Под сенью вековых ветвей Лежит стервятник в чёрном море Ударь мечом и не жалей, Иль не видать тебе покоя. Не пощадишь и будешь жить. Коль сжалишься — всего лишишься. Тот ворон снова улетит, Оскалом лживым откупившись.
Он прибыл в город на ночь глядя. В разгар грозы. Пробираясь через сплошную стену дождя, одинокий всадник на вороном коне миновал торговую площадь, набережную и высокий квартал. Он был высоким. На голову выше среднего человека и вытягивался в седле ровной, несгибаемой спиной. Ночной гость подъехал прямо к стенам замка, где задержался в воротах, остановленный стражей. Стоило показать им серебряное кольцо с печатью в форме четырехконечной звезды, как караульные, покривив и без того кривыми рожами, пропустили. Всадник помедлил, посмотрел на врезанные в скалы стены замка, как на притаившееся в горах чудовище. Вспыхнувшая в небе молния вернула его к действительности. Едва черный конь скрылся во дворе замка один стражник сказал другому, тому, что был помоложе: — Беги-ка шельмой к ихней светлости, сообщи, что ксантийский ублюдок пожаловал. Посыльный быстро скрылся в другой стороне двора. А старший стражник пробасил, качая головой: — Эх, буря идёт… Всадник же, достиг внешнего двора замка, где не остановившись до конца, лихо соскочил с коня. Не дожидаясь слуг он взлетел вверх по ступенькам. Грянул гром.***
Семь дней. Ровно столько прошло с тех пор как его поймали. Марк ходил по вольеру не зная, куда себя деть. Здесь было достаточно места, чтобы невысоко летать или бегать. Но недостаточно, чтобы чувствовать себя свободным. С самого начала Маркус опасался, что люди, поймавшие его, окажутся живодерами или ещё хуже циркачами. Но, как выяснилось, кому-то просто захотелось держать его как домашнего питомца. Этим кем-то оказался молодой, лет двадцати пяти на вид, но, очевидно, богатый человек с чернявыми вьющимися волосами и ослепительной улыбкой. Называть его хозяином — Марк даже мысленно не желал. Я всё-таки человек… Ай, ладно — грифон. Но уж точно не ручная болонка! Тем временем, смуглый парень приходил к Марку каждый день и подолгу сидел у края вольера, наблюдая и постоянно что-то записывая в толстую тетрадь. Любопытство, исходившее от него, грифон чувствовал буквально своей шкурой. Поэтому Маркус и назвал этого голубчика просто: Наблюдатель. Были у Маркуса и другие посетители, а именно слуги. Среди них, к удивлению Марка, оказались не только люди. Невысокие, эльфоподобные создания выполняли почти всю черную работу по уходу за самим грифоном и за вольером. Однако с гордыми прекрасными воплощениями совершенства, про которых Марк когда-то читал в той, другой жизни, у этих невзрачных существ не было ничего общего. Бледно-серая кожа и такие же серые мутные глаза с вечно-потухшим взглядом. Их волосы, сухие и ломкие были преимущественно грязных темно-серых или пепельных оттенков. Довершалось вся эта красота острыми, но по строению больше похожими на звериные, чем на человеческие, подвижными ушами. По ним было очень легко угадывать настроение. Хотя, среди слуг Марк видел и людей, выглядели они намного лучше и довольней жизнью, чем их серые коллеги. Более того, вторые явно побаивались первых, из-за чего Маркус пришёл к выводу, что проблема именно в расцветке. И как вишенка на торте — у многих «серых» на шее были магические татуировки в виде рунной вязи о назначении которых Марк смутно догадывался. Я угодил в мир процветающего расизма с рабовладельческим строем — просто прелестно. Правда, к нему-то, грифону, как раз относились более чем по-человечески. В первый же день, его