89 пожарная часть

На часах было почти пять часов утра. Вова в сумерках пялился на потолок в своей комнате. Он не мог думать, мысли просто не приходили. Слезы кончились еще пару дней назад. Когда к нему заглядывал отец, он улыбался и старался выглядеть максимально непринужденно. Хард был занят работой, как-то раз обмолвившись, что Винди взял отпуск за свой счет и теперь ему приходится закрывать его смены. Хуже всего было то, что Шоколадка снова не отвечал на сообщения и не брал трубку. В какой-то степени Братишкин волновался за друга, но больше всего ему самому нужна была его помощь. Телефон зазвенел, но это был будильник. Будильник на семь часов, чтобы быстро собраться и за полчаса добраться до школы. Он всю неделю выключал его по утрам, вместо того, чтобы отключить. Этот звон был гарантом его стабильности, точнее того, что время идет, а не стоит на месте. Через три дня закончится его омежий больничный и в понедельник он обязан будет явиться в клинику. Все эти дни он с ужасом представлял лицо отца. Злость, непонимание, страх, что угодно, только бы не разочарование. Но как назло, больная голова подкидывала именно разочарование, которое исказит красивое лицо Харда навечно, оставив на нем свой отпечаток. Вова лишь шевельнул рукой, чтобы отключить противный звон, за которым он услышал, как отец собирается на смену. В этот раз на улыбку у Братишкина не было сил и, когда он услышал шаги Харда, то трусливо притворился спящим, отвернувшись лицом к стене. Повалявшись еще с полчаса, Вова поднялся, вновь ощутив неприятную боль внизу живота. Даже будучи по шею в депрессии, он понимал, что так болеть не должно. Поэтому его посетила не совсем здравая идея. Он собирался позвонить Стинту. Максим был единственным из отцов-альф, кто сможет удержать это в секрете от Харда, хотя бы какое-то время. Ведь он не раз выручал Вову, порой утаивая от Алексея, что вообще посещал школу, выслушивая от завуча претензии. Вова не собирался перекладывать на мужчину свою ответственность, просто хотел спросить, что ему теперь делать. Стоило же с чего-то начать, а сам он просто не в силах, ему нужен был толчок, хотя бы в эмоциональном плане. Но он вовремя одумался, потому как разбитое окно совсем не эквивалентно беременности. Отправившись в ванную, Вова первым делом переоделся из мятой футболки и шорт в чистую футболку, и джинсы. Пока раздевался, оглядел свои волосатые ноги и нервно усмехнулся, подумав: «Ему было все равно, он прикасался к ним и в таком состоянии. Да и меня тогда это совсем не тревожило». Нехотя он вспомнил кое-что из той ночи: Леша соблазнительно улыбнулся одними уголками губ и коротко взглянув на него из-под опущенных ресниц, прикрыл глаза, сжимая его поднятую к верху голень, проходясь по ее внутренней стороне щекой и горячим дыханием. Живот вновь заболел, выводя своего хозяина из воспоминаний. Братишкин уставился на свое отражение в зеркале. Растрепанные волосы, синяки под глазами, грустная улыбка и правая рука на животе, поверх футболки. Воспоминания грели, но Вова понимал, что он все испортил. Это могли быть прекрасные, возможно, долгие отношения, между студентом местного колледжа и крутым полицейским. Но «студент» в связи со сложившимися обстоятельствами, скорее всего, никогда студентом не станет, а крутой полицейский уже укатил в закат, выполнять свои важные задания и спасать людей. Братишкин знал, что есть вариант, в котором он избавляется от зародыша и все счастливы, но он никак не мог причисляться к этим «всем». Ведь то, что сейчас развивается в нем — это все, что у него осталось от Леши. Они не давали друг-другу никаких романтичных обещаний, никто не признавался в любви. Вова просто ощутил, что ему подходит именно этот альфа и это оказалось взаимным. Вот и все. На кухне ждал завтрак: тосты с джемом. Рядом с ними стояла новая баночка с противозачаточными. Хард купил новую, видимо, вчера вечером заметив полупустую на тумбочке возле кровати Вовы. Он просто выкидывал каждый день по одной, а то и по две. Они могли спасти его прежнюю жизнь, от появления этой, полной безысходности, но он сам от них отказался. Баночку он сунул в карман, потому что все еще не нашел слова, которыми сможет объяснить происходящее в его жизни, отцу. Тосты пошли удивительно хорошо, а если не делать резких движений, то и боль в животе не ощущалась. В комнате зазвонил мобильный. Братишкин, затаив дыхание, быстрым шагом направился к источнику звука, бросив последний тост надкусанным. Это был Влад.       — Наконец-то! — вместо приветствия выдал Вова, но тут же осекся, потому что голос не принадлежал его другу, он был взрослый и грубый.       — И тебе доброе утро, — произнес незнакомец. — Я отец Владика, он должен был позвонить тебе еще вчера, но так и не сделал этого. Поэтому звоню я. Мы через два часа уезжаем из города, билеты на десять часов, но мы уже на вокзале. Будет некрасиво, если из-за его застенчивости он не попрощается с единственным другом.       — Х-хорошо, — неуверенно ответил ошарашенный Вова. — Я обязательно приеду. На часах было восемь, а вокзал располагался в другой части города, поэтому следовало выйти прямо сейчас. Наспех переодевшись из домашнего, Братишкин подхватил рюкзак и вызвал такси. Машина задержалась на пятнадцать минут, потом еще полчаса они стояли в пробке, едва проехав пару кварталов от его дома. Вова думал, что хуже уже быть не может, но буквально через километр, впереди, в их ряду, случилась авария. Ничего серьезного, но движение встало. Он весь извелся, постоянно бросая взгляд на время, пару раз порывался выйти и добравшись до ближайшей остановки, сесть на троллейбус или автобус, но его останавливала боль. Живот снова разболелся так, что он не представлял, как разогнется, чтобы вылезти из машины. Перрон был заполнен людьми, стрелки часов показывали половину десятого, когда Вова, матерясь пробивался вперед, оглядываясь по сторонам. Запахов было много, но не смотря на ужасное утро, ему повезло и нос уловил знакомый сладкий феромон. Ринувшись к его источнику, он столкнулся с высоким альфой.       — А вот и твой друг. Успел все-таки, — произнес он, придержав пошатнувшегося Вову за плечо. Это был отец Шоколадки, сам Влад и его мама сидели рядом, на лавочке. У их ног стояли чемоданы, окинув взглядом которые, Братишкин уставился на друга, все еще тяжело дыша после марш-броска.       — Мы пойдем занимать свои места, — произнесла женщина и улыбнувшись, поднялась и взяв за ручку один из чемоданов, пошла к нужному вагону. Альфа взял остальные и кивнув парням, отправился следом за женой.       — Я требую объяснений, — выдохнул Вова, опустившись на освободившееся место рядом. Шоколадка все это время смотрел на свои ноги, но когда Вова обратился к нему, то повернулся и поднял взгляд.       — Отца переводят в другой офис, на пост директора. Мы с мамой планировали приехать позже, после экзаменов в школе и выпускного. Но я попросил сейчас, — ответил Влад, при этом лицо его было крайне спокойным.       — Почему ты не сказал раньше? — Братишкин нахмурился, чувствуя себя преданным.       — Собирался, — вздохнул омега. — Но столько всего случилось. А вчера я виделся с Андреем. Вова внутренне напрягся.       — Он объяснился, — наконец маска спокойствия спала с лица друга, и Братишкин заметил, как его глаза становятся блестящими от сдерживаемых слез. — Сказал, что наша разница в возрасте — главная причина для него. Назвал меня красивым, представляешь? Меня так только родители называли. Красивый, — вновь повторил он, горько смакуя это слово. — Красивым юношей, у которого впереди целая жизнь, в которой нет места для старого раненого зверя. Но почему-то, именно я ощущаю себя раненым. Поэтому и бегу. Братишкин хотел обнять его, но Шоколадка не дался. Подскочил с места и смахнув слезы, прокричал:       — Ты тоже часть этого! Вова молча смотрел на друга, прекрасно понимая, как ему сейчас больно, но не смея жаловаться. Нет. Он хотел остаться в его воспоминаниях сильным, а не еще одним раненым зверем. Шоколадка покраснел и запустив пальцы в собственные волосы, сильно зажмурился, и быстро пробормотал:       — Прости-прости-прости, — справившись с всплеском эмоций, вновь посмотрел на него и куда спокойнее произнес: — Я безумно благодарен тебе за каждую минуту, что ты провел вместе со мной, и я никогда этого не забуду. Но я хочу оставить все это здесь, в этом городе. Все эти хорошие и плохие воспоминания, а ты, неотъемлемая их часть. Поэтому я не хотел прощаться, потому что понимал, что будет тяжело. Нам обоим. Мне казалось, проще просто исчезнуть, так же внезапно, как появился. И я не могу требовать от тебя забыть меня, но очень прошу об этом, и не зову в гости. Вова посмотрел на своего раскрасневшегося друга и молча вытащил телефон из кармана. Он нашел его номер в телефонной книжке и развернув экранчиком к Шоколадке, нажал: «удалить». Влад тут же вытащил свой и сделал тоже самое, после чего улыбнулся, так, как улыбался ему раньше и протянул руки. Братишкин легко подался вперед, поднимаясь со скамейки, прямо в его объятия.       — Я, надеюсь, ты, в отличие от меня, обретешь свое счастье, — тихо произнес Владик. Их объятия не продлились и минуты, потому что поезд уже отправлялся. Вова отпустил его и получив в награду взгляд, полный слез и благодарности, проводил уходящий поезд, который унес вместе с собой часть его жизни. Обратно ехал на трамвае. Он вообще не думал о том на чем и куда, просто подсознательно ноги вывели его из вокзала на остановку, а оттуда в нужный трамвай. Ехать предстояло очень далеко, а все сидячие места были заняты. Но поначалу Вове не показалось это проблемой, ему в первые полчаса вообще больше ничего проблемой не казалось. Вова не слышал грохота рельс и скрипа старых вагонов, бездумно пялился в окно перед собой. Ему жизненно необходима была помощь со стороны. И этой стороной должен был стать Влад, но какой смысл пытаться рассказать ему о том, что произошло, если их дружбе оставалось жить всего пару минут до отправки, поэтому он и не стал. Братишкин лишь смутно помнил, как добрался до дома. Сбросив рюкзак на пороге, он направился прямиком в отцовскую комнату. Да, Харда там не было, но комната носила аромат его феромонов, так что это был почти он. Только молчаливый и не в состоянии обнять, но однозначно стоящий рядом. Вова ввалился в его комнату, как в свою, падая на застеленную двуспальную кровать. Он с минуту пролежал лицом в подушку, пытаясь найти в родном запахе спасение. Повернув голову, Братишкин увидел отцовский ноутбук на прикроватной тумбе. Дальше дело было за малым. Правильно ввести запрос. «В первую очередь, стоит оповестить молодого отца, о том, что он станет отцом», — гласила первая строчка одного из открытых сайтов. «Чем дольше будешь тянуть — тем тяжелее будет решиться», — после этой фразы следовала подборка коротких историй, где альфы радостно принимали эту новость. Конечно, Вова понимал, что сайт направлен исключительно на аудиторию омег и в каких-то местах даже слишком фанатичен. Но Братишкина это все равно вдохновило на попытку: «Я залетел», — набрал Вова в своем телефоне сообщение Леше. Но не отправив, он стер и написал по-другому: «Я забеременел», — после чего закрыл глаза и нажал «отправить». Замерев в ожидании, он прождал несколько минут. Проверив телефон, а на него ничего не пришло, Вова положил его экранчиком вниз и продолжил просматривать разные форумы. Где-то на пятой ссылке, наткнулся на «реальные» истории. «Он вынуждал меня сделать аборт. Говорил, что замуж не возьмет и ребенок ему не нужен. Угрожал встретить вечером, после работы и в пару ударов «решить проблему». Я писал заявление в полицию, но так как угрозы были лишь на словах и реальных доказательств у меня не было, участковый даже дело не завел». «Отдалась ему на первом свидании. Думала, что любовь с первого взгляда, да еще и течка сдвинулась по сроку, видимо из-за его феромонов. И когда течка не наступила в следующем цикле, поняла, что беременна. Мы общались с ним все это время, встречались, а когда я рассказала ему — обозвал шлюхой. Сказал, что я всем на первом свидании даю, а на него теперь пытаюсь спихнуть ответственность». Ощутив, как накатывает волнение, Вова захлопнул ноутбук и отодвинул его от себя. Затем, поразмышляв, вновь придвинул его и закрыв вкладки, открыл новую, забив в поисковую строку: «Какие анализы сдают на ранних сроках беременности?» Братишкин подумал, что ему стоит принести что-то более весомое, чем просто тест с двумя полосками. Потому что он надеялся, что Леша приедет или предложит где-нибудь встретиться. Если, конечно, не решит, что все это шуточки, или способ обратить на себя внимание, особенно если учесть, что он ему написал в прошлый раз. И Вова был бы рад так пошутить, но какие тут шутки. Ему было безумно страшно и непонятно, но больше всего, он боялся, что все отвернутся от него. Выяснив, что ему нужно