Коллекция птичьих глаз

Есть в этой встрече нечто Божественное. Человек или существо, на которое только и приходится, что смотреть снизу вверх. Смотреть, оцепенев от благоговейного трепета, как на величественную статую в древнем монументальном храме, впитавшем тысячи тысяч молитв. Это - уже безумие или ещё нет? Неужто помутнение моего рассудка вызвано знанием всего, что способен сотворить риннеган? Но один взгляд этих глаз уже принуждает меня чувствовать себя заранее поверженной. Я никогда не смирялась с подобным и не смирюсь, и меня слишком коробит это ощущение, чтобы говорить спокойно и покладисто. Этому человеку нужна я живой. Мне есть, что противопоставить любой его угрозе. Энма-о, эта уникальная по своей природе способность, испепелит его подчинённых. Или как минимум одного. - Занятные, чёрт возьми, у вас способы действовать, - я щурюсь, небрежно смахивая с лица пряди волос. Ладони у меня липкие от пота, а язык сухой, точно наждак. Стоит мне только показать им клыки, как вся эта шайка, я уверена, разглядит во мне загнанного зверя. Поэтому выравниваю лицо, натужно натягивая на него безразличную небрежность, как резиновую маску, стягивающую кожу и мышцы, - В целом, наверное, это было ожидаемо. Но после визита двоих ваших подчинённых несколько лет назад и нашего с ними компромисса, вся эта ситуация приводит меня в замешательство. - "Двое моих подчинённых" действовали не от лица Акацуки, - слышу я в ответ. У мужчины двигаются губы, но низкий голос словно доносится откуда-то из стен и разливается тяжёлым эхом. Его недвижимые, будто у куклы, клаза, широко раскрыты, - Интересно, что у Информатора из Оцу даже ни капли сомнения нет, кто из нас командует остальными. Тц! Я понимаю, что допустила осечку, но не подаю виду. Кромешная тьма вокруг, глаза мои к ней ещё не привыкли. Я не знаю, видно ли кому-либо вообще моё лицо. Присутствие троих шиноби возле, будто держащих меня под стражей и обступивших с обеих сторон, я ощущаю лишь по чакре. Если бы я сомкнула веки, то даже не почувствовала бы, что явившихся в сыром помещении семи голограмм на самом деле здесь нет. Что это за техника? Чакра их течёт в точности так же, как в физическом теле из плоти и крови. И я не удивлюсь, если в таком воплощении любой из них может спокойно применять дзюцу. Он ждёт, что я прокомментирую последнюю фразу? В затянувшейся паузе я упрямо бросаю в ответ: - Тогда что вам нужно от меня? Мужчина хмыкает и пару невыносимо долгих секунд глядит на меня, источая странный цепенелый холод. - В мире грядут серьёзные перемены, - он слегка приподнимает руки. Прозрачные рукава соскальзывают с таких же прозрачных кистей, повёрнутых вверх так, словно мужчина обхватывает перед собой тяжёлую чёрную пустоту, - Твоя организация - козырная карта, которую может использовать любой. Нельзя допустить, чтобы она ходила по рукам людей, чьи взгляды не совпадают с нашими. Со стороны - нетерпеливый, самодовольный голос, который хорошо мне знаком: - Проще говоря, ты слегка путаешься у нас под ногами. Перевожу взгляд, пытаясь выудить из плотного мрака фигуру язычника. Тонким контуром обозначенные губы тянутся в сторону в лёгкой ухмылке. Мне понятны причины всего его высокомерия по отношению ко мне, и я не позволяю себе эмоционировать на слова такого беспросветного идиота. Но слова Пэйна я слышала уже ранее, пусть и несколько в ином ключе. Его чудаковатый учитель прекрасно понимал, сколько пользы или неприятностей придерживающаяся нейтралитета Хагурума может принести Конохе. Опровергая мысль язычника, громко говорю: - Если бы вы хотели избавиться от меня, то не тащили бы сюда. Голос отражается от стен эхом, ломается и растворяется в темноте. Всё так. - У нас есть к тебе предложение, - осведомляет Пэйн. Его глаза, позорче моих, глядят на меня, внутрь меня, через меня, и от его риннегана некуда скрыться, - Если ты хочешь, чтобы твоя