***
- Ран?.. - разок щёлкнув пальцами перед моим лицом, мужчина ловит на себе мой расфокусированный взгляд. Я смаргиваю, - Ты словно не здесь. Кожа на его руках грубая и располосована шрамами, кое-где по её фактуре узорчатой сеткой расплылись пятна неотмывшейся краски. От моей кисти до плеча всё ужасно ноет, а при прикосновении - тут же расползается жжением. Гакуё меняет бинты аккуратно и с выражением лица настолько пресным и пустым, будто перед ним препарируемый труп. Я не слишком привыкла к подобным травмам. За последние несколько лет моё тело получало только ссадины и царапины во время тренировок. Но равнодушие мужчины меня задевает. Прячусь в мыслях уже совсем иного рода, оставляя своё шипение и нытьё в предпочтение нескольким тихим минутам. - Задумалась, - бросаю я. Помещение, в котором промелькнуло недавняя сцена из воспоминаний, находилось за соседней стеной. Комната там, за дверью, отличается лишь меньшим количеством стеллажей. Бетонный потолок, серые стены, старое кресло с протёртыми пятнами и свитки, свитки, свитки. Пучок света. Сизоокий мужчина со слегка впалыми щеками и узкой линией губ без единой морщинки возле. Владелец их не щедр на эмоции. - Знаешь, большинство людей не слишком осознанно относятся к тому, что в итоге врастает в них навязчивой идеей. - Что? - я непонимающе хмурю бровь. К чему это он вообще? - Иногда мне кажется, - начинает он, но это "мне кажется" звучит так, будто на самом деле Гакуё в этом твёрдо уверен, - что в чужие цели и мечты ты ныряешь с головой. Так и заблудиться не долго. Я молчу. На его небрежные наставнические замечания по этой теме огрызаться настроя нет: слишком уж много и часто мы говорили на эту тему. От чужих воспоминаний, что наслаиваются друг на друга, я абстрагировалась и абстрагируюсь, насколько хватает сил. - Видела что-то? В голосе - деланое равнодушие. Мужчина возвращается к бинтам, закрепляя их на ране. - Сейчас? Нет, я просто... вспомнилось вдруг, - я выдыхаю и устало тру переносицу. Всё это давит на виски, - Недавно видела, как кое-кто сюда придёт. Не знаю, когда это будет. Надеюсь, не скоро, - в глазах его мелькает вопросительное выражение - я морщусь и качаю головой, чтобы показать, что не собираюсь пока подробно об этом рассказывать, - Гораздо важнее сейчас... - О, время нам здесь благоприятствует, - подхватывает мечник, понимая, к чему я клоню, - Очень значимая для Страны Рек фигура сейчас на пути в Кири... я позаботился о том, чтобы его телохранители, за исключением, правда, одного, не имели возможности его сопровождать. Я настораживаюсь. Несколько людей уже мертвы, а мы ещё даже не имеем твёрдой уверенности, что в оном была необходимость. После моего решения, после моего приказа он должен был это сделать! Если (!) я посчитала бы это нужным. Ничуть не удивившись тому, что за два дня Гакуё уже успел их устранить, я чувствую приглушённо, как скрежещет внутри раздражение вперемешку с какой-то детской обидой, и уверена, мужчина прослеживает это в меняющихся чертах моего лица. - Это были просто безымянные пешки, - ровно говорит он, и меня сдавливает дикое желание спрятать свою физиономию за маской - я настолько привыкла носить её, что редко слежу за выражением эмоций, - Из-за их смерти шумихи не возникнет, Ран. - Самодеятельности много, - бурчу я. Он было открывает рот, чтобы возразить, да и я знаю, что он скажет: не больно-то я слежу за выполнением миссий в собственной организации, последнее время меня мало что волнует, кроме их результатов. Но и он понимает, что я отвечу: именно этот заказ брала я лично, и ответственность вся на мне, - он так ничего и не говорит, и его чуть курносый профиль застывает в привычном отстранённо-задумчивом, расслабленном выражении. - Он раньше к нам обращался? - интересуюсь я. - Вряд ли вы имели случай пересечься. Но