Полный вакуум!

5 — Нет, так не пойдёт. Если мы начнём строить на этом месте, куда денем этих? — Финн обвёл рукой часть карты. — Вырубим ещё часть джунглей? — А так можно? По взъерошил волосы. За последний час они уже встали дыбом. Как ему сейчас не хватало генерала! Или кого-нибудь из старших офицеров. Да хотя бы спокойной умницы Кайдел! — Можем попробовать, от джунглей не убудет. — А из чего строить? И… это нормально, что он может услышать? Финн кивнул в сторону Хакса, на другом конце комнаты учившего мальчишек играть в деджарик. Рядом Ви растянулась на полу, и, сопя от усердия, выводила на листах первые буквы аурбеша. Идиллия, только вот наступила она после того как Хакс ядовито прошёлся по способностям По и Финна к планированию, и рассказал, что даже если они каждый день будут брать работу на дом, ничего у них не выйдет. А ещё слух у него был как у лотакота. — Нашли великую тайну! Я уже целый час слушаю ваши бредовые идеи. — Бредовые?! — взорвался Финн. — Тогда может придумаешь что получше, раз такой умный? Ты мне, кстати, никогда особо умным не казался! Большого ума не надо чтобы… — Тихо, тихо, друг, — вовремя встрял По. — Он уже час хочет чтобы мы его послушали. Давай, рыжик. Хакс наградил его уничтожающим взглядом, но подошёл. — Во-первых, проще и дешевле всего заказать материалы, которыми пользуются колонисты. Да, это сборные типовые модули, но на первое время послужат они лучше, чем палатки, особенно в сезон дождей — Хм… — это была действительно хорошая идея. По даже пожалел, что на додумался до неё сам. — И не нужно будет больших перестановок. Ладно, продолжай. — Второе — все должны быть при деле, никаких тунеядцев! Нужно просмотреть их личные дела… — Их больше сотни! Больше трёх сотен… — простонал Финн. — Просмотреть личные дела и выбрать тех, кто разбирается в строительстве. На худой конец тех, кто уже занимал руководящие посты. Они будут стоять во главе строительных и отделочных бригад. Распределением людей я займусь сам, ведь только у меня здесь адекватный опыт управления… Он вдруг замер, глядя в одну точку. — Адекватный опыт управления… — медленно повторил он. — Я учился командовать… — Конечно! — По схватил его за руку. — Банда твоего отца, помнишь, я тебе рассказывал? Старик учил тебя водить ребят на дело! Хакс растерянно потёр лоб. — Да… но может быть это не подойдёт для обычных людей… Финн сделал страшные глаза. По и сам знал, что это плохая идея, но они ведь изначально хотели использовать Хакса на всю катушку чтобы помочь беженцам! — План я тоже начерчу сам, просто отдай его на проверку… кому-нибудь. — Хакс снова потёр лоб и поморщился. — Я пойду лягу, у меня ужасно заболела голова. Но завтра я еду с тобой, возражения не принимаются. Он удалился в спальню, всё ещё держась за лоб, и потребовал принести ему холодное полотенце. Аррен стрелой бросился выполнять приказ, По впервые видел его таким паинькой. Чем Хакс их всех зацепил? Он не был ни добрым ни понимающим, ни симпатичным ни обаятельным, и всё-таки когда с его лица сходило это надменное сучье выражение, когда пушистая чёлка падала на лоб, когда он задумывался, когда немного отпускал апельсиновую свою щетину и закатывал рукава до локтей, то казался… нормальным. И даже когда язвил, когда вступал в перепалки и показывал характер, иногда становился таким горячим! “Все рыжие — огонь в постели” — как-то сказал ему между делом один механик, и хоть По сильно в этом сомневался, никто не мешал пофантазировать. — У тебя стеклянные глаза и рот открыт, — заметил Финн. По тут же захлопнул рот, такая что зубы стукнули. — Я в порядке! — Ну да. Я так и знал! Я знал, что тебя нельзя с ним оставлять! — Да ничего между нами нет! — Чего нет? — заинтересовался Аррен. — Ничего нет, это взрослый разговор! — Они точно не трахаются, — с видом знатока заявил Тико. — А то Доланн