Мост

Найджел верил в судьбу, но не всегда, а по особым случаям. Например, тот инцидент с Тенпенни-Тауэр, когда благие намерения обернулись для десятков людей катастрофой с летальным исходом, определенно был особым случаем и тянул на происки судьбы. Или Донни, с его неуемным желанием засовывать член куда попало. Мужик явно судьбу испытывал, не иначе. А вот когда Найджелу сообщили, что его судьба – это пройти по стопам отца и пожертвовать своей жизнью ради благополучия Столичной пустоши, сознание моментально сформировало несколько компромиссных принципов. Целый ряд альтернативных представлений о судьбе, о самом ее существовании и силе влияния на решения и поступки. Ему в целом не нравились люди, смирившиеся с судьбой. – Смотри-ка, мы снова встретились. Парень – Кейн, точно Кейн, Найджел был в этом уверен – говорил достаточно громко, чтобы его голос долетал сквозь шум и вопли толпы наверху. Дыра – арена для боев, где единственным условием было выжить, – располагалась глубоко под заводом, на самых нижних уровнях. Наверное, когда-то там были склады или что-то вроде парковки. А может, часть подземных коммуникаций – неспроста же входом туда служила здоровенная, прикрытая решеткой труба. За две сотни лет это место превратилось… в дыру. Заваленную бетонными обломками и грудами кирпичей, ржавыми железными бочками и покореженными вагонетками. Вместо стен – целые участки какого-то скального массива. Жуткая вонь и цепи, свисающие с высоких креплений. Пространство для маневра ограничивалось стальной сеткой и изогнутыми листами, а зрители пялились сверху: Дыра смахивала на гигантский колодец, по стенкам которого можно было бы вскарабкаться в плавильный цех. Поговаривали, что в Дыре самый высокий уровень радиации, не считая пары мест на заводском дворе и Питтсбургского моста. – Наверное, это… судьба? Найджел сказал: «Ага» – и шевельнул стволом. – У тебя, я вижу, винтовка. Найджел снова сказал: «Ага» – и неловко переступил с ноги на ногу. – Заряжена? – Ага. – Черт. А у меня вот, – Кейн смущенно продемонстрировал ободранную дисковую пилу. – Значит… все? Без шансов? Найджел ответил «ага» мысленно, но Кейн услышал. – Что ж, – пожал худыми плечами. – Видно, опять судьба. Ты только в голову стреляй, ладно? Помню, ты говорил, что неплохо стреляешь. – Кейн, слушай, – Найджел подался вперед. – Я… Не знаю, что сказать. Мне надо, понимаешь? Мне надо здесь победить, потому что… Потому что надо. А ты… даже если победишь, все равно останешься раб… рабочим. Это ведь мое сражение. Я вызвался, а значит, именно я должен дойти до конца. Пауза в пару-тройку секунд. «Вы будете драться, вашу мать, или нет?!» – сверху. – Меня вообще Томас зовут. Найджел ничего не ответил. Зажужжала пила, взревела публика, Кейн… то есть Томас сделал несколько быстрых шагов – и, наткнувшись на невидимое, упал. Найджел выстрелил короткой очередью наискось, через грудь и лицо, зацепил шею, прострелил лоб и вышиб розовые мозги. Струи крови брызнули, когда тело Томаса завалилось на хрипящую работающую пилу, но до Найджела не долетели. – Ну что-о ж… – растерянно пророкотало справа, слева, сверху и отовсюду сразу. По голосу – не Ашур. Наверное, одна из его шестерок радостно голосит в микрофон. – Это был очень короткий, но… зрелищный бой! Дамы и господа! Победитель первого раунда! Поприветствуем будущего чемпиона! Первый раунд дался почти легко. Впереди – еще два. – Что-то меня подташнивает, – Найджел вывалился из Дыры и вцепился в пакет антирадина, который швырнула ему противная рейдерша с каким-то дурацким именем. Не настолько, впрочем, противная, как Вики с ее идиотскими фиолетовыми хвостиками. – Тебе не обязательно сразу переть на второй заход, – сказала рейдерша, пока Найджел, привалившись спиной к прохладной шершавой стене, переводил дыхание и чувствовал, как по его венам растекается препарат. – Бой начнется, когда будешь готов. – А если завтра? – Можно и завтра. Оказывается, даже совершенно безобидную фразу можно произнести тоном, полным брезгливости и презрения. – Кстати, говорят, ты Донни хер откусил. Интересное дело. А как вообще получилось, что его хер оказался… – Так, все, – Найджел решительно выдавил в себя остатки антирадина. – Хватит болтать, объявляй второй раунд. Верхний город, жди меня, я иду!

