Спустя четыре месяца
Вечер был прозрачным и нежным. Такая погода располагала к прогулкам, но сегодня Лея, Мей и Го-го абсолютно не интересовались тем, что происходило за окном. Три девушки неподвижно сидели у огромного камина в гостиной госпожи Минь, глядя, как языки пламени танцуют в полумраке комнаты.
В последнее время они здорово сдружились. У них вошло в привычку долго болтать по телефону или устраивать полуночные посиделки с ароматным чаем в храме Котоку-Ин, где жила Мей вместе со своим отцом-священником.
«Старый лис, конечно, хочет сделать из меня жрицу! Только не дождётся! Вот выиграю какой-нибудь конкурс и стану знаменитой певицей! А это куда интереснее, чем торговать талисманами или предсказывать судьбу в полуразвалившемся храме!» — говорила Мей.
В отличие от своей решительной и амбициозной подруги, Го-го Мидзаке была типичной раздолбайкой, свято верившей в то, что её жизненное предназначение — выйти замуж за прекрасного принца и жить с ним долго и счастливо. Руководствуясь этой нехитрой логикой, она частенько забивала на учёбу в колледже, которую оплачивал отец, повторяя, что учиться ей ни к чему, если через год или два она уже будет типичной японской домохозяйкой, как её мать. Деньги у Го-го появлялись от случая к случаю, и то она умудрялась всё быстро спускать на какую-нибудь ерунду типа комиксов, косметики или игровых автоматов.
И хотя характеры и темпераменты всех трёх девушек были абсолютно разные, с появлением в жизни Леи подруг всё стало лучше. Девушка больше не боялась будущего. До встречи с ними она чувствовала, что мир был где-то снаружи, а сама она покрыта тонкой невидимой плёнкой, которая мешала ей его коснуться. Лея наблюдала за подругами и пыталась заразиться амбициями Мей и тотальным пофигизмом Го-го. Она хотела так же, как и они, смотреть вперёд без страха. И теперь, после того, как девушки вошли в её жизнь и прочно там осели, невидимая плёнка стала истончаться. Единственное, о чём Лея так и не рассказала Го-го и Мей, была тайна, связывавшая её и Ио Лоу вместе. Она просто решила вычеркнуть его существование из своей памяти, предав забвению всё то, что с ней случилось на кастинге и в ночном клубе Sakura. Разговор об отце её будущего ребёнка стал негласным табу. И девушки относились к этому с пониманием.
Лея уже находилась на последнем месяце беременности, когда стала всё реже выходить из дома, но Мей и Го-го по-прежнему навещали её у госпожи Минь, пристрастившись к историям, которые любила рассказывать старуха, сидя в уютном кресле у камина.
— Случилось это в период Воюющих Государств*, когда князья вели войны за трон, — начала своё повествование Госпожа Минь, отхлебнув глоточек подогретого вина с корицей, привлекая внимание девушек. — Однажды на западе Поднебесной князь Ван Чжоу устроил заговор и обезглавил всю императорскую семью… И прервался бы род Сынов Неба, если бы накануне самой младшей дочери не подарили смешного ослика. Маленькая Фэн была подвижной и очень непредсказуемой девочкой и, улизнув как-то ночью из дворца, захотела она проведать своего питомца. Да так и уснула на конюшне. Проснулась Фэн от запаха гари и дыма. Вдалеке в предсмертной агонии кричали верные слуги, и девочке ничего не оставалось, как отвязать своего ослика и попытаться выбраться из пылающего дворца, заполненного вражеской армией. До сих пор остаётся загадкой, как такой маленькой девочке удалось покинуть мятежную столицу живой и невредимой и укрыться в горах. Но на то, видимо, была воля богов! Ни голода, ни страха не испытывала маленькая Фэн. И только ненависть заставляла её идти вперёд, не испытывая голода, жажды и боли от натруженных ног. Возможно, она бы так и умерла, если бы ей на пути не повстречался монах-отшельник. Увидев её окровавленные ступни, он спросил девочку о том, хотела бы она вернуть свою честь, трон отца и отомстить захватчику за свои обиды. На что маленькая Фэн покачала головой, что она бы и рада, да только что может сделать маленькая никчёмная сирота против нового Императора Китая? Монах усмехнулся и пообещал, что