***
Все, кто трудился на ниве правосудия, верили в торжество высшей справедливости. СеХун вырос на этом тезисе и ни единого раза в жизни не сомневался в его правдивости. Он вышел из династии юристов, и его судьба была предрешена ещё до рождения. Он совершенно не сопротивлялся, потому что искренне считал, что, как и отец, призван устанавливать законность и правопорядок. На практике всё оказалось несколько не так, как расписывали родители: ему приходилось подписывать тонну документов каждый день, при этом от него требовалось помнить содержание каждого из них. Представления, протесты — он составлял их десятками, совместно со следователями заводил новые дела, вместе с полицейскими офицерами ходил к судьям для того, чтобы выбить нужные ордера. СеХун зачастую пропадал в суде на роли государственного обвинителя, и эта обязанность стала для него самой тяжкой. Ловкие адвокаты, которые меняли маски с огромной скоростью, оказались бичом для него. До заседаний они общались с ним, как закадычные друзья, но во время прений превращались в злейших врагов, разбивая в пух и прах любые аргументы. Порой СеХуну казалось, что лучше бы он начинал, как и все: с помощника прокурора. Он был явно не готов к тому, что свалилось ему на голову, но отступать и пасовать перед обстоятельствами не желал. На досуге он изучал старые дела и пытался вникнуть в них. И сегодняшнее громкое убийство привлекло его внимание к расследованию пятнадцатилетней девности. Самому СеХуну тогда было всего девять, и он не следил за новостями, а предпочитал гонять мяч во дворе или играть на компьютере в монстров, воюющих с зомби. Но сейчас этот вопрос снова поднялся. МинСок — один из старших детективов в отделе по расследованию особо тяжких — сказал, что они абсолютно уверены: это дело рук того самого Бога, жуткого серийного убийцы, который почему-то выбрал в качестве адресата своих посланий Бён БэкХёна. Последнего СеХун тоже знал — журналист криминальной колонки часто бывал в полицейском участке, куда по долгу службы наведывался и прокурор. БэкХён вёл себя так естественно, что поначалу СеХун принял его за ещё одного детектива, переведённого на работу сюда. И только потом он узнал, что этот уверенный в себе профессионал, имевший своё мнение по поводу каждого дела, являлся жертвой одного из самых громких преступлений своего времени. В прессу тогда почти ничего не просочилось: офицеры по связям с общественностью лишь скупо отрапортовали, что полиция ведёт расследование убийств. И всё: в специфику этого дела никто не вдавался. Скорее всего, это делалось для того, чтобы всяким психам не пришло в голову стать подражателями. На лекции по уголовному процессу много рассказывали о подобных случаях. Самым главным было дать минимум информации, но при этом предупредить граждан. Это чёртово дело в то время завело полицию в тупик, и неудивительно: улик никаких, зацепок — тоже. Окружение этого Бён БэкХёна проверили несколько раз, каждого из людей, с которым он когда-либо пересекался изучили чуть ли не под микроскопом, но всё было впустую. Однако самым неожиданным оказалось то, что после третьего нападения преступник вдруг исчез. СеХун отклонился от компьютерного монитора и потёр глаза, которые разболелись от долгого чтения прямо с экрана. Долгое время непреложным постулатом криминологии считалось, что серийные убийцы не могут остановиться, что ими владеет постоянная жажда крови, которую необходимо постоянно удовлетворять. Однако новые исследования и изучения поведенческой психологии преступника вывели, что из этого правила имелись исключения. Иными словами, серийник мог остановиться, если тому был соответствующий стимул. Но в данном деле стимул-то как раз отсутствовал. Во-первых, эти послания. Бог писал их на стенах квартир жертв, используя необычный шрифт и явно затрачивая на это порядочно времени, значит, они имели решающее значение. Целью преступника являлся Бён БэкХён — Бог сам недвусмысленно