раненые крылья осмотрел лекарь и теперь приходил каждый вечер мазать его раны чем-то вонючим, но, к чести целителя, действующим. Уже через пару дней Марк почувствовал себя лучше. Его кормили четыре раза в день свежей рыбой и кониной, которая, как Марк уже понял, лучше всего подходит для грифоньего рациона. Мыли дважды в день и иногда южане чесали его за ухом, что приносило какой-то особый кайф. Он жил в отличном, просторном вольере. Единственное, что ему не нравилось — роскошные, кованные решетки со всех сторон и такая же шикарная цепь. Он часто слышал разговоры слуг, или мягкую речь Наблюдателя. Ни слова не понимал, но, несмотря на это, смуглый, улыбчивый парень пришелся Маркусу по душе. Ещё иногда, Наблюдатель пел, устроившись под деревом по другую сторону вольера. Поняв, что грифону нравится, он стал делать это чаще. Маркус же заметил, что с новым чутким слухом стал как-то иначе, более тонко чувствовать музыку и речь. Особенно интонации человеческого голоса. Теперь он мог с точностью определить, кто открыт, а кто что-то утаивает. Кто угрожает всерьёз, а кто блефует. Кто говорит правду, а кто бессовестно лжёт. Эх, было бы у него это умение раньше, может, и помирать бы не пришлось… Сейчас, без знания местных языков, эта способность была бесполезной, но отчасти именно она и способствовала его сближению с Наблюдателем. Человеком, который, если говорить по совести, держал Марка в плену. Грифон просто чувствовал, что этот парень не желает ему зла. Но и прогибаться под него не желал. Только попробуй, приятель, — думал грифон настороженно, когда увидел, что слуги несут к вольеру не что-нибудь, а самое настоящее седло. — Я тебе не маленький пони. Так отделаю — мать родная не узнает! — старался Маркус передать свои мысли красноречивым взглядом. — Я не принадлежу тебе, что бы ты там не думал. Как ни странно, сработало. Наблюдатель, сглотнув, резко поднял руку, тем самым, останавливая слугу. После чего покинул Марка и не появлялся весь остаток того дня. Больше попыток оседлать грифона никто не делал. Все местные языки для него звучали одинаково. Одинаково непонятно и, откровенно говоря, раздражающе. Слишком уж грубое неприятное для его звериного слуха звучание. Но, когда поют ничего… Да-а-а, никаких тебе плюшек в виде внутреннего транслейтора, — с прискорбием размышлял Маркус в тот день, когда впервые услышал речь местных жителей. — Интересно, это из-за того, что я иномирец или из-за того, что я теперь долбанное животное? Правда, через неделю он, всё же научился выхватывать из речи отдельные слова. Например, Маркус знал, что, если кто-то говорит «нэш» — речь идёт непосредственно о нём. Слово «Схаш» — видимо, местный аналог «дьявола», Марк уже слышал от трёх сестриц. Также он понял, что смуглого наблюдателя зовут Мирза, но большая часть людей обращалась к нему с уважительным «кхан». А серокожих слуг местные называли презрительным — «таир». Кстати, Марк заметил, что эти самые таиры как-то странно на него смотрят. Не с простым интересом или опасением, как люди, а с благоговением что ли… О-о-о, да вам, батенька, гордыня в голову стукнула? Они просто тебя боятся! Его внутренний скептик беспрестанно язвил, и Марк с ним соглашался, но выкинуть из головы эти странные полные понимания взгляды не мог. Слишком уж много в них было сострадания. От этого становилось не по себе. Кроме того, стоило кому-то из серых подойти достаточно близко, он своим грифоньим чутьём ощущал нечто странное. Давящее и горькое. Понять природу, подобного чувства Марк не мог, но лишний раз старался с таирами не