Гриф Золотого Залива

Не осуди. Просить прощенья, При всем желании не стану. Не обернуть так вспять мне время, И злом останусь упомянут, Но с честью пронесу то бремя, Как черное победы знамя. Пока не кончатся пути, Я рваных крыльев не расправлю Среди небес бескрайней сени. Нельзя разжечь из пепла пламя. За грань ушедшим не воскреснуть От слова горького «прости»…

      В оскверненном святилище оказалось еще темнее, чем в том подземелье, из которого они не так давно выбрались. Идти приходилось на ощупь, а под ногами то и дело хлюпала зловонная мокрота. Рэст кашлял. Вдохи оседали в горле влагой. Она проникала в него с каждой порцией воздуха и растекалась под кожей зудящим льдом. Он ежился и кутался плотнее в свою жилетку, но толку от этого было мало. Это был необычный холод и шел он не снаружи, а изнутри, словно отзываясь на его страх и зов порченной магии святилища. — Лестница должна быть впереди, — говорила Элис. — По ней можно подняться в Зал Древа, а оттуда выбраться за территорию храма.       Влажное шлепанье ее босых ног отдавалось с стенах. Лис шла чуть впереди. В темноте святилища, в окружении порчи она ощущала себя, как дома. Стала будто бы больше, выше и значительней. Она совершенно не боялась в отличие от плетущегося позади мальчика. В этом хаосе Лис точно представляла куда идти и что делать дальше. Это внушало надежду, как и то, что из них двоих девушка видела в темноте, и вдобавок хорошо знала это место. Однако и Рэст замечал кое-что. Ощущал то, что она в силу своей природы просто не могла почувствовать.       Это место гнило изнутри. Гнило заживо. И речь была даже не о шевелящейся плесени на стенах и густой, зловонной жиже, что хлюпала под ногами. Здесь тухла и умирала сама магия. Она рвалась на лоскуты, искажалась и выворачивалась наизнанку, крича от боли. Рэст хорошо помнил, когда в последний раз сталкивался с подобным. Это было не так давно.       Вокруг тлели остаточные пятна и нити чужих жизней. Умирающие или уже погибшие духи самых разных форм и размеров. Лис не могла видеть их. Их видел он. Истощенных, заморенных и остывающих. Маленькие, горящие огоньки, еще не растворившихся в этой братской могиле иных встречались реже. На последнем издыхании они тянулись к идущим по узкой тропе детям своими лапами и руками, но были слишком слабы, чтобы причинить им вред. Рэст хотел бы помочь им. Но здесь слишком мало чистой энергии, а их так много…       Но из самых глубин святилища тянуло совсем другим. Большим, всеобъемлющим, необъятным. Комок чистой, незапятнанной порчей энергии, тщательно подавляемый магией, что стягивалась к нему со всех концов храма бесконечными, прочными потоками. Ее направляли. И более того эту силу вытягивали из окрестных земель. Наверняка с помощью артефакта или заклинания. Ее тянули сюда уже оскверненную, для одной единственной цели — удержать то, что было спрятано в глубине. — А если с той стороны охрана? — спросил мальчик, чтобы хоть чем-то заглушить поток слышимых только ему стенаний отравленных духов. — У того, другого выхода. — Значит, придется их помять, — буркнула сумрачная Лис. — Какая разница? Назад нам все равно нельзя. Да и тут оставаться тоже. — Она неодобрительно покосилась по сторонам. —  Нарций о том месте куда мы идем даже не знает, иначе не пустил бы меня в храм. Подозреваю, о нем не знала даже Азур, предыдущая Верховная. Там не просто «выход», а портал — точка перехода. Мой отец создал его и многие другие по всем Южным Землям. Конкретно этот ведет в городской сад, что у часовни. Этот путь раньше… — она немного смущенно хихикнула. — В общем если бы не тот портал, меня бы не заделали. — Так значит, твоя мать была жрицей Истока? — удивился Рэст. — И она нарушила обет данный Ро?! — Никакие обеты моя мама не давала! Просто, у ее отца, верховного лорда Арена, были иные планы. Сам посуди, она — высшая, дочь знатного рода умница, красавица, да еще и маг сильный. Любой лорд с радостью в жены возьмет даже при том, что она Ворон, — невесело сказала Элис. — И ведь сыскался один такой лорд: из Дома Элотар. Древний, чародейский род. Ксантийский. Белый Шпиль, считай, полностью под их влиянием. Договор о свадьбе уже был заключен, оставалось только дождаться. Но одно дело договоры, а другое чувства, — в голосе девушки послышалась улыбка. — Перед самой церемонией мама сбежала с моим отцом. Несколько месяцев по горам и лесам мыкалась, как разбойница. Верховный лорд, их все равно нашел. Сначала хотел прибить отца за такую дерзость, но узнал о том, что мама беременна. Смягчился. Дал дозволение на свадьбу. Азур тогда сильно разозлилась, хвостом махнула. Они с Альфредом рассорились и не видели ее больше в Заливе: дала обеты и здесь, в храме осталась насовсем. — Лис вздохнула и подытожила: — вот такая романтичная история, жаль кончилась херово: на церемонии в свадебный кубок, из которого пьют молодожены, подмешали яд… Мама выжила, но потеряла большую часть магии. После этого ей в высший свет путь был отрезан. А отец и вовсе погиб. — Соболезную… — пробормотал Рэст. — Я его не знала, — пожала плечом девушка. — Но хотела бы. Все кого спрашивала, говорили, он был настоящим гением. Может, подсказал бы как зачаровать меч, чтобы он у меня в руках не рассыпался. А то уже менять задолбалась. Рэст, вспомнив, как лихо Элис оторвала голову гоблину голыми руками заметил. — Может, просто оружие не для тебя? Не пробовала колдовать без… — Ты совсем дурик! — сочувствующе отозвалась девушка, услышав для себя очевидную глупость. — Силу без направляющего артефакта использовать? Хах! Я же не нечисть какая-нибудь! Рэст растерялся. — А как же… Этьен Варгот и лорд Бергауз… и даже твоя подруга Адель. У них мечей-то не было! Элис засмеялась на этот раз звонко, не сдерживаясь: — Ну, ты даешь! «Чародейский меч» — общее название. Им может быть не только оружие, а любой предмет. У Адельки, например, родовой медальон. У Берга — кольцо. А Этьен… — Лис задумалась. — Скорее всего, у него сак-янт. А то и два. Не даром же он перчатки постоянно носит. — «Сак-янт»? — нахмурился мальчик, припоминая значение этого слова на восточном наречии. — Татуировка? — Магическая татуировка, — поправила Элис. — Любым «мечам» нужен контакт с кожей или кровью владельца. Но предмет можно выронить в бою или случайно потерять. Есть, правда, и те, которыми можно управлять на расстоянии, но это большая редкость. Поэтому некоторые чары, предпочитают делать себе тату особыми чернилами. Удобная штука, но очень больная и не все выдерживают. Сходят с ума, умирают, обращаются в… Неважно, — девушка передернулась. — Азур была мастерицей по части нанесения сак-янтов. На востоке они — обязательное условие для любого чара. У них к магии отношение суровее. Там янт прямо на лице клеймят, чтобы всем было видно. Либо так, либо в жрецы, либо казнь. Бр-р-р… Как подумаю, до мурашек пробирает! По мне это просто дикость, придуманная церковными фанатиками. — Подытожив, она заговорчески понизила голос: — у Варгота старшего тоже сак-янт был. Мне Вэл перед дуэлью нашептал, что у этого озабоченного урода сила в штанах. В прямом смысле, представляешь? Это же ещё додуматься надо! — прыснула девушка. — Эх, если бы не Змей с его интригами, сразу хуй оторвала бы без этих обезьяньих плясок.       На этом моменте Рэст осоловело похлопал глазами, крутя в голове минувшие события. Дуэль. Раненая, проигрывающая Элис. Разъяренный Варгот. Отсутствие Змея. А кстати, где он был?.. Люди собравшиеся на трибунах, там же аристократы делающие ставки, Этьен… Элементы мозаики вроде сложились верно, но теперь, после разговора с Лис, у Рэста было стойкое ощущение того, что смотрит он на все это великолепие через кривое зеркало и в упор не видит главного. Будто главное в тот момент крылось где-то в другом месте за границей этой картины. Аделаида Нокс… Ее фраза: «Он погибнет». Тогда он думал, что речь о Лис, ведь полагал, что юный ворон — мальчик. Но сейчас начал смотреть на то неосторожно брошенное высказывание иначе. Адель не могла не знать, что Элис Вран — девушка. Они были слишком близки. И вот напрашивается закономерный вывод… — Дело было не в поединке, — прошептал Рэст еще не до конца, но понимая. — Ясен красен! — возмутилась Лис. — Или ты думал я такая слабачка?       Не слабачка. Теперь Рэст был полностью в этом уверен. Если вспомнить тогда, в то утро она хоть и волновалась перед дуэлью, но это был не страх смерти, скорее предбоевое возбуждение. А на самой дуэли Лис даже двигалась медленнее чем сейчас, когда убивала гоблинов. Она поддавалась Варготу?.. — Разве это не тебя выносили с ристалища? Ты была при смерти… — Откат, бестолочь! — шлепнула себя по лбу девушка. — Варгот старший — идиот, не бери с него пример. Он увидел ворона Аренов и решил обвешаться амулетами от стихийных чар. Но я-то наполовину Роуз! И колдую, как Роуз! Моя магия меняет не окружение, а меня. Только после этого сутки будешь ваяться, как вареная гусеница. Сила, ловкость, скорость, заживление, восприятие, чутье — это все наше, роузовское. Вот только контроль — не про нас. Артефакт мне нужен, не чтобы направлять силу наружу, а чтобы сдерживать ее внутри. Чтобы не сбрендить в пылу боя и суметь отличить своих от чужих. Только вот с Варготом мы сражались на отгороженной заслоном территории. Один на один. — Ты сдерживалась, — ошарашено произнес он. — Зачем?! — Пока этот петух вокруг меня бабочкой порхал, а его прихвостни улюлюкали с трибун, Вэл и люди Берга обыскивали их комнаты, — просветила Лис. — Уж не знаю, что они там выискивали, но меня попросили потянуть время. — Потянуть время… — эхом повторил он. — Значит, Змей был так спокоен, потому что знал… Он знал! — Сам не понимая, отчего Рэст засмеялся. — Праведные, какой же я!.. Элис и потрепала его по волосам. — Сказочный дурик, — вздохнула она. — Честно сказать, нам повезло, что Варгот вызвал именно меня. Если бы он догадался о…       Краткая вспышка, полыхнувшая вдалеке, ослепила. Рэст неосознанно зажмурился, но когда привык к свету смог увидеть впереди женский силуэт. Она стояла у них на пути, переливаясь чистым золотом. Шлейф платья колыхался у земли, так и не касаясь ее. Черты лица женщины были стерты, но Элис все равно смогла узнать в них родное лицо. — Мам? — выдохнула девушка и, сделав шаг, вперед произнесла уже уверенней. — Мам, что ты здесь?..       Вместо ответа женщина приложила палец к своим губам и плавным жестом указала в глубь святилища, после чего растворилась в воздухе, оставив после себя едва заметное свечение. Не говоря друг другу, ни слова они двинулись дальше, и не успели пройти тридцати ярдов. Рэст уловил стремительно приближающийся отголосок жизни. Он летел к ним невероятно быстро. Так быстро словно намеревался напасть. Рэст успел дернуть Лис за руку, и прежде чем на них вылетело разъяренное… нет, до предела взбешенное, дрожащее от гнева существо. Грозно подрагивал высокий силуэт. Едва завидев их существо зашипело, рванулось в перед с невероятной скоростью. Длинные, слишком длинные для человеческих пальцы вцепились в Элис, как стальные крючья. Яркие огни вспыхнули в темноте напротив ее лица. — Вэл? — Округлила глаза девушка, вглядываясь, в это взъерошенное нечто. — А ты как сюда?.. Не дав ей закончить, посол взорвался гневным карканьем: — Вы!.. Вы двое! Наглые, неблагодарные с… с-скунс-сы! — звуки, рвущиеся наружу из горла ксантийца, больше напоминали змеиное шипение, чем речь. — Какого мора вы здесь делаете? Решили подохнуть?! Или что похуже! Тут повсюду порча, а ты сверкаешь вычищенной аурой, как голой жопой! Хоть бы амулет у жриц сперла! — Он отпустил Лис, медленно перевел взгляд на Рэста и прищурился. Мальчик шагнул подальше, но посол внезапно успокоившись рыкнул: — у вас вообще мозгов?.. Так и недоговорив, он закашлялся. Воспользовавшись паузой Элис заговорила: — У нас выбора не было! Там, в подземельях сплошное гоблинское царство, а Нарций и о палец не ударит. Эти твари здесь, как у себя дома бродят. — Внимание Лис снова вернулось к ее остроухому родственнику. — Как ты вообще сюда пробрался? И зачем? И почему от тебя так несет элем? Ты… — она прищурилась и обратилась уже к Рэсту, словно ища подтверждения своей догадке: — он опять пил?       Вэллар гневно зыркнул на девушку, мол, да пил, и что ты мне сделаешь. Затем попытался заговорить, но слова застряли в его горле беспомощным хрипом. Посол согнулся пополам и остервенело замахал рукой куда-то в сторону, скорее всего указывая на противоположный вход в святилище. — Ты оттуда пришел? — продолжила Элис этот странный диалог. — Там не было охраны? Или… — Усыпил, — выдавил из себя таир после нескольких попыток. — Твоя мать… Не важно. Все не важно. Я просто спустился сюда и учуял вас.       Змей отвел взгляд. Он странно горбился. Пальцы, видимой из-под мантии руки беспрестанно шевелились, сгибаясь в суставах так, как человеческие руки не согнулись бы никогда. Рэсту почудилось, он слышит похрустывание костей. Однако громче всего звучало тяжелое, частое дыхание, что слышалось даже на расстоянии. — Ты тоже ее видел, — встрепенулась Лис и вцепилась в таира с внезапной злостью. — Это она привела тебя сюда?! Отвечай! Смотри на меня, Вэл! — Не кричи, маленькая бестия, я тебя и так слышу! — взмолился Змей и отошел от племянницы на пару шагов. — Видел. Еще ночью, в городе. Надеялся, причина в эле. Или что я там намешал?.. — буркнул он, потирая висок. — Но теперь, уверен — это пр… — Чародей осекся. — Это проекция, — соврал он. — Должно быть, в Заливе случилось что-то. Какая ирония: я тут, а проблемы там. — С этими словами ксантиец сунул им в руки по легкому браслету. — Надеть. Не снимать. И только попробуйте…       Последняя фраза повисла в воздухе недосказанной угрозой, но они синхронно закивали. Злить и без того взвинченного боевого чародея никому не хотелось. Путь продолжили втроем. Глаза понемногу начали различать очертания окружающих предметов, которых было не так уж много. В основном потухшие жаровни, да фрески на стенах. Канавки, переполненные бурой, густой субстанцией тянулись вдоль всего пути. То здесь, то там на полу виднелись лужицы и целые озера этой гадкой жижи. Она-то и издавала такой ужасный запах. Как таир умудрился их учуять — непонятно. Рэст читал, что чернокровки способны уловить интересующий их запах за несколько километров, но не посреди такой вони же!       Кроме всего прочего их окружали корни. Много темных корней, похожих на поросшие нарывами канаты. Они прорывались в зал через дыры в каменных стенах, переплетались на потолке, и тянулись по полу. Некоторые из них даже шевелились, стоило подойти чуть ближе. Один раз Рэст чуть было не коснулся одного из них, но Лис вовремя помешала этому случиться. — Это Древо Забвения, лучше не трогать — сказала девушка. — Обычно оно так не делает. Видно, очень голодно. — Заметив интерес на лице Рэста, Лис пустилась в объяснения. — В этом зале святилища собирается магия. Кристаллы на стенах — накопители, наполняются с помощью Древа. Само оно растет наверху, во внутреннем саду. Древо лечит: тело, ауру, души. Оно может забрать воспоминания, которые причиняют боль. — На этом моменте Вэллар, идущий впереди, презрительно фыркнул, словно даже слушать все это ему было смешно. — Древо питается жизненной силой. Дремлющие — ее источники — находятся на третьем уровне, под нами. Ими становятся преступники, приговоренные к смерти. Но встречаются и добровольцы. — Это и так ясно, — раздраженно перебил племянницу Змей. — Мне не ясно! — возмутился Рэст. — Добровольцы? То есть кто-то действительно просто приходит и просит «убейте меня»? — Запудрят мозги, и не о таком попросишь, — буркнул ксантиец, не оборачиваясь. — Жрецы в этом мастера. — Добровольцами становятся те, кому Древо помочь уже не способно. Исток дает шанс принести своим уходом пользу, — продолжила Лис. — Не всем отвечают согласием: жрицы видят тех, кто действительно на грани, — заверила девушка и заслужила еще один фырк от чародея. — Дремлющих поят особым зельем, после чего те навсегда становятся частью храма. Они не ощущают боли. Не видят снов. Просто угасают. Такое существование может длиться дни или годы. Зависит от силы конкретной души. — Элис указала на канавки. — Живая вода — связующее звено между дремлющими и Древом, — пояснила она. — В нижнем зале она вбирает жизненную силу и по зачарованным желобам течет вверх, прямо к Древу. А оно в свою очередь наполняет кристаллы магией, цветет и отдает уже очищенную воду обратно. Та спускается по стенам в нижний зал и все повторяется. Это и есть Исток — бесконечный круговорот жизни. — Бесконечная переработка бесполезного ресурса в полезный, — сделал циничное замечание посол.       Они вышли к лестнице. Обвиваясь вокруг резной, каменной колонны она прорезала все три яруса святилища насквозь. Корни древа настолько сильно ее оплетали, что создавалось впечатление, будто вся лестница состояла из них. Увидев маячивший наверху отблеск солнечного света, Рэст приободрился. Они почти выбрались из этого проклятого святилища. Даже долгий подъем не смог бы испортить его настрой. Но и мерцающий отблеск жизненной силы внизу так и манил к себе. В тишине святилища Рэсту слышались отголоски давних битв, разговоров, споров и договоров, клятв и обещаний. Их шепот, исходящий от переплетенных корней он чувствовал почти что кожей. Мальчик старался идти не оборачиваясь, чтобы не было соблазна. Но стоило им с Лис подняться на пару десятков ступеней, как снизу раздался вопль. Не настоящий. По крайней мере, его слышали не все. Лис даже ухом не повела, хотя передернула оголенными плечами. Рэст же застыл на месте, вслушиваясь в душераздирающие вопли доносящиеся из глубины. После того, как они смолкли мальчик заметил нечто важное. Вернее отсутствие важного. Где Змей?       Обернувшись, он увидел, что ксантиец стоит внизу и, перегнувшись через перилла, напряженно вглядывается в темноту. Достаточно было увидеть выражение его лица, чтобы понять: с ними наверх он не пойдет. — Лис, к порталу. Живо, — скомандовал чародей обманчиво спокойно, не отводя от темной бездны взгляда. — Выберетесь в город — отыщите Берга. Он знает, что делать.       Элис открыла рот в праведном возмущении, но обращенный к ней взор пресек любые препирания. Девушка попятилась назад. Таир смотрел на них снизу вверх, но складывалось впечатление, что это они находились далеко внизу, а Змей парил высоко в небе, высматривая добычу. Именно так Рэст о себе и подумал в тот момент. Как о добыче. Дичи, за которой следит немигающий, хладнокровный охотник и мысленно уже представляет вкус мяса на своих клыках. Очнулся он, когда услышал отдаляющиеся шаги. Змей спускался вниз. — Идем, — позвала Лис.       Но мальчик не двигался с места, вслушиваясь в нарастающее биение собственного сердца. Шепот Древа, вопль магии и эти проклятые отдаляющиеся шаги сливались в одно целое. Последние во всем этом хаосе звучали особенно громко. Будто удары молота по наковальне. Бам-бам. Мутные глаза, все еще смотрели на Рэста. Все еще пылала цепкая ладонь на его плече. В мыслях звучал неразборчивый шелест, разобрать в котором внятные слова было невозможно. Будто листьями по ветру. Как во сне Рэст огляделся. Жадные корни переплетались вокруг, истекая вязкой смолой, словно кровью. Источая запах гнили, они больше напоминали ему уродливые щупальца застывшие в ожидании жертвы. Как умело расставленные силки. Западня для зверя. — Я за ним, — сказал мальчик еще до того как успел подумать и, сделав пару решительных шагов вниз обернулся к девушке и повторил: — я пойду с ним, а ты беги к порталу. — Вы. Оба. Психи.       Элис, вопреки собственному обвинению, облегченно вздохнула и, кивнув ему, пообещала, что приведет подмогу как можно быстрее, после чего скорой прытью взбежала вверх по ступенькам. Едва топот ее ножек стих, Рэст повернулся назад. Зов магии звучащий из глубин подземелий таял на коже невыносимым зудом. Усилием воли мальчик снял с себя морок и одновременно почувствовал небывалое облегчение. Будто это была не иллюзорная маска, а тяжеленный груз, тяготивший к земле. Как же мне надоело прятаться, — подумал он, сунув амулет в карман, и пошел вниз. — И убегать надоело.