***

– …а я даже не знаю, на кой черт во все это вляпался. То есть… Папа говорил, надо помогать тем, кто нуждается. Он герой. Ну, был героем. А потом героем стал я. Так некоторые считают. А кто-то не верит. А кто-то до сих пор видит во мне подростка из Убежища, сына того ученого, который отдал жизнь за проект «Чистота». Это такая штука, которая очищает речную воду от радиации и токсичных примесей. Понимаешь? Нет? Чистота. Очищает. Врубаешься? Такой здоровенный фильтр, как… Вот как весь этот корпус. Там внутри всякие сложные штуки, трубы, насосы и суперкомпьютер. У меня его «Братство Стали» забрало. Я не знаю, как там все работает. Я не ученый. И не доктор. И, наверное, я даже не герой. Трубы над заводом Питта яростно коптили небо. Режущее глаза пятно строительного прожектора подсвечивало стерильно-белым светом асфальтированную площадку с размазанными красными лужами. Уже засохшими – Найджел на заводской двор дня три не заходил. – Я не могу быть героем, потому что… Мы с тобой чем-то похожи, знаешь? Ну, к счастью, не внешне. Если б я внешне был похож на тебя, то еще в детстве застрелился бы, честное слово. Из пневматического ружья… Нет, ну а что? Я настойчивый. Очень упорный. Сказал, что украду мед-икс из папиного кабинета – значит, украду. Сказал, что съем весь сладкий рулет за раз – значит, съем. Даже если тошнить потом будет. Сказал, что пересплю с Аматой… Хотя нет, с этим не получилось, но я не сдавался три года. Папа всегда меня за это хвалил. В смысле, не за Амату, а за настойчивость. И если я сказал, что помогу рабам Питта, значит… Я должен им помочь. Или хотя бы изо всех сил попытаться. Ты согласен?.. Донни? Трог злобно щурился из-за прочной стальной сетки. Последние полчаса уже не пытался ее разорвать и добраться до горла Найджела. Обогнуть здание, выйти к закрытым воротам и потянуть их на себя у безмозглой твари сообразительности не хватало. Так они и сидели – трог, запертый за стальным ограждением, и Найджел, переодевшийся в кожаную броню, с полными карманами препаратов и любимым дробовиком за спиной. По разные стороны прочной сетки. – Донни, – позвал он еще раз, а потом пожал плечами: – Ну ладно. Ты привыкнешь. Поднялся, отряхнул одежду, поправил оружейный ремень. – Есть хочешь? Я не хочу. Могу тебе отдать. Держи, – размахнувшись, перебросил через высокое ограждение руку, оторванную по локоть. Грязную, волосатую руку – нашел между вагонами растерзанного трогами бедолагу в рабских тряпках. Наверное, очередной смельчак рискнул сюда сунуться за чистой сталью. – Я загляну позже. Трогу было все равно. Он, низко урча, вцепился в мясо уже давно не человеческими зубами, рвал жесткие, неподатливые волокна и капал на асфальт красноватой слюной. Завораживающее, почти гипнотическое зрелище – Найджел засмотрелся, склонив голову набок, забывая моргать и дышать. Потом спохватился. – Ну ты и урод, – покачал головой. – Пока… Донни. Донни? Черт. Мы над этим еще поработаем. С трудом оторвал от земли рюкзак, набитый стальными слитками, и поволок его к выходу со двора. На первый взгляд казалось, что ничего не изменилось. Эверет так же, как и несколькими днями ранее, встретил его, сидя за столом в своем кабинете. Осмотрел добычу, довольно кивнул, вручил награду – какой-то древний, неказистый энергетический ствол. Обычную лазерную винтовку кто-то пытался переделать в… Во что-то. Найджел повертел оружие в руках, присмотрелся к конструкционным различиям, пожал плечами: особо не впечатляло. – А ты в деле его проверь, – беззлобно посоветовал Эверет, прежде чем Найджел покинул кабинет. Никто не стал забирать у него оружие и спрашивать, не успел ли он обдолбаться, пока шарился по заброшенной зоне. Никто не тормознул на выходе, не осведомился, какого черта он шляется по заводу, вооруженный сразу двумя стволами, когда рабочая смена в самом разгаре. Рейдерша у стены, присматривающая за рабочими прессовальной машины, даже не шевельнулась при виде Найджела. Чистенький растерянный новичок, похожий на шлюху в дурацкой набедренной повязке и кожаных ремешках, стягивающих торс, скользнул по Найджелу несчастным взглядом и отвернулся – работы было полно. В Нижнем городе тоже на первый взгляд все оставалось по-прежнему. Под открытым небом мокрые от пота рабочие пилили на лом какие-то древние агрегаты, по тротуарам прогуливались охранники, вжимались в стены отдыхающие рабы. Каи с чем-то возилась в затемненной, заваленной хламом нише под каменной аркой – Найджел проскочил мимо быстро, старался не попасться на глаза. Отправляясь в Питт, он брал с собой не слишком много личных вещей. Дробовик, пару коробок с патронами, смазку, детали на случай, если оружие выйдет из строя. Кое-что из химии, дюжину стимуляторов, пару бутылок чистой воды и карманный нож. Тем арсеналом, что хранился у него дома в Мегатонне, он мог бы вооружить всех здешних рабов и устроить переворот в два