Коллекция птичьих глаз

Весь окружающий лес покрыт валунами. Я представляю, как громадный великан разметал их с вышины скалы, и все эти неказистые камни ритмично клонятся в единую сторону, будто выщербленные щучьи зубы или позвонки громадных древних скелетов, утрамбованных нашими ногами. В ночной тьме мы разожгли костёр возле одного такого валуна, служащего навесом и защищающего эфемерное пламя от ветра. Я держусь спокойно, насколько могу. Мечника, кажется, забавляет ситуация, в которой я оказалась. Он считает, что кем бы я себя не возомнила, я всё равно бессильна против Акацуки? Думаю о том, что придёт время, и я поставлю этого самодовольного идиота на место, втоптав в грязь всё его взыгравшее воображение. Но мыслей, текущих в голове Носителя Проклятых Глаз, как ни стараюсь, прочитать не могу. У него на лице маска получше моей. Сутки до Кусагакуре - это не так уж и много, и на сон у нас всего несколько часов. Я закутываюсь в плащ на голой земле, остывшей от дневного жара, и думаю о том, что мне стоит ждать бессонницы на нервной почве и отдохнуть вряд ли удастся. Отворачиваюсь от обоих нукенинов, дабы не видеть их лиц. От наспинной сумки, уложенной под голову, пахнет пылью, копотью и медикаментами. Очень быстро усталость обездвиживает моё тело и утаскивает разум в сон. В моём полузабытом детстве, когда я покинула Ямбару-Куина, эту обнищавшую деревеньку на окраине Страны Огня, и встретила в пути головореза по имени Гакуё, я казалась себе чистым листом, на котором можно написать что угодно. Я заранее знала о нашем с Гакуё будущем, но он моим словам не верил. Понадобилось полгода, чтобы он вернулся и нашёл меня, исхудавшую и обессиленную, в какой-то грязной, стухшей подворотне на полпути к могиле. Была ли в тот момент у меня великая цель? Думала ли я о будущем? Перед пробуждением вдруг вспоминаю это ощущение. Мне снилось вовсе не моё прошлое. Пытаюсь удержать образы, посетившие меня во сне, но они ускользают от меня, как песок сквозь пальцы, и через секунду в голове уже пусто. Костёр чуть поодаль всё ещё разливает свет. Ноги у меня продрогли. Вновь съёживаюсь и кутаю их в плащ. Оборачиваюсь, пряча в одежду замерзшие руки. Мечник спит ко мне спиной, завалившись на бок, а его самехада лежит возле, как живое существо, как цепной пёс, охраняя сон хозяина. А Ичизокугороши, полусидя согнув в колене ногу да свесив с глубоко расстёгнутого ворота кисть, вглядывается в умирающее пламя. Бурые языки отражаются в глазах цвета печной сажи, спокойных и нечитаемых. Потом радужка закручивается тремя томоэ, будто сюрикеном, брошенным в огонь. Мужчина встречает мой взгляд шаринганом. На какое-то время замираю так с надуманным ощущением, что разорвать зрительный контакт будет означать покладисто принять угрозу. Мошкара, летящая на свет, вспыхивает и осаждается пеплом. - Что-то не так, куноичи? - резкий, холодный голос. Ветки потрескивают в пламени. - Ничего, - неопределённо веду плечами и отворачиваюсь. Пока засыпаю, мне кажется, будто я чувствую затылком его взгляд, опасный, как острый бурав. За всю ночь просыпаюсь ещё пару раз от природных шорохов и обнаруживаю нукенина из клана Учиха в том же положении. Костёр ещё живой, а значит, кто-то методично подкармливал его древесиной. Через минуту после пробуждения спиной чувствую, как налился чакрой шаринган и как голова мужчины поворачивается в мою сторону. Он вообще не спит? Когда открываю глаза в четвёртый раз, на востоке уже забрезжил рассвет, и перламутровое небо кажется стеклянным. Лежу так какое-то время, слушая отголоски птичьей песни. Конечности мои замёрзли, и земля вместе с ними. Оборачиваюсь и ищу взглядом тлеющие угли. Ичизокугороши всё так же полусидя опирается о камень, но глаза закрыты. Подбородок