* * *

      Завывал ветер. Это был первый звук который он услышал помимо редких ударов капель от которых уже болела голова. Их источник обнаружился поблизости — трещинка в потолке пещеры из которой ритмично капало. Очень хотелось пить.       Кап-кап. Таяли круги на воде. Теплая, наполненная энергией, она была всюду. Эрик лежал погруженный в нее почти полностью. Спокойная, если не считать редких ударов капель поверхность слегка сияла от избытка силы. Эрик ощущал ее каждой своей частицей. Эта магия была здесь повсюду, чистая, незапятнанная, она грела и не обжигала, будто что-то или кто-то контролировал ее извне. В последний раз он ощущал такое только когда… — Актарэ, ми ари, — шепнул знакомый, но не тот, что он ожидал услышать, голос, после чего говоривший продолжил на всеобщем: — Ты долго спал. Кто-то очень постарался вернуть тебя сюда. Хотел бы сказать, что это я, но…       Покопавшись в воспоминаниях, Эрик смог выудить оттуда лишь мешанину странных образов и обрывочных сцен. Но одно воспоминание горело ярче иных. Жар чужих касаний к коже, срывающийся голос зовущий его снова и снова. Запах морозного снега и согретой огнем хвои. Тело, жмущееся к нему так сильно, что, кажется вот-вот вплавится. Желание обладать. Желание быть любимым. В том видении Эрику действительно казалось, что его любили горячо и отчаянно. Сон ли это был или нет?.. Кошмар, — поправился Рик, вспомнив отдельные сцены. — Маркус… Не знаю никого с таким именем.       Терпкое, чуть вяжущее воспоминание отдавалось в груди приятной тяжестью. Невесомой связью. Эрик не знал, кто спас его. Он даже лица того человека не запомнил. Все было, как в тумане с того самого дня как лорд покинул Залив. Он даже не сразу вспомнил о причине. А когда вспомнил, снова остервенело, задергал рукой, пытаясь ослабить путы. — Я ничего не вижу, — простонал Эрик и попытался разлепить веки, что удалось не сразу, а когда удалось, он ничего не увидел. — Такая тьма вокруг… Неуловимый смешок, раздался неподалеку: — Не драматизируй. Ты и понятия не имеешь, что такое настоящая Тьма.       Эрик попытался повернуться на голос, но не смог. Руки и ноги были накрепко связаны. Не простыми путами. Слишком уж прочными, нерушимыми они были при их ничтожной толщине. Но помимо этого его удерживала сама магия. Невообразимая сила давила сверху на грудь, из-за чего тело было пришпилено и распластано по ровной каменной поверхности. Горячая ладонь зависла в сантиметре от его лица, согревая фантомным прикосновением. После чего резким движением с его глаз сорвали повязку. Свет непривычно ярким лезвием прошел сквозь них к голове и затих там пульсирующей болью. Эрик зажмурился. Из горла само собой вырвалось нечеловеческое шипение. Он услышал этот жуткий, похожий на шелест мертвой травы звук, будто со стороны, хотя тот, несомненно, издавали его саднящие связки. — Успокойся. Вопреки совету, он занервничал сильнее. Эрик попробовал подняться, противясь давлению магии и почти оторвал лопатки, когда его снова припечатало к гладкому камню. Рядом прозвучал выдох, будто сквозь стиснутые зубы. Голос, что звучал ранее, повторил с нажимом, вкладывая в слова крупицы силы: «Актарэ, Эр-рик». На этот раз немертвь узнал незнакомца. — Рэстари Нэрлаан?.. — выдавил он из себя, едва смог различить очертания сидящего рядом таира. — Зачем же так официально? — насмешливо спросил собеседник, так и не повернув к нему свое серое, четко очерченное, лицо. — Вы — владыка Южных Земель. Просто «Нэрлаана» будет достаточно.       Тон таира насквозь пропитанный иронией, более того, откровенной издевкой, резанул по ушам неприятным холодком. Хватка удерживающих чар сомкнулась сильнее, будто говоривший всерьез раздумывал, не передавить ли немертвю горло своей магией, но потом, видимо передумав, цыкнул и ответил на невысказанный вопрос: — Я тебя не убью, Рик. Если, конечно, ты первый не нападешь на кого-то из клана. Тогда твоя смерть будет яркой. — Таир посмотрел на него пустыми, лишенными глаз, ямами и великодушно оскалился длинными, как тонкие иглы, клыками, торчащими из-под верхней губы. — Нет, к сожалению, ты не мой пленник. И да, ты в Когтях Перевала Бурь. Опять же, к моему сожалению. Да, я тебя лечил. Не из благодушия, а в счет долга жизни твоему брату. И нет, я… — Хватит меня читать! — разозлился Эрик и дернулся, желая освободиться.       Они находились в святилище Когтей. Ничем иным кроме как святилищем это переполненное силой место быть не могло. Островок на котором они находились располагался в центре подземного источника, заводи. От него шел тонкий мостик к берегу поросшему высокими склонившимися к воде деревьями. Их ветви едва заметно шевелились. Роща Памяти. Эрик лежал на холодном ритуальном столе связанный и обнаженный. Во всех доступных смыслах. А сидящий рядом таир насмешливо скалился, наблюдая за его трепыханиями двумя темными дырами. Узкая длинная ладонь скользила по воздуху вдоль бледного тела, не касаясь напрямую, но ощупывая. Жар от нее ощущался даже на расстоянии. Эрик знал, что Нэрлаан ничего не видит, но легче от этого не становилось. В конечном итоге таир, сжалившись, убрал от него руку и издевательски вскинул бровь: — Это все на что ты способен немертвый? — произнес он немного разочарованно. — И смех, и грех.       Он щелкнул пальцами, и путы стекли с тела лорда, словно вода. Эрик сел, потирая истертые в запястья но, увидев их, вскрикнул и отставил руки от себя подальше, словно желая избавиться от них. Помимо обычных кровавых ран на коже виднелись трещины, как в старом, белом мраморе. Эрик вскочил со стола. Заплетаясь в собственных ногах он сделал пару шагов к воде и рухнул на самом краю берега, вглядываясь в гладкую зеркальную поверхность. То, что лорд там увидел, заставило его закричать, долго и невероятно громко. Этот вопль отразился от стен пещеры и вернулось к нему жутким ревом, на который не было способно смертное существо, человек. — Не может быть, — прошептал лорд и, не обратив внимания на оклик, подполз ближе к кристально чистой воде. — Нет, нет, нет!       Он сосредоточился на образе из своей памяти. На лице которое носил вот уже несколько десятков лет. Его руки стали прозрачными, дрогнули туманной дымкой и… Снова побелели. Не покрылись здоровой, живой кожей, не стали теплее. Холодные, исполосованные трещинами они остались совершенно белыми, чужими. Рик ощупал свое лицо попытался снова и завыл громче, когда попытка оказалось такой же провальной. Ничего не случилось. Совершенно ничего.       Он сжался на берегу, дрожа всем телом. Слезы катились по покрытым трещинами щекам. Руки сжимали всклокоченные и спутанные волосы. Там в отражении проклятая и сломанная во всех смыслах тварь корчилась и выла не в силах отвести от него бесконечно черных, бесконечно бездонных глаз. Это был конец. Конец его жизни. Его правления. Конец всего! — Умереть было бы лучше? — полюбопытствовал таир. — Лучше…       Эрик вскрикнул, когда цепкая рука схватила его за шкирку, словно котенка и рывком вздернула на колени. Острые когти сжали за загривок. Рывок и голову Эрика запрокинули лицом вверх. Нэрлаан склонился над ним и обнажил и без того угрожающие клыки. Только сейчас Эрик понял насколько они огромны и что им ничего не стоит вонзиться в его открытое горло. Нэрлаан хотел этого. Его ноздри раздувались втягивая в себя запах. На губах сложилась садистская ухмылка. И даже безглазые дыры «смотрели» по-особому, будто подавляя. Хищник чуял слабость. И хищнику надоело держать себя в узде. — Пр-роси, — прорычал таир. — Проси меня! Мне ничего не стоит пр-равда, — с особым наслаждением Нэрлаан скользнул клыками по белой коже, жестко удерживая его на месте. — Что тр-репыхаеш-шься? Пер-редумал?       Таир впивался в него своими пустыми глазницами и улыбался так, будто мог видеть весь ужас отразившийся на лице немертвя. Наверняка чуял. Чуял запах. Слышал отрывисто колотящееся сердце. А потому засмеялся тихо и хрипло. Унизительно, с провокацией, прямо в лицо. Засмеялся, показывая, кто здесь слабак, а кто вожак. Ему было забавно. Весело, как коту, игравшему с мышью. Вот только мыши было не весело. Эрик, в последний раз контактировал с вольными еще лет десять назад. Он успел позабыть насколько они пленяют и поражают этой своей дикой частью. Заставляют дрожать и сжиматься от чувства гораздо более глубокого, чем просто страх. Это был Страх. Именно так с большой буквы. Нечто необъяснимое. Настолько древнее, что не поддавалось контролю или анализу, только стучало в голове бешеным пульсом в такт приглушенному рычанию. Это нечто лишало всяких сил сопротивляться, оставляло лишь одну мысль: Вот она — смерть. — Скажи это еще раз, — прошептал Нэрлаан. — Скажи и я, так и быть, тебя прикончу быстро и чисто.       Не угроза. Не предупреждение. Голый факт, перед которым Нэрлаан его поставил, как перед выбором. Выбором жить или умереть. Таир подождал ответа. Ответа не последовало, и он отпустил Эрика, практически ткнув носом в стопку сложенной на траве одежды, после чего брезгливо вытер ладонь о край своего одеяния. — Оденься. Тошно смотреть, — приказал рэстари и пока немертвь натягивал на себя просторное утепленное мехом одеяние, таир продолжал сокрушаться: — только подумать! Моя лучшая кровь, мое продолжение, моя эрсаан, сочла тебя равным! — сказал он с видимым сомнением. — Но она не знает того, что теперь знаю я, иначе была бы разочарована не меньше. Хищник, питающийся травой это зрелище еще более жалкое, чем вожак, открыто проявляющий слабость. Более жалкое, чем сломленный самоубийца! А ты — три в одном, Эрик Арен. Ты даже не дичь. Ты — ничто, — жестоко подвел итог Нэрлаан. — От тебя ведь несет… За версту несет слабостью. Никчемностью! И никчемен ты, не потому, что проклят. — Таир понизил голос, будто открывая тайну: — ты проклят и никчемен, потому что сам так считаешь. И пока это так не рассчитывай на мое уважение. Знал бы ты, как у меня сейчас клыки чешутся! Удивлен, как Змей не прибил тебя, только увидев. О-о-о, наверняка он потерял самообладание, едва уловив твой запах. Я почти уверен, что он пришел в ярость и сбежал, прикрывшись обидой. Я угадал? Хах, угадал! — Нэрлаан достал из кармана склянку и вручил ее Рику. — Мажь за ушами. Сильно мажь. Шею и руки тоже. К молодняку ясноглазому близко не суйся, у них обоняние в разы острее и ветер в головах. Еще и Белая Луна скоро… Напасть за напастью.       