Новая история

Уже пятнадцать минут как Алан, Дух и его загадочный друг сидели в огромном дупле какого-то дерева, как рассказал Сид. Ситуация была довольно карикатурной, так как за эти пятнадцать минут они ничего не сказали, молча пили странный фиолетовый, как, опять же, известил Инсидиос, чай. — Меня зовут Лацерт*, Странник. — заговорил-таки незнакомец. Сид промолчал. Алан с Духом сидели на одном диване так, чтобы соприкасаться руками и ногами, так мальчику было куда спокойнее, поэтому Дух почувствовал, как напрягся его подопечный. — «Ты чего?» — все же спросил он. — «Просто скажи, что у него не змееподобное лицо.» — загадочно ответили ему. Шутка в том, что именно такое лицо у Лацерта и было. Практически отсутствующий нос, узкие глаза с вертикальным зрачком. Длинные белые волосы и, местами, чешуя того же цвета, что и кожа, синевато-белая. — «Оно такое.» — решил все же не врать Хранитель, зная о способности своего компаньона разгадывать фальшь. Мальчик обреченно закинул голову вверх, а потом расхохотался. — У вас есть какая-нибудь кличка? Например — Воландеморт, мм? — заговорил Алан, улыбаясь. — Нет, Странник, все называют меня Ящером. — улыбнулся и Лацерт, по своей природе машинально считывающий мысли собеседника, такая вот у него была сила. — «Промолчал — за умного бы зашел.» — вздохнул Дух, давая подопечному щелбан, он тоже помнил змееподобное лицо Того-кого-нельзя-называть, хоть сначала и не понял, причем тут лицо его друга и напряженность, а затем какое-то истерическое веселье Вайтера. Духи и душа проговорили еще некоторое время, когда Лацерт решил-таки высказаться. — Душу его нужно вернуть, друг. Остался ему всего час жизни. Сид приглушенно застонал, как он мог забыть?! Со спасением от неведомой твари и не о таком забыть можно, конечно, но не о жизни Алана же! — Если не успеете, приглашаю жить Алана у себя в дупле. — пошутил Лацерт, а Духу и душе сразу же вспомнилась Плакса Миртл из злополучного женского туалета. «Если ты там умрешь, Гарри, приглашаю тебя жить в своем туалете». — аж поплохело. Инсидиос виновато посмотрел на Алана и достал нож. — Еб! Что за звук?! — резкий звон рассекаемого воздуха испугал мальчика и тот от неожиданности даже немного отскочил от Духа. — Чтобы вернуть душу в тело нужно вырезать несколько рун ритуальным ножом. — вздохнул Ящер и тут же крепко схватил Алана, не то, чтобы тот собирался убегать, жить-то хотелось, да и как убежишь, если видишь ровно ничего. Напряженность тут же вернулась в комнату, заставляя воздух потяжелеть, а Духов чуть вздрогнуть. Потому что силой повеяло от Алана. Темной силой. Но это было просто невозможно, хотя бы, потому что Алан в Третьей Грани. Однако это было так. Сид вздохнул и проклял день, когда проснулся из-за этого недо-некроманта. А дальше Вайтер помнил смутно. Все тело пронзила боль, хотя символ рисовался под левым глазом. Какой-то иероглиф… А потом Сид заговорил будто и не своим голосом. — Data est mihi a viribus ego, humilis servus Jesu, Domina, humiliter rogo Tres Sorores et Pater da mihi virtutem ad reditum eius anima ad alterum mundum, in Termino Primo et Tertio factum Secunda Facies. O Magna, da mihi virtutem pro reditu captus animas ad Terram mortem! ** ..... Очнулся Алан в собственной кровати. Духа рядом не было, что насторожило. «А если Сид не смог вернуться вместе со мной?!» — обеспокоенно подумалось мальчику, но тот тут же тряхнул головой, прогоняя бестолковые мысли «Что за бред, Алан?! Он же Дух! В мире духов!» — горло жгло, а сил подняться просто не нашлось. Даже на движение головой ушло неприлично много энергии. Как по заказу вскоре пришел Велиар. Обеспокоенный и чуть поблекший, словно тень прошлого себя, как прозаично бы это ни звучало. Алан облегченно вздохнул, но закашлялся. Кровью. Старший вампир вновь обеспокоенно посмотрел на него, а потом сел на кровать, открыл какой-то флакончик и, придерживая голову внука, напоил того содержимым. — Это же. — потерянно замер мальчик, когда Велиар убрал пустую склянку. — Да. Моя кровь. — устало кивнул Сангиас. Ожидая реакции Вайтера. Та не замедлила появиться. Во всем своем буйстве и красе. — Зачем?! Блять! — всего два слова, а потом — пугающая тишина. Для вампира добровольно отдать свою кровь, все равно, что продать душу. Привязать себя к кому-то. Стать большим, чем даже кровными родственниками. Вроде так просто, но мало кто на это решается. Ведь, отдав свою кровь, ты будешь связан с тем, кому ее отдал. — Твоя жизнь важнее. — тихо выдохнул вампир, по старой привычке растрепав волосы Алана. — Я провел сложный и длинный ритуал, чтобы ты вновь обрел зрение и крылья. ты спал почти три месяца. Сегодня должно было быть три. — продолжил Сангиас, в прострации теребя черные пряди. Алан загнанно смотрел на родственника и словно спал, не зная, как реагировать на все сразу. — Если бы я не дал тебе своей крови, ты бы потерял часть своих сил, как магических, так и жизненных. А их осталось очень мало. Сейчас ты способен разве, что на Люмос. Если бы я не решился. я. я бы потерял тебя. -странно, как всего два года жизни бок о бок сплотили их. Они стали по-настоящему близки. — Спасибо. — еле слышно выдавил Вайтер, а потом… заплакал. Сделал то, чего не делал уже очень давно. Просто заплакал, обнимая дорогого и близкого для себя. вампира. После они еще несколько десятков минут просидели в тишине, успокаиваясь. — А… Мариель? — решился Алан. Сангиас тут же дико оскалился, пугая ребенка до дрожи. Тот никогда не видел такого кровожадного оскала на лице у Велиара. — Она затеяла слишком опасную игру с нечестными приемами. сейчас я не знаю, где она. Но игра продолжается. И я собираюсь выиграть. — проговорил Сангиас, то и дело срываясь на полу рык. Мальчик пораженно застыл. Вдруг в комнату ворвались близнецы и смели «младшего брата» в объятия, доставляя сильную боль, но Алан не торопился говорить об этом. — Мы думали. — первый. — Что ты не.- второй. — Очнешься! — хором. Феризасы чуть не плакали от счастья и это было до того непривычно, что Вайтер совсем растерялся. — Вон отсюда! — воскликнул Велиар, отнимая внука у братьев. Те взбунтовались и попытались отнять Вайтера обратно. Постепенно чувственные объятия превратились в перетягивание «каната», коим, по нелепейшей случайности, стал Алан. Все это еще и сопровождалось спорами. Возмущенный до глубины своей маленькой, ранимой и черной, как ночь, некромантской души, Вайтер отнял свои руки у всех, рассерженно сверкая очами по сторонам. — Вот всегда так! Вечно нужно обосрать самые чувственные моменты моей, далеко не богатой на положительные эмоции, жизни! — возмущенно сопя под непонимающие возгласы родни, Алан накрылся одеялом и пропал для этого мира еще на пару часов.