контактировать. Это было не просто тяжело. Почти больно. Одним из вечеров разразилась самая настоящая гроза. Гром гремел на весь Залив и молнии освещали небо. Но Маркус лежал в своем вольере, устроившись в укрытии. Он уже дремал под шум дождя, когда услышал шаги. Шлёпанье босых маленьких ног по мокрой земле. Марк поднял голову и увидел около своей клетки мальчишку бледного, вернее совершенно бледного как мел, лет семи-девяти с такими же абсолютно белыми, вьющимися волосами. Самый обыкновенный ребёнок-альбинос. Так Марк сначала и подумал. А затем заметил его глаза — черные белки и кольцо белого зрачка посередине. Жутковато. Однако угрозы от ребёнка грифон не чувствовал. Только любопытство. Марк склонил голову на бок, пытаясь понять, что это такое перед ним. Мальчик повторил жест, отчего копна кудряшек на его голове забавно качнулась. Он несколько минут смотрел на грифона своими большими, странными глазами, прежде чем сказать: — Кто ты такой? Почему ты в клетке? — Маркус удивлённо встрепенулся: он понял всё до последнего слова. Грифон встал, подошел ближе, стараясь двигаться как можно спокойней, чтобы не напугать ребенка. Ребенок ничуть не пугался, и Марк, решив совсем обнаглеть, слегка боднул клювом протянутую ему ладошку. Мальчик с невероятной серьезностью тут же заключил: — Ты — странный лев. Как тебя называют? Уж кто бы говорил о странности, а? — беззлобно подумал Маркус, изучая чудного ребенка. И не особо надеясь на ответ, добавил: — Я — Гриф. Любопытный малец почти просунувший сквозь решётки голову не отставал: — Я — Заки эль-Мирза Скааро, — важно представился он, явно заученными словами, и широко улыбнулся. Знакомо так улыбнулся. Так значит это сын Наблюдателя? Да-да, есть что-то общее… — подумал Марк, рассматривая белое лицо мальчика. — Только вот, почему я тебя раньше здесь не видел? Мальчишка хотел сказать что-то ещё, и уже открыл рот, но вдруг издали раздалось: — Зак-кханшу! — Бегущая к вольеру от самой резиденции, перепуганная до дрожащих ушей, служанка кричала что-то ещё, но Марк не мог понять. Заки недовольно закатил тёмные глаза, прежде чем спрыгнуть с парапета клетки. Он уже бежал к служанке, когда на полпути обернулся, помахал Марку ручкой и крикнул: — Мне пора, ещё увидимся, Гриф-джари! Маркус так и застыл с открытым клювом.***
Ночной гость порывисто вошёл в пустой тронный зал, капая водой и грязью с дорожного плаща. Оглядевшись, он поймал за шкирку первого попавшегося под руку слугу. Таир, увидев лицо, смотрящее на него из-под капюшона, перестал дышать от страха, в то время как тонкие губы всадника отрывисто прошипели: — Где?.. Его прервали: — Так, так, так, — пронеслось позади. — Какие люди и без охраны! Огромный, широкоплечий человек в темных доспехах дворцового стражника стоял на возвышении у пустого трона. Едва увидев лицо своего собеседника, он добавил с презрением: — Ах, нет, не люди. Я вижу, господин Вран, ваша хозяйка, совсем не платит своим прихлебателям: выглядите, как безродная, облезлая крыса. Ой, прошу прощения, я запамятовал, вы ведь она и есть. Цепкие, длинные пальцы, резко отпустили плечо побелевшего слуги. Господин Вран медленно обернулся. На миг, по взгляду пронзительных, серых глаз, можно было бы подумать, что сейчас он набросится на обидчика. Однако вместо этого на остром, сером лице появилась хищная улыбка. — Айбер, — протянул гость с притворной радостью в голосе и обнажил маленькие клыки. — Всё проказничаем — ай-яй-яй-яй. Неужто у капитана дворцовой стражи больше нет дел? Или ты и твои люди совсем обленились с моим слабохарактерным