Нэрлаан вскинул голову к прорехе в потолке пещеры, будто намереваясь увидеть ту самую луну. Привычка, должно быть. Сейчас там виднелись ветви растущих на поверхности деревьев и кусочек дневного, облачного неба, которые безглазый таир видеть никак не мог. Размазывая по рукам резко пахнущую жидкость, Эрик размышлял о том, что вожак вольных возможно прав. Во всем прав. Но, даже понимая это, Рик ничего не мог с собой поделать. Из отражения на него все еще смотрело… смотрело это.       Они покинули святилище по веренице протянутых от островка к островку мостиков и вышли в подземные коридоры. Под потолком парили чародейские светлячки, освещая путь настолько, чтобы не пришлось шарить руками впереди себя. Эрик шел на звук шагов Нэрлаана, и от него не укрылась тяжелая походка таира. Нэрлаан был вымотан, хотя весь его горделивый, но не высокомерный вид говорил об обратном. Поднимаясь по лестнице ведущей на поверхность, таир тяжело дышал и шел, словно через силу. Эрик не знал сколько ему лет, но подозревал, что гораздо больше чем его отцу и Сайрусу вместе взятым. Слишком уж давно он хозяйничал тут, на Перевале. Несмотря на весь его молодой вид Нэрлаан даже по меркам высших был стариком. Эрик еле удержался от идеи предложить помощь, но вовремя вспомнил, что за такое вольный может и язык вырвать. Для них нет ничего хуже чем показать слабость. А указывать на слабости других, предлагая помощь — смертельное оскорбление. Особенно если ты чужак. Особенно если перед тобой кто-то из старших, тем более вожаков.       Перед тем как выступить из-под тенистого свода пещер Нэрлаан остановился, расправил плечи, вскинул голову и выступил на свет совершенно другой походкой, уверенной и плавной. Рэстари — глава клана и должен держать свой статус, иначе… Иначе старейшины объявят Ночь Гнева. Латэсса рассказывала, что это такое. Все претенденты выезжали в дикие земли, где каждый занимал выгодное положение. Затем восходила луна, и начиналось… Большая бойня. Без оружия. Без виар. Только руки, клыки и собственная магия. Это тебе не порядок наследования по крови и даже не смута во дворце, а схватка на выживание. Охота каждого на каждого, пока не останется только один, сильнейший. Хотя чаще всего претенденты объединялись в группы заранее и тогда в случае победы, титул главы клана доставался вожаку стаи, а остальные занимали приближенные к нему посты. Но сути это не меняло. И не было гарантий того, что стая после победы не устроит вторую бойню уже меж собой. Избрание нового главы было действом кровавым и являлось ни много, ни мало трагедией для всего клана. Неизбежным злом, которое Нэрлаан хотел оттянуть как можно дальше.       Лорд Залива помнил тот день, когда Ночь Гнева объявили в клане Тэсс. Он помнил, как она пыталась заставить Вэллара участвовать в этом безумии вместе с ней, как состайника. И как собственными руками избила до полусмерти, когда он отказал трижды. Латэсса, как и любая вольная, не принимала слабости. Особенно от своего отпрыска. Тогда она покинула Залив одна. В ту Ночь Гнева она и ее стая вырвали титул главы клана вместе с сердцем последнего противника.       Сам Рик обо всем этом кошмаре узнал намного позже. В ту ночь он был в неведении, так как жил в старом дворце, в своей, отдаленной от Залива темнице. Для него это было самое обычное полнолуние. Но услышав стук поздней ночью и едва открыв дверь, Эрик застыл в шоке. Вэл стоял весь в крови, с почти перегрызенным горлом. Стоял и рычал, вернее, хрипел, как неразумное животное. На Эрика он не напал, хотя зубами поначалу клацал и близко не подпускал. Затем выбился из сил и Рик смог обработать раны. А вот уложить спать даже со снотворным не получилось. Эрик только и мог, что наблюдать. И никогда, никогда он не забудет ни эту ночь, ни сияющие, стеклянные глаза, смотрящие в сторону белого диска в небе. Тогда он наглухо зашторил окна, но даже это не помогло. Таир скребся когтями, клацал зубами и рвался наружу. Он бы завыл если б не разорванное горло. Восстановить голос полностью, к слову, не получилось даже у жриц Истока, ведь Тэсс, (кроткая, тихая, заботливая Тэсс!) в пылу ярости укусила собственного сына так сильно, что повредила связки. У Эрика что тогда, что сейчас это просто не желало сходиться в мыслях!       Нэрлаан вел его по широкой улице, вырезанной прямо в скале вместе с домами. Она вилась вверх до самого пика Когтя и заканчивалась, насколько Эрик помнил небольшой обзорной площадкой. Всего «когтей» было восемь. Они росли по обе стороны долины, как безмолвные величественные стражи. Дальше ущелье уходило в горы, и начинался Перевал Бурь. Если вглядеться, там, среди белесой пелены можно было увидеть Высоту Ворона на которой располагался старый заброшенный форт. Ниже по склону климат напротив теплел и отдавал осенней листвой. Там начинались Предгорья — владения старины Бергауза. Чуть дальше к востоку виднелась Песья Голова. Раньше в этой горе обитал второй менее многочисленный клан Вольных. А потом туда пришли Варготы. О том, что случилось с Кланом Клыков, не нужно даже гадать. Сами же Варготы на каждом пиру описывали в красках те зверства, что творили их предки. Описывали с гордостью и восхищением. Скверный род, как сказал бы Берг, ни чести, ни силы, ни достоинства, только непомерно раздутое эго и бесконечные амбиции. У тех же вольных, несмотря на всю жестокость, было хоть какое-то подобие кодекса. Насколько Эрик знал, «щенков» — детей младше определенного возраста они трогать даже под страхом смерти не стали бы. Более того, некоторых из детей своих врагов, оставленных без родителей на произвол судьбы, они принимали к себе, и воспитывали как соклановцев. Конечно, выживали не все — таирское воспитание суровая вещь — но выжившие становилась полноценными членами клана. Во всяком случае, так было пока Остроглазая не собрала свою шайку и не начала призывать к чистоте крови, вырезая всех несогласных. — Она дала мне срок до следующей Луны, — проронил вполголоса Нэрлаан. — Та, о ком ты только что думал.       С виду улица была пуста, но Эрик замечал на себе любопытные взгляды из окон и врезанных в скалу подворотен. Когда тропа расширилась и разделилась на несколько частей, на их пути начали попадаться вольные. Хищные, мутные глаза, острые лица с безразличными, настороженными, порой враждебными гримасами. Эрик сильнее втянул голову вовнутрь капюшона. Нэрлаан не дал ему амулета с мороком или что-то подобное, поэтому сейчас немертвь шел по оживленной улице в своем истинном обличье. И он знал, что для многих встреченных на пути он — мишень. Просто потому что сейчас он слабее.       Когда на пути им попался молодой таир, Эрик напрягся. Напрягся и Нэрлаан. Юный таир тоже. Он резко вскинул голову, оторвавшись от разглядывания побрякушек на прилавке уличной лавочки. Огромные, сияющие как грозовые всполохи глазищи уставились на немертвя в упор, остекленев как у кошки, что увидела приземлившуюся птицу. Нэрлаан тихо рыкнул и таир, словно очнувшись, опустил острые уши, слегка поклонился вожаку и поспешным шагом рванул куда-то в глубь скалы. Скрылся в подворотнях. — Тебя не тронут пока я рядом, — успокоил рэстари Рика. — Но завязывай с сожалениями. Сделанного не изменишь. И себя тоже. Сделай вывод и живи дальше. Если бы люди могли избавиться от чувства вины так же просто… — Бы да кабы, — передразнил вожак его мысли. — Чувства вины не будет, если уметь расставлять приоритеты. И вот обязательно читать меня каждый раз? — Я столько дней проторчал в твоем сознании, что оно само меня тянет, — пожал плечом Нэрлаан. — Там спокойно если плыть по поверхности, а не нырять. Вы, краснокровки, как тихая заводь после океана — расслабляете. Я совру, если скажу, что это мне неприятно. — Я не могу ставить блоки, а пользоваться другим способом защиты сознания по отношению к вам неуважительно, — сказал Эрик мысленно, смирившись со своим положением. — Но мне хочется этого все сильнее. Поверьте, у меня есть чем вас встретить. Смех таира прозвучал в его голове, в то время как лицо, идущего рядом Нэрлаана, осталось неподвижно. — Я знаю. Твоя вторая сторона чуть меня не сожрала, стоило сунуться чуть глубже. Меня — остроглазого, слугу Схаша в его же собственном плане!— воскликнул таир у него в голове. — Так о чем это я… Мы не избавляемся от чувства вины, ми ари. Мы живем так, чтобы его не испытывать. Тем более перед самими собой. Мы различаем собственное «хочу» и «необходимость». Когда ты уверен в необходимости, то и сомнения отпадают, и вины не ощущаешь. Я думал твой брат объяснил тебе такие понятные вещи. Рик, для которого сказанное действительно оказалось чем-то новым потупился. — Мой брат ненавидел говорить со мной о черной крови. Он пытался разобраться со своей человеческой частью. Она сводила его с ума, — припомнил лорд. — Вэллар приходил ко мне, чтобы понять, почему он, убивший оленя на охоте, опечален, а не рад добыче. Он спрашивал, почему его тянет к «плохим» людям, когда все инстинкты кричат «беги!». Он просил меня рассказывать о таких вещах, как любовь и дружба, подлость и сожаление. Ему все это было чуждо, но интересно. Однажды Вэл прибежал ко мне испуганный и спросил, почему он счастлив, а из глаз идут слезы. Таиры плачут лишь от горя или боли. Он и не знал, что у людей иначе. Он испугался, что умирает, — вдруг улыбнулся Эрик, но голос его дрогнул и лорд понял, что нужно срочно переводить тему. — Так говорите я здесь уже несколько дней? Ответил таир, на этот раз вслух: — Да. Тебя привезли сюда люди. Не твои. Они пахли Змеем так сильно, что я не мог отказать — долг жизни. Их лагерь на Высоте Ворона. А больше я тебе ничего не скажу. Это ваши, человеческие, дела сам и спрашивай у их вожака. Тот еще… «людь». Мы, кстати, пришли.       Они остановились на пороге одного из домов и стоящий у дверей дозорный встрепенулся. Человек. Северянин. Светлая кожа, светлые волосы, светлые глаза. Едва увидев немертвя он напрягся и положил ладонь на рукоять меча. Это сказало гораздо больше, чем вежливое приветствие и легкий поклон.       Войдя внутрь Рик не снял капюшона. Он оказался в прохладном холле. На стенах вплотную друг к другу висели шкуры они же покрывали пол, плотным настилом. Где-то в глубине этого дома-пещеры журчал родник. Окон в большей части комнат не было, но насколько Рик знал, в таирских домах были большие балконы и обзорные площадки. По крайней мере, так все устроено в Клане Крыльев, к которому принадлежала Тэсс, где большая часть остроглазых связывала себя узами с птицами. Дверь позади Эрика закрылась. Нэрлаан остался снаружи. «Это ваши, человеческие дела, » — припомнил лорд Залива и вздохнул. Видно ему действительно придется справляться одному.