счета. Но план Вернера был другим, и пока что Найджел ему старательно следовал. Заручился расположением Эверета, к мнению которого сам Ашур прислушивался. Заработал себе какую-никакую репутацию, вызвался участвовать в гладиаторских боях и сумел победить. Пусть даже после второго раунда выползал из Дыры, истекая кровью, задыхаясь от боли и вжимая ладонью обратно в тело скользкие, упругие кишки. Природа сделала его быстрым, выносливым и живучим. Но все-таки далеко не бессмертным, увы. – Эй, Вики, – он притормозил рядом со знакомыми фиолетовыми хвостиками. – Привет. Знаешь, раз уж я стал одним из вас… – Проваливай, – сквозь зубы. – Почему? Я ведь победил на арене и теперь… Курносая, почти чистая, почти не больная наглая физиономия развернулась к нему. Взгляд из-под прищуренных век мог бы погасить даже яркое пламя в домнах. – Слушай сюда, кусок мяса, – шершавые губы скривились. – Ты правда считаешь, что стал нам всем ровней? Думаешь, что выполз из грязи – и все сразу забыли, кем ты раньше был? Да мне рядом с тобой даже стоять противно. Пошел вон! – Вообще-то, раньше я был героем Столичной пустоши, – пробормотал Найджел, но Вики отвернулась и сделала вид, что не слышит. Тут действительно все оставалось по-прежнему. Или почти. Закинув лишние вещи в комнату Медеи, он получил от нее последние наставления – с Ашуром разговаривать вежливо, про Вернера даже не заикаться. Все, что только можно, узнать про лекарство, добраться до него любым путем, украсть… Столько, сколько получится, выкрасть – и бегом бежать на заводской двор, к огромному заброшенному корпусу, к двери, над которой, как путеводная звезда, горит яркий фонарь. – Куда? Зачем? – у Найджела от таких откровений дыхание перехватило. Нет, Вернер, конечно, в нужный момент обещал вмешаться, но неужели он все это время ошивался где-то поблизости? – У Вернера там есть убежище. Он все это время был в Питте и ждал, когда ты сделаешь свой ход. Отдашь ему лекарство – и тогда в наших руках будут все козыри. Рабы примут сторону Вернера, Ашур останется ни с чем. Найджел хмурился так, что начинало болеть лицо. – Я сейчас.. Я вот сейчас вообще ничего не понял. Напомни, какого черта я тут вообще делаю? – Ашур, – членораздельно и внятно произнесла Медея. – Верхний город. Лекарство от ИТВ. Вернер на заводском дворе. Теперь понял? Вперед. С этими словами его едва ли не вытолкали за дверь. На виске зудело и осыпалось хлопьями противное сохнущее пятно. Еще одно такое же появилось недавно на подбородке и возле шрама, рассекающего бровь. Во рту, с обратной стороны щеки, никак не заживала болезненная язва – даже стимуляторы не помогали. Отмываясь после боя в Дыре, Найджел обнаружил под слоем грязи тронутые ИТВ участки кожи на груди и животе. Он знал, что это пройдет само, стоит лишь покинуть зараженный Питт. И теперь – после того, как он стал чемпионом, – ему не будут препятствовать. Он может дойти до ворот, помахать на прощание снайперу, который стрелял в Гэвина неделю назад, аккуратно, используя Пип-бой, пробраться по заминированному мосту… И никто его уже не остановит. Месяц пробыв рабом, он наконец-то обрел свободу. Вот только воображаемый папа осуждающе качал головой всякий раз, как Найджел, задумавшись, прикрывал глаза. К тому же тут целая куча людей в беде – нельзя же их просто взять и бросить. – О, привет, Донни, – рядом с воротами, ведущими через завод в Верхний город, Найджел остановился, будто на стену налетел. – А ты тут, смотрю, охраняешь… Ну что, как дела? Как… э… наш Донни младший? А фобия как? Уже развилась? Ты, кстати, видел, как я круто в Дыре сражался? Да? Нет? Ладно, я… Я пойду, да? Мне вот сюда… Сюда, – боком протиснувшись мимо Донни, под его немигающим тяжелым взглядом, Найджел добрался до ворот. – Меня Ашур ждет. Ты это… Поправляйся, приятель. Выглядишь не очень. Без обид. Донни действительно выглядел жутко. ИТВ прогрессировало, лицо распухло, из воспаленных язвенных краев вываливалась инфицированная плоть. Казалось, что до безумия или смерти от какого-нибудь заражения оставались считаные недели, а то и дни. Найджел с ужасом понял, что сочувствует Донни. Взбегая по ступенькам в Верхний город, старательно гнал прочь эту мысль. Какого черта эти люди вообще здесь находятся? Почему, из-за чего рискуют? Их же никто тут силой не держит, они не рабы. – Смотри-ка, – встретили его в Верхнем городе два головореза с небритыми рожами и приветливыми улыбками. – Наш чемпион пожаловал. Давай, парень, чеши к Ашуру. Владыка ждет. За спиной одного болтался «Инфильтратор» – легкая, бесшумная, скорострельная штурмовая винтовка с оптическим прицелом – вроде не слабым, но Найджел пока сам не проверял. Сделав в уме пометку «Достать себе такой же», он по системе помостов и лестниц устремился к огромному зданию, огороженному высоким забором. Дорогу можно было не спрашивать: и так было ясно, что Ашур сидит где-то там.