Перекрестки миров

Что на небе такого, Что стоит того, Чтобы рухнуть на камни Тебе или мне? Nautilus Pompilius

 — Кто такие? Чего вам надо опять? — ворчливо поинтересовалась щекастая морда беса, вылезшая прямо из огромных двухстворчатых дверей Библиотеки раза в три выше роста Птолемея. — Ходють-ходють, потом рукописи пропадають!  — Зелел, ты прекрасно знаешь, кто мы, — со вздохом ответил спаниель, нетерпеливо переминаясь с лапы на лапу. — Я была здесь ровно час назад.  — Знаю — не знаю, Квизл, это дело третье! Порядок во всем должон быть! Имена?  — Ты же сам меня только что по имени назвал!  — Да мало ли, кого я там назвал? Может у меня уже етот, как его, старческий маразм, вот! Бес явно над нами издевался. Он гримасничал и прыгал внутри двери, так что у меня даже голова закружилась. Мы с Квизл мрачно переглянулись.  — Волшебник Птолемей Александрийский, советник Соломона, и его джинн второго уровня Квизл Уругвайская, — протараторила она. — Открой уже эту чертову дверь!  — Птолеме-ей? — морда беса перевернулась на сто восемьдесят градусов и перевела взгляд на меня. — А почему он сам молчит? Или такой низший дух, как я, не достоин говорить с самим Птолемеем Упорным? Лжептолемей склонил голову набок и улыбнулся краешком губ.  — Почему бы и не поговорить с древним и мудрым духом, которого по несчастливой случайности обделило силой? Ночь длинна, и у нас полно времени. — Квизл с возмущением посмотрела на меня и оторопело замерла. Мне показалось, что шерсть на ее ушах начала седеть. — Например, меня всегда интересовал вопрос: что чувствует сущность, так долго запертая в предмет или…  — Не-не-не! — на морде беса отразилась настоящая паника. — У меня это… работы много, да! Верю я, что это ты, верю. А то понимаешь, разные случаи бывают. Превращаются всякие в хозяев и шастают туда-сюда, туда-сюда! А отвечать за книги кто будет? Зелел, конечно! А я что? Я же дальше трех планов не вижу ни фигашеньки! Вот и приходится выкручиваться.  — У каждого из нас своя работа, — я кивнул бесу. — Открой же дверь, а то если мы простоим еще минуту, тебя или съест Квизл, или у меня появятся вопросы. В обоих случаях результат для тебя будет плачевен. Бес хмыкнул, вынул из двери руку, задумчиво почесал свиной пятак, который у него был вместо носа, и снова хмыкнул.  — Хорошо-хорошо, проходите уже. И да, эта ваша новая мода на синие волосы совершенно дурацкая. Ладно Жан, но от тебя, Птолемей, я вообще не ожидал… Внутри двери что-то щелкнуло, скрипнуло, зазвенело, потом зажужжало, с громким «пш-ш-ш!» разрядились защитные руны у входа, потом стукнуло, грюкнуло, бумкнуло, бес громко выругался на персидском [шумы приглушили многие слова, но я различил: «Да работай ты уже, старая кляча!»], раздался звук открываемого замка и двери распахнулись. Я решительно переступил порог Библиотеки. Квизл потрусила за мной, напоследок показав язык бесу. Тот если и обратил на это внимание, то виду не подал. [Из-за двери донесся неприличный звук, но мне могло и показаться.] Как только дверь захлопнулась и сторож остался по ту сторону двери, Квизл налетела на меня:  — Что на тебя нашло? Я же там чуть не померла во второй раз со страха! Да если бы нас раскусили!.. Хотя мне, наверное, бы ничего не было, а вот с тебя бы Хаба три шкуры… Бартимеус? Я не слушал, что мне говорили дальше. Узы уже около минуты нещадно терзали мою сущность, и если раньше это можно было назвать весьма интеллигентным напоминанием о приказе, то сейчас больше всего походило на полноценное наказание. Всех моих сил хватало лишь на то, чтобы кое-как поддерживать облик Птолемея и сохранить спокойный тон при разговоре с бесом. Рукой я оперся на стену и наблюдал, как иллюзия человеческой руки расплывается и сквозь нее проглядывает мой истинный облик.  — Что с тобой? Бартимеус! Я облегченно выдохнул. Заклинание решило, что с меня довольно, но болезненная пульсация подсказывала мне, что это ненадолго. Как вообще это терпят? Ладно, «худшие», такие как он, здесь какая-то логика присутствовала. Они вроде как навечно наказаны. Но «лучшие»? Я не знал наверняка, но очень сильно сомневался, что волшебники брезгуют накладывать и на них Узы тоже. И какая тогда разница?  — Все в порядке, Квизл. Идем. Тебе очень повезло с хозяином. Спаниель с сомнением посмотрел на меня.  — Ты о чем?  — Неважно. Идем уже. Поправив облик Птолемея на всякий случай, я огляделся. Кроме нас посетителей не было, но кому еще могли понадобиться знания ночью? Изнутри Библиотека была намного больше, чем казалась снаружи. Огромное пространство, на сколько хватало глаз, забитое книжными шкафами с вычурными узорами. На полках громоздились вперемешку книги в современном переплете с ветхими на первый взгляд свитками, папирусами и даже камнями с наскальными рисунками. Я мог поклясться, что некоторые из них даже старше Тети. Несмотря на ночное время, в окна с витражными стеклами проникал солнечный свет так, что на полу оставались узоры. Присмотревшись к ним получше, я увидел, что в центре огромного зала, где было пустое пространство, беспорядочные линии витражей складывались в эпичнейших размеров схематичный пентакль. Теперь я по-настоящему понял, что имела в виду Квизл, когда сказала, что в Библиотеке есть все.  — Здесь нам нечего делать, — тявкнул спаниель, почесав за ухом. — Это первый уровень, тут одна ерундистика, вроде истории. Нам выше. Я поднял глаза и понял, что секунду назад все-таки не по-настоящему понял. Ибо теперь я увидел все. Роль потолка выполнял полупрозрачный магический барьер, освещающий зал. Выше угадывались очертания еще одного такого же зала и еще одного барьера, а дальше еще и еще… Меня трудно удивить по многим причинам, но сейчас я забыл, как дышать. [В самом прямом смысле. Воздух нам, конечно, не нужен, но мы привыкли имитировать вздохи и выдохи, маскируясь под людей. Это настолько вошло в привычку, что перехватить дыхание у нас могло только под сильным эмоциональным потрясением. Прям как сейчас.]  — Проняло? — с такой гордостью, будто она сама лично строила эту Библиотеку, сказала Квизл. — У всех такая реакция в первый раз, потом привыкают. Я покачал головой.  — Это невозможно, чтобы все поместилось… Пятое измерение? Я слышал о нем, но думал, что это бредни. Спаниэль по-человечески пожал плечами.  — Птолемей рассказывал, что эту Библиотеку построили духи вне категорий еще очень давно, в начале царствования Соломона. Кто знает, какая магия была им доступна? Я кивнул, соглашаясь с ней. Библиотека просто поражала своими масштабами, это правда.  — А почему «была»?  — На всех волшебных слоях нет ни одного духа вне категорий, кроме Уразиила. Соломон развоплотил их и всех, что попали сюда после.  — Прямо как в той легенде о зодчих, которых ослепили, чтобы они не создали ничего прекраснее их последнего шедевра. И что сказал на это Птолемей?  — Как я поняла, это было задолго до его рождения. Сейчас же до Соломона достучаться не так просто. На один довод он находит десять своих, и большинство волшебников его поддерживают. На Птолемея даже спустя столько лет многие смотрят, как на чудака, но он не сдается. В конце концов, его не зря прозвали Упорным.  — Спорю на лысую макушку Хабы, за глаза его называют Упертым.  — Да, и это тоже, — Квизл невесело усмехнулась. — Ладно, нам нужно на шестой уровень. Это там. Спаниель превратился в изящную гепардицу и в несколько прыжков был возле огромных ступеней, вырезанных прямо в очередном огромном книжном шкафу. Над лестницей светящийся барьер был чуть прозрачнее, чем везде. Своеобразный намек на то, что здесь был проход. Я поспешил за ней, вспомнив, что время играет против нас. Наверняка Аммет уже понял свою ошибку и доложил обо всем Хабе. Если он призовет меня и начнет допрашивать, как Изриду… то, пожалуй, я очень скоро с ней встречусь. Мы вместе поднялись по лестнице. Квизл первой прыгнула в белесый свет барьера, я последовал за ней. На миг мою сущность захватило чувство, которое бывает, когда возвращаешься в Иное Место: ее словно расщепило на частицы, но через миг ощущение пропало. Я посмотрел под ноги, на барьер, который теперь стал полом. Какая бы магия здесь не поработала, но мои высшие коллеги постарались на славу. Второй уровень мало чем отличался от первого, разве что витражей не было и цвет барьера-потолка был другим.  — Здесь начинаются трактаты по современной магии. То, что знает каждый волшебник. Чем дальше, тем сложнее… и могущественней, — голос Квизл дрогнул, и я понял, что она не слишком любит это место.  — Птолемей был без ума, когда дорвался до всего этого.  — Наверное. Меня тогда здесь не было. Но Тети говорила, что Птолемей порядком охладел к этому месту, когда узнал, какой ценой оно досталось волшебникам. Мы говорили об этом, поднимаясь дальше. Узы начинали снова напоминать о себе, и я пытался сосредоточиться на том, что мне рассказывает Квизл, чтобы отвлечься. Теперь они поменяли тактику и пытались пародировать изматывающую боль на Земле, что меня порядком раздражало. Барьер я хотел преодолеть как можно быстрее, чтобы свести к минимуму чувство, напоминающее о доме, и практически выпрыгнул на третий уровень. И, вопреки всем законам физики, развернулся прямо в воздухе, чтобы не врезаться в огромную, выпирающую прямо из пола, медленно и невозмутимо вращающуюся шестерню. Я огляделся по сторонам и понял, что этот зал был наполнен какими-то чудаковатыми механизмами. На всех семи планах никакой магии, кроме барьеров, я не обнаружил.  — Ты мне сейчас Аффу напомнил, — рассмеялась Квизл. — Тот вечно в нее врезается. Однажды даже как-то умудрился за нее зацепиться и провалиться сквозь барьер.  — Вне категорий тоже хороши, — буркнул я. — Такую штуку прямо на проходе ставить. Я понимаю, хочется, чтобы твою креативность замечали, но не до такой же степени! На каждом уровне было что-то свое. Четвертый мне напомнил висячие сады Семирамиды, только еще и с книгами, на пятом создавалось ощущение открытого морского пространства. Ради правды, ходить по столь искусной иллюзии воды было жутко неудобно, тебя будто качало из стороны в сторону. Над головой шумно прохлопала крыльями какая-то на редкость жирная чайка. Квизл посмурнела. Я даже подумал, не началась ли у нее морская болезнь.  — Следующий уровень шестой. Он запретный. Я кивнул. На самом деле я уже успел забыть о ее словах, но очередной барьер, пульсирующий предостерегающим черным, красноречиво напомнил мне об этом. Лжептолемей сидел прямо на ступенях, ведущих на заветный уровень.  — Он пропускает только «лучших» духов, — продолжала Квизл, — хозяева которых имеют разрешение входить туда. Незваные гости развоплощаются без лишних разговоров. Моя сущность похолодела. Я вспомнил чувство, которое испытывал, проходя через барьеры. Понятно теперь, отголоски какого заклинания трогали мою сущность.  — Все просто, — я развел руками. — Ты можешь пройти туда, узнать истинное имя Хабы и вернуться. Квизл стала еще угрюмей.  — Так и знала, что ты так скажешь! — голос ее звучал обиженно. Я недоумевающе смотрел на гепардицу. Гепардица исподлобья смотрела на меня.  — И что ты предлагаешь? Притащить сюда Аммета? Очень я сомневаюсь, что у Хабы есть право находиться там.  — Нет, конечно, но… — Квизл отвела глаза и не закончила фразу, словно не зная, что сказать. До меня дошло. Я с трудом сдержал смешок.  — Ты боишься, что ли?  — Нет. Мне просто неуютно находиться на этом уровне. Одна я туда не пойду.  — Почему ты раньше не сказала?  — Я пыталась еще возле входа! Ты решил, что будешь щелкать все проблемы как семечки по мере их поступления. Вот и щелкай. Твой звездный час настал. А я с места не сдвинусь. В подтверждение своих слов гепардица села на пол с такой силой, что вызвала несколько мини-цунами. Меня качнуло. Я открыл рот, чтобы высказать ей все, что думаю насчет некоторых джиннш, прошедших огонь, воду и големов, но боящихся какой-то библиотеки-переростка, как меня что-то насторожило. Я огляделся по сторонам, пытаясь понять, что именно.  — Слишком тихо. Странно. Квизл моментально переключилась, поняв, что я не шучу. Уши гепардицы прижались к голове. Шерсть на загривке стала дыбом.  — Чайка. Ее нет. Мы еще несколько секунд напряженно искали глазами птицу. Вдруг иллюзия была настолько продуманной, что могла даже сидеть на шкафах, будто отдыхая? Надежда была напрасной.  — Ты думаешь, это был один из сторожевых афритов? — спросил я шепотом.  — Больше некому. Очень плохо, что он слышал наш разговор. Выкрутиться вряд ли получится.  — Прорвемся. Главное, чтобы это был не Аммет.  — Кому как, — Квизл чертыхнулась. — Нам нужно было красться тайком с самого начала, а мы только что песни не распевали! Расслабилась я у Птолемея, нечего сказать, — совсем тихо пробормотала она. Я пропустил мимо ушей ее самобичевания, предпочитая наблюдать за слишком подвижной тенью у одного из шкафов. В полной уверенности, что это с самого начала был Аммет, я начал медленно отступать к выходу.  — Когда я пущу Взрыв, беги на шестой уровень: там он тебя не достанет, — на ухо быстро зашептал я ей. — Заодно посмотришь истинное имя Хабы. Потом скажешь его кому-нибудь из наших. Я попробую удрать обратным путем.  — Но Хаба тебя…  — Он меня не съест. А его марид вполне может, — как можно бодрее ответил я. Квизл нервно кивнула. В моей руке возникло раскаленное заклятье.  — Давай! Взрыв прогремел о пол. Морская вода вскипела и вспенилась. [И это они предусмотрели! Мое уважение.] Противник легко увернулся от него. Я не рассчитывал, что могу как-то повредить Аммету, но хотя бы задержать его тоже было бы неплохо. Где-то внутри сущности горько отозвалось сожаление, что я втянул в это Квизл. Следующие события произошли в одно мгновение. Враг оказался гораздо ближе, чем я рассчитывал, но вместо того, чтобы тут же слопать старину Бартимеуса, схватил меня за плечо когтистой лапой. Волны от моего Взрыва достигли нас, мои ноги окатило кипятком, я покачнулся и машинально схватился за первый попавшийся предмет. То есть хвост некой гепардицы, которая внезапно вспомнила, что ей было велено удирать. Совершенно не к месту я подумал, что мы все напоминаем неплохую иллюстрацию к русской народной сказке про репку. В следующую секунду я увидел перед собой угрожающе-темное свечение барьера, и успел еще подумать, что это была последняя моя мысль в этой не-жизни. Что-то зашипело, когти, до боли вцепившиеся в меня, разжались. Хвост Квизл выскользнул у меня из рук. Сущность разлетелась на частицы. Пожалуйста, пусть это будет Иное Место! Лжептолемей упал на пол. Я услышал, как рядом грохнулась громадная туша. Краем сознания я отметил, что столь материальный облик совершенно не в духе Аммета. Да уж, что угодно, но это не Иное Место. Прождав несколько секунд, я открыл глаза. Это был шестой уровень. Я понял это, потому что сейчас лежал на барьере, стилизованном под черный пушистый ковер. Сейчас этот цвет уже не казался мне таким угрожающим. А рядом со мной лежал… Я проморгался. Не помогло.  — Факварл.  — Бартимеус. Осьминоговое чудовище на седьмом плане смотрело на меня с таким расслабленным видом, как будто прохлаждалось на сверкающем песочке где-то на Сейшелах и потягивало свежеприготовленный смузи из мулеров. Смешать, но не взбалтывать.  — Квизл Уругвайская! Приятно, блин, познакомиться! [Вообще-то вместо слова «блин» она сказала другое, созвучное ему слово, менее приличное и более эмоционально исчерпывающее. Но я решил пощадить ее репутацию и вашу психику.]  — Добро пожаловать в наши ряды, — невозмутимо произнес я.  — Кто у тебя?  — Хаба. А у тебя? Факварл поморщился.  — Лавлейс. Что-то мне подсказывало, что Саймон явно не числился у него в «лучших». Я аристократично приподнял бровь.  — Я думал, ты выкарабкаешься. Честно говоря, удивлен.  — Не более, чем я, знаешь ли. Ты же всегда человеколюбием отличался, — Факварл показательно оглядел облик Птолемея.  — Не то, чтобы…  — Это печально, Бартимеус.  — Но факт. Очаровательно, не правда ли? Особенно если учесть то, что беседа происходила по всем правилам лондонского этикета: вполголоса и в учтивом тоне. [А также с выпущенными когтями и поигрывая тесаком в руках. Говорю же, по всем правилам.]  — А я погляжу, ты, Бартимеус, до сих пор не выносишь моего истинного облика.  — Аппетит отбивает.  — Славно. Хоть какая-то мне радость осталась. Я вежливо улыбнулся. Не лишать же этого честного трудягу последнего куска хлеба?  — Мальчики, — гепардица тактично кашлянула, — может мне вас наедине оставить? Вы потолкуете друг с другом, молодость вспомните, а там может кто-то на шум Взрывов прибежит и отправит нас всех по хозяевам.  — И то верно, — кривоногий нубиец с кряхтением поднялся на ноги. — Мы все здесь с одной целью. Я поднял руки вверх, всем своим видом демонстрируя миролюбие. Какую-либо выгоду перепалка с Факварлом мне бы не принесла. Сейчас мы в одной лодке, так зачем же делать в ней лишние прорехи, если она и так протекает? В конце концов, мы оба с ним древние и мудрые джинны [один точно], и оба понимаем, что весь этот фарс — не более, чем ребячество. Факварл в ответ ухмыльнулся, продемонстрировав пару внушительных клыков, таких же громоздких и нелепых, как и весь его облик.  — У меня только один вопрос, — продолжала Квизл. — Что здесь только что произошло? — она кивнула на лестницу с барьером. Факварл с интересом взглянул на меня.  — Со мной как раз все понятно. А вот ты, Бартимеус, явно что-то не договариваешь. С этими словами он сделал взмах рукой, как будто отодвигая занавеску. На груди нубийца проявился до боли знакомый мне Амулет. Его края обуглились и дымились.  — Откуда у Лавлейса такие артефакты с Земли? — опешила Квизл. — Он даже не советник. Факварл цокнул языком.  — Он не настоящий, дурни. Когда вы научитесь на планы смотреть? Достаточно сильная подделка, но одноразовая. Она висела на самом видном месте и тешила самолюбие Лавлейса. Хозяин хранил специально для особого случая, и я решил, что этот случай настал.  — А как ты вообще умудрился?.. Нубиец махнул рукой.  — Я не думаю, что мне нужно объяснять прописные истины. Это элементарно, Бартимеус. Всего-то припугнуть сторожевых фолиотов, сыпануть в кофе снотворного со слабительным, получить от дражайшего хозяина Вывороченную Кожу за то, что кофе почему-то опять безвкусный, а дальше дело техники.  — А…  — А в Библиотеку было попасть немного труднее, я даже вспомнил времена, когда служил главе гильдии воров. Сначала я просто наблюдал в окнах, как и где патрулируют сторожевые африты, выяснил, что на торце есть слепая зона: туда почти никогда не заходят, потому что раму окна недавно укрепили серебром. Эти идиоты прям при мне спорили, кто там будет дежурить до заката и не решили ничего. Защитные руны я разрядил контрзаклинанием, заранее выяснив истинные имена духов, построивших здесь все. Их было около десятка, пришлось повозиться, но на шестом имени меня ждал успех. Потом я когтем вырезал в стекле небольшое отверстие, просочился дымком внутрь и стал ждать смены патрулей. Соседство с серебром мне радости не доставило, но я решил, что лучше потерпеть его пару часов, чем каждый день терпеть этого гурмана. Надо сказать, мне повезло: африты очень халатно относились к своим обязанностям. Когда старый патруль исчез в световом пентакле, новым еще даже и не пахло, так что я беспрепятственно поднялся на пятый уровень. Там мои Узы решили потерзать мою сущность в самый неподходящий момент, и мне пришлось несколько задержаться. А потом пришли вы и решили устроить из своего появления настоящий фейерверк. — Факварл нахмурился. — Не скажу, что это было просто, но ничего невыполнимого для джинна с моим опытом. А вы как сюда попали? Я независимо сложил руки на груди.  — Через дверь.  — Оригинально. Мы с Квизл коротко переглянулись. Она задержала на мне задумчивый, с прищуром взгляд.  — Что? — сказал я ей. — Я действительно не знаю, почему меня не развоплотило.  — Ладно, неважно, — ласково промурлыкала она. Я даже напрягся. — Пойдемте искать книги истинных имен. Шестой уровень отличался от всех. Квизл сказала, что здесь ей было бы неуютно одной, и теперь я понял почему. Зал был гораздо меньше, чем предыдущие, и больше всего напоминал звездное небо, от которого многие духи так поспешно отводили взгляд. Единственными цветами здесь был черный с серебристыми неясными всполохами, неторопливо проступающими на стенах. Даже воздух здесь был вязким и словно бархатистым.  — Они тоже скучали по дому, — хрипловато сказал Факварл и первым направился к книжным шкафам. Гепардица превратилась в прекрасную светловолосую деву, каких обычно рисовали в дурацких книжках со сказками. [Почти все они были срисованы с суккубов. Ну что, по-другому посмотрели на любимую принцессу детства?] Следующие часы прошли достаточно нудно. Книг и свитков было такое невероятное количество, что мы быстро поняли: троих джиннов катастрофически не хватало, и мы не справимся даже до конца царствования Соломона. Здесь, как минимум, нужно было его Кольцо, чтобы одним взмахом вызвать легиона три бесов. Мы не слишком церемонились, и все неподходящие книги попросту скидывали на пол, лишь мельком взглянув на первые страницы, но даже в таком темпе дело шло со скоростью объевшегося Джабора: их как будто бы не становилось меньше. Взяв в руки очередную книгу, я открыл ее, даже не глядя на обложку, и тут же хотел выбросить к остальным, как что-то знакомое зацепило мой взгляд. Я внимательней вчитался в строки и не сдержал улыбки: это были труды Птолемея. Не «Апокрифы», а те самые, которые он когда-то не успел перенести на папирус.  — Бартимеус, сейчас не время восполнять пробелы в своем образовании, — зашипел на меня Факварл. Не обратив на него внимания, я перевернул страницу, где на весь разворот были вычерчены его знаменитые Врата. Почерк Птолемея был легко узнаваем: второй ряд рун был немного мельче первого, что у него всегда рефлекторно получалось. Даже Анхотеп иногда забывал про это.  — Правда, Бартимеус! — возмутилась на этот раз Квизл. — Как будто мне это больше всех надо!  — Да погодите вы минуту! Я нахмурился, не веря своим глазам. В пентакле была ошибка. В вязи были использованы совершенно несочетаемые между собой руны, которые могли привести к самым плачевным событиям. Нет, в настоящих Вратах тоже был тот еще наборчик, но в нем прослеживалась некая логика. Здесь же письмена больше походили на бред сумасшедшего. Зная Птолемея, я очень сильно сомневался, что он бы что-то стал менять в своих работах, не проверив после, работает ли все так, как надо. А в этом мире провернуть такое было проблематично по самым понятным причинам.  — Ничего не понимаю, — пробормотал я, ставя книгу на место. Выкинуть ее у меня не поднялась рука.  — Нашла! — взвизгнула Квизл так, что мы с Факварлом подпрыгнули. — А, нет. Это истинные имена духов, простите. Факварл пробормотал что-то о том, что работать с этой девчонкой у него не хватит никаких нервов.  — Интересно, что тут написано, — проговорила она, листая достаточно обширный том, на котором было выгравировано римское число XXI. Я догадался, что это номер века.  — Еще одна, — закатил глаза Факварл. Квизл, не слушая его, продолжала:  — Кто там из нас первый по латинскому алфавиту? Бэ-бэ-бэ… Вот! Ой, это какой-то Бартимеус Афинский… А теперь точно Бартимеус Урукский, джинн четвертого уровня, убит во время… бла-бла-бла, отправлен к «худшему» хозяину по причине… Не поняла. — Квизл подняла на меня глаза. — Ты точно не хочешь мне ничего рассказать? Факварл заглянул ей через плечо и присвистнул.  — Да-а, Бартимеус. Видимо, у тебя образ жизни такой: друзей подставлять, — он ухмыльнулся и покачал головой. — А я-то думал, что ты с этим мальчишкой носишься, а тебя просто совесть заела, не так ли? Я взял книгу у нее из рук. «Бартимеус Урукский, джинн четвертого уровня, убит во время лондонского восстания 08.21.2007 героической смертью, отправлен к «худшему» хозяину по причине предательства одного из своих «лучших» хозяев, Птолемея Александрийского, повлекшего за собой смерть оного». Мне пришлось перечитывать трижды эти несколько строк, пока до меня дошел смысл написанного.  — Приехали, — только и смог произнести я. — Ерунда какая-то.  — Ну теперь все точно стало на свои места, — закивал Факварл. — Мальчишка дождался своего звездного часа и явил свой истинный облик. Отлично выдержанная месть, знаешь ли. Я хмуро посмотрел на него, перевел взгляд на растерянную Квизл.  — Нет, Барти, я же не сужу тебя… Я ведь не знаю, как все там на самом деле у вас было и… — она смущенно смотрела на меня снизу-вверх, накручивая золотистый локон на палец. — Вообще-то все и правда сходится.  — Да ничего не сходится! — по-львиному рыкнул я на нее. — Я не знаю, что здесь творится: почему меня пропустил барьер; когда я успел предать Птолемея и, главное, зачем; да еще Врата эти в придачу… — я лихорадочно соображал. Мне казалось, что это все как-то связано друг с другом, но я не мог понять, как именно. По выражению лиц Квизл и Факварла они не слишком пронялись моей тирадой. Квизл смотрела на меня с беспокойством, Факварл — со скептицизмом.  — Либо это чей-то злой-презлой заговор против нашей звезды Бартимеуса, либо кто-то из нас троих врет, — высказался Факварл после некоторой паузы. — И я даже знаю кто.  — Может быть ты просто забыл?.. — добила меня Квизл.  — Все, — мое терпение лопнуло, — я пошел.  — Куда? — надо же, они еще и хором умеют!  — Искать осину, — не моргнув глазом, ответил я им. — Вешаться буду! Эти двое синхронно закатили глаза. Я развел руками.  — Что мне сделать, чтобы вы мне поверили?  — Бартимеус, мне глубоко плевать, — фыркнул нубиец. — Потом будете разбираться, давайте искать дальше.  — Разбираться я буду только лично с Птолемеем, — бурчал я, снова разгребая книги. — Хватило же у него фантазии такое про меня написать. Знал бы, еще тогда бы слопал его и с концами. Меньше бы проблем было.  — Ой! — это снова была Квизл.  — Что? — покосился на нее Факварл. — Что опять?!  — Здесь какой-то язык, я не могу прочесть…  — Дай мне, — я протянул руку. И удивился. Книга была очень ветхой, даже по здешним меркам. Страницы были желтыми и неприятными на ощупь. Язык, которым она была написана действительно был древним, настолько древним, что даже я не знал его. Как вы понимаете, с таким явлением я встречался нечасто. Точнее, впервые. Видя мой ступор, Факварл молча забрал у меня книгу.  — Вот и лишнее доказательство того, что я старше тебя, Бартимеус. Это лувийские иероглифы.  — Это ничего не доказывает, я мог быть в этом время в другом месте, — быстро проговорил я. Факварл скептически хмыкнул. — И что там написано?  — Как я понял, это заклинание. Раньше я подобного не встречал.  — И что оно делает? — спросила Квизл, подвигая меня.  — Здесь написано, что оно возвращает на Землю. На время. И что использовать его без крайней необходимости строго запрещено. Нужно прочесть заклинание и добавить истинные имена тех, кто должен вернуться.  — Ясно, — вздохнула Квизл. — Бесполезная ерунда. Хотя попасть на Землю снова было бы неплохо, — дева задумалась на минуту, а потом тихонько хихикнула. — Если бы кто-то сказал мне такое при жизни, я бы пальцем у виска покрутила.  — Ты уже возвращалась? — переспросил Факварл. Она кивнула. — Зачем?  — Так получилось, — уклончиво ответила она, исконно женским движением закидывая волосы назад. — Около года назад Клеопатра хотела отправить кого-то из своих слуг на Землю, долго у Соломона разрешение выпрашивала. Птолемей и наши были там, когда она читала заклинание. Один из ее «худших» бесов решил ей отомстить в последний момент, и когда надо было произносить истинное имя, сунул ей перышко под нос. Клеопатра чихнула — и я оказалась на Земле. Аффа рассказывал потом, что она на этого беса так орала… Наказывать его при Птолемее не стала, но что она потом с ним дома сделала, я даже предположить боюсь. — Квизл вздохнула. — Очень нрав у нее крутой, даже своим «лучшим» спуску не дает. Мы все до сих пор удивляемся, как они с Птолемеем сработались. Факварл пошловато облизнулся и наклонился к уху Квизл.  — Я бы тебе сказал как, детка, но, боюсь, наша звезда перестанет с нами разговаривать, — громко прошептал он. Квизл брезгливо поморщилась и отошла от него на полшага.  — Я и так с вами не разговариваю, — огрызнулся я.  — Правда? Что-то незаметно. Внизу что-то громко стукнуло. Мы втроем замерли, как стояли, вслушиваясь в каждый шорох.  — Клянусь бородой Одина, что здесь произошло?! Взрывами как будто кидали… — раздался грудной женский голос на нижнем уровне. Квизл и Факварл многозначительно покосились на меня с двух сторон. Я сделал вид, что не заметил.  — И где носит этого новенького Бартимеуса? Он же здесь должен дежурить! — продолжал тот же голос.  — Кого? — охнул я. — Да они издев… — Факварл зажал мне рот рукой. [На самом деле щупальцем. Меня чуть не вырвало. Выражение его лица мне особенно не понравилось: как будто он всю жизнь мечтал это сделать.]  — Да, на редкость непутевый африт, — приглушенно ответил другой голос, тихий и свистящий. — Зато будет на кого это все свалить. Не все ж Зелелу за нас в пентакле корячиться. Женский голос раскатисто рассмеялся.  — Это точно. Надо посмотреть, что там на верхних уровнях творится. Вряд ли, конечно, туда проникнут посторонние, но мало ли…  — Да ну, чужую работу делать. Хотя… Нет, знаешь, пойдем. Заработаем себе плюсик в карму. Я хоть сущность разомну.  — Недолго музыка играла… — прошептала Квизл. — Что делать будем? Интересный вопрос, ничего не скажешь. Я угрюмо осмотрел тот бардак, который мы устроили. Да, говорить, что мы были здесь по приказу хозяина, явно не стоило. А если выяснится, что у нас троих разные эти самые хозяева… И не факт, что стражи с нами разговаривать собираются.  — Меньше трепаться надо было! — шикнул на нее Факварл.  — Это я трепалась?! А кто о своих шпионских похождениях полчаса рассказывал, м? Факварл от возмущения даже рот мне затыкать перестал. Ко всему прочему внезапно я почувствовал, как мою сущность пронзают знакомые крючья, и настоятельно тянут куда подальше. Вот теперь точно все. Либо меня окончательно убьют африты, либо я окажусь в лапах Хабы. Раздался звук скрежета металла. Кто-то в плохо подогнанных доспехах поднимался по лестнице. Краем глаза я отметил, что Факварл так и сжимает в руках ту древнюю книгу. Сопротивляться вызову хозяина — дело в высшей степени глупое и неблагодарное, но на этот раз я решил задержаться. Узы возмутились такому моему поведению. Сущность скрутило.  — Ты знаешь, Факварл, а ты все-таки врун, — сказал я ему. — Ты намного младше меня, просто признай очевидное.  — С чего это такой вывод, Бартимеус? — нубиец повернулся ко мне, оскалив клыки.  — Нашли время!.. — хотела возмутиться Квизл, но мы оба так посмотрели на нее, что она тут же запнулась.  — Клеопатра вряд ли знает этот твой язык. Как же она тогда заклинание читала?.. — спросил я у него, отмечая, что с каждой секундой скрежет становится все отчетливее, а вызов настойчивей. — Несостыковочка. Ты просто где-то слышал о таком заклинании и решил, будто я тебе поверю. Вот и все. Просто признайся, что ты младше меня и все твои подвиги — фуфло на постном масле. Давай, пока еще не поздно.  — Я тебя старше на пятьсот лет, Бартимеус, и я легко докажу тебе это, — с этими словами Факварл остервенело перехватил книгу, прорвав своим когтем страницу, и принялся читать заклинание, со стороны больше напоминающее тарабарщину. Всего каких-то десять слов — и на уровень поднялась женщина-викинг с вараном на пару. [То, что это женщина, я понял только по голосу. Так-то у меня не было времени особо приглядываться.] Глаза сторожей расширились от удивления. Факварл умолк. Я хлопнул в ладоши и произнес наши истинные имена. Противно затрещали Конвульсии, но в тот же миг трое джиннов растаяли в воздухе. По сущности прокатилось облегчение, будто бы меня отпускали домой, но я даже не думал обманываться. В следующий миг моя сущность благополучно поцеловалась с асфальтом. Я с трудом отлепился от него. Однотонная трава мне, конечно, надоела, но не настолько, чтобы проявлять такую любовь к человеческим городам.  — Небеса… — простонал нубиец, лежа на какой-то груде камней. В него, кажется, успели попасть Конвульсии, так что видок у него был веселенький. По крайней мере, на мой взгляд. — Бартимеус, у меня даже слов нет, какой же ты…  — Придумаешь после, и поизящней, пожалуйста, — оборвал я его, оглядываясь. Сомнений не было, это была Земля. Какой-то очередной серый городишко, и притом достаточно запущенный. Мы упали прямо на какое-то здание, добрая часть которого превратилась в кучу обугленных булыжников. В подобном состоянии находились все здания в округе. Кто-то явно здесь повеселился. Светало.  — Насколько говоришь, ты меня старше? — словно невзначай поинтересовался Лжептолемей, садясь на обломок стены. Нубиец приподнялся и злобно посмотрел на меня.  — На пятьсот лет, а что? — ответил он настороженно.  — Да ничего, — я легкомысленно пожал плечами. — Просто хочу узнать, сколько мне еще до старческого маразма осталось. Только подумать: ты и купился на такой дешевый трюк! Стареешь, брат. Я сочувствующе похлопал его по плечу. Факварл презрительно оглядел меня с ног до головы.  — О, можешь не переживать: ты вряд ли до этого доживешь.  — Может оно и к лучшему. Хоть позориться, как ты, не буду. Мы буравили друг друга взглядами несколько секунд.  — Последний раз я такое видела в Праге. — Мы с Факварлом резко подняли головы. За время нашей перепалки Квизл успела подняться повыше и сейчас стояла на крыше, оглядывая местность. — Это Лондон, — добавила она, отвечая на наши вопросительные взгляды. Мы с Факварлом, как по команде, превратились в птиц [одна из которых была благородным соколом, а другая отвратительным стервятником] и взлетели к ней. Несколько минут мы смотрели на открывшийся нам пейзаж в тишине. Это действительно был серый Лондон, но на фоне встающего солнца его вполне можно было перепутать с развалинами Старого Зимбабве. Я видел, что произошло здесь [и, что уж тут таить, неплохо поучаствовал в создании этой абстрактной композиции], но даже я не предполагал разрушений такого масштаба. Меня посетила слегка извращенная в своей радости мысль по поводу моей смерти. Если бы я тогда выжил, меня бы наверняка припахали это все ремонтировать, с волшебников бы сталось.  — Так он гораздо живописнее, — сказал стервятник, пытаясь почесать место над клювом крылом.  — Наслаждайся, — ухмыльнулась Квизл. — Я думаю, нам осталось недолго. Соломону обязательно доложат о вопиющем нарушении правил, и нас развоплотят, как только мы вернемся.  — Сколько у нас времени? — спросил сокол.  — Около часа.  — Отлично. Значит, у вас есть час времени, чтобы придумать правдоподобную легенду. Не так плохо на самом деле. Иногда я выдаю такое с ходу. Тренируйтесь, и когда-нибудь достигнете моего уровня. Квизл сложила руки на груди.  — Да что ты? И где же все это время будешь находиться ты? Сокол, не ответив, взмыл в небеса. Мое внимание захватила знакомая фигурка, выходящая из здания, и я, подчиняясь неясному порыву, хотел проследить за ней.