89 пожарная часть

Взлохмаченный и злой как тысяча чертей, Вова собирался в школу. Отец дремал, сидя в зале. В последнее время Хард увлекся чтением, чего не мог позволить себе на работе, поэтому Братишкина никто не разбудил, а сам он на будильник никак не отреагировал.       — Я пошел! — со сморщенной от злости моськой, Вова встал в дверях, дожидаясь, когда отец откроет глаза или хотя бы кивнет. Леша приоткрыл глаза, а затем открыл их очень широко.       — Все в порядке? — осторожно спросил он, отложив ноутбук, что лежал у него на ногах. Вова был в белой рубашке с коротким рукавом, которая была заправлена в черную юбку, а на ногах были гольфы до икр. Из рюкзака на плече выглядывала ручка от ракетки для большого тенниса.       — В полном! — прорычал парнишка, впиваясь ногтями в дверную перекладину, в которую уперся, будто его могло унести на тяге из чистого гнева.       — У вас сегодня физкультура? — Хард нарочно не обратил внимание на резкую смену формы. Общество не имело ничего против омег в юбках, но чаще всего они носили подобную одежду будучи взрослыми. В школах же омегам-мальчикам, как часть летней формы, выдавали короткие бриджи и те самые гольфы, которые были сейчас на Вове.       — Нет. Но сегодня придет Владик и мы забились поиграть в бадминтон после школы, — Братишкин лгал. Шоколадка был далек от подобного спорта, а ракетка Вове была нужна в качестве оружия. Такое себе оружие, но он собирался второпях и просто схватил, что было под рукой.       — Ладненько, — вздохнул Леша и с улыбкой произнес: — Позвони, когда закончите, я заеду за тобой.       — Хорошо, — Вова развернулся и громко топая, ушел из дома. Руки сами по себе сжимались в кулаки. Он хотел спать так, что готов был убивать. Солнце всю дорогу в трамвае лезло ему прямо в глаза, а отвернуться возможности не представлялось, потому что его окружила толпа школьниц. Девочки-омеги тоже были в юбках, они шептались о чем-то, поглядывая на Братишкина. Сам Вова их знать не знал, но судя по линиям на юбке, они были из его школы. Да и лица были знакомые, возможно, учились в шестом или седьмом классах, потому как всех старших он знал. По пути ему написал Влад. Он уже был в школе, ждал его у ворот. Это немного сбавило градус злости, и Вова даже улыбнулся, когда друг прислал смешную картинку. Шоколадка действительно ждал у ворот. Парнишка залипал в телефон и поднял голову, только когда Вова подошел. Брови Влада едва ли не достигли корней волос, когда он окинул друга взглядом.       — Да у тебя чертовски красивые ноги, братишка! — восхищенно выдал он, от чего Вова ощутил кратковременный прилив смущения.       — Решил, что пора совращать альф, — в шутку произнес Вова, не замечая, как собственные губы растягиваются в улыбке, глядя на друга.       — А это зачем? — весело хихикнул Владик, потянув его за ручку ракетки в рюкзаке.       — Будем играть в бадминтон, — с готовностью ответил Братишкин. Прозвенел звонок и они, не сговариваясь, спешно зашагали к школе.       — Но я же не умею, — сменил Шоколадка радость, растерянностью.       — И я, — усмехнулся Братишкин, краем глаза замечая взгляды школьников, которых они обгоняли, чтобы не опоздать на урок математики. По коридору пришлось бежать. Забегая на очередной этаж, Вова впечатался в кого-то. Этот кто-то довольно жестко удержал его, сжав ладони на плечах. Подняв взгляд, он увидел вчерашнего главаря. Парень был в медицинской маске. Рядом с ним стоял парень с отеком, который от носа перешел на оба глаза, остальных видно не было. Вова напрягся, услышав позади испуганный вздох Влада.       — Нужно поговорить, — произнес старшеклассник со свистом, из-за отсутствия некоторых зубов.       — Можешь поговорить со своим дружком, — Братишкин кивнул в сторону второго старшеклассника.       — Ты не понял, — он сжал ладони на его плечах сильнее и Вова, едва сбавив напых гнева, вновь нахмурился.       — Нет. Это ты не понял, — он взялся за его запястья и оторвал их от своих плеч. — Я омега и меня теперь трахает взрослый страшный альфа, и, если ты или кто-то из твоих посмеет меня хоть пальцем тронуть, он придет и поотрывает вам головы. Так что если хотите повеселиться, то можете пофистить друг другу жопы, — толкнув его, он пошел дальше по коридору.       — Ты не так понял! — громко произнес старший вслед. В коридоре было еще несколько случайных слушателей и школьники не спешили расходиться, заметив развернувшуюся сцену. Альфа мельком огляделся, при всех говорить нечто подобное он не хотел, но такие вещи имеют срок давности, поэтому сказать имело место только сейчас. Он шумно набрал воздуха в легкие и не менее громко произнес, удаляющемуся Вове, за которым топал Влад:       — Тебе совсем не обязательно было одеваться так! И я хотел бы извиниться за вчерашнее! — и гораздо тише добавил: — Я был сам не свой из-за… — он не договорил. Братишкин замедлил ход, даже остановился на секунду, будто задумался, а затем усмехнулся и протянув руку вверх, показал ему средний палец, приправив его словами:       — Как мне одеваться, я решу без тебя. И извинения свои засунь сам знаешь куда. Нужно было сначала думать, а потом делать. В ответ ничего не последовало. Вова не стал оборачиваться, он действительно был глубоко обижен и словами, и действиями человека, которого принимал за своего. Шоколадка едва досидел до конца урока, потому как узнать, что же произошло и откуда у Братишкина на запястьях такие странные синяки, хотелось больше чем кушать. Поэтому на следующей перемене Владик потащил его на улицу. Эта была длинная перемена, потому что младшие классы на ней шли в столовую. Уведя одноклассника на самую дальнюю лавочку во дворе, он сел, перекинув одну ногу на другую сторону и выжидающе уставился на него. Вова, с улыбкой наиграно вздохнул, и с удовольствием вывалил все события на друга, потому как ему самому уже физически тяжело было держать это в себе. И он не считал себя болтливым или не умеющим держать секреты, но ему нужен был совет, а кто как не друг может дать его?       — Меня же всего один день не было! — сокрушился Влад, пригнувшись, в попытке разглядеть шов. Вова привстал, без стыда приподняв юбку. — Ого, даже через пластырь выглядит не очень. Сильно больно было?       — Я почти и не думал о боли, — соврал Братишкин, как делал это всегда, когда у него спрашивали про физические страдания. Парнишка прищурился, глядя на Вову и взгляд его буквально кричал: «Я тебе не верю». Вова вздохнул и покачал головой: — Не это главное. Когда я из школы выбрался, то наткнулся на машину лейтенанта Карпова. Помнишь, он был на моем дне рождении.       — Еще бы не помнить, — многозначительно вскинул брови Влад, невербально напоминая Вове о том, что тот своими руками познакомил его с истинным.       — Он мне помог, а потом мы… — Братишкин запнулся. Нахлынули воспоминания и в животе потеплело.       — Вы что… — шокировано вздохнул Шоколадка, прикрыв рот рукой.       — Нет, конечно! — быстро остановил его фантазию Братишкин, замечая, что друг начинает краснеть. — Только поцеловались и все… — куда тише добавил Вова. Прозвенел звонок.       — На следующей неделе, я беру больничный из-за течки, — Влад взял его за руки. — Пожалуйста, не свергни правительство за это время. Вова в ответ лишь весело усмехнулся и поднявшись, потянул за собой одноклассника, на химию лучше не опаздывать. После химии была биология и в перерыве между ними, к Вове подходили омеги-парни и спрашивали про юбку. Отвечал он всем одинаково: «Мне не нужно течь несколько раз в год, чтобы носить то, что нравится». Многие поддерживали его, но были и те, кто недовольно цокал, закатывал глаза или осуждал за спиной. Среди последних было много альф и некоторые учителя. А преподавательница биологии половину урока травила байки о том, что раньше, очень красивых омег, специально уродовали посредством косметики и одежды, чтобы он или она не провоцировали альф своей внешностью. Вова и раньше слышал от нее подобные подкасты вместо новой темы по предмету, поэтому пропускал слова мимо ушей, тихо обсуждая с Владом прошлые выходные. На обеденном перерыве Влад вдруг заговорил о Винди.       — Может, ты дашь мне его номер телефона?       — Ага, чтобы ты названивал ему и звал к себе, когда начнется течка, — отрицательно покачал головой Вова, разглядывая овощной салат в своей тарелке.       — Нет-нет! — Шоколадка даже эклер положил. — Я позвоню ему до того, как мне снесет крышу. Мы просто поговорим. Обещаю.       — Ладно, — Братишкин вытащил телефон и нашел номер Винди. Не верить Владу повода не было, да и ему показалось, что так действительно будет лучше. Если они найдут общий язык, то возможно, эти мысли помогут Владу легче пережить течку. После которой они могли бы и в живую встретиться. Вова даже мысли не допускал, что Андрей может отказаться от отношений с Владиком. После уроков Братишкин как обычно проводил друга до остановки и, возвращаясь назад тем же путем, услышал возле школы знакомые голоса. Интерес возобладал, к тому же доносились они со стороны школьного паркинга, который располагался напротив самой школы, через дорогу. Благодаря множественным зеленым насаждениям, территория парковки почти не просматривалась из окон школы, а единственный охранник обходил ее не чаще чем раз в день.       — Босс недоволен. Очень недоволен, — пробасил громила, которого Вова заметил самым первым, тихо перебравшись через кусты и низкий заборчик, слева от выезда. Здоровяк и еще двое взрослых альф, в черных классических костюмах, стояли перед тем самым старшеклассником, которому Вова выбил два зуба.       — Я все отдам! Честно! — произнес Беззубый совсем не своим голосом. Братишкину и без разъяснений было ясно, что старшеклассник вляпался по самые уши. Здоровяк кивнул мужчине справа и тот шагнул к черному «Гелендвагену», и открыл пассажирскую дверь.       — Ты же знаешь правила. Нет денег — плати натурой, — произнес громила. Старшеклассник заметно дрожал и от заявления мужчины, сделался совсем бледным. Но мужчина его ступор не оценил и нахмурившись, произнес: — Не вынуждай нас делать это силой, за порченный товар меньше платят. А ты хочешь отрабатывать больше, чем нужно? Тем не менее, парень с места не сдвинулся. Только покачнулся назад, явно намереваясь убежать, ведь кричать смысла не было, вокруг никого, а если в школе кто-то и остался, то скорее всего не обратят внимания. Не только Вова заметил его колыхания, но и все трое. Здоровяк тут же бросился вперед и схватив парнишку за грудки, поднял над землей, встряхнув как тряпичную куклу. Один из мужчин вытащил из кармана кабельную стяжку, намереваясь скрепить ней руки старшеклассника, а потом, судя по всему, затолкать беднягу в машину. Вова понимал, что беззубый сам виноват. Понимал, что он заслуживает наказания. Может выбить ему еще один зуб, или сломать палец, но вот изнасилования он точно не заслуживал. Никто его не заслуживает. Братишкин быстро окинул взглядом площадку: красная «Ока» охранника, школьный автобус, машина плохих дядей и в самом углу, в теньке, стояла новенькая директорская «Ауди». Он быстро, едва не на четвереньках, пробежал за кустами к дорогой машине, после чего выпрямился и чинно вышел. Обойдя машину, пока старшекласснику стягивали руки хомутом, Вова вытащил ракетку из рюкзака и прокашлявшись, громко произнес, привлекая к себе внимание:       — Предлагаю уравновесить шансы! — он поудобнее перехватил ракетку и с размаху ударил по лобовому стеклу «Ауди». Сигнализация тут же заревела на весь район, а в кармане директора завибрировал брелок.       — Уходим, — произнес громила, бросив на Вову взгляд, он начал заталкивать старшеклассника в салон гелика. Один из мужчин быстро сел за руль, а второй, обойдя машину, открыл вторую дверь и забравшись внутрь, схватил трепыхающегося парня за ноги, помогая здоровяку. Сюда уже доносились маты директора, который вылетел из школы и вместе с охранником бежал в сторону паркинга, но они могли не успеть. Поэтому Братишкин с разбега налетел на громилу, ломая ракетку об его голову. Сбить его не вышло, лишь оттолкнуть, но он выпустил старшеклассника из рук. Парнишка со связанными руками грохнулся на землю, ладони мужчины соскользнули с его ног, и он оказался свободен.       — Беги! — закричал Вова, успев увидеть беззубого, прежде чем в глазах потемнело. Здоровяк схватил его за шкирку, словно щенка и принялся наносить удары в живот. После второго Вова уже не мог дышать. Он швырнул его на асфальт и развернулся к попытавшемуся уползти старшекласснику.       — НЕТ! УМОЛЯЮ! — заверещал беззубый. Братишкин словно открыл второе дыхание. Таких испуганных визгов ему от альфы еще слышать не доводилось. Подавшись вперед, Вова обхватил гиганта за ногу, но удержать не вышло, выскочивший водитель, подхватил его под руки и попытался оттащить. Запрокинув голову, Братишкин схватил его за галстук и силой потянув, начал душить, заставив отпустить. После чего он напрыгнул на развернувшегося к нему спиной здоровяка. Двигался почти на ощупь, слыша свое собственное хриплое дыхание. Одной рукой «обнял» его за шею, а второй схватился за собственное запястье и упершись коленями в его же спину, потянул со свей силы назад.       — Дрянь, — выругался громила, совершив попытку ухватить Вову за голову, но он успешно увернулся. Тогда мужчина схватил его обеими ладонями за руку у своей шеи и приложив усилие, избавился от нее. При этом руку от не отпустил, резким рывком дернув за нее в сторону. Братишкин ощутил, как с хрустом собственная кость выходит из плечевого сустава. Рука моментально онемела, перестав его слушаться, и Вова вновь оказался на асфальте, в этот раз рядом с ревущим старшеклассником. Больше дядьки в костюмах сделать ничего не успели, хотя явно намеревались как минимум, затолкать в ту же машину и самого Вову. Матерящийся директор спугнул их и стоило ему с охранником появиться на стоянке, как все трое быстро упаковались в гелик и убрались восвояси. Напоследок, громила сказал:       — За тобой мы еще вернемся и тебя прихватим, омега. Братишкин же напоследок показал ему средний палец здоровой рукой.       — Я… Ты… — бормотал заплаканный альфа, подползая к Вове. Братишкин лишь тяжело вздохнул и протянув к нему руку, приобнял, прижав к своей уже не белой рубашке на груди.       — Небо сегодня великолепное, — прохрипел Вова, глядя на каскад серых туч, готовых вот-вот разразиться дождем. В кабинете директора привычно пахло мандаринами. Братишкин всегда удивлялся, насколько же слабый у главы школы запах, что его муж-омега, перебивает его своим, хотя в школе он ни разу не появлялся. Этот запах ассоциировался у него с проблемами. Вова сидел в полном одиночестве, ожидая, пока приедет полиция, а директор с завучем найдут его личное дело в учительской. Старшеклассника отдали школьному психологу, дабы тот, на пару с медсестрой, успокоили его, ибо парень не прекращал плакать. Вове же зафиксировали онемевшую конечность косыночным методом, с помощью бинта, согнув руку в локте. На плечо положили гипотермический пакет, усадили в кресло и пригрозили пальцем. Ситуация была неоднозначная, ведь сам директор и охранник видели троих мужчин, что сели в машину без номеров, и умчались прочь. Братишкин сразу честно сказал, что ничего не знает и просто мимо проходил. Что сквозь слезы подтвердил и сам беззубый, но больше он ничего связного рассказать не мог. Вскоре в кабинет завели старшеклассника. Психолог усадил его на кресло рядом с Вовой и вручив пачку салфеток, пообещал, что скоро вернется, и ушел. Беззубый уже не плакал, только шмыгал носом, сжимая салфетки. Братишкин молча разглядывал свои содранные колени, представляя, как разозлится Хард, как вдруг парнишка заговорил:       — Ты спас меня.       — Забей, — отмахнулся Вова.       — Нет. Ты действительно меня спас. Они бы забрали меня, понимаешь? — альфа смотрел на него глазами полными отчаяния и в них Братишкин с горестью узнавал своего приятеля. Того самого, с которым они стенка на стенку выбивали дерьмо из альф соседней школы и совсем не того, кто приставал к нему день назад. Поэтому Вова решил расспросить, что с ним происходит, раз его перемена произошла не потому, что он вдруг оказался омегой.       — Кто они? Почему требовали денег?       — Наркота, — коротко ответил альфа.       — Что? — в голосе Вовы прозвучало столько разочарования и не понимая, что альфа отвел взгляд, уставившись в пол.       — Меня бил собственный сводный брат. Младший брат. Ему как тебе, он в лицее учится, помнишь, Белые Воротнички, с которыми мы сцепились в прошлом году весной? — Братишкин молча кивнул. Он прекрасно помнил альф, одетых как один, в дорогую форму, которые бились словно звери. Ему тогда последний молочный зуб выбили. Знаковое событие. Если не считать трещин на ребрах. — Мы пошли с их истинным на мировую, потому что… — остаток фразы он прошептал.       — Че? — Братишкин пригнулся, потому как ему послышалось что-то вроде: «трахнул».       — Брат отымел меня, как омегу! — крикнул беззубый, зажмурившись от стыда. Вова с минуту переваривал сказанное. Да, альфа мог любить альфу в таком плане и официально, на законодательном уровне, такие отношения были разрешены. Можно было даже заключить брак. Только вот общество к подобному относилось в основном с негативом и по большей части негатив этот шел от альф. Ведь где это видано, чтобы альфа раздвигал ноги.       — То есть наши пиздиловки прекратились, потому что твой братец получил твой зад? — уточнил Братишкин. Альфа закивал в ответ, вновь уставившись в пол, как загипнотизированный. — А как со всем этим связаны наркотики?       — Они все были под наркотиком, который дает временный эффект силы. Под ним любой альфа почти неуязвим, я тоже так хотел, — он тяжело вздохнул. — Полгода он пользовался мной, унижал перед отцом и мачехой, будто я его шлюха. Им было все равно, отец занят бизнесом, а мачеха пересчетом его миллионов. Мне удалось сбежать к родному папе-омеге, но он тоже далек от этого мира. Свихнулся, когда отец подал на развод, приведя в семью молоденькую омегу. Он просто сидит и целыми днями пялиться в выключенный телевизор. Это очень жутко, но у меня не было выбора. Мне удавалось скрывать адрес, куда мы переехали, но не долго. Брат нашел меня, просто проследил от школы, хоть я петляю по городу, прежде чем вернуться домой, — он замолчал. Вова посмотрел на него, а затем опустил глаза на его руки, альфа принялся закатывать рукава рубашки. Начиная от запястий и заканчивая сгибом локтей, все было в уродливых шрамах от порезов и крохотных язвочках, очевидно, от иглы. Парень начал нервно расчесывать следы инъекций, продолжая пялиться в пол.       — Вчера ты был под таким наркотиком? — тихо спросил Братишкин, подняв взгляд на его бледное лицо.       — Да. Я думал, что мне удалось выйти на дилера лицеистов, через общих старых друзей, но это было не так. Брат откуда-то узнал, что я ищу и подослал кого-то из своих. Они продали мне какую-то хрень, от нее есть только кайф, будто я травы покурил, а не ширнулся, но хуже всего то, что меня подсадили. Дилер обещал, что эффект «неуязвимости» приходит после пятого или шестого укола, но после четвертого, я уже подсел. В последнюю дозу чего-то еще подмешали, потому что мне снесло крышу, я ощутил себя долбанным альфа-самцом и решил поставить тебя на место. Ты ведь омега, а тебя уважают и боятся больше чем меня — истинного альфу этой сраной школы, — он прекратил расчесывать руки и сжав кулаки, пробормотал: — Это было так глупо… Единственный, у кого я мог попросить помощи… Я пошел против единственного человека, который мог бы оказать мне хоть какую-нибудь помощь.       — И я помогу, но почему ты не обратился в полицию?       — А как я им объясню эти следы? Мне разве кто-то поверит? Семейка брата скажет, что я просто хочу оттяпать себе наследство, выбить счет на лечение папы-омеги или долю в бизнесе отца, — говорил он так уверенно, что у Вовы закрались мысли, будто его сводный брат основательно промыл ему мозги на эту тему.       — Не скажут. У меня есть друг, который работает в полиции. Я ему все объясню, он выслушает тебя и поможет, я уверен. Даже если закон не сможет помочь лично тебе. У них же должны быть программы по защите омег, пострадавших от рук альфы? А твой отец очень пострадал. И ты с ним сможешь уехать далеко отсюда, вам сменят имена и фамилию, никто вас не найдет, — Вова знал о таких программах больше, чем ему стоило бы. У Эвелона была сестра, которой программа помогла избавиться от общества психически нестабильного мужа. И Братишкин на этом примере не понаслышке знал, как подобные члены общества обрабатывают своих жертв так, что те годами терпят, боясь или не считая нужным рассказать о насилии в семье. Ведь знай Эвелон о подобном, едва ли его сестре понадобилась бы такая программа, вместо нее, у девушки бы только появились расходы на ритуальные услуги, в связи с похоронами мужа.       — Спасибо тебе. Большое. И прости, что вписал тебя во все это, — альфа грустно улыбнулся, взглянув на Вову. Братишкин протянул руку и сжал его ладонь. Послышались спешные шаги. В кабинет кто-то вошел, Вова тут же обернулся, выглянув из-за спинки кресла, ведь ему не могло показаться. На лейтенанте Карпове была полицейская форма: темно-синие штаны, серо-голубая рубашка с нашивками и галстук в цвет штанов. Следом за ним вошел директор, у него в руках были личные дела на обоих. Завуча почему-то с ними не было, видимо, названивала родителям из учительской.       — Так, этого бойца отпускайте, пускай отец отвезет его в больницу, — произнес полицейский, явно имея ввиду Братишкина. — А с ним я хочу один на один побеседовать, — мужчина забрал из рук директора папки. Тот кивнул в ответ и дождался, пока Вова встанет и подойдет к ним.       — Послушайте все не так… — начал было Братишкин, поравнявшись с Карповым, но тот сухо прервал его:       — Шуруй к отцу, он в коридоре ждет, — взгляд Леши был строго профессиональный и в нем не читалось и капли той заботы, которую Вова видел вчера. Пришлось выйти. Хард действительно ждал в коридоре. Он опирался на трость, выслушивая завуча. Вова молча подошел, услышав обрывок фразы о том, что его могут исключить до экзаменов. Алексей окинул сына взглядом и кивнул в сторону выхода. Братишкин сел в машину и несколько минут напряженно ждал отца. Рука ныла и все еще отказывалась шевелиться. На лобовое стекло упало несколько первых капель. Где-то вдали сверкнула молния и раздался гром. Хард сел в машину и хлынул ливень.       — Я знаю, что обещал… — тихо пробормотал Вова. — Но я не мог пройти мимо.       — Я тебя и не виню, — вздохнул Леша. Он завел машину и вырулив с паркинга, они поехали в больницу. Ехали молча, Хард явно думал о чем-то серьезном, периодически поглядывая на сына, который в свою очередь откинулся на кресло и бездумно глядел в окно. Хирург умело вправил кость, и повязка была больше не нужна. Боль еще осталась, но она быстро купировалась обезболивающим. Алексей же пришел к мыслям, которые поспешил озвучить сыну, как только они вернулись в машину.       — Мне посоветовали записать тебя к психологу.       — Ты серьезно? — Вова с надеждой взглянул на мужчину, но тот был непреклонен.       — Да. С завтрашнего дня, ты будешь посещать специалиста. Это всего лишь один час квалифицированной помощи, потому что я, очевидно, ни хрена не смыслю в воспитании омег, — в голосе альфы проскользнула обида и Вову это очень задело.       — Хорошо, я согласен, — ответил он, потупив взгляд. Вернувшись домой и оказавшись в одиночестве, в своей комнате, он тут же набрал сообщение Карпову: «Ему нужна твоя помощь. Им манипулирует сводный брат», — мужчина не спешил отвечать, поэтому Вова набрал еще несколько: «Его папа-омега морально пострадал от своего мужа-альфы. Разве этого недостаточно, чтобы их включили в программу помощи омегам?» «Он ведь пойдет по делу как свидетель? Я уверен, что он согласится рассказать все, что знает о сбыте наркотиков. Это ведь поможет ему избежать участи соучастника?» Братишкин долго ворочался. Сон никак не шел. Он думал о старшекласснике настолько, что даже вспомнил его имя. Точнее он зашел в одну из бесед, в которой уже никто ничего не писал, она была посвящена тем самым стычкам с Белыми Воротничками. Там то он и нашел его удаленную страничку, которая была подписана как: Рома Швед.