Телефонный разговор

      Министр юстиции последнее время страдал бессонницей. Тенденция складывалась такая, что он не мог уснуть до середины ночи и с большим трудом просыпался утром, весь день потом мучаясь от усталости. Таблетки помогали мало, разве что не позволяли рухнуть прямо на рабочем месте. К счастью, ему прописали медикаментозный курс, с помощью которого он надеялся избавиться от этой напасти. Однако пока что лекарство почти не имело эффекта.       Министр сидел за рабочим столом, жутко желая отоспаться, однако сна у него не было ни в одном глазу. Он убивал время за бумажной работой, а фоном уже какую ночь подряд слушал радио.       — …И снова доброй ночи, дорогие слушатели, вещает ночная передача номер один! Итак, к главным новостям прошедших суток…       Ночные передачи достаточно сильно отличались от дневных хотя бы тем фактом, что цензура на них распространялась косвенно. Дети уже все спали, потому ничто не мешало разгуляться по полной. В таком временном блоке было много вещей сомнительного качества, однако среди них были и довольно интересные, что никогда бы не появились ни на радио в дневное время, ни в ночное время на телевидении. Самым адекватным из всего сброда был как раз «Первый Ночной», что работал скорее не как самостоятельный вещатель, а как площадка, где скапливались самые популярные рубрики со всех ночных каналов. Сборная солянка из самого вкусного. Единственное, чего там не было, это как раз радикалов и радиопорнографии, хотя эротика иногда проскальзывала. И это был единственный ночной радиоканал, который ещё и вёл свой телеэфир. Как раз через телевизор министр юстиции его и слушал.       После новостей пошёл час андеграундной музыки. Самым привлекательным в «Первом Ночном» было как раз малое количество рекламы благодаря другим радиоканалам, что платили за продвижение своих рубрик. К тому же, там работал самый приятный ведущий. Иногда посматривая на экран телевизора, министр видел живую мимику и жесты и очаровывался, насколько этот человек увлечён своей работой.       — …новый альбом молодых исполнителей. Желаем им всяческих успехов и с нетерпением ждём новых плодов их необычного творчества. А теперь — небольшой рекламный перерыв. Не переключайтесь!       По экрану замелькала стандартная для ночного блока реклама. В отличие от дневной, она была зачастую уморительной в своей нелепости, ужасала своей дешевизной, а зачастую просто пугала неподготовленного зрителя или слушателя тем, что именно рекламируют. Ночь будто и правда была обратной стороной реальности.       — И снова здравствуйте, вы слушаете «Первый Ночной», с вами ведущий Ричард Хейз, и да здравствует вами любимая рубрика «Угадай, кто?». По многочисленным просьбам слушателей набор голосов пополняется новыми персонажами. Любите и жалуйте: Президент и Канцлер!       — ~Приятного времени всем!       — ~Доброй ночи.       Министра юстиции дрожь пробрала от того, насколько похожи были голоса. Он обернулся к экрану телевизора и увидел двух мужчин, сидящих в студии за столом напротив радиоведущего. Актёры выглядели совсем не так, как, можно подумать, выглядели бы люди, кто говорит голосами Президента и Канцлера. Первый — тучный и невысокий, с седеющими и редеющими от возраста волосами на макушке, а второй — худосочный и вытянутый, на вид только перешедший порог зрелости юноша, носящий сильные очки. Они были абсолютной противоположностью тех, кого изображали. Однако то, какими голосами они говорили, заставляло трепетать от ощущения причастности магии. Актёры играли настолько качественно, что и от оригиналов отличить было трудно.       — Ох, это просто невероятно! Как будто я и вправду с ними разговариваю. Итак, по проведённому вчера голосованию слушатели выбрали формат радиопостановки. Желание народа для нас закон. Запись будет прокручиваться с четырёх до шести, так что не пропустите! А пока, поговорим с нашими столь желанными гостями. Так как вы здесь оказались, Канцлер? Неужели снова по приглашению Президента?       