* * *

      Достигнув самого низа лестницы, Рэст оказался в очередном коридоре. Прежде чем шагнуть со ступеньки он помедлил. Каменистый пол был покрыт слоем темной воды. Подумав немного, мальчик снял обувь и оставил на ступенях. Если придется убегать промокшие, потяжелевшие сапоги будут только мешать, а ноги он все равно промочит, так что… Тронув поверхность воды пальцами, Рэст стиснул зубы. Ступни свело неприятной судорогой. Ну, почему в таких местах всегда холодно?.. — Расслабиться. Не обращать внимания, — приказал он сам себе и пошел вперед.        Корни Древа теснее переплетались на его пути. Некоторые из них шевелились, когда он проходил достаточно близко. Мальчик съежился, сжался, стараясь не задевать их даже мимолетно. Кроме них, путь преграждали темные, длинные шипы похожие на торчащие из черной плоти кости.       Если второй уровень, откуда он пришел больше напоминал огромный высокий зал, то третий больше походил на лабиринт. Сплошные повороты, соединения узких темных коридоров и еще более узких тоннелей. Рэст хорошо запоминал дорогу, но сейчас он действительно боялся заблудиться и остаться навсегда в этом пропахшем гнильем месте. Так оно, наверное, и кончилось бы, не ощущай он тот огромный источник силы в самом центре лабиринта и не чуй он второй, движущийся к первому. Настроившись на них мальчик видел обоих своим внутренним зрением, слышал биение их сердец и дыхание. Они вели его, как маяк. Но не только его. Услышь… поддайся… — Знакомый шепот раздался впереди и Рэст остановился прислушиваясь. — Иди… найди его… — Это не чары Змея… — Выдохнул Рэст пропуская звук через всего себя и на этот раз уловил еще кое-что: — Это — влияние! Грим!..       Обратив внутренний взор на жуткий голос Рэст увидел клыхание, как рябь на воде. Он бы и не заметил, если бы не слышал его тогда в святилище. Что-то летело наперерез Змею невероятно быстро, размываясь на ходу. Немертвый. Грим, как сказали бы на севере.       Мальчик на секунду потерялся. Он никогда не видел никого из себе подобных прежде кроме матери, но та не умела многих вещей, а этот был намного сильнее. Настолько, что мог влиять на чужой разум. Змей тоже его услышал. Он остановился и теперь не двигался с места пока незримый, скользил сквозь лабиринт прямо к нему. Да-а… услышь… услышь меня актари… Я тебе нужен… — Он пытается взять Вэла под контроль! Иди вперед… найди его… убей… убей для меня…       Огонек Змея дрогнул и качнулся навстречу стремящейся к нему твари. Рэст рванулся вперед, что было сил. Он еще мог успеть. Если сосредоточиться на движениях, если стать легче, эфемернее, если задержать дыхание, если остановить биение сердца, он успеет. Он должен успеть. Рэст бросился наперерез гриму и вылетел на него почти сразу. Они столкнулись полуразмытыми пятнами. Мальчик ударил. Дух отлетел в сторону и шипя поднялся на ноги. Его тонкий, длинный силуэт колыхался дымкой. Он заметил Рэста и белое прозрачное лицо, лишенное каких либо черт оскалилось ухмылкой. Грим прыгнул. Не на Рэста. Он прыгнул сквозь стену, развоплотившись, протек сквозь треснутый камень и вновь устремился к Змею по параллельному коридору. — Вот гадина!..       Рэст снова побежал. Темные стены, с бесконечными барельефами проносились мимо. Поворот за поворотом. Тупик. Снова бег. Снова повороты. Тупики и развилки. Мальчик бежал. Бежал, перепрыгивая торчащие на пути корни. Бежал, подныривая под острые колья колючек. Бежал так, как не бегал еще никогда в жизни, даже спасаясь от прожорливых варгулов. Он бежал и таял на ходу. Истончался обращаясь в неосязаемого призрака. Стать призраком по настоящему Рэст не мог, как не пытался. Он бы хотел этого сейчас — обернуться туманной дымкой и пролететь, просочиться сквозь трещины в стенах. Но он не мог. Проклятая плоть не желала отпускать на волю.       Змей был уже близко. Вон он огонек за поворотом! А вот и размытый силуэт рядом с ним… Рэст вылетел на них и остановился внезапно, будто наткнувшсь на невидимую стену. Змей стоял, впереди ощетинившись и подобравшись. Огни горели в темноте. Он был готов к бою. За ним, за его спиной Рэст увидел… себя. Себя испуганного, заплаканного и жалкого. Завидев его настоящего, двойник оскалился хищным клыкастым ртом, но сразу же вернул на лицо испуганное выражение. — Это он! Он хотел меня убить! — ткнул он пальчиком в сторону Рэста и тот раскрыл рот в немом возмущении. — Не слушай! — воскликнул мальчик, едва вернул себе дар речи. — Он ненастоящий!       Змей ошалело, моргнул и повернулся к подделке. Затем снова к настоящему. Первым его порывом было отшатнуться в сторону подальше от них обоих, но он так этого и не сделал, оставшись стоять между двумя абсолютно одинаковыми мальчиками. — Что за?.. — прошелестел Змей. — Вашу мать.       Примерно такие же мысли были и у самого Рэста. Он знал, что настоящие гримы способны на многое. Но менять облик полностью, они не могли. Могли подделать отдельные черты, могли изменить цвет глаз, кожи, волос. Но не телосложение, не голос. Не создать на себе фальшивую одежду. Это было что-то за гранью! У этого двойника даже мимика была абсолютно той же! Манера говорить и то!.. — Это он подделка! — снова заговорил двойник, на этот раз на чистом агратском. — Он пытался тебя подчинить, я еле успел до того как!.. — Ах, ты лживый сукин сын! — заорал Рэст. — Где твой амулет?! Покажи! — Этот?       Двойник вытащил из кармана амулет. Мальчик пошарил по своей куртке и зарычал от бессильной злости. Этот фальшивый уродец спер его амулет! Увидев безделушку, Вэл тверже встал на своем месте. В тишине раздался глухой рык. Пока предупреждение. Любой уже давно отступил бы, но Рэст и не думал. Как он до сих пор в обморок шлепнуться не умудрился было загадкой даже для самого мальчика. — Вэллар?.. Убей мальчишку… Того, что за твоей спиной… убей его для меня… — Не дождешься, — прорычал таир в лицо настоящему, и двинулся на него, на ходу доставая кинжал. — Не с-смей даже пытатьс-ся! — Он делает это специально! — пытался достучаться до чародея Рэст. — Он хочет, чтобы ты думал, что я — это он! Прислушайся! Это же его шепот! Убей… убей… убей…       Рэст попятился. Разъяренное, обезумевшее существо надвигалось на него гневно скаля небольшие, но очень острые клыки. Это было что угодно, но не тот ксантиец, которого Рэст успел немного, но узнать. Этот таир был выше, больше. Он нависал над ним подобно скале и с каждой секундой становился все сильнее похож на смесь хищной птицы и ящера. Мальчик попытался установить мысленную связь с таиром, но глаза Змея были настолько остекленевшими, что Рэст сразу отбросил эту затею. Вместо этого в его голове вспыхнула безумная, отчаянная мысль.       Он сорвался вперед, за доли секунды преодолев разделявшее его и Змея расстояние. Метнулся в сторону, вжался в стену, едва уходя от точного удара кинжала. Тот едва задел лицо мальчика. Кожу пронзила жгучая боль. Глубокий порез. Серебро. Рэст нырнул вниз, избегая лезвия направленного ему в горло. Перекатился к противоположной стене и вскочил на ноги. Грим, наблюдавший за их «дракой» хихикал.       Увернувшись от нового выпада, мальчик вскрикнул. Серебряное острие задело его вновь. Кожа вокруг раны вспыхнула, как от огня. Кровь потекла по руке. И в тот момент Рэст больше всего ненавидел ее. Свою человеческую часть. Она делала его слишком слабым, слишком мелким и незначительным. Слишком медленным сейчас, когда счет шел на секунды. Ему не хватало силы. Не хватало времени. Кинжал, снова летел в его сторону. Рэст не стал уклоняться. Собрав всего себя для последнего броска, он шагнул вперед. Кинжал рванулся на встречу, прошел сквозь грудь. Биение сердца стихло. И остановилось.

