Дружба, мечты и любовь

      Солнечный погожий денёк, выходной и никаких Малых Норок — мечта для одной крольчихи после недели ночных дежурств. Мечту её омрачало лишь то, что её лучший друг и парень были заняты — он — у родителей, а он — в архивах. Но зато это был отличный день, чтобы сходить в гости к каким-нибудь девчонкам, потрещать по темам бытовым. В Зверополисе знакомых самок у Джуди было немного, но была одна особенная — чистый ангелочек — Овечкинс — актриса, которая играла одну небезызвестную овцу. Она подружилась с Джуди, как только та появилась на съёмочной площадке для консультации съёмок. А потом про эту овечку все серые ушки протрещала её родная сестра, Джейн, которая играла саму Джуди. Ну а после — посиделки в кафе, домашняя выпечка… Крольчиха даже подумала, что травоядная нетрадиционной ориентации, но позже у неё нашёлся муж-парикмахер. Вот и теперь Джуди думала, что мистер Овечкинс на работе. А вот и такой же милый, как и его обитатели, домик, весь увешанный цветочными горшками с ромашками. Овечкинс делала из них отличный салат. А ведь и не скажешь, что она играла великую и ужасную Барашкинс.        — Джу! — кинулась обниматься актриса с крыльца, как только увидел крольчиху. Сам ангел — в белой блузке и синей юбке. Но, в отличии от своего амплуа, без очков. Как говорила актриса, они её полнят.       В ответ на объятия Джуди лишь скромно улыбнулась и позволила провести себя за лапу в дом двум милахам-ягнятам с розовыми глазами.       И только когда её усадили в кресло и дали в лапы тарелку ромашко-одуванчикового салата, обильно заправленного подсолнечным маслом, она сумела произнести:        — Утро доброе, миссис Овечкинс.       А та только смотрела на неё как на ещё одного своего ягнёнка. Хотя, она была старше Джуди только на три года.        — Я вижу, вы ремонт сделали, — пыталась начать разговор Джуди, чтобы не умиляться этим двум парам розовых глазёнок.       А ведь Джуди не врала — ремонт и правда был — обои с ромашками (видимо, Овечкисс на них помешалась), картины и фотографии лугов, камин с гипсовым черепом барана, доставшийся от прадедушки — моряка. И везде, на полках, на полу, подоконниках и даже подвешенные к потолку — горшки с ромашками.        — Просто, чуть больше ромашек, — усмехнулась овца. — Ты ешь, ешь. А то мало того что к родителям редко ездишь, так ещё на работе бутербродами из автоматов перебиваешься.        — Вообще-то, у меня есть мой личный рыжий официант, который каждый день, под страхом попасться на глаза шефу, бегает в кафе напротив Департамента за моим любимым овощным супом.        — Может это нечто большее, чем просто забота? — засмущалась овечка, сделав жест детям, чтобы ушли к себе.        — Да если бы… — давилась Джуди от смеха, опрокинув на рубашку несколько лепестков ромашки. — Он бы давно сделал предложение. Но не думайте, что я одинока… А что я всё о себе, давайте о вас поговорим, о ваших детях. Мне до сих пор не верится, как такая милаха как вы, сыграли этого дьявола с копытцами.        — Мастерство. И не более.        — Волшебство вне Хогвартса. А как муж? Ведь ему с вами очень повезло.        — Овца стрижёт овцу — ску-ко-ти-ща, — протянула актриса, явно понимая, что потихоньку примеряет на себе амплуа кокетливой девицы, живущей в деревне.        — Но ведь за что-то вы его полюбили? — забеспокоилась Джуди.        — За душу… и за глаза. А ведь из него может неплохой актёр выйти. У него есть некий сарказм, а он тратит его на стрижку шерсти. Дети — единственная надежда.        — Дети — лишь оправдание собственных надежд, которые мы сами не можем воплотить. Вот взять к примеру отца Ника…       Так и продолжался этот разговор. Многие и многие часы. Прости меня, Читатель — я стал заложником женского разговора — самой бесконечности. И не знаю как закончить этот драббл. А может, так?       …