Непростые отношения

Новость о поездке обрушилась на меня, как снег на голову. Почему обязательно? Почему на несколько дней? Зачем это историку? Хотя на последний вопрос скорее всего я уже знаю ответ. В голове роем витали мысли и ни на одной из них я не могла сосредоточиться. После своего небольшого шока я пошла ошарашивать этой новостью маму, а потом и папу. — Я так понимаю, ваш этот Валерий Викторович хочет устроить тебе свидание? — высказала своё предположение мама после недолгого молчания. — Да, только… Разве он не понимает, что он так легко может выдать себя: пойдут слухи, и его уволят. — Он так рискует. Может всё-таки дашь ему шанс? — Нет, — коротко и ясно прервала я маму, — может он меня любит, но не я его. А знаешь почему я так к нему отношусь? — я дождалась кивка и продолжила свой рассказ. — В девятом красу я застала его вместе со своей бывшей одноклассницей. — Кристиной? — Да. Это было самое ужасно, что я вообще могла когда-либо увидеть. Я побежала и наткнулась на Евгения Дмитриевича, нашего директора, а потом… — я замолкла, не решаясь что-либо дальше говорить, потому что дальше было то, что я до сих пор не могу никак объяснить, абсолютно никак. — Что потом? — Потом я обняла его и начала рыдать. Он отвёл меня в своё кабинет и попросил всё ему рассказать, я так и сделала. Он сказал, что разберётся с этим беспорядком, но я попросила его ничего не говорить им и тем более делать, тогда мы договорились о том, что будем предельно строги и сухи по отношению к историку и Кристине, но дома я всё равно ревела, — и тут я решилась, если говорить, то говорить всё и до конца. — Я стала всё чаще и чаще бывать в кабинете директора, общаться с ним, мы хорошо понимали друг друга, а в один из дней, когда стояли сильные морозы, он меня подбросил до дома. В тот день я поняла, что влюбилась в него, а он в меня. Мы сидели одни в тёплой машине, укрытые темнотой ночи, и он поцеловал меня, — я предалась воспоминаниям о том дне и о том поцелуе лёгком, но таком тёплом, кажется, что он согревал даже больше, чем отопитель в машине. — Вы что?! — кажется мама была в шоке. — Не удивляйся мам, ты же меня с Валерием Викторовичем сводишь, так почему я не могу быть с директором школы? Хотя, мы всё равно уже не вместе, так что можешь преспокойно выдохнуть. — Почему? — всё та же Кристина, она его соблазнила, а я как раз зашла в самый «удачный» момент. Хотя, Женя и клялся, что никогда не станет таким же, как и историк, он, как понимаешь, не сдержал обещания. На следующий день мы спокойно поговорили. Я стала инициатором расставания, потому что мне было противно и обидно находиться рядом с ним сначала, а позже я его конечно же простила, он захотел начать отношения заново, но я сказала, что наши отношения уже больше не будут на таком уровне, как раньше. — А с Кристиной что? — Её исключили из-за этого, именно поэтому я больше считаю, что она соблазнила Женю, чем он мне намеренно изменил. — Господи, — вздохнула мама, — и как ты только всё это смогла пережить без всякой поддержки? — я пожала плечами, сама не понимаю, как я всё ещё живу в этом мире. Нашу беседу о моих отношениях прервал звонок в дверь, открывать её пошла мама. Я перевела свой взгляд с двери, которая была отлично мне видна, потому что я сидела как раз напротив неё, отделял нас только коридор в шесть метров, на часы, они показывали восемнадцать двадцать один. — Валерий Викторович? — до моего уха донеслось удивление мамы. — Здравствуйте, Светлана Юрьевна, точнее приятного вечера. Мстиславы не было видно сегодня в школе, она в порядке? — Да, я в порядке, а что? — я встала со стула и пересекла коридор. — Почему