* * *

      Эрик прошел вглубь дома, туда, где в большой комнате журчала вода. Ключ бил из пола и наполнял окружающую его купель. От воды шел пар. По желобам внутри стен она тянулась и текла через всю скалу, отапливая каждый дом. Но для людей в доме все равно было прохладно, поэтому Рик не удивился когда, войдя в гостиную, увидел кутающегося в зачарованный плащ мужчину. Рядом с ним сидел еще один, но этот был моложе и холода даже не замечал. Увидев лорда, последний приподнял выразительные брови и выдал краткое, но очень спокойное «О!» в то время как второй подорвался и застыл в напряженной враждебной позе. Рука его метнулась куда-то в складки плаща, несомненно, за оружием. — Ваше величество. — Тот, что был спокойней встал, поклонился, и бросил своему более нервному товарищу что-то тихое на ксантийском. Тот унесся вглубь дома. «Спокойный» снова сел, жестом пригласив Эрика последовать его примеру. — Благо вы очнулись. Мы уж и не чаяли узреть вас в здравии, — сказал он, оглядев лорда невероятно проницательными, слишком мудрыми для его возраста глазами и у Эрика под кожей завозился неприятный щекочущий холодок. А потом на глаза бросилась брошь с тремя цепными звеньями на вороте его куртки, и Рик понял, кто перед ним еще до того как незнакомец заговорил вновь: — Карл, — представился он и добавил: — среднего звена мастер. Готовый обороняться Эрик весь подобрался. — Далековато забрались. Дом Тайн раньше не присылал среднее звено на юг. — Нужды не случилось. Княже Альфред, да упокоит его Исход, тайных мастеров не жаловал. Ваша супруга — исключение. Но высшие звенья они больше к политике… а с порчей биться это не ихнее. Да и что может одно звено гильдии, против мрака в дни былые сметавшего целые армии? — риторически развел руками Карл и Рик поморщился от внутреннего укола. — Вы не столь причина этой блажи, сколь следствие. Не коритесь и не страшитесь напрасно — улыбнулся мастер уголком губ. — В Южные Земли я пожаловал не по вашу душу, но подивился, когда узнал о…       В этот момент добротная дверь клацнула засовом с внешней стороны и скрипнула приоткрываясь. На пороге появился человек в простом льняном жилете и штанах. Он увидел Эрика. Скривился. Дверь закрылась. Из-за нее послышалась отборная брань, на ксантийском. Рик, до которого долетело «погань», сглотнул. А Карл слушая приглушенные возгласы, сделался довольным, как кот объевшийся сметаны и при этом умудрялся не улыбаться.       Дверь вновь отворилась. В комнату влетел тот же парень. Он был молод, но не как Карл, а по-настоящему. Глаза его горели зеленью, на щеках здоровый румянец, разве что вид очень недовольный и кислый. Осанка прямая, гордая и движения, пусть и резкие, но отточенные до совершенства. Без капли почтения он плюхнулся в пустое кресло и закинул затянутые в высокие шнурованные сапоги ноги на столик. — Какого хера нужно было будить меня ради этой мерз!.. Ради этого, — небрежно шевельнул пришедший кистью в сторону Эрика, даже не поздоровавшись с ним. — Аргел, енто не «этот». Енто — его величество лорд Арен, владыка Южных Земель, — напомнил мастер тайн невозмутимо.       Аргел расхохотался приятно, заразительно, но отнюдь не дружелюбно. Он посмотрел на лорда с нескрываемой враждебностью, вскинул голову, отчего темные, как соболий мех, волосы колыхнулись волной, открывая выбитый на шее янт. — Во-первых, я… Нет не так. Я — великий князь Рейла, Аргелиан Элотар, именуемый Темногривом, властитель Приграничья, член Мрачной Ложи, герой Битвы Освобождения и прочих, буду говорить с этой тварью так, как пожелаю, и называть так, как хочу называть, — протянул он, нарочито растягивая гласные, как это делали в высшем свете. — Во-вторых, я ненавижу мериться яйцами. Особенно с теми, кого хочу убить. Для тебя, Арен, мое имя — Гелл, — заговорил он с Эриком уже нормальным голосом, без пародий и кривляний. — Просто Гелл из Приграничья. Я — солдат, который дорожит своими людьми. А вы лорд Арен, голыми руками убили, шестерых членов моего отряда, — поделился Аргелиан, глядя Рику в глаза, и того передернуло. Князь продолжал, словно пытаясь задавить его одними словами: — кого-то вы загнали и разорвали на куски, как варгул рвет оленя. Кого-то вы выпили, как винцо перед трапезой. Некоторых убили, пока они еще были живы. Убили медленно и жестоко. Они барахтались на земле, вопя от ужаса, пока вы жрали их заживо. Пока вы отрывали им руки и выворачивали внутренности, а затем… — Боги, прошу вас! Хватит… Хватит! — воскликнул Рик и зажмурился не в силах больше выносить его взгляд и едва сдержался чтобы не зажать уши. — Я не хотел! Я очень сожалею! — Что? — почти беззвучно произнес Гелл, и на его лице зажглась притворная надежда. — Вы можете их вернуть? — Нет, — опешил от такого внезапного вопроса Эрик. — Я не… — Тогда какого рожна ты тут вещаешь о своих сожалениях?! — проорал Гелл на весь дом и, достав из кармана связку серебряных звезд, швырнул ее на стол. — Смотри! Они пошли туда спасать тебя, а ты их сожрал! Ни за что! Как зверье! Даже хоронить нечего! — Но это все не я! Оно вырвалось… Я не могу это!.. — Во-от! — торжествующе протянул Аргел, глядя уже на мастера тайн. — Он и сам понимает, что не может себя контролировать. Он все понимает! Так к чему, схаш тебя дери, весь этот цирк, тайник? Дай мне его прикончить и дело с концом!       Еще один более долгий взгляд от мастера заставил Аргелиана смолкнуть. Они с минуту смотрели друг другу в глаза. Мысленная речь, — догадался Рик. — Они спорят о том, стоит меня убить или нет.       Затаив дыхание, немертвь наблюдал за этим беззвучным диалогом. Карл был абсолютно спокоен. А вот лицо его собеседника менялось едва ли не каждую секунду, но все это были разные оттенки гнева. От возмущения до неудержимой злобы. — Ты юлишь, мастер, — сказал наконец Гелл, едва ли не дрожа от ярости. — Ты обещал. Ты просил меня ждать, пока он очнется. Ты сказал, что доверишься МОЕМУ опыту. Ты спрашивал МОЁ мнение? Вот оно. Это — нечисть. Это — не грим, а опоганенная тварь, не способная к маломальскому контролю. И не нужно мне тут брехать, о том, как ему не повезло и, что у него не было выбора. У него он был. У него их было минимум шесть! Нечисть должна умереть, пока снова не проголодалась. Или ты намерен кормить его своей кровью? Так я разочарую: одного тебя не хватит. И с каждым разом ему будет нужно все больше. — А сиди здесь господин посол, ты бы тоже так сказал, Темногривый? — полюбопытствовал Карл.       Гелл прикрыл глаза, будто переваривая услышанное. Он снова молчал, но молчание это было замогильно-тянущее. — Не смей приплетать его, — проронил Темногрив спустя долгие минуты. — Это из-за ошибки Дома Тайн он, как и весь Ксант, под угрозой. У тебя нет права, манипулировать мной, тем более таким гнусным образом. Но, если бы он сидел здесь, я сказал бы то же самое. Может, не так резко, но сказал бы.       Он вновь замолчал, испытывающее глядя на Рика. Лорда мутило. После осознания содеянного у него звенело в ушах и кружилась голова, а желудок судорожно сжимался. Во рту стояла кислая слюна. Эрику уже начинал мерещиться металлический привкус чужой теплой крови. Подумав о ней, он прикрыл глаза, борясь с накатившей жаждой. Аргелиан был прав. Во всем прав, но это все не укладывалось в голове. — Я не мог… Я не хотел. Это был не я!  Раскрыв черные глаза немертвь снова увидел красивое, но сумрачное лицо князя. — Это был ты. — На этот раз Аргел смотрел с сочувствием. — Грим — так вас называют на крайнем севере. Немертвь и его иной становятся едины после первого совместного вдоха, — сказал он, будто разжевывая прописные истины. — Они сливаются. Срастаются целым существом сразу после рождения, становясь неразделимой личностью. То, что ты воспринимал его как нечто чуждое, отрицая сам факт вашей связи, вас и уничтожило. Ты отвергал свою часть, и она все больше бунтовала. Ты подавлял ее — она огрызалась. Ты запирал ее — она рвалась прочь. Ты мучил ее, кормил мертвой энергией — она сошла с ума и стала требовать крови. Вэл пытался научить тебя слышать свой собственный голос и договариваться с ним, а ты выбрал легкий путь. Ты сам сделал вас такими. Сделал таким себя. — Я не знал, — прошептал Эрик, зарываясь пальцами в волосы. — Тогда много лет назад, когда я пытался победить это в себе… тогда я еще не знал, того, что ты сказал сейчас. Ни Вэл, ни я этого не знали! — говорил он отчаянно, как на исповеди. — Я — первый немертвь, появившийся на юге за триста с лишним лет, с рождения запертый в четырех стенах, и он — мальчишка с едва пробудившимся даром… Откуда нам было знать?! Все, что все, что мы могли почерпнуть и прочесть — небылицы, сказки и… — Рик оборвал себя, понимая, что опять начал оправдываться. — Тогда я думал это выход. А потом стало слишком поздно. Если бы я только знал…       Эрик замолчал. Говорить что-либо дальше было бесполезно, а все его попытки объясниться звучали просто смешно. Он был виновен. Хотя бы в том, что не смог себя убить еще тогда, в юности, когда осознал, во что сам себя обратил. Не смог. Не потому что испугался, а потому что не захотел. Думал справится. Думал перебесится, и пустил все на самотек. А оно текло и текло годами. Капало, как та вода в его кошмаре. Капало и наполняло эту бездонную яму, пока она не переполнилась.