не был бы таким злым. — Где ты этого набрался?! — По не очень представлял, когда с детьми надо говорить о птичках и цветочках, но эти как-то узнали всё сами. — А что такое “трахаться”? — заинтересовалась Ви. — По, что это? Нет, видимо узнали не все. — Поооооо, ну что это?! Дверь спальни открылась, из проёма высунулся злой и бледный Хакс. — Если вы сейчас же не заткнётесь, я вас всех вымету во двор! — Видишь? — По обернулся к немного оглушённому Финну. — Это похоже на любовное гнёздышко? — Это похоже на ад, — скорбно ответил Финн. Но По впервые не смог с ним согласиться. *** Дни полетели так быстро, что Доланн едва успевал их замечать. Он занял один из круглых колонистских модулей под контору, и у входа сразу выстроилась очередь, на столе скопились датапады, а комлинк пищал не переставая. Постоянно чего-то не хватало, что-то шло не так, и нужно было оказываться в нескольких местах одновременно. Он спорил с Амманом, старым мон-каламари, исполнявшим обязанности мэра, доказывал, подсказывал, и постепенно вокруг него собрался костяк людей и нелюдей, на которых можно было положиться. Старый забрак Тарс Вольжиф, бывший когда-то инженером в столице, научил его, где правильно прокладывать силовые линии, маленькая родианка Кииво, от которой слова было не услыхать, занялась документами, и сама себя назначила секретаршей. Весёлый коррелианец Эшра утверждал, что завязал с контрабандой, но способности доставать по своим каналам что угодно в любые сроки не утратил. Были и другие. И никого из них не нужно было уговаривать, запугивать, обманывать. Они все искренне хотели одного и того же, и даже споря, ссорясь, оставались одной командой. Это было нечто новое. Настораживающее. Приятное. Доланн так замотался, что не сразу заметил, откуда среди этого хаоса появляется каф или горячая еда. Аррен просто молча приносил всё это и убегал по каким-нибудь поручениям. Только через неделю Доланн догадался. — Ты что, готовишь сам? — недоверчиво спросил он. Аррен глянул на него исподлобья, готовый защищаться. — Ну сам. Это не очень сложно. Доланн хотел указать ему на недостатки: слишком жёсткие овощи или недосоленный бульон, но не нашёл к чему придраться. — У тебя получается лучше, чем у меня, — наконец признал он. Аррен кривовато улыбнулся, отводя глаза. — Да ладно… — Лучше, и это факт. Ты что, напрашиваешься на комплименты? Я не собираюсь хвалить тебя два раза за одно и то же! Всё, иди. И забери Ви из школы! Ви ходила за ним как привязанная. Ей интересны были строительные дроиды, и чтобы она не совалась близко к опасным машинам Доланн подсовывал ей документы на чтение. Бедняжка часами сидела, разбирая трудные юридические слова, зато вывески и объявления ей давались уже легко. Тико временно забросил своих жуков и занялся уроками. Ему единственному была не интересна стройка, он вдруг открыл для себя математику и по вечерам гонял с ББ-8 астронавигаторские задачки для начинающих. Дроид был доволен, наконец-то кто-то его слушал. А вот По был всё ещё уверен, что он здесь начальник, но мало-помалу сдавал позиции. Сначала он пререкался, беспокоился, спрашивал обо всём и пытался вникать, но в конце концов сдался. После патрульных вылетов он менял оранжевый пилотский комбинезон на синий строительский, и вместе с Финном шёл в какую-нибудь бригаду. Несмотря на количество людей, рук отчаянно на хватало. Старые строительные дроиды сыпались на глазах, в конце концов даже Доланну пришлось взять в руки малярную кисть, когда пришло время заняться новым крылом младшей школы. Он был уверен, что никогда ещё не рисовал, но сидеть на стремянке и раскрашивать огромного рыжего лотакота, который был не более нелепым чем птицы и звери чужой работы, было даже весело. — Это что, вуки? — спросил По, критически приглядываясь к его работе. Доланн фыркнул. — Художника обидеть может