насколько я могу судить, информация, которую он запрашивал через меня у Хагурума, ему пригодилась. Это один из людей, что стоял над Золотой Шахтой Котобами до того, как Райга там появился. К тому же... Я дал обещание организовать им встречу с кем-нибудь из Кайрайши*. После этих слов мне становится понятно сразу, почему гораздо проще ему было отнестись с доверием к Гакуё и организации вроде Кайрайши, о которой он знал лишь из слухов, чем к кому бы то ни было ещё. Тем более после того, как его люди были убиты. - Его очень там не любят, даа?.. - пространно бормочу я. Вдруг меня осеняет, - Ты хочешь, чтобы я проникла в деревню под видом телохронителя? Голос слишком пестрит и удивлением, и недовольством, фраза эхом проносится у меня в голове, и слишком отчётливо я вижу, насколько это звучит глупо - почему-то его идея дошла до меня только сейчас. Стоп, что за нелепость? Почему нельзя, как и всегда, проникнуть скрытно? - Ты не изучила по дороге информацию, что нукенин из Кири тебе передал? - Я торопилась, такой возможности не выпало, - ворчливо отвечаю я, словно это и так должно было быть понятно. Не знаю, верит он сказанному или нет, но свободные несколько часов я безрассудно потратила на другое. Гакуё выдыхает устало. - Если верить переданным мечником данным, на селении лежит пропитанный чакрой туман - техника, действующая по тем же принципам, что и барьер Амегакуре, судя по твоим рассказам. Уловка с проникновением в деревню через внедрение на ком-либо пространственно-временной печати здесь уже не сработает. - Значит... придётся идти через парадный вход? - в голосе нервно играют смешинки. Такой вариант кажется до крайности нелепым, но вид у Гакуё необычайно серьёзен. Погружённый в мысли, мужчина откладывает в сторону медикаменты, чтобы принести мне небольшую стопку прошитых листков в твёрдой обложке, аккуратных, весьма презентабельно оформленных. Перебирая варианты возможного содержания, я удивлённо принимаю их из рук Гакуё, выцепляя пальцами очки из поясного кармана. У них только одна линза, а левый глаз лишь огибается оправой по нижнему краю. - В итоге - используем Кайрайши, - бросает мужчина. Вальяжно разваливается в кресле, устало потирая виски, убирает с глаз почти бесцветную чёлку - волосы его кажутся словно прозрачными, переливаясь тёплым желтоватым огнём от настольной лампы, - Хоть иногда слухи, которые ты пускаешь, приносят пользу. Я недовольно фыркаю. Есть люди, которые ради сохранения секретности данных, готовы использовать любой вариант, даже довольно дорогостоящий. Информация от пешек Кайрайши не доходит даже до самой этой организации - после выполнения миссии шиноби тут же стирают память, не говоря уже о том, что во время задания человек, скованный рамками поставленных на него печатей, становится безвольной марионеткой в руках заказчика. Это было бы для некоторых людей довольно удобно, не правда ли? Заниматься подобными миссиями за деньги мне не выгодно, это никак не приближает меня к моим целям. Но гораздо проще иногда прикрыться подобным слухом, чем создавать организацию или внедряться в уже существующую, если возникает в этом необходимость. Я подношу бумагу к свету. - Это... - линза фокусирует зрение, преобразуя расплывчатую кашу в длинный текст, я оторопело пробегаюсь по всем пунктам и изумлённо бормочу, - Ты всё это на мне использовать собрался? Почему вообще иду я? - У тебя намного больше шансов сбежать, если план провалится, ты и сама понимаешь, - я состраиваю недовольную гримасу в ответ, - Мы используем лазейку с печатью подчинения, но память тебе придётся потерять. - Мне придётся передавать тебе информацию, находясь в Кири, - констатирую я, неуверенно тормоша пальцами край листа, - Чёрт, это слишком рискованно. Гакуё медленно повторяет: - Ты всегда можешь сбежать, если ничего