* * *

      Рэст прошел его насквозь. Пролетел, туманной сущностью. Змей потерявший равновесие качнулся вперед, но не упал. Замешкался. А Рэст не разбирая того, что было вокруг рванулся прямо на врага ухмылка которого мгновенно обратилась удивлением. Из горла вырвался леденящий душу крик. Рэст так и не понял, кто из них закричал первым. Они сцепились белым, эфемерным клубком. Взвились к потолку. Двойник хотел сбежать, но Рэст не позволил ему пройти сквозь стену снова. Они ударились о камень. О потолок. О стену. Об пол. Там внизу грим повалил его на землю и обретя четкие очертания схватил за горло окуная головой под воду. Снова нечем дышать. Рест смог вынырнуть, смог даже отбросить от себя противника. Разразившись гневным воплем, он взвился под потолок и обрушился на грима, вдавил его в стену. Тот закричал в лицо. Раскрыл призрачный рот и тот обратился длинной клыкастой пастью. Она открылась, без сомнения, намереваясь сожрать его. Рэст успел увернуться, но выпустил грима и тот пригвоздил к стене уже его. Призрачная волчья морда снова сменилась более-менее человеческим лицом. Грим вглядевшись в Рэста озадаченно нахмурился. Занесенная для удара рука дрогнула. Этой заминки мальчику хватило. Он сосредоточился на пении магии и потянул ее к себе. Огромный поток силы ринулся к ним от центра лабиринта, подобно неосязаемой волне. Хватка грима стала сильнее. Он оскалился: — И что тебе это даст?..       Договорить грим не успел, волна магии вокруг них обернулась белоснежным племенем. Рэст стек туманом вниз и распластался под тонким водяным слоем. Над водой послышался полный боли вопль. Когда огненная буря наверху утихла Рэст вынырнул и опустился на землю обретая четкие очертания. Грима нигде не было видно. Змей тяжело дыша, опирался плечом о стену. Увидев мальчика ксантиец выдохнул чуть дольше и прикрыл глаза. — Помнишь, я говорил, что ты смышленый? Забудь, — прохрипел он прижимая к груди свою неподвижную руку и застегивая на ней перчатку. — Зачем за мной поперся? А? Я что непонятно изъясняюсь или это ты глухой?!       Рэст сидел на коленях. Тело вновь обретшее осязаемую форму тряслось не только холода, но и от запоздалого страха, и злость, и… Мальчик оглядел себя и вспыхнул. Заозирался в поисках одежды. Она валялась там, где он развоплотился. Он был вымотан, ранен еще и замерзал, а этот… этот чар! — Неблагодарная свинья! — воскликнул Рэст, сам не понимая откуда в нем взялась дерзость. — Это тебя чуть не подчинили, как кого-то простеца! Тоже мне магистр! Чтоб ты знал, Вэллар Вран, я тебя ненавижу! Тебя, твои интриги и то, что я совершенно не знаю чего от тебя ждать! Ты самый изворотливый, самый наглый, самый мерзкий и самый наглухо отмороженный человек на моей памяти! А еще с этого дня у тебя передо мной долг жизни!       Он поднялся на ватные ноги. Но снова вспомнил, что абсолютно гол. Вспыхнул снова, выругался и не обращая внимания на ошалело моргающего ксантийца, поковылял мимо него к брошенной одежде. Она была насквозь промокшей и грязной, но другого выбора не было. Кривясь от отвращения, Рэст уже нагнулся, чтобы поднять ее когда его укутала тяжеловатая ткань. Ладонь, жар которой ощущался даже через плотную ткань разгладила складки ткани на спине мальчика. Рэст придержал мантию ксанийца на плечах и несколько секунд тупо таращился в пустоту. — Можешь считать, я спас тебя от участи замерзнуть насмерть, — в шелесте Вэллара послышалась улыбка. — Видишь? Я умею быть благодарным. Но это не меняет того факта, что поступил ты, как полный идиот. Осознай и сделай выводы. Да, он… Он что издевается?!       Вэл вскинул бровь, и стало ясно: ксантиец и это услышал. Мальчик гневно клацнул зубами. Он раскрыл рот, чтобы ответить на это, но отклик знакомой жизни исходящий и центра лабиринта, прошел сквозь него, будто бы очищая. Он вспомнил о причине. О том, зачем они здесь. Совсем слабый поток, но Рэст узнавал его обладателя. И это не могло быть правдой! Тот…человек, или не совсем человек, никак не мог находиться в этом храме. Или же мог?.. Кто знает, как лорд Арен мог распорядиться им?       Мальчик обернулся к Змею. Ксантиец стоял у стены, сверля пустоту потерянным взглядом. Одна рука опущена вдоль тела, неподъемной веткой. Другая была прижата к груди, где сквозь ткань проступали темные пятна. — Если аура не справляется, почему ты просто не вылечишь себя? Змей разом встрепенулся. — Потому что это не просто! — внезапно огрызнулся ксантиец и сам же поморщился. — Целебные чары требуют особой точности, настроя и концентрации, — отозвался он спокойней. — Если ты заметил, я не способен направлять магию тонкими потоками. Только выливать ее, как из ведра. А обратиться к целителям… Слишком многие желают мне смерти. А еще моя аура не цельна. Она крайне негативно воспринимает энергию незнакомцев. Происходит резонанс, а резонанс вредит и целителю, и исцеляемому, и окружающему пространству. Резонанс порождает порчу. Единственный целитель в Южных Землях, способный меня коснуться — моя сестра, но она, вот незадача, мертва, — цокнул он без какого-либо намека на скорбь. — Эти раны не так страшны. Будь под рукой лаборатория, я бы справился и сам, но пока что придется терпеть.       Они пошли дальше в тягостном молчании, под звуки одних лишь осторожных шагов и хриплого дыхания, сквозь которое иногда слышался рык. Сначала Рэст старался не издавать лишнего шума, да и вообще не привлекать внимания ксантийца. Мало ли что. Достаточно было один раз посмотреть на Змея своим, немертвым зрением, чтобы понять: тот менялся. Запах испорченной вишни явственно выделялся на фоне всеобщего гнилья. Посол дергал рукой, то сжимая, то разжимая длинные пальцы. Это из-за святилища, — предположил Рэст. — Порча изводит его с обоих сторон. Если так пойдет дальше он совсем с ума сойдет.       Рэст и сам понимал, что должен, что-то предпринять. Хотя бы просто начать говорить. Не столь важно о чем, главное отвлечь таира от зова порчи. Но вот одно дело понимать, а другое решиться. Вдруг Змей разъярится и… Мальчик сквозь ткань мантии коснулся раны от серебряного ножа на своей руке. Порез ныл, как от сильного ожога, от него расходилась неприятная пульсация. Может, кинжал был еще и отравлен. Рэст не знал, но не особо волновался. Ни один яд не мог бы навредить немертвю. Но вот серебро — действительно неприятная вещь.       В огромном зале, куда они пришли было значительно теплее, но и запах гниения стоял просто невыносимый. Источник этой вони был… источником во всех смыслах слова. Почти весь круглый зал занимало пространство, наполненное густой, темной жижей, очень напоминающей свернувшуюся кровь. Корни Древа черные, покрытые наростами и трещинами из которых тек зловонный сок оплетали стены и пол. Пройдя дальше вглубь Рэст ужаснулся. Первое, что он увидел — торчащую из-под переплетения корней иссохшую руку. То тут, то там в воде, среди сухих древесных, шевелящихся щупалец виднелись тела оплетенные множеством мелких корешков наподобие коконов. Дремлющие. Их даже не похоронили… Наверное, жрицы побоялись тревожить корни, — решил Рэст, наблюдая за тем, как мелкие отростки шевелятся, стоит пройти слишком близко. — Ограничители, — прошелестел посол сам себе, трогая одну из переливающихся рунами цепей, что свисали с потолка. — На кой они здесь?..       Несколько таких цепей висели и над центром большой купели, уходя вниз под толщу вонючей субстанции. Рэст подошел ближе к берегу и заметил на одной из плиток у самой «воды» выгравированную магией надпись:

Пусть цель и важна, но верен ли путь? Жизни отнятой назад не вернуть, Как вера твоя не была бы сильна. На жертву способный, откроет врата.

— Это похоже на одну из загадок Истины. Как в старых легендах! — припомнил Рэст и до него донесся неопределенный хмык. — Тот кто делал это место основывался на них.       Честно сказать, он и сам то в эти сказки не особо верил. Мифы и мифы, что с них возьмешь. Но тут был явно, какой-то… механизм и кем бы ни был его автор, он опирался на легенды при его создании. А значит нужно думать в таком же ключе. — «Жертва», — процедил Змей, явно пришедший к тому же выводу. — Это может быть что угодно! Кровь?.. Рэст посмотрел на него с сомнением. — Кровью платят Хаосу. Может, магия или вещь? — Духи любят дары, но им чужда меркантильность, — проворчал Вэллар и стал рассуждать вслух: — магия… Истина ненавидит магию, это — «дар» Шанса. «Жизни отнятой назад не вернуть»? Что за вздор! Мы в храме Истока: жизненная сила тут повсюду. Странно просить то, чего у тебя и так в избытке. Остается только кровь. Мальчик вчитался в строки снова. — «На жертву способный», — повторил он главную фразу. — Подожди! Здесь речь вообще не о «даре духам», а о свойстве характера. Это проверка, — пояснил он на внимательный взгляд. — Преданность идее — одна из благодетелей Порядка. «Жертвуй меньшим ради большего», — вспомнив главное напутствие Истины, Рэст прикусил губу. — «Способный на жертву»… Человек, преданный идее, способный принести кого-то в жертву ради цели? Или способный отдать в жертву то, что ему дорого? Вот это уже не так понятно…       Пока он размышлял, Змей закатил глаза, извлек кинжал и капнул на плитку кровью. Секунду ничего не происходило, но затем фраза вспыхнула, и плита пришла в движение. Камень стал жидким, потек вперед прямо по воздуху образуя узкий мостик. — Всего лишь ритуальная магия, — буркнул посол.       Они пошли по растущему мосту, однако тот так и не достиг центра купели, остановившись на середине. Начертанные под ногами строки изменились:

Пускай и по силам увидеть тропу, Но не пройти ее одному. Три слова, как злато — ответь на вопрос, Который твой враг за тебя произнес.