спрятан за высоким воротом плаща. Лицо спокойно и будто выточено из мрамора, лишь впалые носослёзные борозды рисуют на нём усталость. Вдруг замечаю, что мечник лежит на спине, закинув руки за голову и всматриваясь в древесные кроны, тёмные на фоне предрассветного неба. Его маленькие, похожие на пуговицы акульи глаза создают ощущение внимательного, сосредоточенного взгляда. Невольно закидываю голову вверх, интересуясь, что такого важного он мог там увидеть. На меня мужчина внимания не обращает. - Разве нам ещё не пора? - интересуюсь я. Протираю ледяными ладонями лицо, пытаясь стряхнуть с него дремоту. - Неужто уже полны сил? - насмешливо бросает мечник, - Мне показалось, из нас троих отдых был больше всего нужен именно вам. Я фыркаю, но спорить не решаюсь. Тело моё и впрямь ослабло, голова туманна и не оставляет лёгкое ощущение тошноты. Но если буду и дальше морозить организм, к вечеру, возможно, начнётся кашель. Лучше уж привести ноги в движение да разогнать кровь. Растираю замёрзшие руки, потом поднимаю наспинную сумку, чтобы стряхнуть с неё пыль и перекинуть через голову. Сажусь возле углей, припудренных пеплом и всё ещё готовых поделиться с продрогшими ладонями своим теплом. Мечник же, кажется, совсем не замёрз. Плащ его расстелен под спиной, а тонкая тёмная водолазка без рукавов оголяет плечи. Выглядит странно противоречивым: тело набито мышцами, живо играющими при малейшем движении мужчины, а кожа цветом напоминает труп. - Что именно мы ищем там, в Стране Травы? - без особого интереса спрашиваю я. Наверное, сказать "вы", а не "мы", было бы правильнее. - Лидер сообщит нам позже, - отзывается мечник. Колючим голосом добавляет, - Но вряд ли вам это знать нужно. - Как и суть задания? - я недовольно фыркаю. Краем глаза вижу, как мужчина поворачивает в мою сторону голову и растягивает губы, обнажая поблёскивающую пилу зубов. Эту ухмылку считываю как положительный знак. - Он сообщит вам это через Зецу? - не унимаюсь я. В глаза как насыпали песка, и разговором я хоть как-то пытаюсь стряхнуть с себя сонливость. - М? - мечник удивлённо вскидывает брови. - Ты задаёшь слишком много вопросов, - раздаётся со стороны. Оборачиваюсь, чтобы увидеть горящий шаринган, застывший на мне. Лицо в обрамлении чёрных перьев волос кажется бодрым и сосредоточенным. Нукенин заправляет руку, до того выглядывающую с края ворота, в рукав и неспешно поднимается, - Нам пора. Не двигаюсь и терпеливо жду, пока мечник оттряхнёт плащ и облачит им плечи. Пальцы мои всё ещё жадно впитывают жар от умирающих углей, но это блаженное тепло кажется таким, чёрт возьми, зыбким дурманом! Меня не оставляет ощущение, что я застыла в секунде перед сражением с двумя нукенинами класса S. Техникам Проклятых Глаз я ничего противопоставить не могу, и эти чёртовы Проклятые Глаза сейчас норовят просверлить во мне дыру, ежесекундно напоминая о моей немощности. Каждый раз, стоит мне обернуться к ситуации в Оцу, я одёргиваю себя. Я не смогу удержать себя от сражения с этими двумя ублюдками, если даже хоть не на долго погружу себя в мысли о том, что они сделали. А пока мне нужно думать лишь о задачах, которые поставлены передо мной и требуют выполнения. Сейчас мне как никогда нужно держать разум холодным. Мы выдвигаемся, в быстром беге пересекая лес по ветвям. Чтобы поддерживать скорость двоих нукенинов, мне приходится выбрасывать из ступней приличное количество чакры, что, конечно, вряд ли беспокоит моих спутников. В пути думаю о том, что в Тэцу но Куни Масаказу всё ещё ждёт моего появления. Всего сутки прошли с уничтожения третьего хранилища информации Хагурума, и это уже должно стать ему, Масаказу, известно. То, что я не появлюсь в Стране Железа как минимум в ближайшие несколько