***
Переступив порог своей комнаты, Анжелика не смогла сдержать изумлённого возгласа: светлая, просторная спальня была выполнена в бирюзово-золотых тонах, где все было подобрано с тончайшим вкусом и создавало атмосферу невероятной лёгкости. В глубине располагались камин и широкая кровать с высокими резными столбиками, скрывающими под балдахином альков своей хозяйки. Кресла и небольшой диванчик в центре, предназначенные для приёма гостей, были оторочены золотыми тканями с вышитыми на них разноцветными птицами. Казалось, что в любой момент красочные птахи могут ожить и беззаботно выпорхнуть в выходящее в сад открытое окно, обрамлённое плотными зелёными шторами. Весенний ветерок колыхал газовые голубые занавески, отчего они походили на переливающиеся в солнечном свете морские волны. — Неужели это моя комната! — восторженно ахнула Анжелика. — Конечно же ваша, моя госпожа, — широко улыбалась Марго. — Граф лично подбирал цвета и мебель, а это он вёз от мебельщика сам, чтобы поспеть в срок. Закрывая за собой дверь, горничная указала на стоявшее у окна бюро со скошенной откидной крышкой в виде «спинки ослика»*. Черепаховые пластины массивного корпуса были покрыты завитками и растительными узорами из серебра, чеканной золочёной бронзы и экзотических пород дерева. Это был не просто письменный стол с полками и ящиками для бумаг, это было настоящее произведение искусства! Анжелика аккуратно провела пальчиками по блестящей крышке и, чуть задержавшись, откинула ее. Она интуитивно чувствовала, что там, внутри, ее ожидает ещё один сюрприз, и не ошиблась. Посередине столешницы красовалась шкатулка из слоновой кости, инкрустированная прозрачными светло-зелеными аквамаринами. Перед ней на золотом блюдце лежал маленький ключ. Ведомая безудержным интересом, молодая графиня тут же вставила его в замочек, и шкатулка, податливо щёлкнув, распахнулась. Чего там только не было: зеркала, фляжки, ножницы, иголки, флаконы, разномастные золочёные расчёски, черепаховые гребни, аккуратно уложенные на тёмном бархате, даже небольшие серебряные подсвечники. Глаза Анжелики сияли от восторга: ещё никогда она не видела столько прекрасных вещиц! Более того, теперь она была их полноправной владелицей. Словно ребёнок, наконец получивший долгожданную игрушку, она с упоением рассматривала содержимое нессесера, не сразу заметив под ним небольшой конверт, скреплённый печатью графа де Пейрака. Хорошее настроение тут же улетучилось, жар ударил в лицо, а пальцы сцепились в замок. Не решаясь открыть послание, молодая женщина несколько минут неотрывно смотрела на него, словно хотела прочитать содержимое письма сквозь плотную обертку. Но ведь она не может сидеть так вечно. Собравшись с духом, Анжелика непослушными руками разорвала конверт… Юная графиня до ужаса боялась, что найдет там гневное послание со словами обвинения и приказом убраться из отеля до приезда графа, но ее страхи не оправдались. В письме супруг весьма почтительно извинился за свое неожиданное исчезновение и просил ее за время его отсутствия стать полноправной хозяйкой дома. В особняке остановились гости, приглашённые на их свадьбу, и теперь ее главной обязанностью было сделать их пребывание в Отеле Весёлой Науки как можно более приятным. В ее распоряжении все слуги дома, а также управляющий Альфонсо, который сможет ответить на все необходимые вопросы и уладить возможные неурядицы. Оказывать графине посильную помощь и составлять ей компанию на званых ужинах будет доверенное лицо графа — Бернар д’Андижос. После размашистой подписи было дописано ещё несколько строк: «Анжелика, вы ничего не обязаны менять в своих привычках, поскольку свободны устраивать свой досуг, как пожелаете». Свободна?! Как пожелает?! Последние слова были ей болезненным укором, отчего она в ярости скомкала письмо. Чего он хочет? Чего добивается? Зачем после произошедшего делает такие подарки и просит быть хозяйкой? Неужели он простит ей то, что видел? Или он что-то замышляет? Что-то ужасное… В голове вперемешку с ураганом вопросов витали слова нянюшки: «Он страшный, как сам дьявол. Он завлекает молоденьких девушек и лишает их чести. Он — колдун». Сжав бешено пульсирующие виски, Анжелика в слезах бросилась на кровать… Настойчивый стук в дверь отвлёк молодую графиню от тягостных страданий. Вытянувшись, как струна, на пороге ее спальни стоял высокий худой человек — управляющий ее супруга, Альфонсо. Он сдержанно поприветствовал свою