намекнул на это. Когда БэкХёна поместили под полицейскую защиту, злодею стало намного труднее добраться до юноши, но эту самую защиту в итоге сняли через год или около того. Почему бы не попробовать претворить свой план в жизнь? Во-вторых, у Бога не было причин сворачивать свою деятельность. Полиция не располагала ни одной уликой против него; все следственные версии разваливались. Он мог бы совершенно спокойно продолжать убивать. Но всё же не стал. Он затих на целых пятнадцать лет; почему? Бог сидел в тюрьме? Если приговор потянул на пятнадцать лет, то преступление должно быть весьма серьёзным: от мошенничества с отягчающими до причинения серьёзного вреда здоровью. СеХун поджал губы и медленно покачал головой. Мог ли такой осторожный и знающий человек, как Бог, попасть впросак и допустить, чтобы его арестовали? Характер преступлений позволял предположить, что он прекрасно планировал свои действия, был в курсе всех тонкостей методов экспертов разных профилей деятельности и умел просчитывать шаги властей на несколько этапов вперёд. СеХун потёр переносицу и вновь придвинулся к экрану. К томам прилагались различные выкладки криминологов и бихевиоральных психологов, рассуждавших на тему личности Бога. Как обычно, разные специалисты порой приходили к совершенно противоположным выводам, но в одном вся эта учёная братия сходилась: преступник был перфекционистом, ответственным, знающим, а также блестящим стратегом. Такая характеристика подходила многим, и по ней сложно было кого-то вычленить. Один из профайлеров полагал, что детство у Бога было, скорее всего, совершенно нормальным: никаких отклонений, неблагополучной семьи или насилия. Специалист полагал, что на первое преступление убийцу толкнула зависть: у БэкХёна имелось что-то, чего не было у Бога. Но второй и третий случаи перечеркнули эту гипотезу: убитый профессор не преподавал у БэкХёна, они даже не были знакомы. То же самое относилось к несчастной семье, которую вырезали. Поморщившись, СеХун сдвинул брови у переносицы и упорно продолжил читать. Первое убийство Бог совершил пятого июня — сегодня была пятнадцатая годовщина того ужаса. Второе — двадцать девятого августа, а третье — седьмого ноября. Всё в две тысячи четвёртом году. СеХун достал из выдвижного ящика тумбы блокнот и, раскрыв его, выписал все даты в столбик. Они ничего ему не сказали, не совпали ни с чьими днями рождения, не являли собой никакой логической последовательности. Он попробовал сложить все цифры до однозначного числа, и тут его ждал сюрприз. Прокурор неверяще посмотрел на блокнотный лист. 8. 7. 6. Может, вот она, ниточка, которую все искали? Странно, правда, что ни одному из работавших над расследованием офицеров не пришло в голову проделать этот простой расчёт. С силой сжав карандаш, СеХун написал сегодняшнюю дату — «05.06.2019». Проведя подсчёт, он судорожно сглотнул. Пять. При сложении цифр даты до однозначного числа получалось пять. СеХун отложил карандаш и прижал ладонь к губам. Уму непостижимо — в датах всё-таки имелась своя логика. Восемь. Семь. Шесть. Пять. Значит, следующей цифрой должна быть четвёрка… На несколько секунд прикрыв глаза, СеХун вновь взялся за карандаш. Пятнадцатая годовщина второго убийства будет двадцать девятого августа этого года. Итак, если сложить все цифры даты… Получалась четвёрка. Прокурор ошеломлённо смотрел на блокнотный лист. Он прикинул в уме годовщину третьего преступления — седьмого ноября сего года. Три. Что же это?.. СеХун глубоко вдохнул, старясь взять себя в руки и не торопиться с выводами. Да, у него получился логический ряд, но это вряд ли означало, что Бог ждал пятнадцать лет, чтобы цифры дат его преступлений складывались так, как надо. Но всё-таки это стоило считать зацепкой. Надо бы обсудить своё открытие с МинСоком… Или нет, лучше брать повыше. Решено! Завтра он пойдёт к ЧунМёну и изложит ему свои выводы. СеХун довольно улыбнулся и, отодвинув блокнот с карандашом