Министра юстиции передёрнуло. Опять это всплывает. Сколько же вопросов возникло после того-самого телеэфира. В особенности к самому Президенту. Тот, как обычно, легко отделался, разве что получил небольшую профилактическую взбучку от ответственных за национальную безопасность, так как ничего страшного из-за его выходки не случилось, даже наоборот — налаживание дружеских отношений между двумя странами только пошло в гору. Однако то, что это вообще имело место, и факт слива этой информации поставил всех на уши. Даже до него дотянулись, хотя к этому он никакого отношения и предположительно не должен был иметь.       — ~Скрывать уже нет смысла, я полагаю?       — ~Не беспокойся, у нас открытая и приветливая страна.       — ~Не сомневаюсь, однако меня смущает, что из этого факта настолько много раздувают. Мы же всего лишь друзья. О другом и думать никто не должен.       — ~Почему нет? Ты теперь можешь вообще не скрываться, раз это всё уже всплыло.       — ~Потому то это ложь и клевета! — актёр показательно треснул по столу, специально так, чтобы звук был слышен на радио. — ~Почему все думают, что слова какой-то журналистки — чистая правда?       — Насколько я знаю, на Вашей родине такое отношение к своему полу не приветствуется? Можно ли считать это оскорблением личного достоинства?       — ~Не можно, а нужно!       — ~Думаю, не стоит так горячиться. Ну, допустим, это клевета. Есть ли разница, что говорят журналисты?       — ~Не допустим! И разница ещё какая есть. В нашей стране за клевету на десять лет в лагерь сажают. И не только за клевету. Поэтому наши СМИ и лучше.       — Вы как всегда жёстки и радикальны, Канцлер.       — ~Без крепкой руки не построить сильное государство.       — ~Я пропущу это мимо ушей…       Министр юстиции слушал вполуха. Он никогда не разговаривал с Канцлером лично, но часто слышал, как тот говорит, и точно мог сказать, что хоть голос и безумно похож, но само содержание не выдерживает критики, как и некоторые детали в самой манере речи. Ему хотелось было переключить канал, однако на что ещё он мог переключиться? Это и так лучшее, что было. К тому же, было отчасти интересно слушать, как играют актёры.       Тот факт, что в СМИ стал отмирать всякий шлак и появлялись достаточно качественные продукты на подобии этого, говорил о том, что тема проходила свой пик. А значит, с облегчением и предвкушением подумал минюст, помешательство уже начало спадать. Тема сама по себе начала надоедать и изживать себя, и люди старались продлить свой заработок насколько это вообще возможно. И раз какой угодно мусор уже не заходит, то стоит готовить что-нибудь качественное и вкусное.       — ~Не расстраивайся, я могу подсобить и прислать тебе ещё одну методичку.       — ~Не хочу я твои методички! В освещении стрип-клуба их так трудно читать…       Вообще, если так подумать, даже такие передачи было полезно слушать. Такие медиа как лакмусовая бумажка показывали репутацию личностей в общественном мнении. А люди, особенно если хотят развлечься, предпочитают видеть, преувеличивать и высмеивать все сомнительные черты. Вот и сейчас репутация Президента как дамского угодника не отставала, хотя тот с появлением Лизаветы перестал этим всем страдать, а после так вообще ни на кого не заглядывается. «От тоски помирает», — с горечью думал министр юстиции. Но ярлык уже прирос.       — ~Стрип-клуб — неподобающее место ни для чего стоящего, — наставническим и осуждающим тоном проговорил актёр.       — ~Не буду спорить с престарелым девственником.       В студии раздался короткий звуковой эффект «Оу!» осуждающей толпы. Ведущий выдал смешок.       — А Вы, Мистер Президент, остры на язык!       — ~Между прочим, разница в возрасте у нас небольшая. С таким же успехом он мог бы себя обозвать престарелым бабником.       — ~А вот тут спешу не согласиться! Один год девственности, как на войне, равен трём обычным годам. Так что ты меня раза в два точно старше. Без женщин жить просто невозможно — это истинное испытание! Хотя тебе, думаю, бесполезно это объяснять.       