новоиспечённую хозяйку поклоном и будничным тоном огласил список дел, которые им следовало разрешить, чтобы подготовиться к сегодняшнему званому ужину. Согласовать меню, осмотреть цветы для украшения залы, подобрать подходящие десерты, прослушать музыкантов, организовать сервировку столов в саду — перепуганной Анжелике казалось, что им никак не успеть за пару часов, но Альфонсо оказался настоящим знатоком своего дела. Он терпеливо вводил графиню в курс всего, объясняя ей основные правила и значимые нюансы, а она, как прилежная ученица, усердно старалась все запомнить. Ее фигурка мелькала за управляющим на кухнях, в помещениях, где составлялись вазы из фруктов и десертов, в погребах, где он объяснял ей, как правильно выбирать вина, в залах для званых обедов и танцев, на террасах. Слушая Альфонсо, Анжелика все больше поражалась тому, как внимателен был ее супруг к организации празднеств. Конечно, она тоже со временем запомнит название всех блюд и подходящих к ним соусов, будет с закрытыми глазами отличать аромат вина с южных и северных виноградников, выучит рецепты замысловатых блюд, а пока от всего этого ее голова шла кругом, но молодая графиня была несказанно рада возможности отвлечься от гнетущих ее переживаний. Поначалу Анжелика все больше слушала, но со временем стала предлагать Альфонсо некоторые новшества, на что управляющий отвечал одобрительной улыбкой. Она сама собирала букеты для украшения комнат, составляла композиции из фруктов и даже научила кухарку готовить абрикосовое варенье по специальному рецепту. Постепенно молодая графиня освоилась со своей ролью хозяйки и уже без труда следила за тем, чтобы во время приёма слуги не забывали разносить подносы с воздушными пирожными и подавать напитки, дабы каждый мог утолить жажду. Большие парадные залы Отеля Весёлой Науки, выходившие на город, позволяли принять огромное количество гостей. Гости то объединялись в небольшие группы, то снова расходились; каждый переходил от одной компании к другой, чтобы насладиться встречей со старыми знакомыми или представиться новым. Беседы шли своим чередом. Обменивались новостями о войне, обсуждали падение цен на вайду, которую вытеснял американский индиго, рассыпали шутки с пикантными намеками или замаскированные галантностью вольности. Та свобода, которой гости располагали в часы досуга, посвящая их очарованию новых встреч, когда каждый приходил или уходил согласно своему желанию, было поначалу непривычным для Анжелики. Но теперь она видела в этом привлекательность и необычность, которыми были наполнены приёмы в этом невероятном розовом дворце. Ещё в самый первый вечер, взволнованная и невероятно прекрасная в платье цвета слоновой кости, юная графиня покорила всех гостей своей красотой и непосредственностью. Ее пылающее личико с упругими, словно налитые яблочки, розовыми щеками, свежесть которого подчеркивал большой, кружевной воротник, расшитый белоснежными жемчужинами, было прекрасно само по себе и не нуждалось ни в каких украшениях. — Весть о свадьбе графа де Пейрака взволновала всю провинцию! Никто не ждал от этого человека такого… Брак!.. Он! Каждый спрашивал себя о причинах, которые могли толкнуть его на этот фатальный шаг. Но теперь все ясно! Эта причина — ваша красота, — в низком поклоне припал к руке Анжелики барон де Моржак. Юная графиня хотела все объяснить и рассказать о руднике Аржантьер, к которому ее красота не имела никакого отношения, но затем решила: пусть провинция радуется этой истории, в которой она уже превратилась в легенду. Мужчины то и дело поглядывали на молодую женщину с восхищением, которое эти пылкие южане не могли скрыть. Они осыпали ее комплиментами, смысла половины которых она не понимала, потому что они говорили очень быстро и с невероятным акцентом, и каждый кавалер жаждал провести в ее обществе хоть пару минут. Маркиз д’Андижос, жгучий брюнет с торчащими пиками усов и горящими глазами, в двухцветных желто-оранжевых рингравах, которые искусно скрывали полноту этого весельчака и кутилы, сидевший по правую руку от Анжелики, не спускал с юной графини глаз и при необходимости помогал задавать правильный тон беседе. Как и во время их совместного пути из Монтелу в Тулузу, маркиз рассказывал ей об истории этого края, не забывая осаживать чересчур навязчивых ухажёров. Бернар д’Андижос был счастлив услужить другу и не переставал удивляться про себя этой молодой и красивой женщине, которая интересовалась