не выйдет. Я так и не нахожу, что возразить. Молча беру оставленные Забузой данные, чтобы изучить их досконально и ещё почти час накидываю в голове варианты, которые могли бы привести к нужному результату, но понимаю, что предложенный Гакуё план, с какой стороны ни посмотри, будет наименее времязатратен. - Забуза... Через полгода его в живых не будет. Я понятия не имею, кто его лишит жизни и когда именно - через неделю или несколько месяцев, так что нужно уложиться в максимально короткий срок. Я обречённо выдыхаю, а потом уверенно киваю мужчине. - Значит, решили, - констатирует он.***
Вечер следующего дня уныл и прохладен, как выражение узких бледноватых губ, в которые ворчливый тон будто вшит морщинами насквозь. Наряд на мужчине перед нами чересчур показушен для подобной встречи - простроченный золотом воротник на тёмном кашемировом пальто и переливы ценного металла на запонках манят взор. Мне хочется то ли закатить глаза на это, то ли рассмеяться. Гакуё назначил место, где свидетелей быть не должно - отдалённой участок леса, куда этот старикашка пришёл с одним телохранителем лишь. Пытаясь унять щекочущее веселье, я складываю по порядку цифры со всех блестящих побрякушек, что висят на нём и, собственно, с ценности самой его головы, и сумма переваливает за обьявленную оплату миссии. Разве он не должен был считать, что мы здесь из-за денежной выгоды? Что за идиот. - Троих! Я потерял троих подчинённых! Ты предлагаешь мне одну девчонку взамен и говоришь не беспокоиться?! Его руки деловито перекрещены над выпирающим животом. Старческая дряблая кожа надута жиром. Подбородок задран вверх. В требовательном, придирчивом взгляде - высокомерие. - Именно так, - вкрадчиво подтверждает Гакуё, но договорить ему не позволяют. - Когда я узнал о твоей причастности к Кайрайши, - возмущённо начинает тот, - я ожидал чуть большей компетентности! Ты не имеешь ни малейшего представления, сколько вопросов мне приходится решать каждый день, а теперь я должен забивать голову ещё и этим. Мне нужна стопроцентная уверенность в том, что моей жизни ничего не угрожает. Я разглядываю попеременно то старика, всего изрезанного морщинами, то ниндзя, что стоит за ним. Протектора нет. Черты лица, грубые и мясистые, и тяжёлые мышцы на открытых руках очерчиваются смуглой кожей. Запас чакры довольно смешной - не выше уровня чунина, чуть больше, чем у меня. Хотя кто знает, что у него припрятано в рукаве? - Оплату мы взимаем после удачного завершения миссии, и мы не можем позволить себе лишиться хоть кого-то из наших людей из-за уровня секретности нашей организации, так что шиноби отправляется на задание только лишь если нет вероятности, что он его провалит, - говорит мечник, стоя по правую руку от меня и спокойно глядя из-под серого капюшона на грузную фигуру недовольного старика, - Это один из лучших наших подчинённых. Тот медлит ещё какое-то время, а затем раздражённо выдыхает. - Хотелось бы верить, что девка и правда стоит три миллиона рё. Приняв это за знак согласия, мечник выходит вперёд, доставая из-под просторного балахона пристёгнутые к поясу два длинных висящих чехла с пятью свитками в каждом. Опускается на колено и выстилает их все на голой земле. Весь процесс занимает не больше часа. Почти все используемые техники привяывают меня к старику его кровью, что позволяет установить их постороннему человеку. Я отчётливо прослеживаю, как разливается в моём теле чакра Гакуё, ставящего печати, обвивает узлы тенкетсу, мёртвый хваткой вцепляется в них невидимыми нитями. Отвратительное ощущение. Словно кто-то обхватывает крепкой рукой дыхательные пути, и ты напряжённо замираешь, ожидая, что эта рука может сжаться в любой момент. Гакуё говорил, что заказчик тоже должен заметить, как меняется поток его чакры во время применения дзюцу. Вспоминаю