Слушая всё это, министр вздохнул. Грустно было осознавать, насколько много искажений иногда позволяют себе СМИ. Желание возвысить своего и унизить чужого работало беспрекословно. Сколько бы передач министр не слушал, Канцлер никогда не выигрывал противостояние против Президента. Президент либо был искуснее в словах, либо знал тайные боевые искусства, вплоть до стиля пьяного мастера, либо имел моральное превосходства, шокируя противника своим характером, культурными и национальными особенностями. В одной из недавних зарисовок даже использовалось очарование романтического толка. И всё, конечно, приправлялось лисиной хитростью.       Вот что у Президента было не отнять — даже с такой не очень подходящей для президентства репутацией он производил впечатление лидера. Хотя иногда казалось, что именно благодаря своей сомнительной репутации он и получал так много народной любви. Интересно, но у предыдущего президента не было такой весомой роли в медиа. В сравнении у того не было и толики харизмы. Для политического юмора он как будто вообще не существовал, разве что появлялся как фоновый персонаж, предоставляя место лидера внимания более интересным личностям. И на самом верху этой пищевой цепи стоял Канцлер. Тогда его мусолили просто со всех сторон: и его внешность преувеличивали до роста великана, кто и в дверной проём не мог зайти, не протискиваясь, сводили до анекдотов из разряда «пошёл Канцлер искупаться в озере да прогулялся», и его сухость, что изображали постоянным каменным лицом и инопланетной заторможенностью, и его старомодность, которая на самом деле была всего лишь приверженностью к классике, выставляли как полную неспособность понимать современные технологии… И как только не коверкали его голос и манеру речи. А про национальные и культурные особенности лучше вообще промолчать, настолько много было стереотипов и до него, и сколько появилось при нём.       Канцлер долгое время был звездой карикатур и очень привлекательной юмористической грушей для битья. А потом появился Президент в качестве достойного оппонента. Присутствие нового лица такого уровня стало глотком свежего воздуха. И тот ой как был достоин своего противника. Даже история становления лидером часто обыгрывалась как последствие бурной пьянки в компании красавиц, где Президент оказывался не в то время не том кабинете. Впрочем, у Президента был достаточно тернистый путь, чтобы даже это можно было представить как приукрашенную правду.       Однажды Президента изобразили как бога гедонизма, настолько часто такие пороки ассоциировались с ним. Однако, на его роль всегда брали самых харизматичных и располагающих к себе актёров. И получалось невероятно похоже. С Канцлером было сложнее — подходящих актёров на его роль было мало и зачастую кем-то хотя-бы отдалённо похожим просто обозначали его персонажа, пока не появился один-единственный человек, практически точная его копия, кто и стал постоянным пародистом на центральных каналах. Страшно представить, сколько этот человек зарабатывал.       К сожалению, Президент не любил пародии на самого себя или на тех, с кем он был знаком, поэтому такие шоу им никогда не записывались. Приходилось искать ягоду самостоятельно. Этим как раз занимался министр обороны. Там же, где прокручивали приносимые Президентом кассеты, тот оставлял свои записи. Наверное, поэтому Президент предпочитал не появляться на таких просмотрах.       Министр юстиции не заметил, как погрузился в свои мысли. Голоса, возмущённые крики, радостные восклицания и хохот из телевизора казались незначительным шумом, что только убаюкивал перенапряжённый мозг. Вскоре и музыку нельзя было отличить от рекламы. Министр задремал за своим столом и видел сюрреалистичный сюжет с участием двух любимцев пародистов. Звучание их голосов казалось таким реальным, сон таким складным. А на «Первом Ночном» продолжала играть радиопостановка.