***
Машину тряхнуло на одной из выбоин, и ЧанЁль сквозь зубы выругался. — Эта чёртова дорога меня в конце концов доконает, — пожаловался он, не поворачивая головы. — Будь поосторожнее, — посоветовал сидевший рядом БэкХён. — Спешить нам некуда: он вряд ли успеет куда-нибудь уехать, особенно сейчас, когда его мониторит полиция. ЧанЁль коротко кивнул и чуть сбросил скорость, мастерски вписавшись в поворот. БэкХён прочистил горло и искоса посмотрел на друга. Тот, казалось, был полностью сосредоточен на дороге, но складка, залегшая между бровей, сурово сжатые губы и немигающий взгляд говорили о другом. — Послушай, — начал БэкХён, повернувшись лицом к другу. — Ты… Ты уверен насчёт БэкБома? ЧанЁль вздохнул. — Абсолютно, — ответил он. — Я точно видел в ту ночь именно его. БэкХён понурил голову и ссутулился. — Я понимаю, какой это шок для тебя, — мягко продолжил ЧанЁль. — Но, думаю, всему есть объяснение. Скорее всего, этот Лу Хань просто накормил его препаратами, превратив в послушную марионетку, а потом послал расправиться со мной. Закрыв лицо руками, БэкХён покачал головой. — Я не верю в это, — сдавленно произнёс он. — Просто не верю. БэкБом никак не мог… Нет… — Он и не виноват, — терпеливо проговорил ЧанЁль, останавливаясь на переезде и положив руки на руль. — Это всё Лу Хань, я уверен. БэкХён посмотрел на друга с отчаянием. — А ты не мог ошибиться, обознаться? — с надеждой спросил он. ЧанЁль молча помотал головой. По железной дороге прямо перед их глазами помчался поезд. Вагоны быстро сменяли друг друга, сливаясь в одну сплошную бежевую массу. Состав был пассажирский — скорее всего, эти люди ехали с работы, предвкушая расслабление дома после тяжёлого трудового дня. БэкХён, проводив глазами поезд, вновь повернулся к другу и вымолвил: — Но если мы предполагаем, что Бог так могущественен, то почему бы ему не подставить БэкБома? — И каким же образом? — ЧанЁль, дождавшись поднятия шлагбаума, медленно стартовал с места. — Он сделал пластическую операцию, чтобы стать точной копией твоего брата? — Необязательно, — БэкХён помотал головой. — Есть же театральные маски — их сейчас изготавливают из полимерных материалов, добиваются иллюзии истинного лица. У Бога вполне могла иметься такая — он её заказал или сделал сам. ЧанЁль глубоко вздохнул. — Мы всё выясним, уверяю тебя, — тихо уверил он, увеличивая скорость и сворачивая на просёлочную дорогу. — Если это так, мы обязательно поймаем истинного виновника. Просто сейчас это — наша единственная ниточка, и мы обязаны проверить. БэкХён печально кивнул и тут же вздрогнул: сотовый телефон ЧанЁля, лежавший в бардачке, громко зазвонил. — Прими вызов, пожалуйста, — бросил полицейский, сощурившись. — Может быть, это что-то срочное. Покорно открыв бардачок и взяв гаджет, БэкХён закусил губу: звонил МинСок. Он принял вызов и прижал трубку к уху, быстро вымолвив: — Есть какие-нибудь новости? — БэкХён, это ты? — голос старшего детектива был очень усталым и даже слабоватым. — У нас чрезвычайная ситуация: ЧунМёна нигде нет. Он ушёл ещё до собрания, и недавно его мобильный обнаружили у берега реки. Мы обзвонили больницы, морги и соседние полицейские участки, но пока не нашли его. Спроси у ЧанЁля, не делился ли капитан с ним планами на сегодня. — Сейчас, — БэкХён отвёл трубку от уха и повернулся к другу. — Ты не в курсе, где сейчас может быть ЧунМён? Он тебе ничего не говорил? — Что? — ЧанЁль резко повернулся к другу, и машина вильнула. — Нет, я ничего от него не слышал. А что произошло? — Он ничего не знает, — БэкХён снова поднёс трубку к уху. — Держи нас в курсе, хорошо? Может, он просто решил проветриться из-за стресса: в последнее время он был сам не свой. Дав отбой и бросив телефон обратно в бардачок, БэкХён повернулся к другу. — МинСок говорит, что его нигде нет, — произнёс он. — Его мобильный нашли у реки. ЧанЁль со свистом выпустил воздух сквозь зубы и ещё крепче вцепился в руль. — Ты же не думаешь, что ЧунМён… — неуверенно начал он. — Конечно, нет, — БэкХён с силой сжал кулаки. — Он не из тех людей, кто поддаётся слабости. Глубоко вздохнув, ЧанЁль затормозил у успевшего надоесть ему забора и заглушил двигатель. — Давай пока займёмся Лу Ханем, — чётко выговорил он, выходя из автомобиля. — И будем надеяться, что с ЧунМёном всё в порядке.***