организация продолжила существовать, то она всецело перейдёт под командование Акацуки. Мне незачем спрашивать, что будет, если я этого не хочу. Ведь если они уничтожат Хагурума, то и меня вместе с ней. Его голос - не убеждающий, не приказной, но ясно дающий понять, что за меня и так давно всё решили (Ещё, чёрт возьми, в тот момент, когда принялись лишать жизней моих подчинённых!). На секунду безрассудно отпускаю поводья, и моё бунтующее естество облекается в очень короткую фразу: - Хагурума ни на кого не работает, - обозлённо шиплю я. Короткая пауза. Кровь барабанит в висках. Я медленно дышу и повторяю себе, что в такой ситуации я либо нервничаю, либо думаю. И нельзя, ни в коем случае нельзя давать волю эмоциям! В помещении пахнет сыростью, чем-то схожим с прошлогодней прогнившей листвой и, кажется, помётом летучих мышей. Когда мы заходили, я видела под ногами высохшие трупики цикад. Возможно, в скале есть щели, которых я не вижу? Но сквозняк отсутствует. Мёртвая тишина. - А куноичи оказалась не такой уж и сговорчивой, - от грузной фигуры вдали доносится тяжёлый, почти старческий голос. Тело под плащём распухшее, как шар, и голова висит ниже уровня плеч, будто угрожающе выглядывая из черепашьего панциря. В пол-лица - лоскут ткани. Отёкшая кожа под бровями наползла на глаза, прибавляя угрюмости взгляду. Досадливо, будто чрезвычайно задетый тем, что его заставляют томиться в ожидании, мужчина добавляет, - В итоге на это уйдёт не мало нашего времени. Фигура рядом хмыкает. Ясный небесно-лазурный глаз, как осколок топаза. На хитай-ате - перечёркнутый контур валуна. Я уж не знаю, что наплели Хидан и Какузу во время их совместных посиделок. На словах мечника их высказанное мнение звучало чертовски самонадеянно. - Она была бы сговорчивее, если бы вместо этой парочки отправили нас! - Хидан оскорблённо хмыкает и кидает небрежный указывающий жест куда-то в сторону нас четверых, - Эй, да ведь, Какузу? Слева от меня слышится скрипучий смешок. - А кто-то не перестаёт раскачивать лодку, в которой сам же и плывёт. Скашиваю взгляд на мечника, но ничерта не вижу. Лишь громадный сгусток мерно текущей чакры. - А? - грубо переспрашивает Хидан. Я чувствую, как Бесхвостый Биджу касается рукояти, странно медлит, обхватывая её жилистыми пальцами. Доносится скрипучий смешок. Думаю о том, что сейчас завяжется конфликт. Потом с диким грохотом меч взрезает каменистый пол предо мной. Отпрыгнуть мне некуда, за спиной - чакра белого Зецу, за всё это время так не проронившего ни слова, а по правую руку от меня - Ичизокугороши, на которого даже оборачиваться мне сейчас претит. Стою, не шелохнувшись. - Советую вам хорошенько подумать, Наэ-сан, - по ровному потоку голоса понимаю, что мечник повернул голову в мою сторону. Его колючая речь врезается в меня, как пила акульих зубов, - Мне будет жаль, если время, что у нас ушло на ваши поиски, пропадёт понапрасну. Но, если вы окажетесь для нас занозой в заднице, то Самехада с радостью изрежет вас на ленточки. Тц! Губы у меня дрожат в ломаной усмешке. - Ты, - тихо говорю я, - не сможешь меня убить. В ответ азартные, не лишённые позитивного настроя, слова: - Хотите проверить? - Кисаме, - слышу, как Ичизокугороши окликает его, будто пса, нацелившегося на жертву. Он бы не стал сколько-то заботиться о моём благополучии, напротив, избить меня - способ быстро показать своё передо мной превосходство. Они оба видели Энма-о во время уничтожения двух моих баз и наверняка имели возможность говорить с Гакуё. Нездоровым и неуместным весельем меня греет мысль, что Ичизокугороши, этот чёртов гений клана Учиха и один из сильнейших нукенинов Акацуки меня опасается. Нейтрально-холодным голосом он обращается уже ко мне, - У тебя не осталось иного выбора, кроме как принять наше предложение ещё с того момента, как мы встретились. Как информатор, ты, куноичи, должна понимать это. И я, чёрт