дней, если не недель, может стать проблемой. Нужно как-то отправить ему сообщение о текущем положении дел в управлении Хагурума. Но разве в присутствии Ичизокугороши Итачи я смогу провернуть это незаметно? Вероятно, подходящую возможность стоит искать на их предстоящей миссии. Ни в коем случае нельзя допустить, чтобы этот лис, Масаказу, принялся самочинствовать в моей организации и взял на себя роль Гакуё. Не успею я и опомниться, как сеть Хагурума пустит новые ветви, о которых я даже знать ничего не буду. Я обязана напомнить ему, чтобы он не совал нос, куда не просят. Чёрт возьми, я лишилась командования и именно сейчас так нужна своей организации! Потом вспоминаю о Жабьем Саннине и о свитке, который ему оставила, и это вдруг холодит мне затылок. Я ведь понятия не имела, как развернётся ситуация, когда оставила ему призывную птицу, имеющую лишь одну цель: найти хозяйку, где бы я ни была. Как он подставит меня, если отправит сообщение сейчас! А если в тексте будет упоминание Акацуки? Чёрт возьми... В пути вновь слышу, как пара нукенинов бросает фразы, будто вырванные из длинного диалога, и понимаю, что с ними говорит Пэйн. Пытаюсь выстроить всю беседу в цепочку, но мне этого не удаётся: со стороны моих сопровождающих я слышу лишь уточняющие вопросы. На это раздражённо морщусь. Громадная фигура мечника на бегу поворачивает ко мне корпус тела и оповещает: - Пэйн велел особо не выделываться и провести операцию по тихой. Распогодилось. Солнце печёт зонты листвы над нами. Кожу наконец перестало знобить, а кровь разогналась длительным бегом, воздуха от которого уже не хватает лёгким. Мои сопровождающие совсем не устали: с виду они невозмутимы и полны сил, будто только что начали путь после длительного отдыха. - Что за операция? - переспрашиваю я, силясь унять шумное дыхание. Ичизокугороши бросает в ответ резкий косой взгляд, горящий шаринганом. Мечник усмехается, но ничего не говорит. Хмурюсь, глядя на него. Громадный источник чакры нукенина из Кири внушает мне, что возле - и прямь ненасытный хищный зверь, способный раскромсать многие отряды шиноби, и глазом не моргнув. Прям как тот, что запечатан в Наруто. Разумом я понимаю: Энма-о сильнее его. Но не могу сказать, что внутренняя садистская натура этого ублюдка и его уровень чакры не заставляют меня напрягаться. - Пэйн связывается с вами с помощью колец? - интересуюсь я, пытаясь нарисовать на губах ленную усмешку, - Занятные вещицы. То, что было у меня - будто передатчик чакры, - Носитель Проклятых Глаз вновь одаривает меня холодным взглядом, вряд ли желая как-либо комментировать тему, в которую лезть мне незачем, кроме как из праздного любопытства, - Или он связывается с вами с помощью другой техники? - А разве Орочимару не передал вам информацию о них? - мечник хищно скалится. Похожие на жабры отметины перетекают в весёлые мимические морщины у него на лице. Мои брови раздражённо дёргаются. - Не передал, - честно говорю я, стараясь держать тон ровным, - Он полагал, что избавится от меня сразу после того, как вручит кольцо, и дальнейший наш с ним разговор не сложился. - Но раз вы задаётесь этим вопросом, значит, вы не надевали кольцо, - заявляет мечник. Ха? Я удивлённо вскидываю брови. Значит, всё верно, дело в кольцах? Перепрыгивая с ветки на ветку, мужчина роняет едкий смешок, - Но при этом заметили, что они передают чакру. Сенсор, значит? Это может быть для нас полезным, не правда ли, Итачи-сан? Тот лишь кидает холодное, лаконичное "Возможно". А я прикусываю губы, которые ломает нервной усмешкой. Не им отзываться так обо мне, распоряжаясь, словно вещью. - В конце концов, мне сразу было любопытно, как вам удалось так быстро отследить нас, - замечает мечник. Голос колючий, как поверхность