Артропода

     Утренний подъем в «Артроподе» происходил, разумеется, по звонку. Питфилд, с утра еще более злой, чем вчера, подгонял отделение:      — Живее! Шевелите задницами! Мортон, ты ждешь особого приглашения? Или думаешь, что до сих пор лежишь в постели в доме на Зеленом кольце?      Мортон заметил, что манеры надзирателя не всем по душе. Кое-кто посмеивался, слушая, как Питфилд осыпает бранью других, но старый Лэнсинг морщился от каждого его слова, казалось, что еще немного – и Барти сделает начальнику замечание.      Питфилд вывел отряд из жилого комплекса. Зарядку проводил каждый командир отделения для своих. Сейчас здесь были явно не все обитатели «Артроподы», Мортон насчитал только десять отрядов вместо двадцати, но затем вспомнил, что работа идет в две смены, а значит, половина людей только что легла спать.      — Бегом! – скомандовал Питфилд. – Вокруг поля! Мортон, что ты волочишь ноги, ты же у нас бывший спортсмен! Митч, отстаешь! Тебе штрафной круг и тридцать отжиманий. Мозгов у тебя нет, так хоть мускулы будут…      После зарядки всех погнали под ледяной душ, затем – на построение. Мортон опасался, что оно окажется наподобие вечернего – такое же длинное, нудное и наполненное воодушевляющими речами – но, к своей радости, ошибся. Адри даже не присутствовал, вместо него начальники отделений провели дежурную перекличку и повели подчиненных в столовую.      Питфилд ел в компании своих приятелей, и за завтраком Мортон даже не видел его, но сразу после еды тот подошел и приказал:      — Мортон, за мной. Комендант хочет с тобой поговорить.      Адри! Что ему понадобилось? От последнего «разговора» у Мортона сохранились очень неприятные воспоминания. Спрашивать он не стал – Питфилд все равно не ответит, только навлечешь на себя очередной поток ругани. Он послушно встал из-за стола и зашагал за надзирателем.      Из жилого блока они через площадь проследовали в другое здание - по-видимому, это было что-то вроде администрации. У входа курили и болтали двое местных полицейских. В одном из них Мортон узнал длинноволосого громилу, который в день прибытия нажимал кнопку на пульте управления нейрочипами. Тот лениво протянул дубинку, загораживая дорогу, и поинтересовался:      — Эй, Чен, ты куда?      — К Адри вот этого веду.      Их пропустили в длинный обшарпанный коридор с дверями по левую сторону. Из-за одной, неплотно прикрытой, тянуло густым ароматом свежесваренного кофе, настоящего, а не растворимого, который Мортон только что пил в столовой. В конце коридора оказалась лестница, а на втором этаже – такой же коридор и дверь с надписью «Приемная». Перед ней тоже торчали двое дежурных, но эти не только не курили, но даже не переговаривались – действовала близость начальства.      Приемной служила просторная и скудно обставленная комната. Стол, пара стульев, диван, шкаф, кулер с водой для питья – больше здесь ничего не было. Оргтехника производила впечатление порядком устаревшей. За большим столом, там, где Мортон привык видеть улыбчивых красивых девушек или еще более улыбчивых и красивых роботов-гиноидов, сидел очень мрачный парень с изуродованным то ли ожогом, то ли какой-то кожной болезнью лицом, и бегал пальцами по клавиатуре, изредка отвлекаясь на то, чтобы громко отхлебнуть кофе из большой захватанной кружки. Оторвав взгляд от монитора, он угрюмо посмотрел на вошедших.      — Начальник у себя? – осведомился Питфилд. - Я привел Мортона.      Хмурый секретарь молча указал пальцем на дверь в глубине приемной, взял кружку, сделал очередной глоток и продолжил щелкать клавишами.      Сопровождаемый Питфилдом, Мортон вошел в кабинет Адри.      Этот кабинет выглядел столь же аскетично, как приемная. Длинный темный и абсолютно пустой стол, если не считать компьютера; ряд стульев, словно выровненных по линейке; шкаф в дальнем углу и единственное огромное кресло у окна. Это кресло занимал Адри. Он просматривал какие-то распечатки; не поднимая глаз от бумаг, сказал:      — Питфилд, ты свободен. Мортон, садись.      