Взгляд

      Вмешивать подругу Арсений не рискнул. Или просто не захотел. Это ведь только его проблемы. Других они не касаются. Ну, точнее очень избранный круг людей.       Антона дома не было. На мгновение тяжелая, холодная рука сжала сердце, но вещи были на месте. И обнаружилась записка на холодильнике, прижатая магнитом с сердечком.

Отъехал по делам. Ключ взял. Буду очень поздно. Шаст.

      Арсений знал, что им придется поговорить и все выяснить, в конце-то концов. Но то, что его гостя сейчас не было, давало небольшую, но отсрочку. Он долго бегал от себя и правды, так, может, стоит прекратить? Может, с приездом Матвиенко он наберется мужественности?       За приготовлением ужина время пролетело незаметно. Затем и за просмотром фильма, который он откладывал на потом уже долгое время. А когда стало совсем скучно, и на город опустились сумерки, он перевел взгляд на телефон. — Здорово, Арс. — голос у друга был очень спокойным. Кажется, он даже не удивился звонку. — Привет. Не отвлекаю? — Нет. Я как раз домой еду. — Везет мне сегодня на разговоры в машине. — Попов улыбнулся, на мгновение прикрыв глаза. — Почему, Поз? — Почему? Почему — что, Арс? Почему сразу не позвонил, когда узнал? — на том конце телефона до Арсения донесся тихий хмык. — Прости, был слегка занят. — А отговорить его не мог? — Арсений только произнес эти слова, и тут же сам ответил на свой вопрос. Шастун — это человек-взрыв. Он сначала сделает то, что вбил себе в голову, а потом подумает. И хорошо, если дело вообще дойдет до последнего. А уж отговорить… — Ты ведь ответил уже на свой вопрос, да? Еще один вопрос, который тебя явно волнует, друг, почему я Сереге позвонил? Он, наверное, передал тебе мои слова, про «самоустранился». Я тебе правда сочувствую. Но бегать между вами обоими, чтобы решить проблему, которая касается только вас, не хочу. — Дим, вас это тоже касается. Нашего коллектива, работы, да той же дружбы, — Арс прислонился плечом к стене и направил ничего не выражающий взгляд на линию горизонта. Солнце уже почти село. И небо было красным. Сквозь форточку стал проникать прохладный воздух, который он втянул в себя полной грудью. Позов молчал, а он просто не знал, что еще сказать. Это ведь была правда. Горькая и мешающая здраво рассуждать. — Об этом я не подумал. Как все сложно. — Дима тяжело вздохнул. — Ты говорил с ним? — Если бы говорил, я не звонил бы тебе. Я не представляю в голове, о чем вообще можно говорить. С чего начать. Я даже не могу представить, что он может мне ответить. И эта неизвестность сжирает мой мозг. А еще я, чисто по-человечески, боюсь. Боюсь, что разговор все разрушит. — А под всем ты подразумеваешь ту нестабильность, которая продолжалась последние месяцы, — продолжил Позов. — Не знаю, до чего он додумался в итоге, но могу сказать так: он всегда был лоялен к шипперам, он не бомбил, как ты с Сержем, и, возможно, у него нет к тебе отторжения. Я выражусь точнее, к твоим чувствам. Но то, что он не порвал с Ирой, должно тебя натолкнуть на невеселые мысли. Шаст ей наврал чего-то с три короба, чтобы она не ехала вместе с ним в Питер. — Дима помолчал, а Арсений напряженно вслушивался, что еще ему поведает друг. — Антона всегда очень легко было просчитать, мне-то уж точно. Но когда я вез его в аэропорт, я этого, впервые в жизни, не смог сделать. Он закрылся от внешнего мира, удерживая все в себе. Прямо как ты, Арс. Поэтому, я надеюсь, что ваш разговор будет… — Будет нести смысловую нагрузку, — закончил за друга Попов. — Спасибо за ответы. Проблема все еще осталась, но мне стало немного легче. — Удачи, Арс.       Сумерки. Прекрасное время суток. Впервые за долгое время Арсений просто ни о чем не думал, смотря на горизонт. Ни единой мысли в голове. Пустота.       Разговор с Позовым был предсказуем. Но кое-какая информация его все-таки насторожила. Вранье Ире, приезд в Питер ни с того ни с сего, этот чертов поцелуй. У Шастуна явно больше желания во всем разобраться, чем у него. Слишком прямолинейный человек. Во всех смыслах.       Да, шипперы больше всего его раздражали, когда программа только начала выходить в эфир. На тот момент это вызывало страх, что все узнают правду. А все мы знаем, как к людям из темы относятся люди. И вот когда вроде все притихло, случилось это. Хуевое чувство — любовь. Из-за него мы слабеем. Становимся уязвимие.       Что двигало Антоном? Об этом он мог только догадываться. Желание разобраться — это одно. А вот желание что-то ему доказать — другое. Да и ехал ли он сюда, чтобы вообще что-то доказывать?       Он долго не мог заснуть, ворочаясь на кровати. Без конца проверял почту, инстаграм, читая иногда слишком безумные комментарии к своим фотографиям. Он старался отвлечься, не вслушиваться в звуки тихой квартиры. Но эта самая тишина сводила с ума. Антон написал, что будет поздно, так почему он еще не спит? Волнуется? Или просто боится?       Сон сморил его ближе к трем ночи. Арс так и не дождался, когда Антон придет… домой.