каждый. — А ты у нас теперь ещё и художник? Это была явная подначка, и ответ на неё следовал соответствующий: щедрый шлепок краски на комбинезон. — Эй! — возмутился По, и швырнул в ответ пригоршню мела. Доланн рассмеялся, попытался увернуться, но стремянка была слишком узкой для манёвра. Кисти посыпались, банки с краской опасно задрожали, и в следующую секунду он обнаружил себя в двусмысленном положении. По успел его схватить, вернее, он сам успел схватиться за По одной рукой, и теперь висел, неловко обхватив его ногами, свободной рукой вцепившись в ступеньку. Они оба были в мелу и краске, оба дышали одинаково тяжело. Крепкие руки По лежали на его бёдрах уверенно, но взгляд был странный, почти испуганный. — Всё хорошо, я тебя держу… — Я знаю… — Доланн обнял его второй рукой, и спрыгнул на пол. Но не отстранился. И не отвёл глаза. Это не было на похоже на первые объятия в лазарете и на ту пьяную выходку ночью. Доланну казалось, что он впервые обнимает кого-то вот так, впервые чувствует тепло другого человека так полно, так близко… и он испугался. Испугался безумно, оттолкнул По, зачем-то начал выговаривать ему за краску и за кисти, за рисунок. По не дослушал его и ушёл, обиженный, но Доланн не чувствовал себя победителем. Он проиграл когда впервые увидел как его муж закусывает нижнюю губу, глядя открыто, храбро, но оценивающе. Нагло. Вызывающе. И… нежно. Может быть их брак не всегда был такой безжизненной рутиной. Доланн даже мог представить как сидит у него на коленях в тесной кабине крестокрыла, представить запотевшие стёкла, и запах секса, мешавшийся с запахом дешёвого алкоголя… Но каждый раз холодный страх пробирался откуда-то изнутри, и всё блёкло, меркло в его тени. Секс — всего лишь средство для размножения или повышения по службе, он не бывает приятным, только необходимым. Любви не существует. Семья — всего лишь шаткая, примитивная конструкция вроде колонистского модуля. Об этом просто нельзя думать всерьёз. Нельзя. Нельзя. *** Надо было это прекращать. По так и заявил Финну, и тот конечно согласился, чтобы он всё рассказал Хаксу наконец. Что сделает генерал Органа когда узнает, как они передали управление заложнику? Целый день По избегал Хакса и даже детей, хотел остаться ночевать на базе, но всё-таки собрался с духом и пришёл. Говорить правду ведь должно быть легче, чем убивать людей. “Если б это было так”, — заметил Финн, мастер вранья, — “то и войн бы никаких не случалось”. По сделал пару кругов вокруг дома, потоптался на крыльце, и в конце концов нажал на дверную панель. Дверь легко отъехала в сторону, мягко шипя гидравликой. В доме пахло горячим шоколадом, Тико и Аррен тихо препирались над деджариком, Ви сидела на своём детском стульчике и водила пальцем по датападу. — И т-о-г-д-а… тогда В-е-й-д-е-р с-к-азал… Л-ю-к… Люк, я т-в-о… т-в-о.. — “Твой”, — подсказал Хакс. Он склонился над Ви и сосредоточенно закреплял на её голове портновскими булавками какую-то ткань. — Не тыкай, ты уколешь мне уши! — Я смотрю куда вкалываю, не вертись. — А ленточку ты прицепил? Я хочу ту, с цветами! Можно уже посмотреть? — Потом. Читай дальше, я слушаю. По сглотнул комок в горле. Дом наконец-то стал похож на дом. И сейчас он сам, своими руками всё это разрушит. Аррен заметил его первым. — Привет, По. Мы с Ви починили дверь, видел? Хакс улыбнулся ему, чуть-чуть, одним уголком рта. — Шоколад или чего-нибудь покрепче? Эшра принёс ящик вина для праздника, но одну бутылку взять можно. По чувствовал, как его сердце проваливается куда-то. Это всё иллюзия, это не должно было случиться! У него был план унизить Хакса, заставить его чувствовать себя несчастным, и поначалу всё шло как надо! В какой момент им обоим это стало нравиться? — Я… — По, а синяя ленточка это хорошо если я зелёная? — По, в деджарике же нельзя ходить два раза, нет такого