Мортон присел на один из жестких стульев. Адри пошелестел бумагами и, по-прежнему не отрывая от них взгляда, заговорил:      — Как ты знаешь, наша колония занимается добычей бериллия. Сейчас у нас простаивают две шахты. Часть горнопроходческих машин сломана, а те, которые нам привезли, не удается подключить к общему центру управления. Я хочу, чтобы ты провел настройку и осмотрел поврежденные механизмы – возможно, придумаешь, как их снова пустить в дело. Лэнсинг познакомит тебя с другими техниками, - он наконец-то посмотрел на Мортона холодным оценивающим взглядом. – Для тебя это хороший шанс занять свое место в «Артроподе», и надеюсь, что ты его не упустишь. Иди. Лэнсинг отведет тебя на рабочее место, - он снова взялся за бумаги.      Мортон встал, секунду постоял, не зная, что сказать и надо ли что-то говорить, затем негромко произнес: «Да, сэр» и вышел в приемную. Там его встретил Барти, и через несколько минут оба шагали по дороге, ведущей к руднику.      Территория рудника казалась единым нагромождением зданий. Над каждой шахтой высился блоковый технокомплекс – копры, надшахтные постройки, здания подъемных машин, калориферных установок и вентиляторов, которые по-прежнему были нужны, хотя люди спускались под землю нечасто, дробильно-сортировочный комплекс, ремонтные мастерские, склады. Перекрывая шум дробильных установок, Лэнсинг объяснял на ходу:      — Работа каждого технокомплекса автоматизирована, наблюдение и управление ведут операторы из Центра управления рудником. Мы с тобой как раз туда идем. Там, дальше - завод по дополнительному обогащению и переработке руды, рядом склады черновых слитков бериллия и сопутствующих редких металлов.      — Много людей здесь работает?      — Несколько десятков. Занятий здесь хватает - наблюдение и управление добычными комбайнами, ведение документации, ремонт оборудования, осмотр участков, планирование дальнейших работ…      К ним подбежал полный лысоватый человек в смешных старомодных очках с толстыми стеклами.      — Лэнсинг! Где ты ходишь?! В девятой шахте снова вода!      — А, черт! Потеряли машину?      — Боюсь, что да.      — Девятая шахта - наша головная боль, - пояснил Лэнсинг, поворачиваясь к Мортону. – Недавно ее начало подтапливать, вода поступает нерегулярно и очень бурно, водоотводы забивает кусками породы, и все это – лишний риск для механизмов и людей.      — Можно установить насосы для откачки и наладить систему оповещения о близком затоплении, поставить датчики, регистрирующие подход воды.      Лэнсинг прищурился.      — Очень неглупо. Займешься этим после того, как закончишь с машинами. Это Питер Косински, - он кивнул на лысоватого очкарика, - один из наших техников. Пит, это Стэн Мортон. Покажи ему новые машины, пусть разберется с настройкой.      Следующие две недели Мортон с группой Косински занимался настройкой и ремонтом машин. Их удалось пустить в дело, и в ранее законсервированных шахтах снова началась добыча руды. Потом осушили затопленную шахту. Те изменения, что по плану Мортона были произведены в работе завода, тоже оказались к лучшему. Мортон официально вошел в персонал рудника, и большинство теперь знало его под общим определением «главный техник». Торопясь пустить в ход машины и оправдать надежды Адри, он работал много больше двенадцати часов, возвращался в жилой блок измотанным, полчаса тренировался, чтобы не терять форму, потом ужинал и сразу после вечернего построения ложился спать, отмахиваясь от Ленни, который иногда звал его прогуляться перед отбоем.      На одном из вечерних построений Адри вынес благодарность всей группе техобслуживания «за вклад в производство». Кроме этой устной благодарности, работники получили один выходной день и талоны на дополнительное питание в течение ближайшего месяца. Разглядывая эти талоны, Мортон вспомнил премии, которые получал на Земле. Как же все это отдалилось – деньги, свободное время, даже возможность жить в собственной комнате, а не занимать койку среди десятка других! Ладно, незачем сейчас об этом думать.      