возьми, понимаю это. Это понимание меня злит. Сквозь зубы тихо я цежу в ответ, не поворачивая к гению клана Учиха головы: - И вы решили, что пункты обмена данными мне теперь ни к чему? - Этот пацан, заведующий вашей базой, сам решил, что пора склеить ласты, - насмешливо возражает мечник. Будто это снимает с него всю вину! Но "этот пацан" и правда применил запечатанный Энма-о слишком поспешно и трусливо. И мало того, что напрасно уничтожил все данные, так ещё и упустил нукенинов. У него были все шансы похоронить двоих членов Акацуки вместе с собой. - Кажется, она знает лишнего даже для информатора, - внезапно слышу я. Откуда такой вывод? Грузная, округлая фигура, скрывающая под плащом смертоносный механизм, всё это время буравит меня взглядом. Он действительно хорошо меня видит во всём этом непроглядном мраке? Я не понимаю, что послужило почвой для его слов, замираю, внимательно вглядываясь в контур его маленьких, опасных глаз, будто выточенных из дерева и окрашенных матовой безжизненной краской. Потом вдруг понимаю, что за догадка, возможно, не выходит из его головы. Медленно оглядываю всё это сборище: семь голограмм, прозрачных, словно мешки с жидкостью. В самом отдалении - копия знакомой мне чакры, облачённая в плащ с высоким воротом. Голова разделена вдоль тонкой полосой, но обе половины в таком его облике кажутся совершенно идентичными. А по обе стороны от черепа разрослось двумя клешнями что-то похожее на раскрытые зубастые челюсти. Значит, за моей спиной - его клон. При всём понимании, что я заперта в клетке с десятком отборных палачей, мне чертовски не хочется показывать себя с той же стороны, с какой пришлось при встрече с язычником и казначеем Акацуки. Напряжение, натянувшее нервы до предела, подталкивает меня на довольно опасные действия. Я запускаю руку в карман. Пальцы мои путаются, будто мышцы обессилели после трудной тренировки и вот-вот откажут. Разум сдавливает позорная мысль, что моё тело откажется подчиняться хозяйке и унизительно поддастся опасливой дрожи. Нащупываю холодный металл пальцами и долго думаю, чего мне будет это стоить. Стараюсь невозмутимо выровнять лицо и достаю вещицу из кармана. Приподнимаю на ладони. Если им и впрямь что-то видно, уж кто-кто, а владелец риннегана должен узнать это кольцо. Я гляжу сначала на него: глаза широко раскрыты с самого начала нашей встречи, а риннеган, будто острый бурав, сверлит мою ладонь. Потом перемещаю внимание на низкорослую марионетку с безвольно висящими рукавами. Недвижимый мёртвый взгляд, как у трупа. В помещении холодно. Многовековую каменную темницу не прогревает дневной свет. Мою покрытую испариной ладонь облизывает холодный воздух и ползёт вверх по рукаву. По коже пробегают мурашки. Марионеточник наверняка понимает, что эту вещь я достала именно для того, чтобы подтвердить его догадку. С этим жестом она наверняка стала ясна и остальным. - Это... - удивлённый голос молодого паренька достигает моих ушей. Кажется, его несколько сбила с толку повисшая тишина, - что, кольцо? М? - Кажется, мне следует разъяснить некоторые моменты, - я сознательно понижаю голос, пытаясь сжать его до предела, пытаясь сделать его жёстким и твердокаменным, как и полагает информатору из Хагурума, - До нас уже довольно давно начали доходить слухи об Акацуки, как об организации высококлассных шиноби, берущихся за любые миссии от сопровождения высоких шишек до устранения не угодивших кому-либо личностей довольно весомого масштаба. Сначала мне стало известно всего три имени: мечник с Кубикирибочо - Джузо Бива, Ичизокугороши Итачи и ещё один отступник Конохагакуре - Орочимару. Это казалось странным: зачем шиноби такого уровня собираться вместе и заниматься чьей-то грязной работой? - я облизываю сухие губы. Владелец риннегана смотрит на меня внимательно. Пытаюсь прочитать что-либо у него на лице, но мне это не удаётся, - По количеству