правила, да? — А я получил сто баллов по математике, можно я завтра опять возьму ББ? — Я… должен поговорить с Доланном. — Он слушал собственный голос будто издалека. Будто это другой человек со стороны собирался всё разрушить. — Да, сейчас. — Хакс встал, заколол булавки за ворот и вышел за По на крыльцо. — Ви увидела у какой-то девчонки в школе эту твилечью повязку и тоже её захотела. Впрочем, ей уже положено по возрасту, я даже нашёл неплохую ленту. Надеюсь, это хоть на что-то похоже, читать выкройки сложнее, чем карты. — Хорошо. Это хорошо. Слушай… — По взял его за плечи, отпустил, сунул руки под мышки, не зная, куда себя девать. Хакс смотрел на него открыто и с интересом. В серых глазах, в самой глубине мерцала зелёная туманность. — Слушай… я сделал одну вещь. Плохую, идиотскую. Скоро праздник. И беженцы и рабочие будут благодарить Доланна Дэмерона. Унижение Хакса станет его победой, этого не должно быть! Но разве Доланн мало сделал? — Я знаю, — спокойно сказал Хакс. — Знаешь?! — Ты солгал, что я встречался с Финном. Отвратительная шутка. Я спросил его, когда это было, и он не смог мне ответить, так что ты очень сильно прокололся. Но фантазию я оценил. — Да… то есть нет. Есть ещё кое-что. Вот значит каково, когда тебя поджаривают на медленном огне. Последний раз он видит Хакса таким. Расслабленным, симпатичным. Его белая кожа, выгоревшие до апельсинового цвета волосы, облезший на солнце нос… Он даже не попрощается с детьми. И они никогда не поймут, что случилось, ведь никто им не рассказал, кто Хакс такой на самом деле. Это будет самое действенное наказание. Только для кого? — Я… я… забыл про твой день рождения. — У меня сегодня день рождения? — Хакс несмело, удивлённо улыбнулся. — Ничего, я никогда не праздновал. Кажется. — Нет, так не пойдёт. — По хлопнул его по плечу. — Запрыгивай в спидер. Хакс пожал плечами, но послушался. Ещё один день. Ещё пару дней. *** Часа через два выяснилось, что Хакс умеет пить и совершенно не умеет танцевать. Чтобы заставить его выйти на медленный танец, понадобилось две бутылки лоталского тёмного. — Ну давай, это легко! — Я не могу! — Просто доверься мне, я поведу. От этого предложения у Хакса явно замкнуло какие-то проводки, но в конце концов он сдался. — Допустим… — Вот эту руку сюда, эту сюда… и ближе. Это бачата, тут бёдра двигаются свободно. Да… просто двигайся со мной. Сначала это были неуклюжее топтание, но По знал, что неотразим, и не сдавался. Правильный взгляд в глаза, рука чуть ниже, чем на талии, плавные движения… конечно, разница в росте явно смущала Хакса, и всё-таки он поддался, загипнотизированный ритмом. — Вот так…? — Да… у тебя отлично выходит… Несколько раз он наклонялся, как-будто для поцелуя, но тут же встряхивать волосами, будто опомнившись, и это движение вдруг оказалось таким сексуальным, невероятным, что По решил никогда больше не заказывать “рулетку шотов”. Чтоб не хотелось больше укусить партнёра за открытое горло прямо во время танца. К счастью, они больше не танцевали, Армитаж отказался наотрез, потом пожаловался на громкую музыку, и По с облегчением сдался, прихватив в спидер ещё две бутылки. — Свернём на пару минут? — спросил он когда спидер скользил в темноте под сводами джунглей. — Хочу тебе кое-что показать. — Мм? — Армитаж успел задремать на переднем сидении. — Надеюсь, это что-то хорошее. — Очень. — По свернул на просеку и вырулил к знакомому холму. Дерево раскинулось над холмом, мощное и прекрасное как зелёный шатёр. Через просветы в листве заглядывали звёзды. Иногда ветви скрипели и колыхались даже без ветра. В углублении между корнями едва хватало места для двоих, но оттуда видны были древние храмы с красными светлячками сигнальных огней, и корабли, садящиеся на базу в гуще деревьев. — Это дерево Силы, мои родители посадили его после войны. Сначала среди других деревьев рядом с домом, но оно стало расти так быстро, что они перенесли его сюда.