в сторону, снова принялся читать том дела. Ему нравился капитан полиции — корректный, ответственный, скрупулёзный. Он всегда выполнял свою работу тщательно и — что немаловажно — относился к СеХуну точно так же, как и к любому другому прокурору, не пытаясь, пусть и не напрямую, попенять на молодость и связи, в отличие от лейтенанта Ким ЧонДэ и детектива Пак ЧанЁля. Последний и вовсе терпеть его не мог и даже не особо это скрывал, кривя губы каждый раз, как прокурор заглядывал к ним в отдел. Сегодня, когда он стоял у стола МинСока, этот ЧанЁль скорчил такую рожу — и даже не отвернулся Что ж, такие люди есть везде, и с их существованием стоило просто смириться. Посмотрим ещё, что Пак ЧанЁль запоёт, когда узнает, какую важную улику раскопал столь ненавидимый им прокурор! СеХун колёсиком мышки прокрутил очередную страницу и с удивлением прочёл заглавие очередного прилагаемого документа: «Представление о снятии полицейской защиты». Он приник к экрану и начал с любопытством читать. На деле вышло ничего особенного — прокурор запрашивал снятие защиты в связи с госпитализацией того, кто ей подлежал. Бён БэкБом ложился в психиатрическую клинику, откуда его не собирались выпускать ещё довольно длительное время, и потому нужда в присутствии полицейского офицера для этого молодого человека отпадала. Судя по данным, представленным в этом документе, БэкБома собирались госпитализировать девятнадцатого ноября. СеХун с шумом втянул в себя воздух и отшатнулся от монитора. Дикая, полубезумная мысль вдруг пришла ему в голову. Бён БэкБома клали в клинику для психически больных. Обычно в таких заведениях был принят довольно жесткий режим: пациентов никуда не выпускали, их контакты с внешним миром минимизировались. Естественно, не было и речи о том, чтобы выйти из подобного госпиталя. Девятнадцатого ноября… Почти две недели спустя после третьего убийства. Бён БэкБом оказался в полной изоляции… Мог ли он сам стоять за этими убийствами? СеХун нахмурился, а потом усмехнулся. Конечно же, нет: мальчику было всего четырнадцать. Кроме того, пострадали его собственные родители. Но что, если… Прокурор начал быстро листать том. Найдя нужную часть — страницу со статистическими данными братьев Бён — он принялся жадно читать, быстро пробегая глазами ровные строчки. БэкБом родился второго июля тысяча девятьсот восемьдесят девятого года. Значит, на момент первого убийства ему было почти пятнадцать… Конечно, это вовсе не означало, что он причастен к делу, но заставляет задуматься: до этого брат БэкХёна казался СеХуну хрупким подростком. Но на фотографиях, приложенных к делу, было видно, что это высокий и плечистый юноша, явно сильный физически. Такой в теории смог бы подвесить оба тела на балке, особенно если учесть, что погибшие не ожидали подобного от собственного ребёнка. Говорили, произошедшее потрясло БэкБома настолько, что он закрылся в себе, как в раковине, почти полностью утратил способность говорить и воспринимать чужую речь. Но не было ли это искусной симуляцией? СеХун, сузив глаза, посмотрел на дату рождения БэкБома и, махнув рукой, снова взялся за блокнот. Через несколько секунд он распрямился, настороженно хмурясь. Итоговой цифрой у него получилась девятка. Та самая девятка, которой не хватало в начале логического ряда дат убийств.Глава 5. Ангелы.
12 июня 2019 г. в 09:07
БэкХён сидел на стуле, опершись локтями о колени, и серьёзно наблюдал, как БэкБом сосредоточенно строил башню из цветных кубиков, разложенных на столе. Когда кубиков, поставленных один на другой, становилось слишком много, башня с грохотом падала, но БэкБома это абсолютно не смущало: он флегматично начинал свою работу снова.
Лу Хань, к счастью, ушёл, оставив их наедине. Он не рекомендовал оставаться надолго, так как эти визиты почему-то напрягали БэкБома. Доктор считал, это оттого, что БэкХён напоминал пациенту о той трагедии, что разразилась много лет назад и изломала душу бедного юноши.
