***
Уверен, выглядит это по-детски. Но я не написал. Просто не знал что. Я думал, что как только приду домой, остыну и разложу всё по полочкам, стану смотреть на ситуацию иначе. И всё вернётся в свой строй. Но я кошмарно испугался. Ричи – единственный, кто принимает меня, таким, какой я есть. Кто был со мной, когда я ещё не наряжался, как попугай и не был таким упрямым хамлом, каким многие меня считают. Ричи – друг. И мне кажется, я самым отвратительным образом хочу им воспользоваться. Вспоминаю, что он говорил мне про свою ситуацию, как несерьёзно воспринимают его собственные родители, и едва сдерживаю разочаровывающий стон. Насколько сильно мой мозг должен был отключиться, чтобы после этих слов начать приставать к нему с подобной просьбой? Я удалил себя из всех соц. сетей, потому что давление стало слишком агрессивным. Не понимаю, к чему мне весь этот негатив ещё и там, ведь в реальной жизни его и так можно грести лопатой. Честно, даже забавно. Насколько ничтожны у людей жизни, что их гармонию, их внутреннее спокойствие может так запросто потревожить какой-то парнишка, который любит подкрашивать глаза и носить облегающую одежду. Я всё пытаюсь понять человеческую логику и каждый раз захожу в тупик. Иногда ненависть не имеет под собой определённой причины. Люди настроены враждебно, а если спросить их в лоб, почему, за что, порой, они и сами не знают ответа, настолько они привыкли что-то ненавидеть, что это въелось в их подкорку, как норма. Раньше я любил бегать перед сном, но сейчас отказался от этого. И я презираю себя за то, что даже в такой мелочи им поддался. Мне страшно за свою жизнь, и с этим я ничего не могу сделать. Частично, это и есть здравый смысл, которого мне так не хватало. Если из-за этого я останусь целее, то это правильное решение. Но когда я получал побои от Генри, иронично, но чувствовал себя в разы лучше, чем сейчас. Я был побитым, но собой. — Ты и сегодня останешься дома? Мама осматривает меня на наличие признаков болезни, но причина прозаичнее – я просто заебался. Мне нужен перерыв, и плевать, что головой понимаю - вряд ли он что-то исправит. — Плохо себя чувствую. Она молча кивает и уходит из комнаты. На этом наше общение заканчивается. У неё нет времени на взбучку. Может быть, вечером, когда вернётся с работы. Но не сейчас. Всё, что происходит в школе, доходит до неё из слов других людей, но не меня. Из звонков учителей, слов классной руководительницы на родительских собраниях, ещё, когда она посещала их. Теперь же ей слишком стыдно, что ли, ходить туда. Ничего нового или хорошего она не услышит. Несмотря на мои относительно неплохие оценки, это никогда не обсуждалось и никому интересно не было. На повестке дня всегда стояли разноцветные рубашки и моя разукрашенная физиономия. Я был главной темой болтовни не только среди школьников, но и их родителей. «Главное, не дружи с тем мальчиком». «Держись подальше от того странного ученика». Обидно не это. А то, что мама скорее поверит им, чем мне. Когда раздается звонок в дверь, думаю, что она что-то забыла и вернулась. Всегда говорил себе - смотри в глазок, перед тем как открыть кому-то дверь. Но я даже не ожидал увидеть в такую рань Тозиера. — Ричи? — А кого ты ожидал увидеть? — проходит внутрь и аккуратно притрагивается к моему лбу. Уголок его губ чуть дёргается. — Симулянт. Смахиваю его руку и закрываю за ним дверь. Твою ж мать. Не думал, что это будет так сложно. С последнего раза, когда мы виделись у него дома, прошло четыре дня. Тозиер ведёт себя как обычно, будто ничего и не было. Проходит за мной на кухню и тут же запрыгивает на тумбу, как делает каждый раз у меня дома. И меня напрягает, как привычно всё смотрится. Будто и не было поцелуя. — Извини, что я не написал. Достаю две чашки и упорно смотрю в сторону. Но сразу хочу прояснить этот момент, потому что перед ним очень стыдно. За то, что чуть не похерил всё. Ричи слегка наклоняет голову вбок, и сейчас как никогда напоминает мне маленького мальчишку. Не могу понять, злится он или нет. — Видел, ты удалил свои аккаунты. Киваю и добавляю в кружку три ложки сахара для Ричи. Никак не откажется от такого количества сладкого. — Ну их к чёрту. Только время отнимают. Он всё видит и всё понимает. Знает настоящую причину. Не думаю, что пока я не ходил в школу, отношение ко мне кардинально поменялось. — Давай помогу. Он спрыгивает и по-хозяйски достает хлеб, масло и сыр, чтобы сделать