— По хотел обнять Хакса за плечи, но вместо этого потянулся за бутылкой. — Дерево Силы? Что это значит? — Говорят, такие росли на Корусанте в храме джедаев. Оно чувствует Силу, и наверное связано с ней. Говорят, пока оно тут, с Йавином всё будет хорошо. Оно помнит обо всём, что видело, и под ним снятся лучшие сны. — Джедаям это не помогло. — Армитаж вздохнул и вдруг положил голову ему на плечо, устраиваясь поудобнее. — Мира одними волшебными деревьями не добьёшься. — По сдался и всё-таки обнял его одной рукой, прижался щекой к макушке. Оказалось, что это очень уютно, что волосы Армитажа вкусно пахнут травами, и действительно мягкие наощупь. Они сидели в тишине, молча, и По думал, что Армитаж так и заснул на его плече, но внезапно тот показал на садящийся транспортник. — Почему они все мигают три раза огнями прежде, чем сесть? — Потому что… есть такая легенда. В древние времена, когда только строились эти храмы, тут жили двое юношей, Лето и Оливио. Они встретились и полюбили друг друга, но не могли быть вместе, потому что Лето был принцем, а Оливио простым пилотом. И отец Лето изгнал этого пилота с планеты чтобы сын не думал обо всякой ерунде. Но Оливио пообещал любимому вернуться. План был такой: он снизится и подаст сигнал, а Лето, увидев сигнал с этого холма, полетит к нему навстречу. Они соединятся снова, и сбегут отсюда. И вот, в назначенный день Оливио снизился и три раза просигналил огнями, вот так. Лето полетел ему навстречу, но над горами встал такой туман, что он заблудился. Он звал по каналу связи: “Оливио, Оливио!”, а тот отвечал: “Лето! Лето!” — И они встретились? — Нет, они оба разбились в горах вон там, западнее. Но есть легенда, что они соединились в Силе. Иногда там в тумане можно услышать: “Лето! Оливио!”. Это они занимаются любовью. Армитаж фыркнул. — Или корабли подают световой сигнал потому что коды доступа можно выкрасть, а об этой традиции знают только повстанцы. Не удивлюсь если паттерн световых сигналов меняется время от времени. По засмеялся. — Зануда! — Твоя история мне тоже понравилась. Они обернулись друг к другу одновременно, кажется, чтобы сказать что-то ещё, но По наклонился вперёд и поцеловал его. Легонько, мягко. — Не надо… — прошептал Армитаж не отстраняясь. — Я забыл как это делать… я только опозорюсь. — А я тебе напомню. — По снова поцеловал его, на этот раз не сдерживаясь, крепко прижав к себе. — Кажется, у меня получается… — У тебя отлично получается. Они целовались, лёжа в высокой траве, и По не замечал ничего кроме того что Армитажу очень нравится тискать его за задницу, что у этого рыжика неожиданно чувствительные соски для мужчины, и очень податливый мягкий рот… что если это сейчас не закончится, они наверное займутся любовью прямо тут, но это не лучший вариант, потому что По хотелось делать с ним много всего, и долго, обстоятельно… — Нам нужно домой, — прошептал Армитаж, покусывая его ухо. — Да, очень. — По вскочил усилием воли, и подал ему руку, помогая встать. Домой он гнал будто за ним гнался крайт-дракон, но у Армитажа вдруг пропало настроение: дома он нашёл свой плед и демонстративно начал взбивать подушку на кушетке. — Здесь будет неудобно, давай в спальню. — По нежно огладил его плечо, но в ответ получил холодный взгляд. — Нет. — Почему? Ты же хотел! — Теперь не хочу. Убирайся. Армитаж избегал смотреть на него, только с горящими щеками избивал эту несчастную подушку. — Не хочешь или забыл как это делается? Он отпустил подушку и скрестил руки на груди. В точку! Неужели Финн правильно угадал про девственника? — Я не помню, почему… но я помню, что мне это не нравится. Никогда не нравилось. По нахмурился. Этого он не ожидал. — Я делал что-то не так? — Ты — нет. Ты мне… с тобой я бы… нет, это был