если девочка будет черпать силы в своей ненависти, то она обязательно получит всё назад. Ибо того, что хочет Женщина, хочет сам Бог. Так и осталась Фэн жить у монаха в горах. Он рассказывал ей интереснейшие истории о правителях прошлого и хитрых государственных чиновниках. Кроме того он обучал девочку пению, игре на цитре, лютне, а также играм в шашки, костям и иероглифическим загадкам. Когда Фэн освоила дайтянь-цигун и тайци-цигун, старый учитель отправил её в город, чтобы у одной стареющей куртизанки девушка постигла искусство быть женщиной. Когда та справилась и с этой нелёгкой задачей, монах попросил одного давнего придворного сановника, который был у него в долгу, взять Фэн служанкой во дворец. Сановник обрадовался такому удачному стечению обстоятельств, ведь совсем недавно любимая наложница Императора Ван Чжоу попросила найти девицу, чтобы та всё умела делать и была на лицо неказистой. А Фэн как никто могла подойти на эту роль, ведь девушка не была красавицей. Так у любимой наложницы Императора появилась новая служанка. Однажды, когда повелитель пришёл к своей любимой наложнице, чтобы провести с ней ночь, он вдруг заметил девушку, подающую чай. Служанка была некрасивой и одета просто, но отчего-то сердце Ван Чжоу дрогнуло, будто он упал в ледяную реку. Правитель поинтересовался у наложницы, кто это такая. На что та равнодушно ответила, что никто. Дурнушка с лягушачьими ногами. Ноги у Фэн и в самом деле были великоваты для аристократки, но Император повелел, чтобы она смотрела, как он занимается любовью с наложницей и прислуживала у постели разгорячённых любовников. На следующую ночь повторилось то же самое. И на следующую. А на четвёртую ночь Правитель повелел Фэн прийти к нему в покои, раздеться и пить с ним чай. Вскоре девушку переселили в отдельные покои, принесли ей бархат, шелка и драгоценности. Нельзя сказать, что Фэн преобразилась, превратившись в красавицу. Только вот у Императора дрожали руки всякий раз, когда он её видел. Не прошло и месяца, как Ван Чжоу повелел сыграть свадьбу, а всех наложниц сослал в Холодный Дворец**. Казалось, впервые в своей жизни Император был по-настоящему счастлив. Ни одно государственное дело он не обсуждал без Фэн. А когда новая Императрица затяжелела, повелел собрать всех чиновников, чтобы объявить её сына наследником трона Поднебесной. Находясь на позднем сроке беременности, Фэн, вопреки запрету придворных лекарей, посетила покои мужа. А тот только был и рад, ибо скучал по безумным ночам любви со своей супругой. Но когда она вобрала в свою нефритовую палату нефритовый жезл Императора, то тут же сломала его своими внутренними мышцами. Сок вытек из правителя вместе с жизнью, а Фэн сползла с кровати и родила наследника. Не было в душе её злобы. Только пустота и холодная ненависть. Слёзы стекали по щекам Фэн — теперь она Первая Госпожа, Императрица, вернувшая трон своего отца. Но как бы ни была она рада, всё же успела полюбить Ван Чжоу, да только ненависть была сильнее, чем любовь…
— Какая грустная история! — воскликнула Го-го, покачав головой.
— Она вовсе не грустная, детка, а поучительная. Эта история наглядно показывает, каким образом женщина в абсолютно бесправной для неё стране из самых низов смогла стать первым лицом государства. Таких свидетельств в истории полно: Роксолана и Сулейман, Клеопатра и Юлий Цезарь, Нефертари и Рамзес. Если женщина владеет СИЛОЙ, то она вполне способна завоевать Императора, даже не обладая красотой или высокородным происхождением. Суть такой женщины — Инь-проявление. Великое поглощение. Холодная Тьма, Чёрная Лилит, зерно которой мы носим у себя в матке. Чем сильнее это проявление в женщине, тем больше вероятность того, что она замкнёт внимание мужчины на себе и он выделит её среди тысяч других. Вступая в половую связь, женщина «объедает» своего мужчину, выстраивая пространство и среду вокруг себя, получая то, что ей необходимо, сонастраиваясь с ним. Явным примером того, что сонастройка пары произошла, является достижение пика наслаждения обоими партнерами.