бутерброд. — Знаешь, мне нужен совет. Мои брови удивлённо летят вверх. Чтобы Ричи нужен был совет? Это что-то новенькое. Но он этого не видит, так как не отвлекается от готовки, и скорее говорит это хлебу, чем мне. Я тихо угукаю, чтобы продолжал. — Ко мне недавно подходил Билл. У меня и так были подозрения на его счет, но он как бы и не скрывал. Всегда почему-то волнительно слушать рассказы о его друзьях. Во мне включается параноик, который тут же готовится к худшему. Я облокачиваюсь бедром о стол и всматриваюсь в его лицо, пока он отвлечен. — Какие подозрения? — говорю так тихо, хотя мы все равно в доме одни, никто не услышит. — Я всегда видел, как ему нравится Беверли, но никаких знаков внимания он ей особо не уделял. И представь, вчера он подходит ко мне и почему-то у меня спрашивает, будет ли нормально, если они сходят на свидание. У меня вырывается нервный смешок. Как же перепугал он меня. Я ожидал услышать что-то гораздо хуже в сфере последних событий. — И чего ты так растерян? — я улыбаюсь и едва заметно выдыхаю. — Почему он пришел ко мне? Как будто благословения ждет какого-то, — Ричи бурчит и пододвигает ко мне тарелку с готовыми бутербродами. Я по-прежнему стою рядом, упираясь в стол. — Наверное, не хочет, чтобы ты чувствовал себя брошенным. Вы ведь дружите компанией. И если они начнут встречаться, всё может стать несколько странным. — Почему? — наконец поднимает на меня глаза, — потому что раньше они были друзьями, а сейчас хотят чего-то большего? — тоже понижает тон и придвигается чуть ближе. Кроха здравомыслия буквально кричит во мне, чтобы я отошел. — Это может стать проблемой, согласись. — Никогда не замечал, насколько чёрные у него могут быть глаза. Радужки почти не видно. — Если у них ничего не сложится, общаться, как прежде, всем будет неловко. Не знаю, какой ответ от меня ожидал Ричи, но он кажется расстроенным. — Наверное, ты прав. Но я всё равно скажу, что поддерживаю его. Отходит от меня, и только тогда я могу спокойно выдохнуть. Я и не замечал, как напрягся. Провожу ладонями по лицу и с силой тру глаза. Сейчас могу это сделать, так как косметики на них нет. — В любом случае, всегда лучше попробовать, чем гадать, каково это было бы и винить себя за то, что упустил возможность. Не знаю, понимает ли он, насколько страшным может быть этот первый шаг. Особенно, если человек тебе дорог. Самый близкий. Быть смелым легко, когда нечего терять. Но нужна просто львиная храбрость, чтобы решить перевернуть все с ног на голову. И при этом иметь огромные шансы всё проебать. — Что ж, надеюсь, у них всё выйдет. Разворачиваюсь и едва не врезаюсь в Ричи. Странное чувство, но без своей привычной одежды, всего лишь в спортивных штанах и растянутой футболке, с чистым лицом и растрепанными волосами, ощущаю себя перед ним голым. Без своей защитной ежедневной брони даже неуютно. Сразу хочется залезть в свою привычную раковину. — Что-то не так? — спрашиваю. Он смотрит так пристально, что мне хочется сбежать. — О том поцелуе... В грудь будто ударяют, но я стою на ногах ровно. Рано или поздно об этом тоже речь должна была зайти. Но он оказался смелее и первым затронул эту тему. — Я все понимаю, Эдди. Тебе не нужно что-то мне объяснять или оправдываться. Или тем более, стыдиться этого. Дело в том, что будь у меня подобная ситуация, я бы тоже обратился к тебе. — Не хочу, чтобы ты неправильно меня понял, Ричи, — хватаю его за руку совершенно инстинктивно. — Это не было какой-то шуткой или проверкой. И я боюсь, что ты подумал, что я хочу воспользоваться тобой. — Я так не подумал. На самом деле, мне приятно. Сжимаю руку сильнее и облизываю пересохшие от волнения губы. — Приятно? Я ожидал какой угодно реакции, но «приятно» не звучит исчерпывающе. — Из-за того, что ты мне так доверяешь. Меня это немного остужает, и я даю себе пару секунд, чтобы привести мысли в порядок. Я сам того не подозревая, замахнулся на кого-то больше, на кого могу претендовать. И, несмотря на все мои заверения в голове, что Ричи - друг, было бы бессмысленно врать, что только другом он и остался для меня. Взгляд сам опускается на его губы, в животе разливается тепло, а за руку держать я уже не могу как раньше, чтобы не замирать от долбанных бабочек, которых я вообще не ожидал. Все это так некстати. Я отпускаю его руку и киваю как бы самому себе. — Спасибо за то, что понял. Мы еще болтаем добрых полчаса, пьём чай и больше к этому вопросу не возвращаемся. И когда он уже покидает мой дом ближе к обеду, я ощущаю острый прилив злости на самого себя. За то, насколько на самом деле я труслив. Мне было интересно, что бы он ответил на мою просьбу. А у меня не хватило духу даже спросить его об этом в лоб. И это не давало мне покоя.***
