***
Кто бы что ни говорил, но она считает достижением, что Иван не только встал с постели, но и оделся, и вышел на улицу. А ещё, глинтвейн явно не его напиток.***
Если любил по-настоящему, то никогда не забудешь то, что ощущал. Всё, что будет после — лишь тщетные попытки вернуть это чувство вновь. Ольга это знает. Разве может она снова полюбить кого-то также, как любила и любит Юрочку? А ещё, если кто-то запутался в себе, кто-то близкий, и у него проблемы — это не повод бросать его, но причина быть ещё ближе. В этом и состоит большая ценность и ноша дружбы и семьи. Он думал, что видел слабость железной Ольги во время их с Юрой развода. По ночам, когда все расходились по своим номерам гостиницы в Крыме, она плакала, он не мог не услышать это. Пусть и случайно, но услышав это, он стоял, как вкопанный. Она ведь не может плакать, верно? Его это всегда пугало и выбивало из колеи. Он и подумать не мог, что Ольга может так переживать. Иван был тогда пьян, но невольно протрезвел. Ольга обняла его. Впервые. Взяла и обняла. Иван почувствовал, что нужен ей. Он любит быть нужным, но это был другой случай. Он узрел её беззащитность. Но истинный кошмар он познал, когда Юры не стало. Прятать от Ольги колюще-режущие, на которые она смотрела с маниакальным блеском в глазах, не пускать к окнам и лекарствам без надобности. Встречать с работы и украдкой подсыпать ей в чай снотворное. Интересно, а Беркович видел, что у неё эта бесконечная тоска не исчезла даже за года после смерти Юры? Даже сейчас. Иван часто, особенно, первые полгода, ночевал в комнате Ольги — Валя сама его заставляла, чтобы ничего не случилось. «Иди, Ванюш, иди. А то я волнуюсь. Что если Олечка.?» — дальнейшее объяснение тонет в рыдании. А теперь настал её черёд. Ольга старалась держаться отстранёно — с его кризисом и депрессией не поможет объятие или вечный присмотр. Но удержаться было сложно. Она представила, что сейчас он принесёт ещё дров, и они просто расслабятся перед камином. Когда они встали со своих мест, Ольга еле удержалась от поцелуя — Иван сейчас слишком разбит. Когда-то, ещё до Берковича, они смотрели вместе видео с тридцатипятилетней годовщины. Валя тогда ушла, чтобы купить продуктов, а Ивана попросила приглядеть за Олечкой. — И желаем вам ещё столько же лет прожить вместе! — восклицали в видео. На этом месте Ольга заплакала навзрыд. А Иван, сохраняя спокойствие, обнимал её. А ещё, они знали, что поцелуя не было. Ольга жалеет об этом, мечтает отмотать время вспять и поцеловать своего ещё живого Юрочку, а не тратить столько времени впустую.***
А совсем недавно, пару месяцев назад (и за это она чувствовала гордость), Ольга дала ему сбросить пар. Летом, в лагере. Всё же, то якобы примирение было её рук дело. И ей было за это стыдно. И, когда Валя и дети ушли, она тоже покинула мужчин, будто случайно коснулась его плеча и шепнула «Действуй». И она никогда не узнает, что его тогда пробрала небывалая ненависть, даже больше, чем была до этого, и он, избивая этот переспелый Бананчик, говорил, что «Иван Будько никому не прощает унижения, и никакое примирение тут не поможет». А дальше его просто накрыло с головой, кулаки действовали сами собой. «Это — за Юрика!». Перед глазами он видел заплаканную Ольгу, которая всего день назад потеряла мужа, и этот, что жалким червяком сейчас брыкался от его ударов, не видел её боли никогда, просто потому, что не к нему она бежала с болью и слезами. Сильнейший удар пришёлся в живот. «Это тебе за Ольгу!»