Здания суда всегда отличались крайней степенью протокольности. Ни капли уюта не было предусмотрено ни в симметричных линиях фасадов, ни в правильных прямоугольниках окон. Внутреннее убранство полностью соответствовало этому впечатлению: казённый линолеум на полу, квадратные залы заседаний, похожие друг на друга, как горошины из одного стручка, широкие коридоры с лавками, которые почти постоянно были заняты людьми с одинаковыми мрачными выражениями на серых лицах. Это место попросту не было создано для радости: здесь люди могли либо печалиться, либо оставаться серьёзными. Никто не мог и подумать о том, чтобы, например, засмеяться в суде. Или отпустить какую-нибудь шутку. Мать СеХуна перешла из адвокатуры на работу судьи, как только ей исполнилось тридцать пять лет — минимальный возраст для этой уважаемой должности. Она обладала повышенным чувством справедливости и считала, что самое суровое наказание — это не всегда панацея. Её приговоры вовсе не отличались мягкостью, но и излишне суровыми не являлись. СеХун с детства привык бродить по этим залам, с любопытством касаться прутьев клетки, в которую сажали подсудимых, рыться в стопках повесток на столе секретаря, забираться в кресло на кафедре-возвышении и, завернувшись в мамину мантию, стучать молоточком по базе и призывать к порядку. Теперь же, когда он вырос, всё стало казаться куда менее внушительным. Зал номер девятнадцать — тот самый, в котором работала мама, — был точно таким же, как его восемнадцать предшественников и двадцать один последователь: деревянные полы, кафедра, солидное кресло судьи, обитое вытершейся от времени зелёной тканью. Сбоку от возвышения была предусмотрена дверь, которая вела в личные владения судьи — тесный кабинетик, куда умещались лишь стол, кресло, два стула, вешалка для одежды и небольшой архивный шкаф. СеХун привык приходить сюда каждый день, чтобы доложить матери о своих успехах или пожаловаться на неудачи. Он знал: она всегда поддержит и поможет. И сейчас ему как раз требовалось это. — Капитан Ким ЧунМён пропал, — вымолвил он, присаживаясь на один из стульев. — Его телефон обнаружили у самого берега реки. Оснований обыскивать реки нет, потому что никто не видел там ЧунМёна, но место довольно пустынное. — Ты полагаешь, что он мог покончить с собой? — прервала его мать, аккуратно размазывая крем по тыльной стороне ладоней. — Это возможно, — с неохотой признал СеХун. — В последнее время он был сам не свой. Кроме того, ещё это расследование дела Бога… Думаю, оно его окончательно доконало. Мать кивнула, продолжая массировать руки. — Составь распоряжение, я его подпишу, — спокойно проговорила она. — Это точно заставит спасателей пошевелиться. СеХун широко улыбнулся. — Вообще-то, — он поднял с пола портфель, положил его себе на колени и щёлкнул замочком. — Я уже его составил. Мать рассмеялась. — Ты становишься настоящим профессионалом, — с плохо скрываемой гордостью заметила она, принимая у сына документ и ставя на нём размашистую подпись. — Удачи, сынок. — Спасибо! — СеХун кивнул, схватил распоряжение и пулей вылетел из кабинета. В зданиях суда никто никогда не бегал — это правило являлось непреложным. Секретари судов в поисках прокуроров, даже если заседание по часам должно было уже начаться, всего лишь мелко семенили. Сами государственные обвинители делали широкие шаги, но ходили степенно. Помощники судей предпочитали деловую походку: они шли, чуть наклонившись вперёд. Но сегодня СеХун решил нарушить это правило. Он пробежал по коридору, на ходу застёгивая портфель, и, резко распахнув дверь на лестницу, слетел со ступенек, перескакивая через две. Ему вслед оборачивались, и многие осуждающе качали головами: здесь, в суде, всякое проявление неуместной активности рассматривалось чуть ли не как святотатство. Однако СеХуну было всё равно: он, как молодая нетерпеливая гончая, видел перед собой цель и мчался к ней на всех парах. А ещё он не хотел думать о возможном варианте развития событий. Отвезти ордер в двадцать