вещами, далекими от кокетства, и казалась при этом такой увлеченной. Анжелика действительно, сама того не замечая, все больше проникалась неповторимой атмосферой своего нового дома, не отдавая себе отчёта в том, что и сама вдыхает в неё новую жизнь. Тулузские дамы, вначале относившиеся к молодой графине с некоторым пренебрежением, вскоре сочли ее остроумной и приняли в свой круг. Постепенно очарование этой певучей жизни захватило ее. И днем, и ночью оно исходило от этого дома, и в таких разнообразных красках, притягательных и чарующих, порой немного тревожных, что она ощущала себя постоянной зрительницей представления, поставленного для того, чтобы покорить ее и подарить счастье. Здесь Анжелика чувствовала себя необыкновенно свободной, она расцвела и обрела возможность стать самой собой. От вечера к вечеру она училась не только поддерживать разговоры, но и разрешать разгорающиеся споры. Так однажды, подняв руку, она обратилась к господину де Иль-Олму, позволившему себе повысить тон на своего собеседника: — Мессир, я предпочла бы услышать рассказ о ваших трубадурах. Она поразилась произведенному эффекту. Молодой Раймон де Иль-Олм круто развернулся на каблуках, чтобы принести ей свои извинения. Она объяснила ему и остальным гостям, что жаждет узнать как можно больше подробностей о своей новой провинции и о тех далеких временах, когда трубадуры покоряли Париж. Разговор понемногу увлек всех сидящих за столом, заговорили о любви к поэзии и о том, что эта любовь будет жить вечно. Губы стоявшего за спиной Анжелики всегда серьезного Альфонсо растянулись в довольной улыбке: «Эта девочка всему научится».***
Не проходило и дня, чтобы Анжелика не находила у себя подарка от мужа: безделушку или украшение, новое платье или предмет интерьера, не считая сладостей и цветов. Все они были роскошными и отличались безупречным вкусом; они восхищали ее, очаровывали и в то же время… смущали. На все расспросы Марго лишь коротко бросала: «Таково распоряжение господина графа», и каждый раз молодой женщине оставалось лишь мучиться догадками, зачем перед своим отъездом ее муж после той ужасной сцены в домике на Гарроне, невольным свидетелем которой он стал, оставил подобные указания… Неспешно ступая по широким анфиладам Отеля Весёлой Науки, Анжелика любовалась своим новым домом. Мраморные статуи, расписные потолки, огромные разноцветные портьеры, начищенные до блеска полы — все восхищало ее своей красотой и величием, а от вида благоухающей оранжереи, посреди которой высился фонтан с золотыми рыбками, у Анжелики каждый раз перехватило дыхание: здесь было такое буйство запахов и красок, среди которых раздавалось веселое чириканье птичек, что, казалось, будто она попала в волшебную сказочную страну. Как человек с дьявольской душой и безобразным уродством способен создать вокруг себя такую красоту? Как тот, кто живет лишь утехами, может так тонко чувствовать других, в особенности ее, Анжелику, ведь он, ещё совсем не зная свою молодую жену, угадывал ее мечты и фантазии? Все эти вопросы не давали ей покоя и однажды юная графиня поймала себя на мысли, что хотела бы побольше узнать о своём загадочном супруге…***
— Как давно ты знаешь графа де Пейрака? — спросила Анжелика у Марго, расчёсывающей ее волосы перед сном. — Столько, сколько помню себя, моя госпожа, — обыденно ответила служанка, аккуратно проводя черепаховым гребнем по пышным прядям хозяйки. — Я его молочная сестра. — Как так? — изумлённо воскликнула Анжелика и, потянув горничную за руки, усадила ее рядом с собой. — Расскажи мне, прошу тебя! Приветливо улыбнувшись, Марго начала свой рассказ: — После рождения графа его мать перепоручила младенца кормилице-гугенотке, моей матери. Мы жили в деревне в Севеннах, над которой возвышался небольшой замок сеньора гугенота. Неподалеку, как и полагается, был другой сеньор и католическая деревня. Не знаю, с чего все началось, графу было тогда три, мне — около шести, когда католики и гугеноты схватились между собой. Моя мать и другие женщины из деревни нашли убежище в замке дворянина-гугенота, но к полуночи католики взяли его приступом. Убивали всех без разбора, а потом подожгли замок, — Марго запнулась, вспоминая страшные события, и Анжелика участливо сжала ее руку. — Эти люди… шпагой исполосовали маленькому сеньору лицо, а затем выбросили в окно… Анжелика в ужасе ахнула, поднеся ладони к лицу. — Снег смягчил падение и спас его от горящих вокруг