быть дома. Посидев ещё час и подумав над всеми доводами младшего, Уджин решил, что попробовать все же стоит, тем более, перелет он себе обеспечить точно сможет, а учиться пойдёт вместе с Минхо, который уверил, что Уджин будет хорошей кандидатурой. Совсем скоро они забрали документы Кима, а Минхо подсуетился и факсами разослал их в интересующие Уджина учебные заведения. Все прошло не так гладко, как парни ожидали, и в один университет с Минхо его не приняли, но свое место он получил, и даже продолжил обучение по технической специальности. Правда, общежитие Уджину не дали, так что Минхо договаривался со своей администрацией, чтобы ему позволили жить вместе с «чужим» студентом. Комната у Минхо и Уджина была маленькая, но достаточно чистая и уютная, а когда альфы её обустроили по своему вкусу, там и вовсе стало комфортно почти так же, как дома. И если Уджин был в восторге от того, как резко перевернулась его жизнь, и он называл это своим билетом в светлое будущее, то Минхо упорно работал над получением образования и ни на что не отвлекался, чтобы брать такие темпы, которые не каждый выдержит. Но Ли Минхо не был слабым или глупым человеком, поэтому с поставленными задачами справился. Бизнес идея у него появилась уже к началу второго курса, а в середине года кафедра его одобрила и альфа получил стартовый капитал на подъем и развитие. И сам альфа не понял, как так случилось, что у него все вышло с первого раза. Его маленькое предприятие быстро росло и расширялось по мере того, как молодой человек получал необходимые знания. Его сети быстро росли, опутывая Соединенные Штаты и захватывая стремительно быстро, как Интернет захватил мир. Уже через полгода предприятие Минхо так расширялось, что могло считаться небольшой корпорацией, а со временем дела лишь шли в гору. Альфа мог бы уже сразу получить диплом об окончании образования, да только сам он считал, что пока рано, хотя программу он проходил добросовестно, хотя большую часть и самостоятельно. Он ночи не спал, но вгрызался в новые знания и получал почти незамедлительно результат. И альфа не мог не признать, что во многом это благодаря его фамилии и делу его отца, но в остальном он предпочитает считать, что добился всего сам. Минхо и Уджин до последнего момента жили в своей комнате в общежитии, хотя это весьма спорный вопрос, который нужно разъяснить. На работе Минхо был совершенно другим человеком, с него слетала домашняя мягкость и доброта, он становился строгим, внимательным и рассчетливым начальником. Он не был груб или жесток, но был справедлив. Без повода он никогда не увольняет сотрудников, внимательно следит за директорами, которых сам же выбрал и назначил, и с уверенностью может сказать, что у него никто и цента не украл. Минхо не жадный, заработную плату у него получают вполне приличную и стабильную, он хороший человек, но если работник не соответствует требованиям, летят головы. С Ли Минхо играть не стоит, и это знает каждый. У него дорогие костюмы, он следит за своей внешностью, и, правда что, тратит на свой внешний вид много денег, хотя в повседневной жизни не любит подобную мишуру. Он, как и раньше, предпочитает свободные толстовки, джинсы и разношенные в хлам старые кроссовки. Минхо предпочитает не смешивать два своих состояния, когда он на работе и дома, так что жить остаётся в прежних условиях, хотя Уджин этому очень противился. Ким получил высшее образование, начал стажировку по профилю, за которую уже получал приличные деньги. Не такие большие и головокружительные, как у Минхо суммы, но на достойную жизнь уже вполне хватало. Минхо на все нытье Уджина отвечал твёрдо. — Ты свободный человек, делай, что хочешь. Можешь съехать, но пока не выгоняют, да и нет необходимости выставлять на показ свое материальное положение, я не буду ничего предпринимать. Осталось совсем немного, так что не вижу смысла. Стоит ли говорить, что из принципа Минхо ездил на работу только на метро, потому что: — Это быстро, а по проездному ещё и не дорого! Зачем мне здесь нужна машина, если я скоро расширюсь и головной офис будет в Сеуле? Ты знаешь пошлины на перевозку таких грузов? Нет, я буду ездить на метро, так что иди ты в жопень, Уджин… Ау!.. Уджин-хён… Таким образом, можно сделать вывод, что Ли Минхо очень принципиальный, ответственный и целеустремленный молодой человек. — И что ты собираешься сейчас делать? — вырывает из бессвязного потока мыслей молодого бизнесмена Уджин. — Хёнджин тебе так просто не дастся. Сто процентов он твоим будет, это факт, но что ты будешь делать, если он не будет с тобой разговаривать? Если не простит? — Он простит меня, я уверен, — говорит твёрдо Минхо, кивая утвердительно своему же отражению в зеркале, будто это должно целиком и полностью подтвердить его слова. — С самооценкой проблем нет, а? — смеётся глупо Уджин, толкая друга в бок. — Да не в этом дело!.. — вытирает руки Ли. — Половину всего, что зависит от меня, я уже сделал, понимаешь? — Ой, все, устал я от этого твоего нытья, — закатывает глаза Ким. — Знаю, знаю, слышал уже. Теперь расскажи это Хёнджину, если смелости хватит, — гогочет противно, но вместе с тем по-доброму старший. Скорее рассказать Хенджину? Что ж, это не проблема…***
