в трёх словах

7 октября. Возможно, я забыл про создание будильника. Но Кихён знал про существование пинка под зад. Удар его точно пришёлся по заднице. И где-то в глубине души я искал силы не закричать. — Просыпайся, сучка, нас ждут великие дела! — он прыгает на меня и довольный утыкается носом в одеяло. — Гном, ты не пушинка, чтобы так делать. — я задыхаюсь от смеха и получаю второй пинок, искажая лицо. — В-всс-ё равно ты гном. Мы завернули за угол пекарни и вдохнули запах свежей выпечки. Тостов с джемом на завтрак оказалось недостаточно. В животе урчало, но времени на еду не оставалось: Вонхо просил не опаздывать. Мы прошли мимо той загадочной башни, и я твёрдо решил вернуться сюда на обратном пути — надо осмотреться. Кихён напевал «Mirotic» и бодро шёл впереди, иногда оглядываясь, чтобы цокнуть языком и закатить глаза. Так и хотелось сказать, чтобы лучше смотрел под ноги. Комната погружена в мрак. Утро за окном или ночь — здесь не имеет значения. Разница лишь в том, что ночью в комнате непроницаемо темно, а утром можно увидеть хотя бы стены. Плотные шторы не давали проникнуть свету: Вонхо верил, что в темноте даже падение листа бумаги режет слух. Здесь живут наши секреты, а дальше этих стен ничего не просачивается. Парень сидел на диване. Был он расстроен или зол — никто не мог понять по одному его виду. — Так и будешь там стоять? — Ки толкнул меня вперёд и закрыл дверь. Он желал выругаться, но бардак в комнате лишил дара речи. Кихо не видел, но чувствовал каждой ворсинкой тела, словно хаос был осязаем. — Вонхо? — нет, по правилам я обязан молчать, пока он сам не заговорит. Но, чёрт возьми, как меня раздражали театральные паузы. — Я думаю о каждом из вас. — он зол. Парень зажигает спичку и бросает в пепельницу, от чего в стеклянной чашке вспыхивают недокуренные сигареты. Веселое утро, не правда? — Но сегодня Минхёк ещё раз доказал, что вам собственная шкура дороже стаи. — Думаешь о нас? — в моих глазах отражался огонь. Я хотел сказать всё, что думал, но Кихён приложил палец к губам. Он напомнил, что проще молчать. Всё равно скажу этому придурку, как он меня бесит. Не сегодня, но скажу. — Что случилось? — Ки снимает куртку. Его спокойствию завидовал бы даже удав, но не то, что я. — Минхёк сбежал. И я уверен, что бумаги у него. — Вонхо наблюдал за мной. С такой опаской и настороженностью он воспринимал каждый мой вздох, что мне становилось трудно дышать. Пришлось перевести взгляд на стены, лишь бы пропало желание врезать ему. — Но ты знаешь, где он. — парень улыбнулся. — Ты меня слышишь, Чангюн? Хосок затянулся и встал с дивана, приближаясь к сейфу. Сейчас он достанет оттуда пару сотен на проезд или самый паршивый пистолет, которым можно разве что собак на улице спугнуть, протянет мне эту дрянь и попросит быть аккуратным. Я всегда аккуратен, сволочь. Я не шавка, но тем мы и занимаемся, что выполняем твои приказы.

***

Обратно мы пошли дворами, чуть не заблудившись в недрах нашего города. Ки шёл позади и охал, восклицая на всю улицу, какой размер ноги у его бабушки. Что я понял — молчать он не умеет, а если и молчит, значит, огорчён или злится. — Твою мать, АйЭм, кого ты так испугался? — он согнулся от смеха, разве что не лёг. Вдох-выдох. Я потрогал свой зад. Шоколадка. Та самая, что была заботливо положена ещё утром в карман джинсов, чтобы спасти меня от голода. Я глупо улыбнулся своей квадратной, дурацкой улыбкой. Кихён смеялся, как девчонка, а мне стало так стыдно, словно я и правда обосрался. — Знаешь, я сегодня так испугался Вонхо. — попытался перевести в шутку. — На вот, понюхай, это шоколад! Я принцесска! Я обвязал куртку вокруг джинсов, чтоб скрыть весь этот шоколадный позор. А потом тряс напарника, заставляя его успокоиться. Он выпрямился, весь красный, со слезами на глазах, будто резал лук. Сейчас наши пути разойдутся: ему к нам в квартиру, мне — туда, куда идти не следует, но тянет. На улице штормило, поэтому сильный ветер охлаждал пыл лица, заставлял жадно хватать воздух и облизывать губы. Если я не успею к башне до дождя, то сегодня туда можно не приходить: во время дождя размывает дорогу, проще будет подплыть на лодке. Стаи птиц вились в грозовом небе. Они кричали, как чайки, и кружили то высоко в небе, то у самой земли. Чёлка мешала рассмотреть, что творилось под ногами, поэтому пришлось достать пару невидимок, лежавших в кармане на случай взлома замков. Знаю, что это плохо, но что за преступник, который не может взломать пару замков? И, к тому же, я давно забыл, что значит слово «плохо». Плохо когда не выполнил задание, плохо, когда сделал это нечисто, попав по глупости. Остальных смыслов «плохо» я не понимал. Я стоял напротив того самого дома, решаясь зайти. Там по-прежнему лежат осколки, на полу следы крови, золы и земли. Копы наследили. Вошёл внутрь, исказив лицо от грязи — это огонь постарался, оставив за собой хаос. Аккуратно переступаю через весь этот кошмар на полу. Удивляюсь, что бездомные не устроили здесь приют. По инерции захотелось подойти к окнам, провести рукой по осколку. «Значит, Минхёк выпрыгнул из этого окна. Почему ты это сделал, парень? Ты забыл, как мы были одной командой, писали в один горшок и мечтали разбогатеть, чтобы сбежать в Амстердам», — с грустью подумалось мне. — Я знал, что ты придёшь сюда, как только будет время. — сзади раздался хриплый голос, но повернуться не давал холодный пистолет, приставленный к спине. — Давай без глупостей, хорошо? Удар по затылку. Не убил, такой цели у него не было, хотя чуть больше силы — и очнуться для меня было бы проблемой.