братцем? Айбер стиснул зубы и смерил «господина» убийственным взглядом. — Да как ты, чернокровая тварь, смеешь порочить имя лорда? — процедил воин. Его ладонь легла на рукоять клинка, висящего на поясе. — Не советую, — серьезно предупредили из-под плаща. Серая рука также привычно дёрнулась, длинные, нечеловеческие пальцы загадочно шевельнулись, но тут же замерли. Айбер, воодушевленный такой осечкой, усмехнулся: — Одна покалеченная крыса — спорим, я убью тебя даже не… — Сер Роуз! — раздалось позади него, и стражник вдруг замолчал и вытянулся по струнке. — Что здесь происходит? — Ваша светлость, это… — Я вижу, кто это, — отрезали из тени. — Я прекрасно вижу всё, что происходит в этом дворце. Убирайся сию минуту, пока я не украсила твоими кишками тронный зал! Айбер что-то пробормотал и поспешил смыться от греха подальше. Когда его тяжёлые шаги затихли в одном из коридоров, из тени послышался усталый вздох. Вран хмуро заметил: — С этим патлатым недоразумением я бы и сам справился, сестрёнка. Инара вышла из-за колонны и раздражённо оправила наскоро застегнутую тунику. По растрёпанным волосам было видно, что одевалась она в спешке. Не удивительно: нормальные люди в такой час видят десятый сон. — Он ещё нужен мне живым, братик, — в такой же серьёзной манере ответила девушка. — Какого схаша ты припёрся в замок, а не в посольский дом, да ещё и в одиночку? Тебя же могли просто прирезать! Таир улыбнулся. — Я не один. Мои люди — застряли у Воющего Перевала. Из-за бури, идти дальше было слишком опасно. — Но тебя, я вижу, это не сильно остановило! Совсем сдурел?! Забыл, что больше не… — Я спешил, — просто ответил он, и лицо Инары вдруг исказилось от смеси радости и боли. Она бросилась к брату на шею, не обращая внимания на его грязный вымокший с дороги плащ. Тот, растерявшись, всё же обнял её одной рукой. — Вэллар Альфред Вран, схаш возьми, как же я тебя ненавижу… — абсолютно счастливо произнесла Инара. И отстранившись, добавила: — у меня просто кошмарные новости. — У меня не лучше, — фыркнул Вэл. — Но… — Разумеется, не здесь, — закончила за него сестра со столь же коварной улыбкой.***
Эрик ждал в холле посольства в кампании двух своих доверенных герцогов-советников, которые как он ни старался, не желали отпускать своего лорда одного в «логово ксантийскому змею». Объяснять им, что он идёт не к Змею, а к брату было бесполезно. Впрочем, аристократы уже давно о своем желании посетить посла пожалели, ведь ждали аудиенции у господина Врана они уже около часа. — Ох, это форменное безобразие! — восклицал один, потрясая седой бороденкой. — Хамство, сущее хамство! — кивал второй одергивая кружевные манжеты, торчащие из-под цветастого жилета. В помещении царила настоящая жара, так что оба упитанных советника уже успели раскраснеться и порядком взмокнуть, но стоически терпели. Эрик, в свое время познавший лучи белого, агратского солнца, выглядел менее жалко. Зная брата, он ожидал просидеть тут ещё полчаса. Как ни странно, ожидал напрасно, ибо уже скоро их порядком настрадавшуюся троицу пригласили в просторную гостиную. Правда, самого посла здесь тоже не оказалось. — Да он издевается! — воскликнул бородатый герцог, оглядываясь. — Ваше величество, неужели вы будете терпеть такое явное неуважение?! Второй герцог, устроившись на мягком диване, около балкона согласно крякнул. Эрик вздохнул. Что-то подсказывало ему, приди он один, Вэл принял бы его тут же, но озвучивать своих предположений лорд не стал. Тем временем, в комнату вошел один из управителей посольства и поинтересовался, не желают