С этим проще. — Рэст облегченно вздохнул. — «Ответь на вопрос» — куда уж яснее. «Три слова» — три ответа. «…как злато» — три правдивых ответа на вопросы врага. — Мальчик искоса наблюдал, как посол сжал челюсти: видно тоже все понял. — Кровь принадлежала Змею, значит и остальные испытания проходить ему. Вэллар, бросил в Рэста оскалом. — Сегодня твой день, — саркастично цыкнул он. — Что ж, не томи. Уверен, тебе есть что спросить, южанин.       Рэст задумался. Такой шанс бывает раз в жизни. Нужно было придумать такой вопрос, чтобы у Змея не было возможности увернуться от ответа. Змей и раньше отвечал на его вопросы, но лишь на некоторые, а от неудобных мастерски увиливал. Даже способность Рэста чуять вранье не помогала. Да и читать ксантийца после каждого его слова — занятие утомительное и мало приятное. Сейчас мальчик мог задать любой вопрос и Змей обязан был ответить и ответить правдиво иначе… А вот, что произошло бы «иначе» проверять совсем не хотелось. Разумно было спросить о текущих событиях, попытаться выведать планы, или слабости или…       Но Рэст внезапно вспомнил, что перед ним не только посол императрицы, но и член Магистрата. И первый вопрос сам соскользнул с языка: — Почему ты предал императора? Змей, как ни странно, обрадованный вопросом, протянул: — О-о тут целый воз причин! Элидар был слабым правителем. Он кормил целую свору сенатских бездельников, в то время как проливавшие свою кровь чародеи оказались стеснены жесткими рамками новых законов и лишились части своих земель. Мне, как чару, это было не выгодно. Рэст хлопнул глазами. Он надеялся на личную ненависть, но Вэллар говорил сухо и по делу. Одни факты. Никакой неприязни. Хладнокровный и чистый расчет, не более того. — Но… Это Элидар принял тебя ко двору. Ты был ему обязан! — воскликнул мальчик. — А его реформы были необходимы! Он закрыл ложи темной магии, поставил вне закона кровавые ритуалы, некромантию и жертвоприношения! — А использовать заключенных для добычи энергии — не жертвоприношение? Или на «благое дело» — можно? — издевательски спросил таир и заговорил более серьезно: — пойми, виари, не изучая, что-то невозможно это понять. А понимание необходимо для борьбы. Ты же не станешь сражаться с явлением, не зная ни его природы, ни того, как его победить? — Темная магия обращается в порчу при неосторожном использовании! Она… — Опасна? Посмотри вокруг! Мы в храме Истока — самом праведном месте! — рассмеялся Вэллар и картинно указал на окружающую их гниль. — Очнись! Мир не черно-белый. Он разнообразен. Грязная вода непригодна для питья, но это все еще вода. Ее можно очистить. Ее можно и нужно использовать! Оскверненные энергии в отличие от «чистой» силы святилищ, окружают нас повсюду, где бы мы ни были. Они везде! Порча, скверна, мор и еще с десяток видов! — с горящими глазами перечислял таир, загибая пальцы. — И у каждого есть нюансы. Вот они знания о мире — только руку протяни! Запретить нам изучать все это многообразие, только потому, что какие то фанатики сочли это «неправильным»? Ха! Почему бы сразу не запретить дышать? — Он возвел взгляд к потолку. — Элидар был круглым дураком. Своим самодурством и ограничениями он добился лишь вырождения чародейских школ, появления подпольных сект и ненависти Магистрата. Он довел страну до гражданской войны одним лишь нежеланием идти на уступки! Разве это признак разумного правителя? Нет. — Ты присягал этому дураку! Ты давал клятву!.. — Клятву империи, а не лично ему, — отсек Змей. — Элидар действительно много сделал для меня. Дал титул, положение, ввел в дела двора и помог встать на ноги. Но это не отменяет того факта, что Ксанту от такого правления становилось хуже. Когда пришло время выбирать сторону, я принял справедливое решение. И не жалею об этом. Лучше уж умный тиран на троне, чем глупая сенатская марионетка.       Стоило ему завершить фразу, как мост ожил, вытягиваясь вглубь зала. Осталось всего два вопроса. — За что ты так ненавидишь?.. — Рэст осекся. Вопрос был слишком простой, а ответ на него лежал на поверхности. Однако это не то, что нужно немертвю сейчас. — Как ты попал в плен к агратцам? Вэллар дернулся и машинально потер висящую плетью руку. — Что именно тебя интересует? Как так вышло? Или как я это допустил? — Ты не допускал, — ответил Рэст сам на второй вопрос. — Серебряный Змей не сдался бы в плен живым. Тем более южанам. — Лестно, — признал таир. — Ты прав. Не допустил бы. К несчастью, на тот момент от меня мало что зависело. Ты знаешь о битве в Снежном Остроге? — Рэст фыркнул: об этой битве разве что глухой не слышал. — Не стану вдаваться в подробности, скажу только, что мой папочка, лорд Альфред — выиграл ее. Я оказался у него в плену. Ему предложили четыре выкупа, четыре договора. Агратцы были убедительней остальных и отец согласился на их условия. Так я оказался в казематах Белых Дюн и в следующий раз увидел солнце через три года. Конец истории. Рэст, рассчитывающий на подробности разочарованно воскликнул: — Это все?! Ты серьез?..       Мост двинулся, обрывая негодование мальчика на полуслове. Под насмешливые смешки таира, Рэст раздраженно цыкнул, но возмущаться дальше было бесполезно. Ответ засчитан. Ну, да, а чего я ожидал? Книги в трех томах? — злился он сам на себя. — Или рассчитывал на душевную беседу за чашкой чая? Это же Змей!       Собравшись с духом, Рэст уже отел задать последний заранее подготовленный вопрос, но в последний момент с его губ сорвалось нечто совершенно иное. Более важное. Личное. — Что ты делал во время восстания Магистрата? — Участвовал в нем. Как и каждый титулованный ксантиец. — Змей поморщился: — само собой, на стороне Мятежных Чародеев. Мост не сдвинулся с места. Рэст прищурился, ожидая продолжения. — Сражался на передовой, — сообщил Вэллар, закатив глаза. — Был ранен. Провалялся с пару дней. Очнувшись, узнал о нашей победе в битве и начале гражданской войны. — Даже после этого мост не ожил, и посол приподнял бровь. — Вижу, это не те вещи, которые ты жаждешь узнать. Что же тебя интересует на самом деле? — Казни, — отчеканил Рэст. — Членов династии и ближайших сторонников. И твое участие в них. — О-о-о! — протянул таир с широкой улыбкой. — Вы люди такие забавные: все время ищете повод для ненависти, а когда не находите, начинаете фантазировать… — Ответь мне! — Тебе, южанин? Хорошо, — усмехнулся посол. — Что бы там ни болтали, я не отлавливал беглых аристократов, не насиловал императорских сестер и даже не нанизывал головы их детей на пики, — серьезно пояснил он. — У меня и без этого было полно развлечений.       Последние три метра они «проехали» в молчании. Только ксантиец изредка посматривал на мальчика пристальнее обычного. Рэст и сам понимал, как странно все это выглядит. Южанин задающий вопросы об истории ксантийской войны. Подозрительно. Опасно. Но он не мог ничего с собой поделать. Слова рвались из него сами. Он смотрел на Змея, на его обезображенное лицо, на скрытую перчаткой с десятком застежек руку, в пылающие под капюшоном огни и на столь же яркую, четырехконечную брошь на его груди. Звезда Некоронованного — символ Ксанта, символ императорской власти, герб самой древней династии Эриндора. Символ семьи, которую магистры стерли с лица Авлона. Истребили под корень. То, что теперь ее носит один из тех самых мятежников — горькая ирония. Издевательство над самой сутью этой вещи. Одна мысль об этом заставляла мальчика дрожать мелкой, яростной дрожью. Не Рэста из Южнолесья, и даже не Заки Скааро, а другого. Того, кем он был наречен при рождении. — Я никогда… — вдруг заговорил чародей снова. — Рэст, прошу, взгляни на меня, — Вэллар опустился перед ним на одно колено, так чтобы быть наравне. — Не стану себя оправдывать. Я — предатель и преступник. В этом ты абсолютно прав. Но послушай… Послушай, что я тебе скажу сейчас, — проникал мягкий шелест в его уши, сильнее отдаваясь в голове, пока губы ксантийца совсем не перестали двигаться. — Тебе нужно… Тебе необходимо не только смотреть, но и уметь видеть. Своими глазами. Без иллюзий, без прикрас и лишнего драматизма. Тебе нужно научиться не слушать, а слышать. Слышать главное, между строк. Своими ушами. Не слухи, не домыслы, а только собственные выводы. Стремиться своим умом определять для себя Истину. Сомневаться. Анализировать. Делать вывод и выбирать не этим, — коснулся он его груди, и следом дотронулся своего лба: — а этим. Только так ты сможешь выжить, потому что придет день, когда ты останешься совершенно один. Не потому, что ты хуже или лучше. Просто потому, что ты изначально сильнее, а чужая сила пугает людей. Заставляет ненавидеть или жаждать ее присвоить. Ты должен быть готов к этому. Не столько телом, сколько душой.       Хоть ксантиец и говорил все это ему, Рэст способный читать отголоски чужих чувств знал, что адресованы эти наставления были самому Змею. Все, буквально все в этой речи кричало: «Не повторяй моих ошибок». И от этого мальчику стало почти больно. Злость улетучилась. Осталось только странное опустошение. Будто бесконечная ледяная дыра пожирающая изнутри. Чужое, всепоглощающее одиночество. Скорбь по потерянным близким и самому себе. И тем не менее, ни капли раскаянья. Ни капли сожаления. Змей действительно жил своим умом. Поступал так, как считал нужно поступить. Так как поступить необходимо, по своей, только ему понятной справедливости. Он ни о чем не сожалел. А потому ему не нужно было извиняться даже за самые ужасные свои поступки. В его понимании они были верны, необходимы. Из двух зол он всегда выбирал то, что мог удержать в узде, направить в нужное русло. Так было и с восстанием и после него. Так было и сейчас.       Рэст отвернулся и вытер пылающие глаза. Мост, остановился. Буквы на плитке снова растеклись и начали формировать третье четверостишье:

Клеть что, надежду собою хранит. Праведность только ее отворит. Но как ни была бы блага твоя мысль, Коль жажда в тебе, подальше держись.

      Внутри Рэста все оборвалось стоило дочитать абзац. Праведность? Уж точно не их случай. Скорее уж прямо противоположное. — Больше напоминает угрозу, — заметил посол и оглядел цепи, до которых теперь можно было беспрепятственно дотянуться. — Это тоже ограничители. Уходят на самое дно. Привязаны к чему-то… тяжелому. — Для верности таир подергал одну из них, но ничего не случилось. — Не идет. Оно и понятно, — выдохнул он, — праведником меня называть — верх богохульства. — Может, нужно как-то доказать, что твои намеренья чисты? — сам сомневаясь в правильности вывода проговорил Рэст. — Или… — он поглядел на Змея. — Постой здесь упоминается «надежда»! Но в древнем наречье нет такого слова! Самый близкий аналог… — …«заветное желание». Я должен сказать о своих мечтах, или что? — приподнял бровь посол. — Я хочу избежать новой войны! — крикнул он, куда-то в пустоту. — Ну что достаточно «праведная» цель? — Тишина была ответом. Змей криво усмехнулся. — Видимо не достаточно. — Это точно то, чего ты хочешь? — с сомнением выдал Рэст. — То есть… «заветное желание» — нечто большее, чем просто временная цель. Не находишь? Настолько большее, что кажется недосягаемым. Не то, к чему ты стремишься, а то, что ты хотел бы получить больше всего на свете.       Посол задумался. Два мерцающих огонька вдруг округлились до состояния полновесных монеток. Рэста обдало таким ураганом смешанных чувств, что он удивленно вскрикнул. Со стороны ксантийца послышался сдавленный, вымученный стон и ругательства. Он начал расхаживать взад вперед поперек короткого мостика. — «Недосягаемое» говоришь? Что из?! — шикнул Змей и вновь обратился к пустоте: — я бы много чего хотел! Я бы хотел дописать свою хер знает, какую по счету книгу. И увидеть рожу Гадины Дриар, когда она узнает, что я грохнул ее любимого героя. Я хотел бы выпить с верховным чародеем Арканора и поболтать по душам с Драконами Сарвии. Хотел бы завершить работу над лекарством от ледяной хвори. Хотел бы познать все загадки магии! Найти Утерянный Город! — перебирал он одно за другим постепенно распаляясь, но ни одно из этих желаний не заставило цепи сдвинуться даже на дюйм. — Я хотел бы никогда не рождаться! Хотел бы нормального отца! Не сошедшую с ума мамашу! Помириться с братом! Я бы хотел хоть пару-тройку лет пожить без сражений, схаш меня дери! — орал он в пустоту пока его каркающий голос не сел почти до шепота: — я хочу… я очень хочу мира…       Словно от стыда Змей опустил голову. Цепи со скрежетом пришли в движение, заставив их обоих застыть в недоумении. Посол поспешно отдернул руку и оттеснил Рэста назад, когда озеро зловонной жижи под ними пошло рябью. Тем временем все три цепи медленно, но верно поднимали со дна нечто тяжелое. Когда над поверхностью купели появился отлитый из металла, но почерневший от времени орел венчавший верхушку неведомой находки, ксантиец тихо ужаснулся: «Клетка Истины…».       Рэст слышал о таких артефактах. Клетки Истины были созданы еще во времена Инквизиции, чтобы перевозить преступников-магов. Редкая вещь, если учесть, что их изготовление вскоре объявили вне закона, а сам их создатель призвал уничтожить все имеющиеся экземпляры. Однако кое-какие клетки сохранились. Рэст видел их в Аграте. Первый Дом хранил одну много веков как историческое наследие в своей галерее. Еще две были у Третьего Принца, и по слухам их использовали по назначению. А клетка Пятого Дома была переплавлена в трон. Возможно были и другие… Но в Эриндоре, насколько мальчик знал, сам факт наличия клетки уже считался преступлением.       Находка поднялась больше чем наполовину. Оплетенный все теми же цепями и красными нитями корней кокон при внимательном рассмотрении оказался из металла. Ребристая поверхность покрытая сияющими рунами. — Отцовские печати, — процедил Вэллар и взорвался: — Падшие!.. Падший сукин сын, чтоб его Каара побрал!       Дальше последовала еще более гневная тирада уже на таирисе. Змей, забывшись от эмоций, перешел на родной язык. Наверное, это могло продолжаться вечно, если бы не кашель, оборвавший поток ругательств.       Последние скрипы цепей затихли. Клетка оказалась полностью на поверхности. Она чем-то напоминала стальной гроб, поверхность которого шла причудливыми волнами. Сплошной металл, ни прорези ни прорехи. Рэст знал, что чародея погружают в особое состояние прежде чем туда поместить, и ни дышать, ни пить, ни есть ему в этом состоянии не нужно, но все равно смотреть на это уродство было жутковато.       Змей, кривясь от отвращения, уже вовсю изучал следы отцовских заклятий, время от времени бурча под нос ругательства. Поверхности клетки он не касался, то ли боясь ловушки, то ли просто брезгуя. Но это и не понадобилось. Стоило клетке встать на краю мостика, как руны сами собой погасли. Цепи звякнули о пол и механизм внутри артефакта коротко щелкнул. По поверхности пошла трещина, что разделила стенку артефакта на равные части, образуя дверцы.       В следующую секунду те внезапно раскрылись. Волна силы необъятной хлынула изнутри чистой тьмой, прошлась сквозь Рэста, сквозь весь зал, сквозь все святилище и весь храм. Корни древа заизвивались змеями. Магия завопила невыносимо громко. Стоящий рядом Змей вторя ей, согнулся в три погибели, цепляясь себе в запястье. Его вторую руку объяло белое пламя. Оно сожгло перчатку в мгновение ока и продолжало разгораться ярче и ярче. Разрасталось вокруг, пока не охватило собой все его тело и не начало двигаться дальше. Рэст не успел вскрикнуть, как и сам оказался охвачен им с ног до головы. Но боли не было. Вообще ничего. Огонь танцевал на его коже едва заметной щекоткой, в то время как корни Древа корчились и сгорали дотла, вязкая вонючая жижа кипела, испаряясь, исчезая. Плесень плавилась и горели гниющие тела дремлющих. Оно выжигает лишь порчу, — понял мальчик и взор его обратился к Змею, что тоже кричал от боли. — Он сгорит…       Рэст попытался дотянуться до него, чтобы забрать часть энергии, но магия будто почуяв намеренья немертвяотшвырнула назад и придавила к полу. Мальчику оставалось только смотреть. Смотреть и слышать эти вопли. Он не мог отвести взор. Не мог отвернуться.       Пламя погасло. Мгновенно. Будто кто-то щелкнул пальцами. Вместе с этим щелчком стих и гул окружавшей их магии. На Рэста обрушилась тишина. Сила отпустила его. Он сорвался с места в тот момент, когда чар рухнул на колени и начал заваливаться на бок. Мальчик успел поймать его, но не удержал. Из него самого, будто выпили все соки. Перед взором стремительно темнело. Они вместе упали на пол. Рука чародея сожженная, обгоревшая до самой кости еще дымилась. Из носа и глаз текла чернота. Она же заливала грудь, но еще живые глаза смотрели в пустоту пока не сосредоточились на лежащем рядом Рэсте. — Хол…одно… Рэст так и не понял, кто из них сказал это. Прежде провалиться в беспамятство, Мальчик видел, как серебро чужих глаз вспыхнуло остаточной силой. Вспыхнуло и угасло.