Снова вернуться в школу было не самым приятным действием. Но в глубине души я понимал, что приятно мне было прятаться дома. Поэтому я «пнул» себя под зад и не позволил подобным мыслям долго цвести в голове. С первого же урока меня ждали «замечательные» сюрпризы. Ещё издалека я увидел, как преобразился мой шкафчик. Своё послание они доставили чётко и ясно. Оно было выведено краской огромными буквами. Интересно, когда-нибудь выйдет из моды называть людей «говномесами» или только мне кажется это совершенно банальным в 2019 году? Я настолько забыл, где нахожусь, что додумался пойти к директору. И когда он вместо того, чтобы как-то повлиять на это, развёл плечами, я тут же вспомнил. Сам не понимаю, почему всё ещё удивляюсь. К некоторым дикостям ты никогда не привыкнешь. — Почему ты просто не прекратишь это? Когда в конце дня я прячу книги в шкафчик, то меньше всего ожидаю увидеть рядом с собой Беверли. И ещё меньше – слышать какие-то комментарии на счёт травли. Рядом с девушкой никого нет, ни Билла, ни Ричи, и это уже само по себе странно. Они как будто сливались в один пазл, и отдельно друг от друга их было трудно воспринимать. — Есть какие-то особые предложения? К директору я уже ходил – меня тактично послали. Пытаюсь быть вежливым, но до меня не совсем доходит её посыл. — Это не поможет. Ещё больше разозлишь их, — она оборачивается через плечо, и мне становится так мерзко, что едва сдерживаюсь. Она проверяет, не видит ли кто, что она общается со мной. — Прекрати их провоцировать, и они отстанут. Может это не моё дело, но я тебя не понимаю. Ты же для них, как красная тряпка для быка. Носи, что хочешь и подкрашивайся вне школы, в чём проблема? Я должен перестать удивляться. Когда до меня уже дойдёт. — Знаешь, ты права, — захлопываю дверцу и проворачиваю замок. — Это и правда не твоё дело. Беверли выглядит оскорблённой. А я уже на такой стадии, что ничего никому объяснять не хочется.***
Я слышал истории некоторых девушек, которые делились своими переживаниями по поводу того, как страшно и неуютно им ходить в одиночку. Как мерзко ловить на себе взгляды проходящих мимо парней, которые считают, что освистать вслед - значит сделать комплимент. И я слышал, как им советовали носить юбку подлиннее. Что они сами намеренно вызывают желание у мужчин, а потом еще и недовольны. По мне, худшего совета трудно придумать. Во мне крутились слова Беверли, которые она сказала мне накануне. И, скрывать не буду, я был на взводе. Тем вечером я твердо для себя решил - я попытаюсь восстановить свои пробежки. На улице не было совсем безлюдно и было не так уж поздно. Но как оказалось, не это важно. Страх таился внутри, и чем сильнее проявлялся, тем быстрее я бежал, пока лицо Марш и ее голос в голове не исчезали. Когда я очнулся и полностью пришел в себя, понял, как много пробежал. Такие длинные дистанции я еще не осиливал. До моего дома было не меньше пары километров. Обратно я возвращался пешком. На тот момент было всего восемь вечера, поэтому мой уставший заебавшийся мозг потерял бдительность. Я ведь не на пустыре каком-то. Это людный квартал, к чему бояться. Когда вдалеке показалась машина, из которой вышли три огромных амбала, внутри меня что-то оборвалось. Я прекрасно знаком с этим чувством и ненавидел его всей душой. Я застыл там, где стоял. Не мог пошевелиться, хотя всё мое нутро кричало мне - беги, придурок, пока они не заметили тебя. Они громко над чем-то смеялись, и один из них открыл банку пива, половину проливая на себя. «Ты для них, как красная тряпка для быка». Я даже забыл, куда мне нужно было идти. Я готов был развернуться и бежать обратно, несмотря на то, что мой дом на другой стороне. Лишь бы подальше отсюда. Сердце стучало у горла, а ноги будто врослись в землю. Мысленно я отсчитывал секунды до того, как они меня увидят и приебутся. Тут не было сомнений. Эти парни из того теста, что выбьет весь дух из таких, как я. Я вздрагиваю, когда в кармане вибрирует мой телефон. Мозг проглатывает этот отвлекающий маневр, и я «оттаиваю». На экране светится звонок от Тозиера, на который тут же отвечаю. — Ричи, забери меня, пожалуйста.