— То есть, по-вашему, всего-то и нужно, что уметь красиво трахаться? — хохотнула Мей.
— Чтобы дело дошло до постели, надо ещё постараться, — фыркнула Минь. — Чем же, по-твоему, выделилась Фэн среди других наложниц Императора, которые дарили ему свои искусные ласки? Да, она училась у старой куртизанки, но и другие были ничем не хуже неё. Очень часто бывает, что после первой близости, которая проходит страстно, мужчина исчезает, словно утренний туман, оставляя партнёршу в недоумении.
— Тогда в чём же суть, госпожа Минь? — спросила Го-го.
— Всё дело в женской СИЛЕ, милая. Если ты посмотришь на восьмой аркан мажорной масти Таро, то увидишь хрупкую девушку, без усилий раскрывающую пасть огромному льву***. Суть этой карты в том, что женщина нагибает мир и получает его на блюде благодаря тому, что она на этот мир «ложится». Только по одному праву того, что она родилась женщиной. А размер того, какой кусок мира она может поглотить, определяется её собственной глубиной или способностью к поглощению. Это и называется женской силой, проявлением Инь. Стопроцентный Инь — Тёмная Материя, Чёрная Дыра и Бездна, бесконечное поглощение света. Благодаря этой связи с Тёмной Материей женщин сжигали на кострах в Средневековой Европе, называя сосудами дьявола, что, по идее, недалеко от истины. Ведь суть грехопадения Адама и Евы заключается в описании способности женщины «нагибать» мужчину. Да, Адам был создан первым по образу и подобию Бога. Но съел он яблоко только оттого, что его попросила об этом Ева. Благодаря Инь-тяге все мы черпаем силы в различных источниках, увеличивая своё Либидо. Фэн черпала её в ненависти к тому, что сделал с её семьёй Ван Чжоу. Чтобы получить наслаждение, нужно быть наполненной внутри. Умение наслаждаться жизнью, а потом дарить её в виде нежности распустившегося цветка своему мужчине заложено в природе любой девочки. Если женщина пуста и не умеет вытягивать силу из мира, чтобы пробудить в сердце любовь, мужчина уйдёт. Если женщина ведёт себя как мужчина, то её спутник станет подкаблучником. Если её внутренняя среда нечиста или не сочетается с ним, он больше не вступит с ней в близость. Все мы — дочери и проявление Богини Матери в тысячах лиц — Афродита, Венера, Гера, Хатхор, Сахмет, Исида… Всех богинь не перечесть. И всё это Великая Мать. Она всё порождает и, как вода цунами, всё забирает. Всё, что есть жизнь, есть женщина. Мужчины слабы со своей властью и интеллектом. Они ломаются. Женщину же сломить невозможно. Согнуть — да, но только ей хватит сил разогнуться и пойти дальше, принимая нужную форму. Ибо как сказано в «Дао дэ цзин», «мягкое и гибкое живёт, твёрдое и жестокое погибает»!
Наступила тишина. Девушки сидели, очарованные тихим убаюкивающим голосом госпожи Минь. Даже огонь в камине, казалось, сделался не таким ярким. Лея встала, чтобы налить себе ещё чая, и вдруг горячий поток жидкости хлынул у неё между ног, заливая старенький ковёр. Девушка в ужасе попятилась назад, рассматривая своё мокрое платье.
Госпожа Минь повернула голову и уставилась на неё.
— Началось! — воскликнула старуха, подскакивая со своего кресла. — Маленький Принц сегодня появится в этом мире!
***
Лея напряглась и застонала, когда подступила очередная схватка, стальной рукой стискивая её матку. От дикой боли всё поплыло перед глазами девушки.
— Очистительное дыхание, — скомандовала темноволосая женщина-врач с короткой стрижкой. — Сосредоточьтесь…
«Ну конечно! — подумала Лея. — Дышать! Нужно дышать и слушать тело, как учила меня госпожа Минь!»