не ты. Кто-то другой. Я не помню, но я был рад, когда он умер. Я помню боль и унижение, вот и всё. Секс это всегда боль или унижение или демонстрация власти. Ты мной не владеешь. Я не позволю тебе… Не важно, кто был тот, другой. Ясно, что мудак. И что бы Армитаж ни натворил в жизни, в этом он точно не был виноват. По опустился перед ним на колени. — А я помню, что тебе нравилось не только целоваться. — Что ты делаешь? — Забудь о тех временах. Давай попробуем то, что было у нас. Я не хочу никакой власти, просто чтобы тебе было хорошо. Ты мне доверяешь? Во время этой проникновенной речи он возился с ремнём, и, дождавшись едва заметного кивка, опустил голову. Ему не надо было смотреть, чтобы понять, нравится Армитажу или нет. Бедолага так вцепился в его волосы, так часто дышал и ёрзал, пытаясь трахать его в рот, и не стонать громко при этом, что всё и так было ясно. Его не хватило даже на пару минут, и частое дыхание сменилось долгим бесшумным стоном, а По еле успел подставить руку. — Понравилось? — прошептал он, поднимаясь. — Ч… что? — Понравилось? Потому что мне понравилось. Мне просто нравишься ты и твой член, рыжик, и мне плевать на власть и на что там ещё. Пошли в спальню. — Я ещё не… — Если не захочешь, просто пообнимаемся. Но без одежды обниматься приятнее. Давай. Армитаж, всё ещё немного ошалевший, покорно пошёл за ним. И нужно было ещё много поцелуев и нежных слов чтобы он поверил, что нет никакого подвоха. Он ничего не говорил, только один раз, когда По был очень занят, выцеловывая родинки в созвездии Трайфорса, повернулся и сказал: — Делай что хочешь, но я должен тебя видеть. На этот раз он продержался дольше, а вот По едва не спустил, почувствовав как он обхватывает его ногами, как сжимает его член внутри… пришлось думать про ледяные пустыни Хота, про космический вакуум, адмирала Акбара, и неизвестно ещё, что было действеннее. Он ждал, что одного-двух раз хватит, но ночь всё не кончалась. Они с Армитажем целовались, отдыхая, жаловались на то, что теперь точно не выспятся, но потом оказывалось, что поцелуев мало. Уже под утро после одного такого перерыва По обнаружил, что лежит лицом в подушку, и Армитаж, сидя рядом, задумчиво поглаживает его спину. — Мне можно спать или ты серьёзно настроен, рыжик? — Вряд ли ты уже сможешь уснуть. Знаешь, мой дорогой, жаль, что я не могу видеть тебя как следует. Мне нравится когда ты краснеешь. Румянец даёт твоей смуглой коже такой приятный оттенок… — Армитаж размахнулся и вдруг резко, хлёстко шлёпнул его. — Карабаст! — И не только на щеках. Вот теперь По ощутил, что правда краснеет. — Эй, рыжик, я не уверен, что мне нравятся такие игры… Неожиданно сильная рука ухватила его за волосы и ткнула лицом в подушку. — Сегодня ведь ночь открытий. Ещё шлепок. По зарычал в подушку, прогибаясь, и чувствуя, что у него стоит так, что можно орехи колоть. Он привык быть главным, он любил быть главным и никому на хотел подчиняться, но жалел почему-то только об одном: что Армитаж сейчас не в этих своих сексуальных кожаных перчатках. И что бедняга уже начал уставать, поэтому приходилось подставляться, подмахивать ему и рычать; “резче!” на каждое движение. Пусть даже тянет за волосы — всё равно… Стыдно, но он кончил, представляя Армитажа в полной униформе. И даже не известно, что было бы слаще: трахнуть его так, чтобы вся эта идеальная блестящая, чёрная униформа помялась, залитая спермой, или попробовать на себе его ремень… — Ладно… — отдышавшись сказал он Армитажу, потянувшемуся через него за салфетками. — Ладно… это был последний раз. Надо поспать хоть пару часов. Армитаж усмехнулся, и церемонно положил коробку салфеток между ними. — У нас всегда так было? По протянул руку и погладил его по щеке, снежно-белой в первом утреннем свете. Нет, никакой униформы. Такой Армитаж ему нравился больше. — Всегда.