сдать кровь и сделать УЗИ, он нашел на карте ближайший медицинский центр. В городе располагалось несколько таких, они специализировались исключительно на разного рода анализах. Все за деньги, но зато центры никак не связаны с клиникой и им было все равно, сколько лет их потенциальному клиенту. Так как УЗИ не стоило великих денег, а некоторой суммой Братишкин располагал, то он решил не откладывать. Если он и ждал какого-то эмоционального толчка, то ему уже врезали неплохую оплеуху. С кровью решил повременить, так как с ней был целый список, судя по которому, из него должны были выкачать все до капли. Да и стоило это не мало, а потратить такую большую сумму просто так он не мог. Хард обязательно бы спросил об этом, ведь ему приходят оповещения о списании с карточки. Вова понимал, что рано или поздно расскажет отцу, но пока был не готов. Позвонив, он записался на завтра. Удалив историю поиска, положил ноутбук на место и собирался вернуться в свою комнату, но от переживаний у него разболелась голова. В аптечке, в ванной, было какое-то слабое обезболивающее, а сильное — Хард хранил в своей комнате. У него временами бывали мигрени, ныли старые шрамы, он был не так молод, чтобы подобное проходило, само собой. Вова знал, что таблетки лежат в ящике прикроватной тумбы, поверх которой он положил ноутбук, но заглянув в него, ничего не обнаружил. Поэтому решил, что отец мог просто бросить их один из двух ящиков ниже. Во втором Братишкин обнаружил кучу презервативов, закрыл он его так же быстро, как и открыл. А вот третий ящичек отказывался открываться. Вова сел на пол, уперся ступнями и вцепившись в круглую ручку, как следует дернул. Раздался щелчок и ящичек, вместе с содержимым, вылетел из тумбы, а не рассчитавший силы Братишкин, глухо стукнулся затылком об паркетный пол. Болезненно сморщившись, он медленно сел и уже пожалел, что вообще начал поиски, так как теперь голова болела еще сильнее. Вокруг него лежали бумаги, вскрытые письма, документы. Поставив рядом с собой вырванный ящичек, понял, что он был заперт. На всех трех ящиках тумбы были замочные скважины, прямиком под ручками, но раньше Вова никогда с таким не сталкивался. Отец ничего не прятал от него, он знал где хранятся все деньги, даже пароль от отцовской карточки, поэтому торчащий язычок замочка, заставил Братишкина начать всматриваться в вывалившееся содержимое. Первое, что попалось под руку — договор купли-продажи дома. Судя по параметрам, это была немаленькая квартира. Взглянув на ее местоположение, а находилась она в Питере, Вова понял, что никогда о ней не слышал. Следующими в его руки попали письма, всего их было три. Все они из суда и были связаны с усыновлением. Посмотрев на даты, Вова открыл первое и с удивлением обнаружил, что вначале, Харду отказали. Второе письмо было повторным слушанием и всего через две недели после первого. Третье, пришло спустя месяц, а это означает, что во второй раз у него тоже не вышло. Лист, что подвернулся следующим под руку, оказался распечаткой из банка с номером счета и карточки. Эта карточка не была одной из отцовских, но могла быть старой. Оглядевшись, Братишкин понял, что других распечаток из банка нет, поэтому не понимал, зачем хранить именно эту, да еще и под замком. Последний выпавший документ находился в мультифоре. Он был приятного фиолетово-голубого цвета, а в заголовке значилось: «Свидетельство об усыновлении (удочерении)» Вова осторожно взял его, пробежался глазами по строчкам и ощутил себя предателем. Ведь человек, который пошел на такое, был достоин того, чтобы узнать о его положении самым первым. Собираясь положить документ на место, он ощутил под пальцами небольшой «порог», от того, что за свидетельством в файле лежало что-то еще. На обратной стороне Вова действительно увидел сложенный вдвое лист А4. Вытащив его, он развернул бумагу и принялся читать. Написано от руки, но это была ксерокопия. В самом низу стояла подпись и дата, взяв третье письмо, он понял, что даты совпадают, совпадали они и с числами купли-продажи квартиры. Это было заявление на отказ от ребенка, а неизвестная, подписалась его фамилией. Вова не хотел верить в это, поэтому перечитал вновь. Но ошибки быть не могло, мать самолично написала эту бумагу и подписалась. Хард не говорил про суды. Он сказал