меча за его спиной. И оттого мне не сразу понятно, сарказм это или нет. Я фыркаю. После уничтожения Первого Дома Хагурума прошло более двух недель. Разве это можно назвать "быстро"? Дыхание моё заходится. В глазах песок. Вскоре моё самочувствие становится сродни последствиям открытия Первых Врат. Горло пересохло, пульс бьёт в голове так, словно вместо ушных раковин у меня барабаны тайко. Лишь упёртость и уязвлённое самолюбие не дают подкоситься ногам. Несколько раз замечаю на себе высокомерный, ледяной взгляд Ичизокугороши, а позже мечник озвучивает то, что, должно быть, крутится сейчас в головах у них обоих: - От вашего присутствия, рыбка, будет больше вреда, чем пользы, если вы будете замедлять нам каждую миссию, - его голос звучит негодующе. Останавливаюсь, держась за массивный древесный ствол и опустив голову, будто это поможет облегчить мне дыхание. Мышцы у меня дрожат. Двое мужчин вынуждены вернуться. Поднимаю резкий вгляд на мечника, пренебрежительно глядящего на меня сверху вниз, и возмущённо цежу: - Вы хотели найти в моём лице информатора, а не бойца или гончую, - со злостью выплёвываю я. Обессиленно опираюсь ладонями о колени, жадно глотая воздух. Меня выводит из себя то, что они видят меня в подобном состоянии. На языке повисает раздражённое шипение, - Так что не понимаю претензий. - Это не отменяет того, что вы сейчас - тот ещё балласт, - ехидно подмечает Кисаме. - Заткнись, - тихо роняю я. Не уверена, что он слышит фразу. Ранее ещё никому не сходило с рук вести со мной разговор в таком тоне. Со мной, главой организации мирового масштаба! - Скоро будет возможность немного передохнуть, - раздаётся со стороны. Тона голоса Ичизокугороши разобрать не могу и не поднимаю на мужчину взгляда. Вся эта ситуация кажется мне унизительной. Сжимаю пальцы в тенях рукавов, - Но ещё рано. Пошли. В дороге лучи солнца, пробивающегося между изнанками листьев, плывут перед глазами яркими, блестящими пятнами. Я боюсь, что мышцы откажут, и я оступлюсь. Мне стоит, должно быть, благодарить лишь удачу за то, что ступни верным движением отталкиваются от ветвей. Но скорость моя давно уже снизилась. Какой позор, чёрт возьми... Когда мы останавливаемся, я чувствую впереди громадное скопище источников чакры, будто целый рой в массивном, монументальном улье. Пытаюсь отдышаться. Нукенины укрывают лица в тенях полей соломенных каса. Нехотя достаю маску и застёгиваю крепление на затылке. Лицо покрыто душной испариной. У дешёвой белой маски совсем узкие, короткие вырезы для глаз, носа и рта, и дышать через них сейчас совсем трудно. Название Кусагакуре вполне ей подходит: за несколько километров до деревни разрослись заросли травы, похожей на осоку. Совсем издали, с возвышения видно, как над этим полем поднимается невысокое пятно каменисто-серого цвета, будто длинный лежащий валун. Трава, конечно же, не может скрыть деревню. Но когда мы подходим, я с удивлением обнаруживаю, что зелень укрывает даже голову мечника и тянется к солнцу ещё почти на полметра. И ни одного возвышения в этом море зелени, позволяющего подняться и оглядеться вокруг. Мечник ехидно торопит меня при беге. Я стискиваю зубы и молчу. Под ногами хрустят прошлогодние высохшие стебли и листья, будто тканый ковёр, и слышится пение кузнечиков. Ближе к самой деревне убавляем шаг. Высокая стена обита деревом, но крашена в мышиный серый цвет. Смотрю на неё, потом на массивные ворота, к которым мы направляемся, и оторопело оглядываю обоих нукенинов. Да быть не может... Они и впрямь решили заявиться через главный вход? Если вырубить охрану в таком часто проверяемом месте, это ничем хорошим для нас не скажется. Но шаг у мужчин твёрдый. Наверху замечаю чакру четверых ниндзя, патрулирующих этот