об этом при использовании последнего свитка - я ощущаю, как движется и работает посторонняя энергия внутри меня, она оставляет внешний отпечаток вокруг моей шеи, но никакого, совершенно никакого - в системе циркуляции чакры. Печати подчинения просто не было. Как он это сделал? - Это всё? - интересуется старик. Ветер в ответ шелестит кронами, словно тремя шуршащими миллионами рё. - Всё, - подтверждает Гакуё. - Эй! - быстрый взгляд в сторону подчинённого. Короткий кивок. Его телохранитель находился чуть поодаль, где-то за моей спиной. Не знаю, у них уже понимание с полуслова или это была предварительная договорённость - узнавая знакомое резкое движение рукой, я моментально оцениваю траекторию движения куная, ловлю его с разворота парой пальцев и тут же отправляю назад вместе с шестёркой сюрикенов. Приближающийся источник такой же чакры ощущается отчётливо - едва выпустив из рук лезвие, отпрыгиваю в сторону под грохот трескающейся сухой земли, что долю секунды назад была у меня под ногами, и под звон отражённого оружия. Клон мужчины поднимает руку, кажущуюся даже тяжелее из-за сосредоточения в ней почти всей чакры, тёмную, словно кусок глины, а оригинал в этот момент складывает печати, - мне не знаком именно этот порядок, технику вижу впервые, но земляная "свинья", собирающая пучки энергии воедино "лошадь", внезапность "крысы" и чистая сила "быка" уже о многом говорят. Чакра шиноби стекает в руку, приобретает устойчивую, различимую форму. И он сам, и его копия используют сейчас одну технику, - понимаю я. Скачок. Выпад. Удар. Ещё удар. Промах. Сосредоточение пугающей силы скользит в почти ощутимом тяжёлом воздухе, но движения слишком медленны, слишком предсказуемы и чётко различимы для меня. Я уворачиваюсь без труда и вместе с тем понимаю, что одно лишь попадание тут же разорвёт все внутренние органы - изо всех сил стараюсь не отвлекаться от процесса и подавить злость. Этот ублюдок мне экзамен решил устроить?! Как же я не люблю драться. Как же я не люблю драться. Как же я не люблю драться! Чёрт! Те двоя, стоя неподалёку, наблюдают за боем. Один - равнодушно, даже скучающе, искоса, не обращая в нашу сторону лица и прекрасно прослеживая театральное представление с моей стороны. Второй - вовлечённо, надменно, оценивающе. Вдруг происходит то, чего я совсем не ожидаю и едва успеваю сообразить, кому вообще адресовано "Не двигайся!", чуть не завалив всю идею проникнуть в Кири телохранителем. В руке, от которой я не уворачиваюсь, не сосредоточена чакра, но силы в ней предостаточно - дикая боль, молниеносно прожигая челюсть, касается позвоночника. Меня отбрасывает на несколько метров, словно безвольную куклу, и перед падением мне кажется, словно мою шею неестественным образом выворачивает. Маска разбивается, царапая лицо осколками, но я этого не чувствую, лишь вижу капающие на землю багровые пятна. Перед глазами попеременно мутнеет. Больно. Чёрт. Как же больно! Я не могу нормально ничего произнести, неразборчивые булькающие звуки доносятся изо рта. Прикасаюсь к щеке, что уже начала опухать и понимаю, что не могу нормально пошевелить челюстью. Она не то что не слушается, просто адская боль отдаётся в голову и вгрызается в позвонки. У меня звенит в ушах. Придерживая ладонями подбородок, я поднимаюсь, отходя от шока и ещё несколько секунд не в силах поверить, что я действительно это сделала. Разумеется, я, будучи сенсором, успела проследить, что шиноби освободил атакующую руку от техники, и серьёзных травм я теоретически не должна была получить. Как я понимаю, предполагалось, что удар я должна ожидать смертельный - этакая проверка, смогу я увернуться от него или нет, скованная по рукам и ногам печатью подчинения. Воздух разрезается громким хрипловатым смехом. - Что ж, может, товар не такой уж и плохой, - старик хлопает по плечу Гакуё, что следит за мной делано равнодушным взглядом, а потом вдруг встречается с выражением моих глаз - ресницы подрагивают в оцепеняющей ярости, я вцепляюсь в него почти ощутимым прожигающим взором, смывая всё веселье с его лица. - Убхлют...