После построения он придержал за локоть Ленни.      — Сходим завтра погулять на весь день? Погоду обещают хорошую.      — Я бы с радостью, Стэн, но мне-то не давали лишний выходной.      — Ты говорил, что у тебя свободный график.      — Не до такой степени. Через три дня надо выпустить газету, а у меня еще не готова статья про ваши успехи на производстве. Завтра утром пойду на рудник с Лэнсингом, пусть все расскажет, а после обеда буду писать. Может, прямо сейчас немного пройдемся? Я весь день сидел за компьютером, охота размять ноги, - он глянул куда-то в сторону и нервно добавил: - Пойдем поскорее.      — Чего ты так заторопился? – Мортон оглянулся. К ним, издалека ухмыляясь, подходил длинноволосый амбал, который обычно нес вахту у дверей администрации. Он сказал:      — Привет, красавчик.      Кому это он?      — Эй, Стривер, к тебе обращаюсь.      Ленни неохотно ответил:      — Привет, Рансеро.      — Сигаретку? – тот поднес Ленни открытую пачку.      — Спасибо, свои есть.      Рансеро помолчал, внимательно оглядывая их обоих. Какого черта ему понадобилось?      — Что, за периметр собрались?      — Да, решили прогуляться, - с плохо скрываемым нетерпением ответил Ленни. - Пойдем, Стэн.      — Ну, тогда попозже поговорим, - сказал им в спину Рансеро.      По дороге к воротам Мортон ждал, что скажет Ленни, но тот только шепотом выругался. Пожалуй, не стоит его расспрашивать. Захочет – сам попросит помощи.      Они поднялись на ближайшую гору и сели под скалистым гребнем. На камешке рядом пошевелилось темное пятнышко - паук размером с ноготь большого пальца. Мортон осторожно взял его на ладонь, разглядывая.      — Этот паучок вида Latrodectus arinia simoni – черная вдова Симона, - сообщил Ленни, закуривая. - Аринийские черные вдовы оказались так схожи со своими земными сородичами, что за ними решили оставить название. В отличие от земных, они не ядовиты. Ты еще не был в нашем местном музее?      — Здесь есть музей?      — Значит, не был. Ну да, ты же все эти дни с утра до ночи торчал на руднике... Музей на первом этаже жилого корпуса, загляни как-нибудь. Там есть коллекция горных пород и минералов, панорамные снимки окрестностей, где побывала экспедиция Тассо, реконструкция старого лагеря до землетрясения и отдел фауны и флоры. Правда, смотреть особенно не на что. Фауна - одни только беспозвоночные. Пауки, рачки, насекомые, черви. Коллекция растительности побогаче, но лично для меня местная флора делится на лишайники, траву и кусты. Один лишайник от другого я не отличаю. На побережье, где теплее, растений побольше. Судя по фотографиям и образцам, там есть даже деревья и кустарники. Жаль, что колонию устроили здесь, а не ближе к морю.      Паук лениво ковылял по руке, Мортон ссадил его на камень. Тот подошел к тонкой трещине и забрался внутрь.      Внизу лежал лагерь – кубики корпусов, муравьиные фигурки обитателей. Толкнув Мортона локтем, Ленни с улыбкой поинтересовался:      — Как настроение? Приятно, что твои заслуги оценили?      — По крайней мере, теперь я, кажется, могу не опасаться за свою жизнь.      — Какое-то время – да, пожалуй. Но расслабляться не советую.      — Разумеется, я буду продолжать хорошо работать. Чем еще здесь заниматься три года до прибытия космического корабля?      — Ты по-прежнему мечтаешь о побеге?      — Как и все, наверное.      — Все? Сильно в этом сомневаюсь. Я уж не говорю про Адри, для которого «Артропода» стала делом жизни и сбывшейся мечтой, но мне кажется, если начать расспрашивать, то многие из старожилов предпочли бы остаться здесь. В «Артроподе», по большому счету, не так уж плохо. Никакой безработицы, и у всех в этом маленьком государстве есть еда, крыша над головой и уверенность в завтрашнем дне. На Земле у многих не было и вполовину такой стабильной жизни, а стабильность многое значит для человека. Думаю, если бы здесь появились женщины и возможность обзавестись семьями, отсюда вообще никто не захотел бы бежать. Иллюзия нормальной жизни стала бы полной, - он прилег, поудобнее устраиваясь на каменистой земле, и снизу вверх посмотрел на лицо приятеля. – Кстати, я давно хотел расспросить тебя о твоей прошлой жизни. Расскажи о себе. Где родился, на ком женился… И в какой момент тебе пришло в голову начать очищать общество.      