выполняемых миссий стало известно, что помимо троих имён из слухов, есть и остальные члены Акацуки. Всё это меня не слишком волновало, Хагурума собирала о вас информацию лишь из-за того, что это - моя специализация, - я пожимаю плечами, мучительно стараясь сделать этот жест непринуждённо-скучающим, - До того момента, пока несколько лет назад двое ваших подчинённых не заявились в Оцу и не выдвинули довольно жёсткие условия, - вновь взгляд в сторону Пэйна. Бесхвостый Биджу возле меня усмехается. Тянет меч, всё это время преграждающий мне путь, на себя, чешуйчатая Самехада с жутким скрежетом царапает ломаный камень, а потом ловким движением оказывается за спиной у мужчины. Слышу, как мечник застёгивает крепление и поправляет рукоять. Помимо этого - звенящая тишина. Пытаюсь детально вспомнить тот день в Оцу, когда я решилась проводить двоих нукенинов в Страну Железа, - Обычно мы избавляемся от таких проблемных клиентов, - слышу, как язычник цокает, но тональности у этого короткого звука разобрать не могу, - Но я не знала, действуют они по чьему-то приказу или по своей прихоти, известны ли кому-либо ещё их текущая цель и местоположение. Мы не знали, сможем ли справиться с остальными членами Акацуки и решили не вступать в конфликт с неизвестным противником, соглашаясь на условия сотрудничества с Хиданом и Какузу. - Ты, сучка, говоришь так, будто смогла бы разобраться с нами в два счёта! - рычит язычник, оскорблённый этой фразой. На несколько секунд я молча поджимаю губы, проглатываю с языка желчь, а потом продолжаю: - Но нас не могло это устроить... - Эй, не игнорируй меня! Тяжёлый, каменный голос: - Заткнись, Хидан. Тот раздражённо фыркает. Лидер Акацуки слушает мою речь, не произнося ни слова, возвышаясь надо мной каменной статуей. Аккуратно я продолжаю: - Как я уже сказала, Хагурума никогда ни на кого не работала и не принимала подобных условий. Мне нужно было знать, сможем ли мы пойти против вас. И вам всем прекрасно известно, кто является самым ценным источником информации о вашей Организации. - Этот предатель Орочимару не выложил бы тебе всё так просто, - грубый голос марионетки, искажённый помехами голограммы, достигает моих ушей. Я насмешливо улыбаюсь, стараясь сделать это жест расслабленным. На деле же - хочется сжимать челюсти до боли в висках. У меня чешутся руки. А ещё невыносимо зудит желание сбежать отсюда. - Разумеется, нет. Мы условились на обмен информации об Акацуки и этой, - я покручиваю кольцо в руках, - вещицы на интересные ему данные. Он предоставил мне всё, но после - я еле сбежала оттуда. Есть две причины, по которой за мной не увязался хвост, - жёстко делаю на этом акцент. Я судорожно выстраиваю мысль в стройную, логичную цепочку, пытаясь сочинить ладную сказку, которая оставит у этой толпы ожесточённых палачей минимум сомнений. Вдруг понимаю, что глаза попривыкли к темноте, и я уже могу различить очертания фигуры мечника и серебристой шинки кольца в своей ладони, - Я честно сообщила ему о причине моего интереса к Акацуки и о нежелании превращать Хагурума в чей-либо инструмент. Проще говоря, возможно, он посчитал, что мне хватит упёртости в защите своих интересов и что я смогу избавить его от пары-тройки бывших товарищей. Вторая причина: он просто не смог убить меня. Язычник присвистывает. Насмешливо ли, недоверчиво ли, чёрт разберёт. С самой нашей первой встречи он не выказывал к Хагурума ни капли уважения и вряд ли меня вообще принимал всерьёз. Я щурусь, глядя на его фигуру, на это тусклое карандашное очертание, заполненное бледными переливами на пятнах бензина. Я бы изничтожила его, этого недо-бессмертного, ещё в первую нашу встречу, если бы могла. - Этот склизкий змей и впрямь покинул Акацуки, зная все наши секреты, - у меня создаётся ощущение, будто Скорпион Красных Песков щурится. Возможно ли это для такой марионетки, как он? Способно ли ещё двигаться