любовь.

Серёжа поворачивает ключ в замке где-то в три ночи, пытаясь понять чего хочется больше: уснуть прямо на коврике в коридоре или все же дотащить себя хотя бы до дивана. В голове мелькает мысль, что будь он бухой, было бы проще. Где ебанулся, там и уснул. Но в Серёже ни капли алкоголя, зато дохрена кофе и энергетика. И это печально, на самом деле печально, потому что внезапно он спотыкается об чьи-то кеды, стоящие прямо на проходе, и резко вспоминает: сегодня должен был приехать Антон. В квартире тихо. Его обречённое «да ну еб твою ж мать» кажется можно услышать даже в спальне, когда в тусклом свете исходящим от экрана телефона он видит ещё одни такие же кеды (долбанный Арсений с его долбанной любовью к парным вещам), а потом разбросанную по пути к спальне одежду. — Да ну еб твою ж мать. Всё становится ещё более по-ебанутому тоскливым, когда глаза привыкают к темноте и очень отчётливо можно увидеть, как Антон закинув свои грабли на Арсения и уткнувшись лбом в его плечо спит с такой довольной рожей, что теперь к желанию поспать, добавляется желание проблеваться. И спать на диване уже не хочется, потому что: эй, дылда ушастая, это моё место. У Серёги об несчастные рёбра внутренний зверь точит когти, готовясь отвоевывать территорию, пока сам Серёга вдалбливает в такие же несчастные мозги, что это не то, чем должен заниматься взрослый мужик в три ночи. Тем более ради другого взрослого мужика. Тем более когда у них эти ебанутые, с натяжечкой на счастье, отношения на троих. Ебанутые — это по их с Антоном части, с их вечными доебами к друг другу и хмурыми: «да пошёл ты нахер». Счастливые — это Арсений, радостно щебечущий по утрам, пока готовит завтрак, или с довольным лицом покупающий три абсолютно одинаковых толстовки, розовые блять толстовки. С одного краю кровати заботливо оставлено место. Серёжа знает, что для него, и не понимает, в какой момент подписался вообще на это всё. Когда Арс смотрел на него этим своим просящим щенячьим взглядом? Или когда Антон не особо напрягаясь заявил, что у него, между прочим, к Арсению тоже вот это самое, стадо стрекоз в животе и дурацкая улыбка на пол-лица, и у них тоже все взаимно? — Ты привыкнешь, — шёпотом говорит проснувшийся Арс. Серёжа стискивает зубы, пальцами впиваясь в край двери. — Как можно к этому вообще привыкнуть? Мне тебя за глаза хватало, а теперь этот. Арсений, падла такая, смеётся почему-то и не ленится встать с кровати, чтобы затащить туда сопротивляющегося Серёгу. Все возможные «иди нахуй, ну серьёзно, харэ блять» успешно игнорируются. Может, если бы у него было немного больше сил сегодня, то он бы успешно свалил спать на диван, но в итоге он лежит прямо посреди кровати. И теперь уже на него Антон закидывает свои грабли. Серёже агрессивно хочется разбудить его, рявкнуть что-то в духе: «я тебя щас в окно вытолкаю», но. Но губы Антона вдруг проезжаются по голому плечу и что-то внутри дёргается, слабо так, но дёргается. Мурашки бегут вдоль позвончика и, блядский блять, как же Серёже хочется, чтобы это были настоящие муравьи. Хочется даже больше, чем спихнуть Антона с кровати.