занятия пропускаем? — задал вопрос учитель. — Зарина молчит, а Белослав и вовсе не знает, — я шумно вздохнула и потёрла переносицу. — Мама, можно мы поговорим наедине? — Если хочешь наедине, то можем подняться ко мне, — к сожалению или нет, но раздражённого рыка я сдержать не смогла. — Приму это, как за да. Мы прошли примерно три этажа вверх, прежде чем историк ускорил шаг, чтобы побыстрее дойти до квартиры и открыть её. Квартира Валерия Викторовича, нужно признать, отличалась особым уютом, не думала, что у такого человека, как он есть вкус. — Нравится? — внезапно раздался его голос над моим ухом, видимо я очень активно мотала головой по сторонам, стараясь разглядеть каждую деталь в помещении. — Кхм, да, довольно-таки неплохо, — сдержанно согласилась я, наконец перестав вертеть головой. Мы прошли в гостиную, я уселась в ближайшее кресло и ждала возвращение историка, который ушёл, по-видимому, на кухню, чтобы угостить меня чаем. — Спасибо, — поблагодарила я преподавателя, — однако, это не сможет вас спасти от разговора, — и добавила, томно вздохнув, — очередного. — Мстислава, послушай, пожалуйста, сначала меня: ты уже исповедалась мне, настала моя очередь, — дождавшись моего кивка, Валерий Викторович продолжил. — Я всё хорошо обдумал и понял, что больше не смогу влюбиться в кого-то другого так же, как и в тебя. И пока ты не заявила, хочу сказать, что я уже пробовал: они все не те, они все пустые лично для меня, я не могу найти в них то, что нахожу в тебе. Может быть ты никогда за собой не замечала такого, но ты невероятно умная, чуткая, стойкая, добрая, красивая, ты особенная. Я влюбился в тебя не только из-за этих качеств, я чувствую с тобой особую связь, её невозможно описать, она находится на каком-то интуитивном уровне, и если эта связь исчезнет, то исчезну и я. Мне хочется быть с тобой, хочется узнать, понять, почувствовать твою любовь, и дать тебе свою. Что бы ты ни сказала, я пойму и приму любой твой ответ, потому что не хочу мучить тебя и видеть твои страдания: они приносят мне ещё больше боли, чем твой отказ, — он закончил свой монолог тяжёлым вздохом, в котором чувствовалось какое-то облегчение, как будто преподаватель только что открыл дверь в свою душу, как будто он только что доверился мне полностью и теперь надеется на лучшее, потому что если этого не будет, значит не будет и его. Я закрыла рот рукой, осознав всю серьёзность ситуации. Моё дыхание участилось, я почувствовала, что моя голова наливается свинцом, который дико давит на мозг, не давая возможность разумно мыслить, чашка выскользнула из моих рук: они ослабли, их била мелкая дрожь. Только благодаря её жертве я смогла прийти в себя, но руки всё ещё потрясывало. — Мстислава? — в его голосе слышался шок от произошедшего, я вздохнула. — Всё хорошо, простите за кружку, — мой голос позорно дрогнул. Преподаватель встал, чтобы убрать осколки и остатки чая с пола, я стала ему помогать. Шок всё ещё не прошёл, поэтому, слишком сильно схватившись за крупный осколок, поранила ладонь. Она больно запульсировала, и на её поверхности показалась алая жидкость. кровь тонкими струйками обхватила мою руку до локтя. Мне было ужасно страшно смотреть на эту картину, так как я до обморока, в прямом смысле, боюсь вида крови. — Валерий Викторович, кровь,. — я опёрлась на свободное на полу место от осколков другой рукой. С кухни послышались спасительные шаги. — Что так-, — он не успел договорить фразу, как ринулся ко мне, а я уже погружалась в темноту. — Мирослава! — кто-то вдалеке звал меня по имени, но я не понимала кто это и откуда он кричит. А зачем мне это нужно, я же собираюсь спать…