это лицо? - Но, стоит признать, что Орочимару - очень непростой противник. И у него, значит, не хватило сил убить информатора? В голосе угрожающе звучит скептицизм. Кажется, "этот склизкий змей" когда-то работал на пару с нукенином из Песка и, видно, тот неплохо его знает. Напарник Сасори просто внимательно глядит на меня единственным открытым глазом. Вряд ли он был знаком со Змеем, да и вряд ли он вообще в курсе, кто я такая. Предполагаю, что это - причина его молчания. Ещё женщина в стороне, так же не отличающаяся болтливостью. И Зецу. Он заткнулся, стоило только зайти в помещение и завести серьёзный разговор. Всё так же, за спиной - клон, а по правую руку - Ичизокугороши, настойчиво пытающийся прожечь дыру во мне шаринганом. Чувствую средоточие чакры возле его глаз. Подогревая всё сомнение в словах Сасори, Пэйн спрашивает с меня подтверждений: - И доказательств у тебя нет. И ждёт. Я выдыхаю и повторяю: - Доказательств у меня нет. Разумеется, чёрт возьми, лидер организации Акацуки, обладатель риннегана - вовсе не тот человек, который мог бы поверить лишь на словах, проглотить все мои дешёвые уловки, сочинённые на ходу. Наверное, как и все они. Успокойся, Ран... И ещё в тот самый момент, когда я вытащила кольцо, оголяя его пред чужим взглядом, я понимала, что мне нужно будет сделать дальше. Также я понимала, что никто из присутствующих, кроме, возможно, Ичизокугороши, не решится остановить меня, любопытствуя об уровне моих способностей. И этот чёртов гений клана Учиха - единственный, кого стоит опасаться. Кладу кольцо обратно в карман неторопливым, аккуратным движением. Делаю глубокий вдох. Поглаживаю ступнёй осколки холодной скалы. Под ногами - сплошь битый камень. Выпад. Резкий поворот корпуса влево. Мечник крепкой хваткой ловит мой кулак. Отталкиваюсь от земли и на лету целюсь ступнёй в голову. С диким хлопком мой клон рождается из воздуха и вкладывает всю силу в удар, метя по окончанию рукояти самехады, чтобы мужчина, ухвативший меч за спиной, не смог сразу выдернуть его из крепления. Громадная фигура уводит голову в сторону от моей ступни. Выхватываю кунай, чтобы освободить из жилистой ладони свою вторую кисть. Мужчина уклоняется от удара и отпускает меня. Отпрыгиваю в сторону. То же самое делает и мой клон. Ичизокугороши бездействует, но застыл, готовый, чуть что, атаковать. Хорошо. А фигуру белого Зецу я ощущаю всего в десятке метров от нас. Я не просто так не люблю драться, последняя наша встреча с Забузой - прекрасная позорная иллюстрация. Если Видения не вовремя выдернут меня из боя, эта жилистая громадина может резво снести мне голову. Жадно проглатываю воздух и облизываю сухие губы. Перед глазами - чернильный мрак и две-три скупые полосы очертаний тёмной огромной фигуры с мечом на перевес. Но Пэйн, этот чёртов обладатель риннегана, наверняка прекрасно видит, что со мной не так. То же самое он видел и в теле своего казначея. И он не остановит бой, желая убедиться в уникальности моей способности. Очередной смешок, весело слетевший с языка мечника. Я уверена, что на лице его сейчас - улыбка садиста, наконец дорвавшегося до боя с недостойной спесивой девчонкой. Он достаёт меч из крепления и выставляет его вперёд, готовый атаковать. Чувствуя, как в лёгких разливаются волны яда, я нервозно стискиваю зубы. Я, чёрт возьми, сильнее тебя! - Что ж, ну давайте поиграем, - соглашается он и делает выпад вперёд. Громадный меч почти с него ростом - будто лёгкое, тонкое лезвие, которым мужчина орудует, взмахивая так просто и так легко, словно тот совсем ничего не весит. Я уклоняюсь и чувствую, как моя чакра с каждым взмахом оттягивается от тела, будто вязкая жвачка, и ползёт вслед за прожорливой Самехадой. Ухожу назад. Рыхлые камни хрустят у меня под ногами. Зажимаю тройку сюрикенов между пальцами, пока мой клон делает мужчине подсечку, но тот прыжком уходит от удара. Со свистом