ток!.. - первое, что я произношу в его присутствии. Не знаю даже, разбирает он что-то или нет с расстояния десятка метров. Я от него даже пепла не оставлю, если ему ещё хоть раз подобная херня в голову взбредёт. На его губах проскальзывает искра надменности. И я понимаю, что мелькнуло у него в голове: "Она всё равно не сможет ничего сделать против меня под действием печати". Но голос Гакуё разрезает тишину. - Организация предоставила Вам куноичи, что специализируется на техниках моментального уничтожения, которые, разумеется, против Вашего телохранителя она использовать не стала, - старик пренебрежительно хмурится, ожидая услышать, к чему тот клонит, - И в реальном бою возможны два исхода - либо противник лишается жизни сразу, либо на его месте оказывается она, если дзюцу оппонента окажется сильнее, в чём я сомневаюсь. Она ни разу ещё не возвращалась с травмами. Подобных действий, - мужчина кивает в мою сторону, не меняя абсолютно безразличного тона голоса, - в нашем договоре не разрешено, но я спущу Вам это с рук в этот раз. Закрепляя свитки на поясе, Гакуё застёгивает плащ, склоняется в лёгком поклоне и разворачивается, чтобы уйти. - У Вас две недели. "Товар" нам нужен не покалеченным, рассчитываю на понимание. А затем испаряется, даже не посмотрев в мою сторону. Актёр из него гораздо лучше, чем из меня, - стараюсь думать обо всём об этом отстранённо, но на фоне отвращения к развернувшейся ситуации внутри всё неприятно сжимается. Старик деловито хмыкает. А от его подчинённого доносится неожиданное "Могу помочь?", на что я лишь окидываю его испепеляющим взглядом. На том всё взаимодействие с этим шиноби у меня и заканчивается, за всё время в пути к Кровавому Туману мы так ни разу и не разговариваем. От заказчика, - я так и не решаю нужным узнать, как его вообще зовут, - я тоже стараюсь сохранять дистанцию. На половине лица, челюсти, части головы слоятся бинты, скрываю их в тени капюшона своего длинного, в пол, плаща, и единственное, что за время дороги произношу: "Рин", в ответ на упрёк отсутствию манер. "Даже не посчитала нужным представиться перед хозяином..." Хозяином... Стараюсь обо всём этом не думать, удивляясь своему эмоциональному накалу и невероятному желанию убивать. Кроме меня и шиноби, использующего стихию земли, с нами ещё восемь головорезов внушительного, на первый взгляд, вида с совершенно, впрочем, неразвитой системой циркуляции чакры - я не думаю, что они когда-либо брались изучать даже самые основы, и вряд ли от них может быть хоть какой-то толк. Я понимаю всё беспокойство этого старого маразматика о своей бесценной тушке, но вся эта процессия, привлекающая слишком много внимания, выглядит просто смешно. Пытаюсь абстрагироваться от всех внешних раздражителей и смотреть и на возможный хороший исход. Я не знаю, насколько Забуза будет светить полученной информацией при удачном исходе миссии, но есть вероятность, что мне удастся продать эти сведения и во вторые руки, а если точнее - обменять на кое-что очень интересное. В дороге солнце палит. Весь путь - разбитые бесчисленными остановками пятеро суток. И чем ближе к Киригакуре, тем влажнее и плотнее ощущается оседающий в лёгких воздух. Нас встречают не больно радушно. Старик ворчит о некомпетентности людей, что слишком долго проверяют, было ли нам дано разрешение на вход в деревню, да и много из-за чего ещё ворчит. Среди шиноби, патрулирующих вход - сенсор, я это замечаю почти сразу. Как человек, полагающийся по большей части совсем не на зрение, я слишком хорошо понимаю, на что в