Тяжело вздохнув, БэкХён вытащил из кармана сумки листок бумаги, который он забрал сто стола Тао. Он углядел сходство в шрифтах только потому, что та, самая первая надпись намертво въелась в его подсознание.
Замысловато начертанные буквы — такие же, как в тех жутких посланиях, которые Бог оставлял для него на местах преступлений.
Но почему… Как…
БэкХён закусил губу и ещё раз перечитал список. Если рассматривать его вне зависимости от места, где он лежал, картина получалась довольно жуткая. Селекционная пила — это примечательно, если учесть, что тела жертвы было расчленено профессионально. Лампочки для хирургического светильника, стерилизующий раствор, перчатки — это обычный расходный материал для работников морга, но на фоне недавних событий, да ещё и учитывая шрифт…
Поднеся список близко к глазам, БэкХён начал тщательно изучать каждую букву.
Может, это просто совпадение? Может, у него попросту начала развиваться паранойя? Ведь само предположение о том, что Тао мог быть Богом, казалось абсурдным до невозможности. Этот дружелюбный, живой и весёлый человек никак не походил на убийцу. Хотя многие из самых известных и страшных преступников были милейшими людьми, но БэкХён никак не мог представить себе Тао, распиливавшего тело.
Кроме того, первая серия убийств была совершена пятнадцать лет назад. Тогда Тао, скорее всего, ещё жил на родине.
Или нет.
БэкХён нахмурился.
Сколько Тао лет? Навскидку сказать сложно: он выглядел довольно молодо, да и вёл себя соответственно, но Крис как-то упоминал, что его ассистент — дважды Бык.
Значит, он родился в год Быка и под знаком Тельца.
Год Быка — это либо девяносто седьмой, либо восемьдесят пятый. Первое — маловероятно, так как Тао окончил медицинский университет довольно давно.
Значит, восемьдесят пятый. На год старше самого БэкХёна.
Выходит, пятнадцать лет назад Тао было девятнадцать — вполне достаточно для того, чтобы совершить убийство. Кроме того, китаец учился на медицинском и обладал необходимыми начальными знаниями.
БэкХён откинулся на спинку стула и задумчиво посмотрел на потолок, разрисованный зелёными листочками.
С этой перспективы, и выбор профессии Тао казался странным. Получив диплом медицинского университета, он вполне мог начать практиковать как врач, но вместо этого устроился помощником судебно-медицинского эксперта — на должность, не соответствовавшую его квалификации.
Почему он так поступил? Потому что Крис, как его соотечественник, стал бы его покрывать в любом случае? Или, может, ради лёгкого доступа к инструментам патологоанатома?
Застонав, БэкХён скомкал лист бумаги.
— Я просто схожу с ума, — прошептал он, вставая со стула.
И тут их с БэкБомом взгляды встретились.
БэкХён похолодел: в глазах брата, обычно таких пустых и безжизненных, было вполне осмысленное выражение. Он смотрел внимательно и как будто чего-то ждал.
Это длилось с полсекунды, а потом БэкБом, равнодушно отвернувшись, вновь принялся за строительство башни.
БэкХён покачнулся и едва устоял на ногах. Приложив ладонь ко лбу, он тут же отнял её с удивлением принялся изучать. Кожа его ладони была покрыта мелкими капельками. Он взмок несмотря на то, что мощный кондиционер работал на совесть, и температура в комнате была свежей, даже прохладной.
Наверное, это и вправду паранойя: сначала Тао, теперь вот БэкБом.
Кого он станет подозревать дальше? Может, добряка ЧанЁля? Или затворника КёнСу?
Усмехнувшись, БэкХён медленно приблизился к брату и тихо проговорил:
— Мне пора, БэкБом. Жди меня в июле — я обязательно приду на твой день рождения.
БэкБом никак не прореагировал. Он был полностью увлечён возведением башни и старался ставить кубики ровно, чтобы его сооружение не свалилось.
Кивнув, БэкХён вышел из комнаты и, аккуратно прикрыв за собой дверь, поспешил к лестнице.
Сегодня ему предстоял ещё один важный визит.