ли господа что-нибудь выпить. Оба советника обменялись красноречивыми взглядами и одновременно отказались. Эрик вздохнул еще раз. Дурная слава Вэллара шагала впереди него самого. Лорд попросил принести чего-нибудь холодного, и управитель исчез, поклонившись. Его торопливые шаги стихли за дверью, но им на смену пришли более резкие и уверенные. Эрик узнал того, кому они принадлежали еще до того, как двери открылись, и в комнате раздался тихий похожий на шелест голос. — Господа. — Вэллар замер на пороге. Его цепкий взгляд прошёлся по присутствующим. Таир улыбнулся, отчего тёмное почти чёрное пятно шрама на левой стороне его лица натянулось, делая и без того хищные черты еще более жуткими. Герцоги, открывшие было рты, дабы начать возмущаться, мигом их захлопнули. Посол удовлетворенный такой реакцией, повернулся к брату и учтиво поклонился. — Ваше величество, прошу прощение за ожидание. — Никаких обид, Вэл. Под неодобрительные взгляды герцогов Эрик протянул таиру руку. Посол нахмурился, поджал тонкие губы и, не удостоив жест ответом, занял своё привычное место в широком кресле. Лорд устроился в точно таком же напротив. — Чем обязан, такому раннему визиту? — Хотел увидеть брата, — впечатал сходу лорд. Вэллар сжал челюсти и смерил Эрика нечитаемым взглядом. Тот продолжил, будто не заметив переглядываний советников и недовольное подёргивание острого серого таирского уха: — ты ничего не сказал, когда уехал в Рейл. — Как голос, избранный Императрицей, я не обязан отчитываться перед Заливом, ваше величество. Эрик цыкнул языком, глядя в серые глаза брата. Вот, вроде бы дипломат, а в некоторых вопросах такой упёртый, что хоть волком вой! — А как член моей семьи? — тихо спросил лорд. На миг маска ксантийского Змея дала трещину, но тут один из герцогов чихнул и Вэллар вернул себе вежливо-отстраненное выражение. Эрик смерил советника таким взглядом, что тот, пробормотав что-то вроде «прошу прощения, мне дурновато» быстро удалился из комнаты. Ему на смену в просеменил уже знакомый слуга с подносом, на котором возвышался графин с охлажденным лимонадом и пара стаканов. Вэл нахмурился. — Что это за месиво? Налей вина, его величеству. Замерший у стены слуга уже хотел рвануть в сторону дверей, но лорд остановил его жестом. — Не стоит, — сказал Эрик, не отрывая взгляда от лица таира. — Налей. Господину. Вина, — отрывисто произнес Вэллар, так же глядя на брата. — И подогреть не забудь. А то уже завтра весь двор будет обсуждать, что посол Империи, скряга. — Как будто кому-то есть дело, до того, что говорят при дворе. — Видимо кому-то — нет. Но ваше величество, должно бы это волновать. — Мое имя Эрик. — Я помню. Ваше. Величество. Несколько минут они просто молча буравили друг друга взглядами. Слуга и оставшийся герцог, наблюдавшие за этой «беседой», всеми силами пытались не привлекать внимания. Никому не хотелось попасть под горячую руку. Не столь важно, чью именно. Когда Эрик попросил оставить их, дабы «господин посол» и «его величество» могли поговорить без лишних свидетелей, приказ возымел почти мгновенное действие. — Влияние... Зачем ты это сделал? — повел плечом Вэллар, впрочем, в его голосе сквозил намёк на благодарность. — Много внимания. Раздражает, — пояснил Эрик со вздохом. — Я хотел придти один, но, сам видишь. Таир посмотрел на него со всей серьёзностью. — Они могли заметить, — проронил он. — В одиночку да к Схашу в пасть. Как это, однако, на тебя похоже. Разве аристократы ещё не проели тебе плешь рассказами о моей сучьей натуре, которой я само собой пошёл в мою чернокровую