Мортон не любил говорить о себе и сейчас пожалел, что не подготовился к таким расспросам заранее. Что Стривер хочет услышать? Но что-то сказать придется, потому что надо поддерживать его доверие.      — Начну с первого вопроса, - произнес он. – Я родился на двести пятидесятом минусовом уровне, город Западные Ступени.      — Так ты из бедняков? Вот это да, а я думал, ты всю жизнь прожил на Зеленом кольце! Значит, хлорелловый суп ты все-таки ел?      Мортон пропустил эту подколку мимо ушей.      — Нас было трое братьев, знаешь, как в сказках – было у отца три сына… Старший, Дерек – умный, средний – это я, а младший, Ричард – мы звали его Рик - как водится, дурак. Дерек стал адвокатом…      — Дерек Мортон? Кажется, я слышал это имя. Кто-то называл его адвокатом дьявола.      — Да, он очень хороший адвокат, жаль, что я не мог воспользоваться его услугами. Хотя, он бы и сам не стал меня защищать.      — Почему?      — Он всегда считал, что мускулы у меня развились в ущерб мозгам. Не знаю, из-за чего он так думал. Если бы мне была интересна юриспруденция, я бы сделал карьеру не хуже его собственной. А что насчет Рика, тот никакими способностями не блистал. Когда мы с Дереком вытащили его со Дна, он сошелся с Бегунами, которые устраивали свои соревнования на Нулевом уровне, потом через них вышел на каких-то скалолазов, а потом – на дайверов, и стал ездить нырять то на побережье, то еще куда-нибудь.      — Постой! Рик Мортон – так я же его знаю, мы вместе ныряли в пещере Филиппи! Он такой высокий, тонкий, с длинными волосами, похож на девчонку?      — Да, - усмехнулся Мортон. – Когда я видел его в последний раз, он выглядел именно так. Дерек рассказывал, что Рик увлекся спелеодайвингом и чуть не утонул в какой-то пещере, но это его не остановило. Он просил у Дерека деньги, чтобы полететь волонтером на Нарат в какую-то экспедицию и там тоже нырять, но Дерек ему не дал. Больше я о Рике ничего не слышал.      Ленни покивал, улыбаясь.      — Мы с ним вместе собирались волонтерами в экспедицию Новака. Рик очень хотел увидеть воклюз под Радужной стеной на Нарате.      — Воклюз? Я всегда думал, что это пещера-источник на Земле, на территории бывшей Франции.      — Это название давно стало нарицательным. Тот источник, который находится на Нарате под плато Муравейник, еще глубже французского, и на дне пока не побывал никто из людей, спускали только аппараты. Я туда так и не попал, не успел. А мог бы стать местным Хазенмайером.      — Кто это?      — Первопроходец французского Воклюза. В двадцатом веке там шла настоящая битва за глубину между французами и этим немцем. Хазенмайер не достиг дна, в то время это было невозможно для человека, но обошел французов. После того, как я прочитал эту историю, мне несколько раз снилось, как я сам спускаюсь туда, в темноту. Когда мы найдем способ выбраться отсюда, я вернусь на Нарат и стану первопроходцем наратского воклюза, - он сел, закурил и снова поднял взгляд на Мортона. - Ну, а родители твои чем занимались? Кем была твоя мать?      — Я никогда ее не видел, а Дерек не любил про нее говорить. Сказал, что она от нас ушла, и чтобы я про нее больше не спрашивал. Я и не стал.      — Наверное, он здорово обиделся на нее за то, что она вас бросила. Еще бы! Я его понимаю. А твой отец? Вы с ним ладили?      — По-моему, с ним вообще никто не ладил. К Дереку он относился немного лучше, ведь тот считался у нас умным. А Рик с малых лет любил прятаться, забивался во всякие щели и сидел там часами. Наверное, поэтому в юности так увлекся пещерами. Отцу под руку он не попадался. А вот мне спрятаться было сложно, так что…      Он осекся, сообразив, что уже сказал намного больше, чем собирался. Погорячился, не стоило. Надо же, видно, эта старая история до сих пор не отпускает его… Когда-то ему хотелось кричать о своем прошлом, но это время давно миновало. Лучше делать вид, что тебе безразлично, и когда-нибудь тебе действительно станет безразлично. Ему казалось, что на какое-то время он и впрямь научился вспоминать прошлую жизнь без всяких эмоций, но сейчас понял: нет. Прошлое по-прежнему его держит.      — А не твой ли отец был твоей первой жертвой? – неожиданно спросил Ленни.      Мортон не хотел говорить ни да, ни нет, ему вообще не хотелось обсуждать эту тему. Но раз Стривер спросил, лучше ответить, иначе тот запомнит и будет спрашивать снова и снова, и чего доброго, еще решит, что эта тема как-то задевает его, Мортона.      Он спокойно произнес:      — Там получилось так, что либо он, либо я, и я решил, что пусть лучше он. Я ударил его, чтобы выиграть время и убежать, я не думал, что он умрет.      — Ударил-то, поди, чем-то тяжелым? – хихикнул Ленни. – Ладно, не будем. Тебе, наверное, противно все это вспоминать. Он тебя сильно поколачивал, да? Наркоманом был?      — Он принимал какую-то дрянь, но приступы бешенства у него случались без всяких таблеток. Дерек говорил, что отец не всегда был таким. Не знаю, я то время не застал, да и какая разница, что было раньше. Мне-то приходилось выживать в той обстановке, что была при мне.      Ленни протянул руку, чтобы дотронуться до его плеча, Мортон машинально отодвинулся и запоздало подумал: не стоило, ведь он хочет привязать к себе Стривера, значит, надо отзываться на его сочувствие. Он накрыл руку Ленни своей.      — Что вы сделали с телом?      — Дерек сказал, что надо спрятать, и мы закопали его в мусоре в заброшенном туннеле. Что, по-твоему, мы еще могли сделать? Дерек сильно дергался из-за всего этого, а я почти не беспокоился, как-то все безразлично было в то время. Дерек долго злился, что я втянул его в эту историю. Сам понимаешь – сокрытие преступления, если когда-то это всплывет, его карьере крышка. Я бы мог шантажировать его тем случаем, да только зачем мне это? У него своя жизнь, у меня своя. Я не просил его о помощи, он сам взялся. Он всегда считал себя ответственным за меня и за Рика, но, по-моему, был счастлив, когда мы пошли каждый своей дорогой. Нас уже давно ничего не связывает. Может, когда-то я был привязан к ним обоим, но я этого уже не помню. Я рад, что от них отделался. Одному проще.      Он опять спохватился, что слишком много говорит, и замолчал. Но кто бы не разговорился с таким слушателем, как Стривер? Сидит не шелохнувшись, ловит каждое слово, там понимающе кивнет, здесь сочувственно улыбнется. Может, учился на какого-нибудь психолога? Да нет, какая у него учеба! Просто дано от природы, умеет чувствовать, умеет проявлять эмоции, умеет вызывать на эмоции других. Мортон, в отличие от него, мало что чувствовал, пока дело не доходило до опасности, риска, боли, или когда он смотрел на переживания своих жертв. В повседневной жизни ему обычно приходилось изображать эмоции в зависимости от ситуации, и это утомляло. Гораздо проще было жить, ничего особенно не чувствуя, но он завидовал тем, кому проявление эмоций давалось без труда. Особенно Френсис Губерт, этот жизнерадостный шарик, вечно окруженный друзьями – похоже, он и впрямь любил и отлично понимал людей, а они любили его. Он, Мортон, хотел бы уметь так же располагать к себе, но трезво понимал, что вряд ли когда-то этому научится.      — А в какой момент тебе захотелось вершить людские судьбы таким жестоким способом?      — Мне всегда было мало просто жить, я хотел изменять этот мир, а страх – самое мощное орудие воздействия.      — И с кого ты начал изменения мира?      