Вове, что ее опознали по камерам в ближайшем роддоме, поэтому была известна фамилия и инициалы, сама же девушка, по его словам, бесследно пропала. Братишкин был в замешательстве, он не понимал, почему отец не рассказал ему правду, а выдумал совсем другую историю. Тогда получалось, что она не подкидывала его, но представить себе иную ситуацию, при которой Хард захотел бы взять себе прицеп, в виде новорожденного, Вова не мог. Теперь голова не болела, а плавилась от всех этих мыслей. Вернув документы в шкаф, он запихнул его обратно, несколько раз долбанув по нему ногой, дабы язычок защелкнулся. Вернувшись в комнату, он лег на постель, обнял подушку и заревел. За сегодня он услышал и увидел достаточно, чтобы теперь слушать только свой рев и сопливые всхлипы. Лучше от этого не становилось, но выпустив эмоции, Вова смог уснуть. Проснулся Братишкин от звонка.       — Да? — сонно произнес он, даже не взглянув на звонившего, а пытаясь понять, какое сейчас время суток и число.       — Здравствуйте. Это медицинский центр «Здоровье». Я хочу напомнить, что вы записывались на УЗИ, на десять часов, но у нас сдвинулся график. Если вы хотите, то можете подъехать к девяти, — мило произнесла девушка.       — Хорошо, спасибо, я … — на секунду прервавшись, Вова отнял мобильный от уха и взглянул на время. На часах было полдевятого. — Я буду через полчаса.       — Отлично, доктор уже будет ожидать вас. До свидания. Поднявшись, Вова первым делом направился в ванную, захватив чистые вещи. Центр был совсем рядом и на такси до него вполне можно было добраться за десять минут. Вызвав такси через приложение, он пошел в комнату Харда, отец должен был вернуться со смены. Мужчина лежал на животе, руки вдоль тела, в одежде и обуви. Вова осторожно приблизился и тихонько произнес:       — Я в клинику, скоро вернусь.       –Мрф-фрмр, — ответил Алексей, хмурясь во сне от солнца, которое пробивалось в комнату, сквозь не до конца зашторенное окно.       — Хорошо? — невпопад ответил Братишкин и улыбнувшись, стянул с мужчины ботинки, после чего задвинул шторы до конца и тихонько вышел из комнаты. Голова уже не болела, но адово хотелось пить. Закончив собираться, он заглянул в сообщения, но там все по-прежнему без изменений. Сунув телефон в карман, он вышел из дома. На обочине уже ожидала машина. Купив воды в ларьке перед центром, Вова успел сделать пару глотков, прежде чем его встретила медсестричка. Его усадили в приемной, надели бахилы, словно он был не на второй неделе беременности, а на двадцать пятой. После чего, едва ли не под руку отвели в кабинет, где его приветливо встретил доктор-омега. Взрослый мужчина помог расположиться на кушетке, намазал живот гелем и принялся за ультразвуковое исследование.       — Так-с, что тут у нас, — бормотал доктор, по-доброму улыбаясь, глядя на экран. — Срок две недели, пол малыша еще не определить, — говорил очевидное омега, но улыбка с его лица пропала.       — Что-то не так? — спросил Вова, чувствуя, как начинают потеть ладошки.       — Одну секунду, сейчас все посмотрим, — он неотрывно смотрел на экран, перемещая УЗИ-датчик. — Были ли у вас травмы в области живота? В кармане завибрировал телефон. Джинсы были расстегнуты и чуть приспущены, но Вова легко дотянулся до мобильного. Сообщение от Леши. Но его смысл никак не мог дойти до Вовы, особенно, когда доктор вновь заговорил, не дождавшись ответа.       — Я вижу ретрохориальную гематому матки, но не стоит пугаться, — мужчина развернул к нему экран аппарата. — Это излечимо.       — Что? — растерянно переспросил Вова, взглянув на активную картинку.       — Гематома, возникшая в первые дни, предопределяет отслоение плодного яйца от хориона. Хорион — оболочка плодного яйца, которая окружает и защищает эмбрион. Эта оболочка — будущая плацента, — доктор поводил пальцем по экрану, но Братишкин нихрена не разбирал, что там происходит. — Кровь скапливается между ним и плодом, сворачивается, влияет на кислородный обмен и метаболизм. Видите, вот это пятно? Это и есть гематома.       — И что это означает? — голос доктора в голове Вовы звучал отдаленным эхом, перед глазами все еще было сообщение от Леши: «Выйдешь за меня?»       — Это огромная угроза выкидыша, — коротко ответил доктор, наконец взглянув на своего бледного пациента.