* * *

— Так значит, дело в похищенных артефактах? — подытожил Эрик и мастер тайн склонил голову в знак согласия.       Они сидели на балконе, в том самом доме, где временно поселились ксантийцы. Они переместились сюда после того, как князь так не получив разрешения на «убийство нечисти» ушел не проронив не слова. Только посмотрел с таким презрением на них обоих, что Эрику снова стало тошно. — Отойдет он, постынет, — успокоил его Карл. — Кровь у них, приграничных, кипящая. Добрая кровь, если найти подход.       После этого мастер тайн рассказывал занятные вещи. Начал он издалека. С Ксанта, точнее с восточной его части, провинции Хиаши, родины Азур. О том, что к магии там особое отношение Эрик знал, как говориться из первых уст. Влияние церкви на востоке было настолько велико, что даже Магистрат не мог ничего сделать. В Хиаши были свои порядки, с которыми в центральной Ксанте многие не соглашались, и более того считали дикостью. В принципе все так и было.       В Хиаши отношение к магам и магическим существам недалеко ушло от гонений Инквизиции. Законы провинции были жестоки и мелочны, но сделать с этим никто ничего не мог. Несмотря на свой незначительный размер провинция обладала колоссальными запасами драгоценных камней, серебра, такого нужного Ксанту, а самое главное огромными ресурсами чистой энергии. Благодаря железным порядкам на стороне Хиаши была вышколенная армия боевых чародеев. Половина из них взращенная в неволе не задавала вопросов и была полностью подчинена, а другая состояла из фанатичных служителей богов. И те и те были выучены и выдрессированы.       Но всему приходит конец. Вот и первенству Хаиши он пришел, ведь Рейльская Ведьма, одна из самых сильных чародеек Эриндора не пожелала мириться с подобным отношением. Она выставила Хиаши условия и правители востока задумались. Воевать с Кинтиррой и ее Легионом было подобно самоубийству. Восток был готов сдаться, пойти на уступки, но… Но затем из Храма Хиаши единственного в Эриндоре места где обитают без исключения все Ро пропали три атрефакта. Не простых артефакта, а «подарки» тех самых Ро смертным. На счет последнего Эрик сомневался, но то что эти вещи обладали невероятной мощью и значением было неоспоримо. А вор тех самых артефактов скрылся, но след его вел в Рейл. Это стало поводом для конфликта. А конфликт разгорелся до состояния войны. Очередной гражданской войны. — А причем здесь Дом Тайн? — не понял Эрик. — Разве гильдия цепей не обособлена от какой-либо страны? — Дом Тайн то он волен, конечно, но охрана храма была на нашей совести. Так уж повелось: все опасные вещицы хранятся под надзором Дома Тайн, а если что-то пропадает, то виноват тоже Дом. А тут ведь и не одна, а целых три потери. И война получается по нашей вине разгорелась. Вот, он и удар по репутации, — пояснил Карл. — Восточные казали, что мира не будет, пока Дары не вернутся в храм. Рейльские и Магистратские тревогу затрубили, кинули клич во все концы империи. Но вор — хитрец, кем бы он ни был. Неуловимый призрак. И скрылся тот призрак где, как вы думаете? — Не хотите ли сказать?.. — Рик замолчал, увидев выражение лица мастера, и вымученно застонал. — Он в Заливе. Оттого и вы здесь. И князь тоже. И отряд на Перевале стоит, чтобы не спугнуть. — Все верно мыслите, — удовлетворенно кивнул Карл. — Впрочем, не факт, что именно в Заливе, но в Южных Землях точно. Морок — наглядный пример. Енто ведь и есть действие одного из Даров. Ловец Снов стирает Грань. В прямом смысле. Он размывает границы мира духов и смертных. Оживляет сны, кошмары, иллюзии. Пожирает в обмен магию. Любую чистую магию, которой коснется, будь она в земле иль в живом создании. Оттого Темногрив, и бесится. Он в мороке чуть сам весь не вышел и защитить своих не мог, вот и мечется, как безумный. Брат ваш — иное дело. Его сила запятнана порчей. Его морок не пожрал и не запутал. Он дальше всех нас прошел, в самую глубь. Выяснить намеревался, что стряслось. Что уж дальше было, не ведаю. Сам я в этот момент проклятого вора ловил, но напрасно. Быстрый, — сделав паузу Карл задумался о чем-то своем, тайном. — Мы уже обратно возвращались, когда на вас набрели. — Я видел вас…там! — вдруг вспомнил Эрик «неуча» и «чародея». — Вас и господина Аргела! Вы были в рядах наемников… Мы ехали к резиденции… И морок…       Рик сам не заметив, огляделся в поисках зеркала. В мыслях пульсировала навязчивая мысль о том, что он все еще там, в ином плане. — Именно морок. Запутали вас совсем: реальность со сном смешалась. Вы пропали еще до того как Залив покинули. Ваших людей нашли мертвыми, — сочувственно сказал Карл. — Потом когда отыскали вас, вы в себя несколько раз приходили. Наверное, слышали или выдели что-то, вот оно и наложилось, одно на другое. Сами подумайте, мы же с вами раньше не встречались. Кошмар — он глупый, у него фантазии как у булыжника.       Слова мастера немного успокоили, но воспоминания о событиях кошмара все вспыхивали и вспыхивали отрывочными видениями. Вот он убивает варгула. Вот уже сидит на совете. Затем снова бежит от чародеев в мороке. И кто-то снова зовет его. Кричит в спину так надрывно, что хочется обернуться. Обнимает так, будто от этого зависит жизнь и никак не меньше. И влажная соль остывает на губах прощальным подарком. Его имя — Марк. Это все, что я могу вспомнить, — с горечью подумал Эрик и парнойя захлестнула его новой волной. — Если Карл прав, как он мог оказаться там? Как Вэл мог показать мне свою руку? И другие вещи… Как это вообще все?..       Эрик потер виски и пробежался взглядом по комнате в поисках любой отражающей поверхности, а обнаружив подобную сам не заметив задрожал. Вместо его и Карла зеркало показывало пустую комнату. Это стало последней каплей. — Хватит! — отшатнулся Рик, когда мастер обеспокоенный его долгим молчанием окликнул по имени. — Опять, какие-то фокусы?!       Он попытался уйти, сбежать, но мастер удержал. Ни силой, ни магией, ни словом. Одним взором удержал. Было в нем что-то огромное, мудрое, заставляющее замолчать и замереть. Немертвь потер виски. Голова была, как не своя. Все тело, как не свое и выжатое, промерзшее до самых костей. До ушей долетали успокаивающие слова, но Рик ничего не слышал, только жался в спинку кресла цепляясь пальцами в волосы. Он все еще кричал что-то, когда по комнате разился сладковатый аромат. Успокаивающее касание знакомого запаха согрело, привело Эрика в чувство, на время, лишив тревоги. — Действует, — довольно проурчал мастер и помахал в воздухе тлеющим пучком трав, от которых и шел этот запах. — Вам — иным — в мире кошмаров опаснее. Он не просто ваши страхи вбирает, а частью себя делает. Вы, ваше величество, его начали под себя подстраивать, управлять им, додумывать за него детали, даже не замечая этого. А зеркало-то — зачаровано лишь. Карл махнул рукой и в зеркале проявились они оба. Лорд рассеянно моргнул. — Не любят чернокровки в отражения смотреть. Сами же знаете, — говорил мастер продолжая окуривать помещение. — Довели вы себя, конечно, знамо. Еще вчера думал всё — омертвеете. А нет, Шанс милосерден. Да и не только он. Душа чья-то о вас болеет, — улыбнулся он лукаво. — Светлая душа, чистая. — Что это?.. — только сумел проговорить Рик, но, проследив его взгляд Карл сразу понял, что тот имеет в виду. — Арника — ясно дело, — махнул он травой. — Духоцвет из святилища вольных. Здесь, на Перевале только там и цветет. Людям-то она без надобности, а вот вам… немертвям, боль утоляет. У нас в Зеленоземье ее Слезами Каары называли, лет сто назад, когда росла еще. Говорят, коль правильно собрать, она и смертного излечить способна. Но то особая рука нужна.       После этого мастер и пригласил его «проветриться». Они сидели на балконе, а Карл все говорил и говорил. Об артефактах, о Неуловимом Призраке, о войне. Голос мастера очень низкий и глубокий, звучал приглушенно, не грубо. Манера речи успокаивала, а не давящий взгляд внушал доверие. — Встретили мы посла, проводить решили до Предгорий. Тут издали и громыхнуло. У старого дворца, — рассказывал Карл. — Один раз громыхнуло, другой третий. Мы двинули проверить: не дошли. Мороком накрыло. Варгулы эти еще… И пастух их погоняет. Чернокровый пастух. Брат ваш как потянул воздух, как прислушался — зарычал и сквозь чащу припустил, безумный. Мы было за ним — куда там! — остроглазый он остроглазый и есть. — Карл затянулся трубкой и выпустил в воздух три колечка одно за другим. — Морок густел. Даже я уже ослеп. С день так ехали: след потеряли, тропу тоже, сами уж не чаяли выбраться. Да и вы, милорд, еще… полумертвый на нас вышли. В крови весь были. Мы вас даже не признали, когда наткнулись — думали нежить, какая пробудилась. А потом глядь — герб ареновский на одёже. Кое-как утихомирили, связали. Назад пришлось повернуть, а морок все цеплялся и цеплялся. Ни конца ему, ни края. Еще двоих за грань упустили, пока назад выбирались — не выдержали они. И княже Аргел чуть за ними не сгинул. Его там тоже сильно поломало. Еле успели связать. Вот, он который день все отоспаться не может. Как уснет, так вопли на весь дом.       Они посидели, помолчали. Всматриваясь в горный пейзаж, Рик ежился. Он думал о том почему брат не сказал ему все это с самого начала. Зачем эти тайны? А потом до него дошло. Как обухом огрело: Вэл почуял. Почуял в нем что-то недоброе, почуял еще тогда в посольстве. И Нэрлаан тоже самое уловил, оттого и упомянул реакцию Змея. Оттого и пересказал ее так точно. Выходит, и тут Эрик не справился… — Расскажите мне об этих артефактах, — обратился он к мастеру. — Чем они опасны. Что от них ждать. — Ну, Ловец Снов вы на себе прочувствовали, — отозвался мастер. — Добавлю лишь то, что он способствует появлению разрывов Грани, через которые из мира духов могут проникать сущности. Первый такой разрыв и первый морок Неуловимый подарил Рейлу, когда бежал от погони. Но там быстро со всем справились. Однако что-то да успело проникнуть. Наверняка успело, такой выброс был… — Карл задумался. — Второй Дар — Зов Желания — позволяет взять под контроль кого-либо. Тот, кто владеет Зовом, обладает невероятным даром убеждения. Это пока все что мы о нем знаем. И наконец — Клинок Последнего Шанса. По легенде может убить любое существо, будь то дух или смертный. Его возможности тоже не изучались толком. Все три артефакта хранились, а не использовались. Каждый из них настолько древний, что обладает собственной волей. Это тревожно вдвойне, ведь означает, что Неуловимый смог договориться с ними, убедить сотрудничать. И даже Истине не ведомо, каким образом он…       Мастер замолк внезпно насторожившись. Да и сам Эрик вскочил на ноги, прежде чем успел ощутить. Прежде, чем успел увидеть столп чистого, белого пламени взметнувшийся из-за холмов, из-за скал, из-за гор. Огромный, пылающий серебряный смерч поднялся к небесам и растворился в воздухе за доли секунды. Оттуда, где это произошло, со стороны Золотого Залива хлынула волна. Ураган прошелся по верхушкам древних кедров, всколыхнул траву в долине и поднялся выше по перевалу, взметая в воздух комья снега, будто кто-то незримый пролетел над самой землей, взмахами огромных крыльев нагоняя ветер. Небо над Перевалом нахмурилось и сгустилось, налилось свинцом и обрушилось вниз огромными снежными хлопьями. Эрик поймал одну из снежинок на ладонь, чтобы увериться. — Холодно… Снег в Южных Землях? — выдохнул он эхом, вглядываясь в полосу морока чернеющую вдали, но видимую даже отсюда. — Да помогут нам Боги.