Мортон ответил не сразу. Перед ним снова встал полутемный туннель двести пятидесятого минусового уровня. Он вспомнил себя самого, остановившегося в переулке между зданиями, вспомнил, как внимательно разглядывал редких прохожих и выбирал. Вон идет какой-то подросток, может, с него и начать? Или взять кого-нибудь постарше, из тех, кто уже устоялся в этой жизни, увяз в болоте повседневности, кто уже точно не изменится? Но этот парень, скорее всего, такой же, а если нет, то станет таким. Все они здесь одинаковы, все, кто не делают попыток выбраться со Дна. Словно закопались в ил, где тихо, тепло, сытно и относительно безопасно. Да и какая разница, кого выбрать, ведь он хочет лишь испытать себя, убедиться, что действительно освободился, стряхнул шелуху навязанных, не своих принципов и ценностей. Поразительное чувство – ощущение собственного всевластия! И не нужен для этого высокий пост, не нужны деньги, не надо иметь под рукой кнопку запуска супероружия – ничего не нужно, кроме осознания, что ты имеешь право распоряжаться чужими судьбами. А общепринятая мораль, общечеловеческие ценности – пережиток старого мира, или, наоборот, навязано современностью с ее напускной и лицемерной гуманностью. Историю меняют личности, прогресс двигают личности, а масса есть масса, убери десяток, сотню, тысячу обывателей и потребителей – мир ничего не потеряет… Он шагнул вперед и окликнул парнишку.      — Ну что? – спросил Ленни. – Ты решил промолчать?      Мортон пожалел, что плохо узнал Стривера за эти дни, но что-то подсказывало ему, что убийство мальчишки Ленни не одобрит. Что же ответить? Может, сказать, что это была проститутка? Тоже рискованно, неизвестно, как Стривер относится к женщинам, вдруг считает их неприкосновенными - такое иногда встречается.      Мортон сказал:      — Наркоман с нижних уровней. Он был явно бесполезен, - и, чтобы Ленни не успел спросить что-нибудь еще, он быстро добавил: - Теперь твоя очередь рассказывать. Откуда ты родом?      — Тоже со Дна, - охотно отозвался Ленни. – Самый нижний уровень, заброшенные туннели. Не знаю, чем занималась мать, она приходила и уходила, ее подолгу не было, и я все время боялся, что в очередной раз она не вернется. Это главное, что я помню из того периода – страх, что она не придет. Потом появился Гил. Гилберт – так звучало его полное имя. До сих пор не знаю, был ли он моим отцом или просто взялся опекать. Какое-то время мы жили втроем, а потом матери это надоело. Помню, как она ругалась с Гилом, кричала, что устала от такой жизни, и что раз у нее появился шанс все изменить, она его не упустит. Гил сказал ей: «У тебя ребенок», а она ответила: «Лучше бы его не было». Она ушла, и мы остались вдвоем, - Стривер отбросил окурок и быстро встал с земли. – А теперь нам с тобой, Стэн, тоже лучше идти, чтобы не опоздать к отбою.      Когда они вернулись на территорию, солнце скрылось, и крепчавший с каждой минутой мороз загонял обитателей «Артроподы» под крышу. Светили две местные луны – одна крупная, почти такой же величины, как земная, вторая маленькая, как теннисный мячик рядом с футбольным. Открытое пространство между жилым комплексом и освещенными изнутри теплицами пустовало, если не считать человека, который одиноко и неподвижно стоял на спортплощадке, задрав голову.      — А, это начальник нашего отделения любуется на звезды, - пробормотал Ленни. – Наверное, вспоминает несбывшуюся мечту.      — Какую?      — Да он, вроде, собирался стать пилотом, даже отучился пару лет в Академии Звездоплавания, прежде чем старший братец, который теперь непрерывно замаливает грехи, сманил его за собой взрывать и убивать.      — Разве Дэви старше Чена? – удивился Мортон.      — Ненамного, на год или два. Но говорят, что именно Дэви первый связался с экстремистами и потянул за собой Чена.      — Откуда ты все это знаешь? – проворчал Мортон. – Кажется, Адри обещал никому не выдавать ничье прошлое.      — Мне сказал Мик, а ему – Пит Косински. Косински редкостный сплетник, он все про всех знает.