веток, — продолжала Марго. — Я нашла его в сугробе, укрыла, как могла вытерла заплывшее кровью личико, а утром, когда один из тех католиков вернулся поживиться, я сказала ему, что этот младенец — сын тулузского сеньора. Тогда он подобрал нас и, положив в заплечную корзину, отнёс в Тулузу. С тех пор я не покидала этого дома. — Как ужасно, как же это ужасно! — шептала ошарашенная Анжелика, вспоминая распростертое навзничь тело сестры Николя, над которой бесчеловечно надругались солдаты. — Бедные дети! Марго заботливо погладила свою хозяйку по голове, тронутая ее искренностью. За эти дни она успела привязаться к юной графине и была уверена в том, что эта девочка сможет изменить жизнь ее господина, ведь она не была похожа ни на одну из его предыдущих женщин. — Не переживайте так, мадам. Это все в далеком прошлом. Теперь моему хозяину позавидовал бы даже сам король, — попыталась отшутиться служанка. — У него прекрасный особняк, замечательные друзья и самая прелестная жена. — Но как он смог пережить весь этот кошмар? — не успокаивалась Анжелика, смотря на гувернантку полными тревоги глазами. — Мать сеньора, госпожа де Пейрак очень любила своего сына и буквально вернула его с того света. Она вынесла его полуживое тельце на террасу, раздела и запретила врачам приближаться к нему — она сказала, что они залечили бы его до смерти. Только к двенадцати годам господин граф начал ходить, проводя все время за чтением книг, изучением карт и проведением опытов, а в шестнадцать сел на корабль и уплыл навстречу приключениям. Его отец, промотав все состояние, умер, и поговаривают, что он был отравлен, а мать, как могла, расплачивалась с долгами. Однажды монсеньор увидел, как она, смахивая молчаливые слёзы, отдавала оценщику свои украшения, и пообещал себе, что они никогда и ни в чем больше не будут нуждаться. Он объездил много стран, учился в известнейших университетах, завёл знакомство со многими учёным… Но, к сожалению, графиня де Пейрак не успела прижать его к сердцу перед своей смертью. — Ах, как же это грустно, — выдохнула растроганная Анжелика. — Она, наверное, была невероятной женщиной. — Так и было, моя госпожа. Мой монсеньор очень похож на неё, — Марго буквально силой затолкала Анжелику в постель, как неугомонного ребёнка, и укрыла одеялом. — Она была очень красивой для того, чтобы мужчины, несмотря на ее плачевное состояние, толпами просили ее руки, и очень мудрой для того, чтобы не принимать их предложения. — Я хотела бы познакомиться с ней, — сонно пробормотала Анжелика и смежила отяжелевшие веки. В эту ночь ей снился пожар. На ее глазах из окна выбросили кричащего ребёнка, и она стремглав помчалась к нему. Проваливаясь в глубоком снегу, молодая женщина наконец добралась до кустов, в которые упало маленькое тельце, но вместо младенца увидела там окровавленного взрослого мужчину. «Анжелика», — еле слышно прошептал он и закрыл глаза. Его грудь больше не вздымалась… Анжелика проснулась от собственного крика: ее муж, граф де Пейрак, умер…***
С большого настенного портрета на Анжелику смотрела женщина в строгом темно-синем платье. Несмотря на простоту наряда, от ее образа веяло величественностью и достоинством. Даму, без тени сомнения, можно было назвать поистине красивой: большие карие глаза в обрамлении длинных ресниц, прямой ровный нос, пухлые чувственные губы, чёрные, как смоль, густые волосы. «Совсем как у моего мужа», — вдруг пронеслось в голове у Анжелики, и она провела пальцами по тому месту у основания шеи, которого коснулись волосы ее супруга, когда он склонился к ней за свадебным столом. Если он похож на мать, как заверяла ее Марго, значит, он, вероятно, был бы так же красив, если бы не… От воспоминаний о рассказанной служанкой истории у юной графини вновь сжалось сердце. Сколько же нужно иметь мужества и внутренней силы, чтобы жить с подобным увечьем и доказывать всем, что это — всего лишь внешняя оболочка. Дойдя до этой мысли, Анжелика густо покраснела. Ведь она и сама была среди тех, кто поспешил сделать выводы о графе де Пейраке, руководствуясь лишь нелепыми слухами, но теперь изо дня в день она все больше убеждалась в том, что ее муж был необычным человеком. Погружённая в раздумья, юная графиня не сразу заметила, как оказалась на третьем этаже особняка прямо перед кабинетом своего супруга. Каждый раз проходя здесь, Анжелика никак не могла избавиться от ощущения, будто ей не позволено вторгаться на верхние этажи. Иногда, когда