Все совершают ошибки

- Я не хочу белый - это же кошмар, - ныл Гук в примерочной, надевая костюм, который выбрал для него дядя. - Сначала надень его. - Уф... уже. - Так выходи. - Не хочу. Дядя на ощупь нашел его руку и потянул из-за шторки. - Ого! Гук закатил глаза, разворачиваясь к зеркалу. - Чонгуки, ты ослепителен, - восхищенно констатировал мужчина. - Так, нам нужен... Подойдите пожалуйста. К ним тут же подошла высокая женщина в годах и одобрительно посмотрела на юношу. - Вашему сыну очень идет. Гук улыбнулся, заметив, как дядя просветлел еще больше. - Спасибо. Он у меня красавец. - Мужчина погладил парня по спине. - У моего сына есть нечто уникальное - невероятно тонкая талия, и я хочу, чтобы все это видели. - У Гука щеки покраснели от смущения. - Вы же можете усадить все точно по фигуре? - Конечно. Мы подчеркнем все достоинства молодого человека. - Но, пап, я еще не согласился на этот костюм. Я не хочу быть... Нет, ну я похож на невесту. Это бесит, - продолжил ныть Гук, страдальчески смотря на дядю. - Ох, ладно. Простите, не могли бы вы на пару часов его отложить? - тихо обратился он к женщине, протягивая ей незаметно несколько купюр. - Два часа. Костюм в единственном экземпляре. Прошел уже час, а они все петляли по моллу в поисках костюма. Гук воротил носом от всего. - Почему ты упрямишься? Белый же лучше всех, ты сам это понимаешь? - мужчина начал уставать от несговорчивости племянника, которому не нравилось все, что он мерил. - Ты точно шопинг не любишь? Я уже сомневаюсь и начинаю подозревать, что ты хочешь меня уморить. - Я не хочу белый. - Да ты против любого цвета. - Черный. - Нет, я не соглашусь ни за что! Это выпускной - одно из самых главных событий. Он должен быть радостным и светлым... - Дядя Минсок, я радуюсь, я счастлив, что школа позади, и что, наконец, этот гад... - Гук умолк ненадолго, хотя мужчина и без слов догадался причину еще одной "радости" - больше не видеть Тэхёна. - Тебе правда нравится белый? – невпопад задал он вопрос. - Он идеально тебе подходит! - кивнул тот. - Не только цвет, но и крой. Гуки, ты йованаси, ты можешь надевать все, что вздумается - хоть в пачке придти. Это шутка, конечно же. Но у тебя выбор шире, чем у обычных скучных мужланов, - произнес он, подражая голосу и интонации брата, который всегда считал, что ему повезло родиться с маткой и рабочим мужским органом, на который, как бы смешно не звучало, он и поймал мужа, а в процессе ты мне, я тебе, благополучно забеременел чудесным мальчиком, связавшим по рукам и ногам будущего папашу. Но брак, внешне благополучный и продержавшийся почти тринадцать лет, все же рассыпался, а Гук стал заложником панического страха брата, что он потеряет и сына. Подростка сначала начали запирать дома после школы, а позже перевели на домашнее обучение, практически изолировали от внешнего мира, и только его в их доме не воспринимался врагом, в отличие от сестры и родителей. Так он стал единственным, к кому Гук всегда мог обратиться. Переезд в город из небольшого поселка стал результатом торга и шантажа - условия, по которому Гук согласился не сбегать больше и не переезжать жить к бабушке и дедушке. И вот его малыш, его уставший от взрослой жизни мальчик, у которого так резко отняли обычное детство, а затем и юность, заканчивает школу. - Дядя, с тобой все хорошо? - с тревогой спросил Гук, не понимая резкой перемены в лице мужчины, молчаливо смотрящего перед собой. - Ну, хорошо, раз ты хочешь белый, я согласен. Только не пачку, умоляю. Минсок рассмеялся, обнимая парнишку. - Эй, ну не при людях. Пошли, папа, купим тот костюм. *** Гук уже сомневался, что это хорошая идея. Темно-коричневая субстанция доверия не внушала - а вдруг цвет не совпадет? Решительно выдохнув, он натянул перчатки и, взяв кисточку-расческу, макнул её в мисочку. - Отступать не время, - буркнул он и сделал первый мазок вдоль пробора. *** - Гуки, ты... ты... - Дядя дар речи потерял, увидев племянника во всей красе: брюки плотно облегали стройные ноги, черный тонкий ремень обрамлял талию, подчеркивая, блузка выбеленного сиреневого оттенка с небольшими волнами вдоль планки пуговиц была заправлена внутрь, и молочный пиджак, подолом доходящий до середины бедра, завершал идеальный образ. От жилета Гук отказался, считая, что он начнет пузыриться во время танца, а он и без этого будет нервничать. Гук закрутился по гостиной, вальсируя, и увлек в танец дядю. - Почему ты промолчал о главном? - спросил он, уверенно ведя. - О чем? О том, что ты шикарно ресницы подкрутил или о стрелках, из-за которых твои глаза стали непозволительно большими для азиата? - беззаботно уточнил Минсок, старательно переставляя ноги, которые, оказывается, все помнят. - Ты меня задираешь? Я про волосы. - Гук ахнул, когда роль ведущего резко отобрали, и откинули его корпус на крепкую руку. - Ой, не заметил, - шутливо ответил мужчина, поднимая парня и прижимая к себе. - Обещай, что будешь вести себя хорошо. - Просьба неожиданная и с налетом тревоги. - Обещай позвонить, обещай... Гук обнял его за талию, прикрывая глаза: - Мне нечего терять. - Его прижали еще сильнее. - Обещаю, я буду хорошим мальчиком, - сдался он. - А еще я помню удар, которому ты меня обучил - буду бить по яйцам. Дядя хрипло засмеялся. Гук любил его смех - глубокий, низкий, и улыбку любил, и нежный взгляд - в нем осязаемое тепло, и так спокойно только в его объятиях. И эта задавленная влюбленность сыграла с ним злую шутку, когда чужой смех напомнил его, когда чужие глаза с поволокой посмотрели на него так знакомо. Все совершают ошибки - например, влюбляются в родного человека, осознавая невозможность реализации, ошибаются, доверившись не тому человеку, потому что захотелось ощутить... любовь? Глупо, и за ошибки всегда приходится платить. - Гуки, ты опоздаешь. - Мужчина отнял его от груди и чмокнул в чуть подрумяненную щеку. - Ты прекрасно выглядишь, мой маленький принц. И тебе идет этот цвет, - провел он ладонью по волосам вишневого цвета. Гук просиял: - Скажешь маме... Я не смог добудиться его. Ну, все. Такси подали, - быстро проговорил он, убирая телефон в карман. - Гуки... Я приеду за тобой, как только позвонишь. - Минсок нервничал, испытывая радость за своего мальчика и одновременно тревогу, которая лишь нарастала. - Все будет хорошо. Я на такси вернусь. Там будет куча надсмотрщиков. Не волнуйся. Пока. Он одарил дядю еще одной лучистой улыбкой и вышел за дверь, оставляя мужчину с щемящим чувством невозможности защитить побитого жизнью ребенка от нее же. Уже не ребенка. Чувство стыда и сожаления, что никто не пришел ему на помощь, когда он так нуждался, грызли все это время. Они просмотрели, упустили и чуть не потеряли его.