сюрикены взрезают воздух и глухо ударяются и чешую меча. Бегу к нему. Чувствую чакру своего клона: он атакует сверху, но по голове не попадает. Ха-ха, идиот, твоя черепная коробка и не была моей целью! Второй раз клон бьёт по мечу, чтобы эта атака дала мне секундное преимущество. Меч, как живое существо, ощетинивается, чешуйками-лезвиями вспарывая клону ногу и растворяя его облачком дыма. Но я заранее знаю, как ведёт себя Самехада в бою, и создаю нового клона, не применяя печатей, в тот самый момент, когда схлопывается предыдущий. Кисаме поворачивается, чтобы отразить атаку оригинала, а из облачка дыма моя точная копия бросается на мужчину, цепко обхватывая свободную руку. Секундная заминка после атаки меча. Жадный глоток воздуха. Моя атакующая рука - левая, и на ней слоятся бинты. Это не был бы сильный удар, если б я метила кулаком по лицу мечника. Но я застываю менее, чем в полуметре. Резвым голодным пламенем Энма-о обхватывает мою руку, растворяет бинты и мгновенно взвивается в сторону. Там, в темноте - другой источник чакры, который не успеет скрыться. Он и не успевает. Я слышу секундный вскрик, такой же секундный хрип, и тело, в котором вместо чакры будто течёт по венам керосин, сжигается бесследно. Я застыла в атакующем положении, мой клон всё ещё держит руку мечника. Мужчина и сам тоже оцепенел, наверняка понимая, что его ждало. Мне дерёт горло, язык пересох, а кислорода не хватает. Я переволновалась, словно девчонка на первом свидании, и сердце упорно старается проломить рёбра. Мне кажется даже, что мечнику это слышно. Вся моя публика - семь голограмм и двое шиноби рядом, один из которых изничтожил в Оцу единственное место, которое я могла назвать домом. Мне хочется злорадствующе посмотреть в лицо этого бледнокожего громилы, в его раздражающе-маленькие, как у тупой рыбы, глаза, и увидеть в них смирение поражения. Но я вглядываюсь в густой мрак, будто слепец, и не вижу ничего. Мой клон звонко схопывается. Нервным движением я запускаю руку в волосы, выбившиеся из пучка, и зачёсываю их назад. Влага в воздухе тяжестью оседает на стенках лёгких. Хотя, возможно, мне это только кажется. - Ну, в конце концов, это был только ближний бой, - роняет мечник. Я поражаюсь: такой же невозмутимый, колючий голос, - Но нужно отдать вам должное... Договорить я не даю. - Думаешь, дело в расстоянии между мной и противником?! - я вскидываюсь, выплёвывая слова сквозь зубы. Нервы оголены, как провода, - Я даже не хочу тратить чакру на кого-то вроде тебя! Смаргиваю, прикусываю язык и раздражённо шиплю. Как же мне не хочется здесь находиться! Чувствую на себе взгляд Ичизокугороши. Его Проклятые Глаза налиты чакрой. Привожу дыхание в порядок, гляжу на Пэйна. Выражение его лица ни капли не поменялось. Но мне не трудно догадаться, о чём он сейчас может думать. - Итачи, забери у неё кольцо, - его железный, приказной голос вспарывает тишину. Мне хочется засмеяться, но это уже, кажется, признак нездорового переутомления. Выравниваю спину, поворачиваю голову в сторону, где должен находиться Ичизокугороши. Фыркаю. Достаю кольцо и, ни секунды не сомневаясь, кидаю мужчине, как швыряют мелочь нищему. Тот ловит. Как ему так ловко это удаётся в почти непроглядном мраке, мне не понятно. Они мне не верят. Но и из этого я могу выудить пользу. Заявляю: - Я не работаю на Орочимару, Хагурума ни у кого не находилась в подчинении. Я взаимодействовала со Змеем, как и со всеми, сохраняя нейтралитет. И тем более я не стала бы работать на человека, который слабее меня. Факт того, что я здесь, говорит сам за себя, - я щурюсь, - В вашей организации есть, по меньшей мере, двое, против кого мои техники бесполезны. Поэтому я не могу пойти против вас. Пэйн не сводит с меня взгляда. Короткая пауза. За ней - короткий вопрос. - Это значит, что ты принимаешь предложение? И мой ответ, как удар топора: - Да. - Прекрасно. Я