ее одолевал сон, она видела золотой ключ, которым она открывала комнату, заполненную трупами женщин, сошедших перед смертью с ума от колдовского наваждения… Анжелика знала, что дверь с нарисованным на ней золотым замком всегда была заперта, и каково же было ее удивление, когда она вдруг оказалась приоткрытой. Осторожно заглянув в узкую щель, она увидела своего слугу, Клемана Тоннеля, с сосредоточенным видом перекладывающего бумаги на столе графа. — Что ты здесь делаешь? — строго спросила она, широко открыв дверь. Слуга вздрогнул от неожиданности и тут же захлопнул записи. — Я просто… убираю в кабинете графа, — быстро заговорил Тоннель, начав раскладывать бумаги по стопкам. — Не хочу, чтобы его труды покрылись пылью. — Оставь, — жестом остановила его Анжелика. — Ты свободен, ступай. Слуга быстро поклонился и, не поднимая головы, буквально вылетел из комнаты. Оставшись одна, Анжелика с огромным интересом рассматривала кабинет мужа, стены которого были уставлены доходящими до потолка стеллажами с книгами. Середину кабинета занимал большой дубовый стол с креслами по обе стороны — одним для хозяина и двумя для его посетителей. Молодая женщина подошла поближе. Ее взгляд был прикован к разнообразным вещицам, расставленным на столе, которые издавали разные звуки: одни тикали, вторые звенели, третьи тихонько трещали. Повинуясь внутреннему порыву, она осторожно коснулась стоящего на столе глобуса в золотой оправе. Все материки на нем были выпуклыми, а реки, пересекающие их вдоль и поперёк, были сделаны из серебряных нитей. На столе также были разложены астрономические инструменты и карты, расставлены многочисленные склянки и колбы, в стенках которых яркими бликами играл солнечный свет. Раскрытые книги с математическими формулами и схемами были исписаны заметками. В некоторых местах стояли вопросы, а в других просто были вычеркнуты целые куски текста. Чуть сбоку лежал какой-то чертёж. Конечно, Анжелика ничего не смыслила в этом, но теперь она лишний раз убедилась в том, что граф де Пейрак никакой ни колдун, а настоящий учёный, который не боится подвергать сомнению существующие научные постулаты. Ей вспомнился тот день, когда перед своей свадьбой она с отцом приехала на рудник. Заброшенный Аржантьер, так врезавшийся в память Анжелики, изменился до неузнаваемости. Он был словно живой организм — бурлящий, клокочущий и полный сюрпризов. Подведя дочь к огромному железному котлу, под которым был разведен огонь, а из чана в штольню тянулись две толстые, чем-то обмотанные трубы, барон сказал, что это одна из первых паровых машин, которые пока что существуют в мире. Она выкачивает из штолен подземные воды. Ее сконструировал граф де Пейрак после одной из своих поездок в Англию. «Так что видишь, для женщины, которая хочет стать «жеманницей», лучшего мужа не сыскать — ведь он в такой же степени ученый и остроум, в какой я неуч и тугодум», — пошутил барон. Каким страшным тогда ей казалось своё будущее, а теперь каждый новый день доказывал ей совсем обратное… Вдруг Анжелика заметила в стеклянной пепельнице недокуренную сигару. Она сиротливо лежала на краю, окончательно потеряв всякую надежду быть снова зажженной. Молодая женщина поднесла ее к лицу и вдохнула терпкий, чуть горьковатый аромат. Ей всегда нравился запах табака. Он напоминал ей детство, когда отец брал ее лицо в пропитанные табаком ладони, чтобы поцеловать в лоб, и она потом ещё долго чувствовала этот ни с чем несравнимый запах на своих волосах. Осмотревшись, словно мелкий воришка, она быстро положила остаток сигары в кармашек передника, а затем, обойдя стол, склонилась к стоявшему у окна телескопу. Боясь что-либо испортить, Анжелика, затаив дыхание, смотрела на дневное небо: там были звезды! Она ещё никогда не видела их в такой час, и теперь это казалось ей каким-то невероятным волшебством. Вдруг небо рассекла яркая вспышка, оставляя за собой белый длинный след. Падающая звезда да ещё и средь бела дня! Анжелика тут же зажмурилась и, совсем как в детстве, стиснув кулачки для пущего эффекта, быстро проговорила: «Звезда, пусть я буду счастливой!». ____________________ *Бюро де пант дос д’ан (bureau de pente dos d’ane) — это бюро со скошенной откидной крышкой в виде «спинки ослика» («dos d’ane»). Характерный образец есть в Большом собрании изящных искусств Международного института антиквариата ASG. Это пример мебельного искусства Франции середины XVIII в. — периода Людовика XV.