первую очередь сенсор обращает внимание. Вот только его глаза, в отличие от моих, не повреждены, и движение взгляда вместе с его способностью отслеживать чакру полностью его выдают. - Идите за мной. Непривычный климат давит на лёгкие. Мы огибаем серые цилиндры высоких зданий, я смотрю наверх - за тремя-четыремя этажами всё теряется в плотном тумане. Чувствую, как он ложится на кожу влажной плёнкой. Почти час - разговор с Мизукаге. Я не успеваю увидеть его даже одним глазком, оставшись по приказу вне помещения, но стараюсь максимально прочувствовать каждый источник чакры в радиусе досягаемости. Прочувствовать и запомнить. Ещё почти четыре часа - "отдых". Старик решает угостить своих людей выпивкой. Ему скучно выпивать одному? Хочет потешить своё эго? Посмотрите, какой я щедрый и участливый! Меня просто тошнит от этого всего. Только он хочет что-то сказать и мне, как я холодно отрезаю: - Я должна оставаться при незамутнённом рассудке на случай каких-либо непредвиденных ситуаций относительно вашей сохранности. Вы всё ещё не в своей стране. Старик решает, что это верная мысль и больше ко мне не обращается. А я за этот отрезок времени, многократно сканируя всю деревню, нахожу того, кто мне нужен. Это оказывается проще, чем я думала даже при том, что Забуза дал чёткие указания, как его найти. Грузную фигуру старика стоит лишь довести до гостиницы, и он вырубается. Ещё два часа - я жду, пока человек, что находится за соседним зданием, потеряет бдительность. Вряд ли они решили, что мы представляем опасность, это - просто мера предосторожности, скорее всего. Около двадцати минут - дорога. Слишком много шиноби. Слишком многие не спят. Двадцать минут - слишком много, большая часть из них - дань осторожности. Помещение подвальное. Охраны нет. Я медлю, пытаясь прочувствовать наличие хвоста или хотя бы защитные печати. Спускаюсь. Воздух спёртый. Стены выложены камнем аккуратно, и под неярким светом кажутся цельным полотном без единой зазубринки. Никого поблизости больше нет - час поздний, так что это и не удивительно. Останавливаюсь перед нужной дверью. За ней, метрах в семи от меня, цель. Забуза сказал, он должен знать. Прослеживаю его плавно текущую чакру, все узлы и ответвления, которые возникли там явно от постороннего вмешательства. Да, это должен быть он. Точно он. Шумно выдыхаю и под громкий стук своего сердца я вхожу. Контрастен свет - за полутьмой коридора в первую секунду он ослепляет. Пара столов впереди между выстроенных рядами стеллажей архивов, свидетельствующая об этом табличка. Вряд ли тут может храниться что-то очень важное, раз это место совершенно не охраняется. И среди всего этого - он. В тёмно-сером жилете и облегающей тело водолазке цвет в цвет к смоляным волосам. За заваленным свитками столом. Я не вижу взгляда, проскальзывающего сквозь узенькие щёлочки для глаз, но почти физически его ощущаю. Рука, отсылающая к застывшему движению, - всё ещё у только надетой маски. - Оинин*, и месяцами не покидает деревню, - в делано-задумчивом, полувопросительном тоне тяну я. Снимаю капюшон, обнажая под ярким светом лицо. Мужчина просто молча смотрит на меня. Мышцы под его кожей чуть напряжены. Он понял, что я не отсюда, - думаю я. И доверия у него точно не вызываю. Раздражённым жестом поправляю упавшие на лицо волосы. Решаю идти в лоб. - Забуза хотел бы кое-что от тебя узнать, - уже с нажимом произношу я, ожидая ответа. Пауза затягивается не на долго, и в последующей фразе, помимо немалого эмоционального букета, хорошо читается удивление. - От... меня? Между тем, его жёсткий голос звучит угрожающе. * "Кайрайши" - "Кукловод". Несуществующая организация, выдуманная Ран. * "Оинин Бутай" - "Отряд ниндзя-охотников". Подразделение АНБУ в Киригакуре, целью которого является поиск и уничтожение ниндзя-отступников.