прикрываю глаза, стараясь распробовать лучше то, что сейчас слетело с моего языка. Это очень значительное "да" пульсирует в разуме эхом. Мне ведь понятно, почему эти ублюдки пришли в Хагурума именно сейчас. Акацуки готовы начать решительные действия и раскрыть себя миру. Перед этим они отсекают паразитов, способных в будущем стать для них серьёзной проблемой. Мне и правда известно о них слишком много. И если бы Жабьему Саннину удалось перетащить меня, Информатора из Оцу, на свою сторону... - Присоединишься к Итачи и Кисаме, - велит Пэйн, - Мне нужно, чтобы вы были в Кусагакуре через сутки. Детали вашего задания я сообщу позже. Он ещё что-то говорит, шибко важного там нет, и я уже не слушаю. Выбор моих сопровождающих (Которые, я уверена, будут следить за моей возможной связью с Орочимару) заранее мной спланирован. Вся эта шайка стала свидетелями использования Энма-о, которое обычно могут узреть лишь смертники. Я сама сказала о двоих шиноби, против кого мои техники бесполезны. Если Энма-о уничтожает чакру, вполне логично, что ниндзюцу и тайдзюцу против меня бессильны. И в скупом остатке остаются этот чёртов Ичизокугороши и сам Пэйн. Уверена, так он рассудил. Поэтому возле меня всегда будет носитель Проклятых Глаз, как попытка лидера Акацуки меня контролировать. В этом, наверное, есть доля удачи. Потом чувствую, как сгустки чакры один за другим исчезают с таким звуком, будто кто-то щёлкает по телевизору каналы, на которых ничего, кроме помех, нет. Один из них задерживается. Приоткрываю глаза. Высокая статная фигура с упрямым ежом волос и тонной пирсинга на лице. Думаю о том, что кольца членов Акацуки, наверное, сделаны из того же металла, что и тёмные ломаные прутья, продетые сквозь кожу и хрящи. На меня навалилась жуткая усталость и понимание, что отныне всё, я - член организации, на которую вот-вот начнётся всемирная охота. Я обделена выносливостью, запасом чакры и возможностью долго вести бой. Придавленная диким бессилием, смотрю в риннеган и думаю о том, что наш с Гакуё план отбиться от всех проблем развитыми способностями ниндзя, обширными связями и высокой репутацией в конце концов провалился. Пэйн говорит: - Вместе с нами ты станешь свидетелем пришествия нового мира. И его голограмма растворяется в воздухе. Чувствую, как мои сопровождающие приближаются к выходу. Далее следует тяжёлый, шумный треск. Когда каменная плита съезжает в сторону, я даже не вижу остатков заката. Дыра, глядящая на нас снаружи убежища Акацуки, похожа на колодец с прозрачной водой. Подхожу и останавливаюсь, смотря на этот мир снаружи. Резкий недовольный голос: - Не слишком-то хочется постоянно вас ждать, - мечник кладёт тяжёлую, широкую ладонь мне на плечо. Может быть, собираясь подтолкнуть меня наружу, этого я не знаю. Встрепенувшись, шарахаюсь этого жеста, словно к плечу приложили раскалённую кочергу. Не трогай меня, чёрт возьми. Кунай выхватываю скорее как рефлекс. С губ срывается раздражённое, негодующее шипение. - Знай своё место, куноичи, - стальными словами Ичизокугороши заставляет меня повернуть голову. Его шаринган горит, как спелые, ядовитые плоды волчеягодника. С совершенно безразличным видом убираю клинок обратно в подсумок. Кисаме на мои дёрганые движения даже не шелохнулся. Вслед за обоими шиноби выхожу наружу. Они оба мне противны. - Стоит не на долго сделать привал, - замечает Ичизокугороши. Мечник негодующе хмыкает: - И правда, Итачи-сан. Останавливаюсь и набираю кислород полной грудью. Воздух снаружи чистый, и у меня ощущение, что я будто вышла из склепа. Всё небо покрыто полупрозрачной грязной марлей облаков, мутное пятно луны почти не даёт света, и весь лес перед нами сковала тьма. Только скупая ржавчина у горизонта узкой каймой рдеет на западе, готовясь вот-вот исчезнуть без следа. Думаю о том, что, возможно, однажды подвернётся случай, и я наберусь смелости избавиться от этих двоих.