Лея буквально согнулась пополам от новой схватки. Пот заструился по её вискам. Чем дальше, тем тяжелее ей становилось сдерживать крики, рождавшиеся внутри её существа. Она вдруг подумала обо всех женщинах мира, которым приходилось рожать, и о своей покойной матери, подарившей ей жизнь.
«Никогда не думала, что ты прошла через такое, чтобы я жила на этом свете, мама! Теперь я понимаю, какую цену мы все платим за каждого ребёнка».
— Тужься! — скомандовала доктор.
Лея закрыла глаза и напряглась, направляя боль в нужное русло. Она уже не могла стонать, только отчаянно тужиться и дышать, дышать. Внезапно в глазах её потемнело. Весь мир выцвел и застыл в настоящем моменте, растворившемся в громком биении её пульса. И в ту же секунду она почувствовала, как нечто тревожное сотрясло воздух в палате. Какая-то суета. Окрик доктора.
— Мы теряем её!
Больше Лея не услышала ничего. Окружающая действительность растаяла. Девушка ощутила, что её клонит в сон. Боль ушла. Нечеловеческий шёпот заполнил слуховые нервы. Она не разбирала слов. Звуки утонули в вязкости бытия.
«Мой ребёнок! — подумала Лея. — Господи, спаси моего ребёнка!»
***
Лея проснулась от солнечного света, придававшего золотистый оттенок стерильно-белым стенам палаты. Её глаза могли уже фокусироваться на предметах. Всё болело так, словно она попала под каток. Девушка сощурилась и попыталась сесть, но не смогла. Её тело было подключено к спутанному клубку трубок и проводов. Они тянулись от неё к нескольким мониторам и стойке с капельницей для внутривенного вливания.
Некоторое время Лея не шевелилась, словно заворожённая мерцанием разноцветных точек аппаратуры, странными графиками и колебаниями зелёной линии её пульса. А потом она вновь сделала попытку сесть. На этот раз у неё получилось. Комната покачнулась.
— Осторожнее, мисс Тиба! Вам нужно лежать! — воскликнула медсестра, внезапно появившаяся в дверях.
— Думаю, у меня было на это достаточно времени, — слабо улыбнулась девушка. Её взгляд скользнул по опавшему животу. — Где мой ребёнок?
— Вам бы о себе сейчас побеспокоиться… — нервно ответила медсестра, проверяя мониторы аппаратуры. — У вас были крайне тяжёлые роды…
— Это я поняла. Я хочу видеть своего ребёнка.
— Вам его принесут, но сначала разрешение должен дать лечащий врач…
— Так приведите сюда лечащего врача, чёрт возьми! — воскликнула Лея и тут же покраснела, устыдившись собственной резкости.
Медсестра округлила глаза, но спорить не стала.
— Хорошо. Я поговорю с доктором Мао…
Она сделала все необходимые процедуры, занесла показания в медицинскую карту и покинула палату, оставив Лея одну.
Однако одиночество девушки долго не продлилось. От внезапного стука она даже подскочила. Лея подняла глаза и увидела, что в палату заглядывает госпожа Минь.
— Ты проснулась, девочка? Можно к тебе?
— Госпожа Минь! — улыбнулась Лея. — Конечно, проходите!
— Твой малыш — настоящий маленький принц! Три килограмма семьсот граммов. Мы с девочками видели его через окно бокса! — запричитала старуха, энергично перешагнув через порог палаты.
Следом за ней вошли Мей и Комодо Пачули. В руках молодой человек держал такой огромный букет белых роз, что его самого было практически не видно из-за него.
— Ну, как ты, Лея? — спросил Комодо, и в его глазах промелькнула улыбка.
— Вроде бы неплохо…
— Твой малыш произвёл настоящий фурор! Лёгкие у него что надо! Вот увидишь, быть ему знаменитым певцом!
— Го-го заглянет к тебе после колледжа, — сообщила Мей. — Слушай, может, тебе принести домашней еды? За три дня, что ты провалялась без сознания, ты так похудела!