маменьку? — Вэл, послушай… — Ах, по задолбанному взгляду вижу — проели. Но ты все равно здесь наедине со мной без пяти минут предателем и без десяти врагом. Праведные и падшие, я-то думал ты поумнел… — Да схаш тебя задери! Я не считаю тебя ни тем, ни другим, и мне абсолютно плевать, что о тебе говорят эти надушенные лизоблюды! — повысил голос лорд, окончательно потеряв терпение. — И кстати, если ты вдруг захочешь убить меня лично, не думаю, что из этого выйдет что-то путное. Таир прижал уши и понизил голос до приглушенного рычания: — Ар-рен, не нарывайся. Эрик поразился: — Подумать только! Мы впервые за столько лет говорим и ты даже не пытаешься сбежать, но уже успели поругаться! — Выползал бы ты почаще из своего склепа, глядишь и научился бы красноречию, — ядовито посоветовал посол. — Держу пари, ты все так же дружишь с мертвецами. — Держу пари, ты не дружишь даже с ними. — Я — чернокровка забыл? В нашем лексиконе слова «друг» просто нет. — Зато слово «семья» присутствует аж в трех вариантах, — ответил Эрик на ломанном таирисе, отчего Вэл впал в легкий шок. После долгой паузы посол отвел взгляд. — Акцент ужасен. Не подобает лорду говорить на языке подземных крыс. — Мне плевать, что и как подобает делать лорду, — процедил Эрик. — О-о-о, это и так видно по твоим героическим деяниям! — протянул Вэллар и начал перечислять, загибая длинные, увенчанные когтями пальцы: — отмена рабства, облава на работорговцев, введение удвоенных пошлин на торговлю и это ещё не полный список твоих заслуг. — Тебя что-то не устраивает? — возмутился Эрик. — Да — последствия, — любезно пояснил посол. — Ты хоть знаешь как долго и в какие места меня имел Сенат, едва я рассказал им в чем тут дело? Нет! Откуда тебе знать! Чем ты вообще думал, заключая сделку с агратцами? С этими... с этими зверями! — Это сделка не с агратцами, а с Мирзой, — терпеливо начал Эрик, но его брат, включивший параноика распалился ещё больше. — О, да! Он же, твой давний приятель. Это совсем меняет дело! — Вэллар пытался повысить голос, но тот то и дело обращался в глухой, болезненный хрип. — Дай-ка ему второй трон в Заливе, ключи от Южнолесья в придачу, а затем смотри, как ксантийцы бьются в истерике о северные ворота, а агратские принцы радостно подбираются с моря вслед за Первым Торговым Домом. — Этого не будет. Мирзе самому это не выгодно. — Здесь, по закону драматизма, я должен был злобно рассмеяться тебе в лицо, — заметил Вэл. — Агратец не мечтающий пробраться в Эриндор с армией — мёртвый агратец. — Господин посол, что за предвзятость? — уже откровенно, но без злобы, подначивая, усмехнулся Эрик. — Я тоже не совсем идиот и понимаю чем грозит соглашение, но я смогу все уладить. Просто дай мне время и немного доверия. — Доверие? — переспросил Вэллар и все же хихикнул в прижатую к лицу ладонь. — Ох, уж эти ваши человеческие... штуки. Доверие! Помню как ты объяснял мне что это такое, но на деле... На деле это не работает. В тот раз ты, помнится, так же говорил: «Доверься мне, Вэл. Я хочу помочь тебе, Вэл. Все будет хорошо!» Ты лгал мне в лицо! Эрик дернулся как от удара и поджал губы под внезапно ставшим жестким взглядом брата. Он помнил все, так как будто это было вчера. Завывающий ветер и непроглядный туман. Осыпающуюся стену города. Бой выйти победителем, из которого не было и шанса. Собственное бессилие. Тёмную, до боли знакомую фигуру разъярённой тенью застывшую в окружении. И рёв проснувшейся стихии. Но самое ужасное случилось не в ту ночь, а позже. Треск, с которым раскололась их дружба, наверно был слышен во всех