— Я не пойду, — категорично заявляет Хван, борясь с желанием хлопнуть дверью прямо перед носом отца. — Зачем я там нужен? Самое громкое заявление уже случилось года два назад, когда весь свет узнал о моей помолвке с Чжухоном, сейчас чего ради я буду там светиться? — Ты ничего не перепутал? — брови Намджуна ползут вверх, заставляя горизонтальные морщины на лбу проявиться ещё сильнее. — Твоего мнения никто не спрашивал, и уж тем более никто не собирается ждать твоего ответа на приглашение. Ты пойдешь туда, со мной, Тэхёном, Чанбином и его семьёй. — Вы уже практически не моя семья, — злобно шипит омега, медленно передвигаясь в сторону туалетной комнаты, чтобы в случае нападения скользнуть в спасительную дверь и закрыться. Так хотя бы без синяков обойдётся. — Иногда я даже рад, что вы решили выдать меня… — Я бы ударил сейчас тебя по лицу, — достаточно уравновешенно констатирует отец, и вроде даже не угрожает, а Хенджину все равно страшно, даже сейчас. Он видит, как сильно взбесил альфу. — Но банкет уже сегодня, так что об этом я смогу позаботиться завтра, — Хёнджин морщится и взгляд в пол все же устремляет. — Еще неизвестно, что с тобой будет и кому ты достанешься, — жмёт плечами Намджун и говорит так, будто говорит о выборе меню на завтра, а у омеги дежавю и ноги подкашиваются, так что он не стесняется осесть прямо на пол гостиной, больно ударяясь копчиком. Его снова передают в чужие руки, как красивую куклу с огромной полостью внутри. — Как?.. — Ты такой же идиот, как и все омеги в принципе, — горестно вздыхает Намджун, подходя к сыну и почти с лаской трепля его по волосам. — Вы ни на что и не годитесь, кроме как играть хоть какую-то выгодную роль в огромном механизме, который в миллионы раз больше, чем вы сами… — Не тяни резину, — перебивает тускло отца Хёнджин и поднимает стеклянные глаза на родителя. — Кому я буду греть постель, ты уже окончательно решил или есть ещё варианты? Вы с господином Чанелем ещё не наигрались? — Только не надо сейчас разыгрывать комедию, будто бы ты так любишь Ли Чжухона, что теперь будешь лить слезы по вашему загубленному совместному будущему, как это было в прошлом. Ты смог забыть Ли Минхо, честь и хвала тебе, а теперь вычеркни так же и его старшего брата. — Я не люблю Чжухона, мне на него плевать, — честно отвечает Хёнджин. — Не зря получаешь свои деньги, — кажется, сейчас Намджун действительно удивлён. — Всё, что тебе необходимо знать, это то, что сегодня может сложиться идеальная партия. Чжухон или Чанбин, а может даже и этот пустоголовый Ёнбок, говорили тебе о новой опасной для нас корпорации, которую основал, как ни странно, кореец в США. Мы сегодня вечером знакомимся с заместителем их президента и несколькими директорами. Не знаю, правду ли говорят, — рассуждает Намджун, наливая себе в стопку какой-то крепкий алкоголь даже от запаха которого омегу начинает тошнить. — Скорее всего, слухи распространяют те же тупые омеги. Но, бытует мнение, что у президента с большой вероятностью есть сын альфа, молодой и не обремененный узами брака, что является отличной возможностью для нас. — Понятно, — кивает отстранённо Хёнджин. — Буду готов к шести. Пришли за мной машину. — Вот это мой сын, — криво улыбается альфа и даже не старается скрыть презрение в голосе. — И ни к чему эти ваши горячие чувства не приве… — Я ничего не чувствую, — обрывает резко Хёнджин, наконец находя в себе силы, чтобы подняться. И он не врет.***
Чжухон на банкете не появляется, а Хёнджин преимущественно держится за Феликсом, будто сможет спрятаться за животом беременного омеги. Выглядит Хван как всегда прекрасно: хорошо уложенные волосы, неброский, но искусный макияж, хорошо подобранная одежда. Хёнджин идеален во всем, и нет вещей, которые ему были бы не к лицу или портили его внешность. Это замечает каждый на мероприятии, альфы одаривают восхищенными, а иногда и откровенно сальными взглядами, без чего бы омега обошёлся, только ему плевать. Ему правда, впервые за долгое время просто все равно, ему неважно, за кого его будут отдавать, что будут при этом с ним делать и как обращаться. Он понял наконец, кто он. Он — вещь, кукла, украшение, жемчужина в короне. Он как паршивая болонка, которую на людях ласкают, а дома и кости гнилой не дадут. Чтобы добить его внутреннее я, позорно ещё во что-то хорошее верящее, не доставало совершенно точной информации о его партии. Старый, добрый, беззаботный Хван Хёнджин исчез. А сейчас грозится уйти сильный Хёнджин, который боролся, чтобы оставить после себя жалкую пародию, осязаемого призрака, в котором ничего нет. И он ушёл бы, да только носом ведёт недоверчиво поджимается весь и застывает на пороге. Перед глазами застывает знакомый силуэт?.. Не может быть…Give my new body a chance