пятый полицейский участок оказалось делом пятнадцати минут. МинСок, взяв документ, сразу же начал деловито звонить по всем инстанциям, а ЧонИн занялся сканированием. Запыхавшийся СеХун упал на стул и начал обмахиваться руками, следя за полицейскими. Час уже был довольно поздний, но ни МинСок, ни ЧонИн и не думали расходиться по домам. У МинСока был довольно усталый вид: он то и дело потирал лоб или дёргал себя за короткую седую прядку волос. ЧонИн же выглядел более бодрым, хотя одет был крайне странно: в форменные брюки и спортивную толстовку. — А что случилось с верхней частью вашей формы? — спросил СеХун, с любопытством прищурившись. — Одна неприятность, — отсканировав документ на стоявшем у стола МинСока принтер-копире, ЧонИн взял оригинал и аккуратно положил его на стол. — В ходе работы такое иногда случается. Хорошо, что у нас тут есть прачечная, где Исин, Тао и Крис стирают свои халаты! Правда, цикл стирки закончится нескоро, но я не думаю, что к нам сейчас нагрянет инспектор. Удовлетворившись ответом, СеХун кивнул и откинулся на спинку стула. Делать пока бело нечего: МинСок только инициировал процесс со службой спасения. Кроме того, строго говоря, его миссия была выполнена, и ему надлежало отправиться домой… Но он и не думал об этом. Расстегнув свой светло-серый пиджак, СеХун помассировал шею и, открыв портфель, начал копаться внутри. Там скопилось множество уже ненужных бумаг, которые надо было разобрать, но сейчас заниматься этим совершенно не хотелось. СеХун мог думать только о ЧунМёне. Капитан ведь не мог покончить с собой, да? От него слишком многое зависело, и он это прекрасно понимал. Он бы ни за что не оставил свою жену, свой участок, своих подчинённых, к которым был искренне привязан… Но последние дни выдались тяжёлыми для всех. Удивительно, как они ещё не сошли с ума, гоняясь за этим Богом-призраком. Конечно, труднее всех пришлось БэкХёну. А заявление ЧанЁля о том, что на него напал Бён БэкБом, вообще не выдерживало никакой критики. Правда, если учесть, что были использованы нейролептические препараты, то можно допустить такую вероятность. Значит, Лу Хань снова введён в круг подозреваемых. С другой стороны, никто не мог гарантировать, что память ЧанЁля не сыграла с ним злую шутку: после таких черепно-мозговых травм подобное неудивительно. До этого полицейский общался с БэкБомом, состояние последнего его поразило до глубины души, и поэтому в минуту душевного волнения воображение пририсовало злоумышленнику именно эти черты. СеХун когда-то и сам склонялся к версии, что БэкБом мог оказаться убийцей, но после визита клиники он долго обдумывал это и пришёл к выводу, что такого быть не могло. Сколько времени можно симулировать психическое заболевание, живя среди людей с настоящими отклонениями? Насколько хорошим специалистом нужно быть, чтобы одурачить многих дипломированных психиатров? БэкБом мог оказаться сумасшедшим гением — да. Но вряд ли он являлся Богом. Что же касается выступления ЧанЁля на собрании… Тот с огромной уверенностью утверждал, что видел именно БэкБома, но вот никто из остальных присутствовавших не спешил ему верить. Да и вообще, вряд ли ЧанЁль и вправду мог что-либо рассмотреть. СеХун ездил к этой библиотеке примерно в то же время — там как раз меняли разбитую лампочку в уличном фонаре. Без неё разглядеть что-то на расстоянии двух шагов становилось невозможным. СеХун наморщил лоб и, опершись локтями на колени, наклонился вперёд. Существовал ещё один вариант произошедшего: ЧанЁль всё выдумал. Конечно, он вряд ли сам ударил себя по голове, но существовала ещё одна версия — та самая, о которой все участники этого расследования предпочитали не думать. ЧанЁль понял, кто настоящий убийца, но не желал с этим мириться. И в момент нападения подсознание подкинуло полицейскому иллюзию, за которую он поспешил спрятаться, как в кусты. Наверное, убийца был ему другом. Или ЧанЁль засомневался в своём выводе. Внезапный возглас МинСока вырвал СеХуна из плена гнетущих мыслей. Прокурор вздрогнул и выпрямил спину. — Что случилось? — спросил он. Бледный МинСок опустил трубку на базу и едва слышно прошептал: — Его нашли.