участок стены, ещё двое сидят на входе. Мы приближаемся, я вся напрягаюсь, ожидая, что Ичизокугороши отправит кого-то из них в гендзюцу, а оставшихся придётся вырубать вручную. Но охрана лишь оглядывает нас мимолётным, секундным взглядом, даже не спрашивает имени и цели нашего появления. Ошалело перевожу взгляд на каждого из них, потом на обоих нукенинов, что идут впереди. Они, чёрт возьми, могут заявляться сюда через главный вход. Потом мы встречаемся с человеком, лица которого я не успеваю разглядеть и в чакре которого не нахожу ничего особенного. Ичизокугороши оставляет со мной своего клона, пока они ведут беседы за стеной. Это время отдыха позволяет мне выровнять дыхание, и голова постепенно проясняется. Когда нукенины возвращаются, в руке у Ичизокугороши вижу свиток. Думаю о том, что о содержимом они всё равно ничего мне не скажут, и вопросов не задаю. Мечник усмехается, будто читая мои мысли. Дальше мы бежим на север. Прослеживаю траекторию нашего движения, и в один момент меня озаряет понимание: - Клан Кино, - заявляю я. Кисаме на бегу удивлённо смотрит на меня, но я уверена, что бросила верную догадку. Вижу, как губы мужчины растягиваются и роняют смешок. Небольшое поселение, основанное этим кланом, когда-то было заставой возле старого моста на пересечении Куса и Таки. До меня доходили слухи, что клан Кино противится возобновлению торговых отношений между этими двумя странами, помня какие-то свои обиды. Мужчины моё заявление не комментируют никак. Но по приближению все подтверждения и так открыты моим глазам. Небольшое поселение, засыпающее в ночном мраке. Мы подбираемся к старому зданию в четыре этажа. Луна серебрит черепичные крыши, изогнутые, как напряжённые крылья, и чертит строгие навесы над энгавой. Я чувствую чакру двадцати с лишним человек. Двое нукенинов затихают, чтобы проследить передвижение охраны, циркулирующей по дому. Шаринган Ичизокугороши активирован и устремлён к зданию с такой цепкостью, будто передо мной - не человек вовсе, а змея в мгновении перед броском. Эту недолгую паузу я встречаю с облегчением. Сколько в здании человек, мне дела нет, кто из них умрёт - тем более. И я лишь жадно вдыхаю кислород, остывающий в ясной ночи, полной грудью, стараясь немного перевести дух. Вспоминаю, что Пэйн велел этим двоим сделать всё тихо. - Пойдёшь с нами, куноичи, - оповещает Ичизокугороши, стальным тоном призывая меня подчиниться. Я устало выдыхаю и делано-скучающе пожимаю плечами, стараясь не выдавать своей нервозности. Я всё ещё надеюсь улучить момент и отправить Масаказу послание. Разумеется, я иду с ними, я и не рассчитывала на иное. - И чтобы не думали даже рта открыть, - добавляет мечник, опасно блеснув акульими глазами. Его фигура высится надо мной, как огромная статуя. Мужчина достаёт из-за спины самехаду, перехватывая её поудобнее. Я раздражённо шиплю и силюсь не закатить глаза на это повеление. Взяв себе в руки, лишь коротко, натянуто киваю. Они не спрашивают меня, как сенсора, ни о количестве шиноби в здании, ни о их запасе чакры, ни о расположении на этажах. Да и если бы спросили, вряд ли есть резон доверять моим словам. А возможно, вся эта информация находилась в свитке, содержание которого мне не известно? Но передо мной - первоклассные палачи, которым вряд ли стоит беспокоиться о силе одного-двух десятков среднестатистических ниндзя. Гений, ещё мальчишкой перерезавший сильнейший в Конохе клан. И один из Семи Мечников Тумана, неспроста названный Бесхвостым Биджу. Их цели - считай что уже трупы. Думая о том, что единственное, от меня требующееся - побегать за ними хвостом, спокойно смотрю в спины нукенинов. На задворках сознания одна мысль взрезает это спокойствие скальпелем: Один из этих двоих убил Гакуё.