— Я была без сознания три дня? — удивилась Лея.
— Ну да… — растерянно проговорила Мей.
— И как ты хочешь назвать ребёнка? — поинтересовался Комодо, ставя розы в хрустальную вазу, которую он также принёс с собой. — Имя-то придумала?
— Вообще-то нет… Я пока думаю…
— А что тут думать? Назови его Акира в честь моего деда! — расплылся в улыбке Комодо.
— При чём здесь ребёнок Леи и твой дед? — фыркнула Мей. — Малыш ведь не от тебя, придурок!
— Ну и что! Я мог бы дать ему свою фамилию! Акира Пачули! Звучит круто!
— «Акира Пачули» звучит паршиво! Прямо как твоя последняя песня, — усмехнулась Мей, закатив глаза.
— Не менее паршиво, чем вид твоей задницы в шортах, Рыба Моя! Как ты думаешь, кто послужил музой для «Твоего Целлюлита»?
— Да пошёл ты! — взорвалась Мей.
Очередной стук в дверь прервал их перепалку. На этот раз вошла медсестра с колыбельной на колёсах. Подкатив её к Лее, она достала спелёнатого малыша и передала его девушке.
Госпожа Минь тут же подошла ближе.
— Какой он всё-таки красавчик! Вы только посмотрите на это личико! Ну прямо маленький ангел! Волосёнки серебристые, а глазки, кажется, серые!
— У него мои губы… — пробормотала Лея, рассматривая уменьшенную копию Ио Лоу, глядевшую на неё своими огромными чуть раскосыми глазами. Сердце девушки ёкнуло. Внезапно она ощутила присутствие Ио в палате так явно, что ей пришлось тряхнуть головой, чтобы прогнать наваждение.
— А в остальном вообще на тебя не похож! Удивительно даже! — воскликнула Мей.
— Пусть так… — прошептала Лея, прижимая младенца к груди. — Я всё равно буду любить его… за двоих…
Последнюю фразу она произнесла совсем тихо, но Мей этого не заметила.
— Тебе надо попытаться его покормить сейчас. Нужно практиковаться, — напутствовала подруга.
Лея оглядела всех собравшихся в её палате и залилась краской.
— Думаю, сейчас это не слишком удобно… — Она вдруг осеклась, уставившись на младенца, который неожиданно заплакал.
— Вот, я же говорила, что его надо покормить! — сказала Мей.
— Может, это газики? — предположил Комодо. — Я читал на форуме молодых отцов, что у маленьких такое часто бывает…
— Ч-ч-что мне делать? — запаниковала Лея, бросая отчаянные взгляды на плачущего малыша.
— Детка, дай-ка я возьму его на руки, — улыбнулась госпожа Минь.
— Но Лее нужно учиться справляться самой! — возразила Мей. — Она ведь его мама.
— Мамой она станет только получив опыт. А ребёночек не должен плакать!
— Вот именно! — поддакнул Комодо. — Рыба Моя, ты вечно встреваешь не в тему!
— Что-о-о?!
В этом шуме новый стук в дверь казался едва уловимым. Лея не пошевелилась, пока доктор Мао, сухая невысокая женщина с короткой стрижкой, появившаяся на пороге, не кашлянула, обращая на себя внимание.
— Прошу прощения, но мне нужно поговорить с мисс Тибой наедине…
— Это моя семья, доктор. Мне нечего от них скрывать…
— Хорошо, — кивнула доктор Мао, нервно поджав губы. — Я пришла сообщить, что мы продержим вас в больнице ещё некоторое время… Чтобы убедиться в том, что швы не разойдутся и вашей жизни ничего не угрожает…
Лея нахмурилась. В словах доктора ей послышалась какая-то тревожная недосказанность.
— Но на будущее вам будет рекомендована терапия и комплекс процедур… — продолжила доктор.
— Зачем это ещё?
— Видите ли… роды у вас были крайне тяжёлые… Персонал боролся за вашу жизнь и за жизнь вашего ребёнка… Всё закончилось благополучно… Однако есть очень большая вероятность того, что вы больше не сможете иметь детей, мисс Тиба…
