Сказ про злобного некроманта, Масечку и не очень умного рыцаря

— Давай. Ложечку за папу, ложечку за Бусю… — Не буду! — Масечка отпихнула ложку с кашей и сердито насупилась. Некромант тяжело вздохнул. Масечка начала капризничать как по заказу, аккурат через две недели после того, как это стал делать кузнецов сын — кузнец, откровенно побаивающийся некроманта, даже сам за успокоительными каплями приходил, жаловался, что иначе прибьет поганца-сына. Ариман тогда злорадно скалился, безмерно довольный тем, что с Масечкой никаких проблем нет, просто чудо, а не ребенок: сидит себе спокойненько, мелом на полу черкает — каракули здорово смахивали на пентаграммы, что умиляло некроманта ещё больше. Но недолго мавки танцевали. Спокойную, послушную Масечку как подменили — будто бес в нее вселился. Ариман, естественно, обвинил во всем семью кузнеца, Ронан же знал, что это просто возраст такой и сейчас как никогда требуется терпение и выдержка. — Ну чего ты, вкусная же каша! Гляди, как она тебе улыбается! Кривоватую улыбку некромант выложил ягодами черники, когда Масечка заявила, что кашу есть не будет, потому что каша скучная. Ронан бы ни за что так изгаляться не стал, но в воспитательный процесс Аримана предусмотрительно не лез. Пусть учится на своих ошибках. — Не улыба-а-ается! И не вку-у-усная! Сам ешь! — Масечка так ловко и быстро запустила измазанной ложкой Ариману в лоб, что тот не успел увернуться. Буся, сидевшая под столом, взволнованно тявкнула. Псина некроманта обожала. — Не хочешь — не ешь! — разозлился Ариман. — Не буду не есть! — тут же завыла Масечка. — Ну тогда ешь! — Не буду! Дай ложку! Я сама! У некроманта дернулся глаз. Дом ощутимо тряхануло, по окну поползла трещина. Ронан, доселе безучастно наблюдающий за происходящим, тут же кинулся некроманта обнимать и успокаивать. Масечка играла с ложкой, каша с раскисшими ягодами так и стояла несъеденная, на нее алчно поглядывала Буся, явно недоумевая, почему эти странные люди не отдают никому не нужную еду бедной голодающей собаке. — Я плохой отец! — трагично заявил Ариман. Ронан закатил глаза. Со злобным, самоуверенным, циничным и не особо любезным с посторонними людьми некромантом происходила удивительная метаморфоза, когда дело касалось Масечки. Рыцаря такое ненормальное обожание даже иногда пугало. Он Масечку тоже любил, он ее растил, это была и его дочь тоже, но он никогда не забывал, что это просто ребенок, такой же, как тысячи других, а не какое-то божество, которому надо поклоняться и выполнять все его прихоти. — Хороший. А вот дочь у нас капризная, — с нажимом произнес Ронан, многозначительно глянув на Масечку. На свой отцовский авторитет он понадеялся, конечно, зря. — Не капризная! Сам капризный! Скажи, что сам! Скажи-скажи-скажи! — На свежий воздух надо бы ее вывести, может, аппетит нагуляет, — задумчиво сказал успокоившийся в рыцарских объятьях некромант. Ронан, припоминая вчерашнюю незадавшуюся прогулку, вздрогнул. — Может, успокоительных капель? — Ей? — Нам. — На спирту? — Само собой. *** Ронан проснулся от шума на кухне. Звуки разбудили не его одного — Ариман, вымотавшийся за день, попытался сползти с кровати, даже не открывая глаз. — Лежи, я сам посмотрю, — остановил его Ронан. — Если это воры, отведи их в подвал, — сонно пробурчал некромант. — У меня там упыри уже три дня некормленые. Рыцарь вернулся уже через пару минут, забрался обратно в постель. — Ну что там? — поинтересовался Ариман. — Воры? — Нет, там Масечка из собачьей миски ест. — Если она ест еду собаки, это проблемы собаки, — философски заметил некромант. — Спи.