уголках Эриндора. — Если тебе интересно, последующие три года, стали самыми насыщенными в моей жизни, — закончил таир. — Чем ты был занят всё это время, я даже знать не хочу. Посол размял левое плечо, скрытое под плотной накидкой и попытался улыбнуться. Вышло, откровенно говоря, фальшиво. — Вэл, это подло, — заметил Эрик. — Я умолял отца этого не делать. Даже хотел тебя вытащить, но… — Как убедительно, — прервал его таир без особой жалости и вернул себе прежнее непроницаемое выражение. — Так или иначе, доверять кому-либо я не стану — это раз. Костьми лягу, но вышвырну твоего дружка и весь его табор из Эриндора — это два. Вэллар поднялся и склонил голову в лёгком поклоне, давая понять, что аудиенция окончена. Но перед тем как удалиться обернулся на пороге и прошипел с акульей улыбкой: — Семья семьёй, а «своё» я упускать, не намерен. Это - три. До встречи, братишка. Обещаю, она будет скорой. На этом двери оглушительно хлопнули.***
С появлением мальчишки — Заки, или как его называл сам Маркус, Зака — жизнь стала не такой скучной. Мальчик, прибегал к вольеру вечером. Ненадолго, но стабильно. В основном вечером или ночью. Болтал он без умолку. Рассказывал Марку о мире, в который тот попал, что было весьма удобно, ведь Зак оказался очень начитанным и смышлёным малым. Через него Марк много узнал, а также худо-бедно научился читать. Как ни странно, последнее далось довольно легко. А вот на слух местные языки напрочь отказывались ложиться. — Вот, Гриф-джари. — Зак устроившийся по другую сторону решётки, ткнул белым пальцем в карту на странице книги, которую принес сегодня с собой. Ровно день назад Маркус спросил у него, в какой именно части мира они находятся. — Это Эриндор. — Малец показал большой материк на севере. — Здесь есть три королевства: Зеленолесье, Сарвия и… Империя Ксант, — перед империей Зак понизил голос до шепота. — Я слышал, как Мирза-кхан, говорил, что Ксантом правит страшная, жестокая ведьма, сжигающая целые города! А ещё у нее на службе мертвецы! Зак сделал страшные глаза, и Марка передёрнуло. Грифон тряхнул большой головой. Вот только сумасшедшей некромантши ему под боком не хватало. — Про Зеленоземье и Сарвию я ещё не успел прочитать, — пожал плечами ребёнок. — А это Аграта. — Зак указал на огромный желтый материк на юге. — Там почти везде песок и очень жарко. В Аграте правят девять Принцев, они живут в большом городе на берегу моря — Белых Дюнах. Я тоже там жил, но Принцев ни разу не видел. Только Мирзу-кхана. Мама запрещала мне выходить из дворца. Она говорила, что Принцы опасны. Но Мир-джари мне нравится. Он — весёлый и умеет мастерить разные штуки. А ещё он не боится меня, как остальные. — Мальчик погрустнел. — Но Мир-джари, тоже говорит мне не показываться никому на глаза. Марк фыркнул и посмотрел в жуткие глаза мальчика: он уже понял, что без зрительного контакта Зак его не услышит. — Почему же, кханшу? — Я — иной, — тихо ответил ребёнок, и у Марка от его несчастного вида что-то внутри сжалось. Не смотря в глаза мальчику, Маркус подумал: Да что же за мир такой, а? Мальчишка же просто немножко альбинос! Ну ладно, может у него есть еще странности. Не каждый ребенок может разговаривать с животными. Но это тоже не повод запирать его в четырёх стенах! Зак тем временем продолжил объяснять: — Мы сейчас находимся тут. — Он указал на небольшой скалистый полуостров, образующий форму полумесяца на юге Эриндора, точно между Ксантом и Агратой. — Это Золотой Залив — один из вольных городов Южных Земель. Тут правит верховный лорд — Эрик Арен. Мир-джари говорил, он — хороший и поможет нам, но мне лорд не нравится. Марк посмотрел на него вопросительно, ожидая пояснений. Зак поморщился, пытаясь подобрать слова и, наконец, выдал неуверенно: — Его лицо…размыто… Он тоже иной, но не такой как я. Вот это было уже по-настоящему жутко. Но больше ничего вытянуть из мальчика относительно местного лорда не удалось. Хотя и того, что Марк узнал, оказалось достаточно, чтобы насторожиться. Как выяснилось позже, маленький сын кхана был не единственным, кого Марку удалось без труда понять. Одной беззвёздной ночью, он услышал подозрительные голоса у дальней части своего вольера. Но звучали они не так как речь Зака. Мальчик ведь, как ни странно, говорил на чистом английском, словно подстраиваясь под собеседника. И, похоже, ребёнок даже не осознавал этого. А эти двое… Марк никогда раньше не слышал этого языка, но понимал каждое слово. Надо же, всё чудесатей и чудесатей… — подумал он и решил не показывать, что проснулся. — Смотрите, господин, я же говорил — это не слухи, — первый звучал глухо, с хрипотцой. Марк сразу узнал по нему, одного из слуг: старого таира. — Он действительно здесь. — Да, и впрямь, — заметил задумчиво второй, более мелодичный и певучий, но незнакомый голос. Говорившие стояли в тени, так что рассмотреть незнакомца Маркус не смог. Но вот затаённую угрозу ощущал явно. — Я-то надеялся, что это выдумки. Остроглазая знает? — Не могу сказать, — ответил слуга. — В резиденции, у нее шпионов нет, но полно глаз и ушей в Заливе. Она наверняка, подозревает. Слухи разлетелись быстро. — Только слухи. Она, слишком осторожна. Подполье не начнёт действовать, пока не убедится во всём лично. Но когда это случится — храни нас Ро. Нужно держать всё в тайне, как можно дольше или хотя бы некоторое время. Ксантиец в Заливе. Дождёмся сигнала и завершим дело. Как раз скоро состоится бал. Много людей, торжественный повод — идеальный момент. Я обо всём договорился: яд у нужного человека и скоро окажется в бокале кхана. Вот так сюрприз! Значит, тут покушение намечается. Да ещё и на такого славного парня. Ну, уж нет — не в мою смену, ребятки. — А дальше… — продолжал говорить незнакомец. — Дальше посмотрим. Может статься и от зверя придётся избавиться. Меня-то за что? Что я вам сделал, сволочи?! — Как можно господин! Это же не поганый нэш. Это грифон! — воскликнул слуга. — Это же… да, он же!.. Варварство же, чистое! Как так-то?! Побойтесь гнева Ро! Да! Побойтесь этих Ро! А кто это, кстати?.. Слуга продолжал: — Он не больной, не агрессивный и не осквернён. Только подумайте, какое это чудо! Словно знак… Вот-вот! Я — долбанное чудо, не надо меня убивать! Из темноты послышался мягкий смешок. — Знак… Вот и Остроглазая решит также. А за ней остальные. — Послышался тяжелый вздох. — Этот грифон принесёт в Залив раздор. Нельзя этого допустить. Остроглазая не понимает, что ее бунтарство грозит новой войной. И я отнюдь не о разборках чернокровок с высшим светом. В Заливе есть и более масштабные фигуры. Если кто-то получит ещё и живого грифона, боюсь представить, что станет с городом. С Эриндором. А что до Ро?.. Ро оставили нас давным-давно. Пришло время и нам оставить их. На этом странный разговор закончился. Еще недолго Маркус слышал из темноты причитания старого слуги пока, и они не затихло в ночной прохладе. Ну-у нет. Я так просто вам не дамся, — пообещал Марк ушедшим. — Еще посмотрим, кто от кого избавится! Но этим планам не суждено было сбыться. На утро Маркус обнаружил около своего вольера кучу народу и огромную клетку-повозку. Его собирались куда-то перевозить.