Убить его

Невозможно было поверить в то, насколько тонким и изящным оказалось это тело. Снимая с Юн Бума одежду, офицер внезапно для себя отметил факт того, что не испытывает никакой неловкости и стеснения. Эта страсть была естественной и нежной. Она не обжигала, а обволакивала, подобно тёплому воздуху, от которого по коже проходило приятное покалывание. Даже с женщинами ему никогда не доводилось чувствовать подобное. Сын Бе не мог остановиться, бесконечно покрывая поцелуями того, кто так сильно дрожал в его руках. До тех пор, пока жемчужно-белая кожа не проявила под собой бурлящую кровь и не стала нежно-розовой. Подушечками пальцев офицер медленно изучал бархатистую поверхность кожи. И даже не верилось, что это чувственное, отвечающее на каждое его прикосновение, тело принадлежало мужчине. Пока он не почувствовал затвердевшую обжигающую плоть где-то рядом со своим животом. Опустив взгляд, полицейский всё же увидел маленький, болезненно покрасневший член Юн Бума. — Офицееер Ян, — простонал молодой мужчина. Сын Бе испытал такое чувство, будто его мозг затопило. Он с трудом мог осознать происходящее. Часть его существа умоляла остановиться, прежде чем полицейский совершит ошибку, о которой пожалеет. А он обязательно об этом пожалеет! Но извивающийся и стонущий под ним Юн Бум был так сильно возбуждён, что слёзы вновь полились из его глаз. Для него не существовало возможности остановиться. Совершенно. И тогда тело офицера начало двигаться само по себе. Почти не осознавая своих действий, он мягко стиснул правой рукой член Юн Бума и тот громко всхлипнул. Через руку, которая до сих пор лежала на груди брюнета, Сын Бе почувствовал, как громко стучит его сердце. И это вызывало ещё большее желание прикоснуться. Поддавшись порыву, Сын Бе накрыл своими губами трепещущие губы Юн Бума, мягко лаская его чувствительную возбуждённую плоть. Молодой мужчина в его объятьях застонал и инстинктивно прижался ближе к партнёру тазом. Слегка отстраняя его, офицер начал двигать рукой, при этом поглаживая большим пальцем появившуюся головку. Новое чувство стало крайне неожиданным для него. Это было влажно, горячо и липко, но не вызывало желания остановиться. Его губы продолжали изучать тело Юн Бума, в то время, как рука постепенно доводила брюнета до оргазма. Сын Бе чувствовал всю необходимость того, чтобы быть нежным с партнёром. Наверно, ни разу в жизни и ни с кем его не переполняла такая острая необходимость о ком-то заботиться. Поэтому в его голову даже не приходила и сама мысль о том, чтобы причинить Юн Буму хоть какую-то боль. — Ах… офицер! — не прекращал повторять тот. Взглянув на него в очередной раз, Сын Бе сглотнул. В его голове всё ещё звучал голос призрака О Сан У. И ведь утолить эту страсть целиком и полностью он мог даже прямо сейчас. Повалить свою жертву на спину и разорвать на части. Бесконечно вторгаться в это тело, а потом стиснуть руками такую тонкую шею… чтобы ощутить, как под поверхностью кожи бьётся кровь. Красная и горячая кровь. И так легко потом прервать её движение, сломать, убить, уничтожить. Превратить нечто прекрасное и цветущее в зловонную разлагающуюся массу. И тут его рука неожиданно коснулась щиколоток Юн Бума, заставив нервную дрожь прокатиться по позвоночнику. Это были они — шрамы от повреждений, которые нанёс Сан У. Они всё ещё оставались здесь, напоминая о прошлом. И сердце офицера вновь болезненно дрогнуло. — Офицер Ян! — вскрикнул брюнет. Сын Бе с трудом пришёл в себя. Его пальцы разжались, освобождая обмякший член. Полицейский поднял ладонь, изучая белые мокрые следы на ней. Неужели он это сделал?! Да как только мог! Нет! Это нужно было прекратить сейчас же! Остановиться немедленно и отправить Юн Бума к жене… О Боже… он ведь совсем позабыл о Ти Ён, пока это происходило! Похоже, он всё-таки сошёл с ума. Бедная Ти Ён! Она не переживёт такого удара! Ошеломлённый своим ужасным поступком, офицер вскочил с кровати и попытался найти своё нижнее бельё, небрежно скинутое куда-то на пол. Но тут его правой руки коснулись тонкие пальцы. Сын Бе боялся оборачиваться, зная, что глаза, которые он увидит, станут его палачами. — Мы не должны делать этого, — вздохнул он, собирая все силы. — Почему? — мягким ветром коснулся его ушей голос Юн Бума. — Это неправильно… нам следует подумать о Ти Ё… о Вашей жене. Воцарилась тишина. Долгая, душащая тишина в комнате, что совсем недавно была наполнена сладостными стонами. А Юн Бум всё не отпускал его руку. Слабый звук разорвал тишину, вынуждая офицера обернуться. Сидя на кровати, Юн Бум прижал ноги к туловищу и, опустив голову, заливался слезами, громко всхлипывая. И сердце полицейского тут же словно пронзило иглой насквозь. Он кинулся к подопечному, крепко обнимая и прижимая его к себе, позволяя слезам катиться по его плечу. Юн Бум плакал так отчаянно, что его тело подёргивалось. Казалось, ничто в мире не способно унять эту дикую боль. — Это всё моя вина, — вздохнул полицейский, — простите. Я не хотел причинить Вам боль. Клянусь, этого не повторится. Рыдания вдруг стихли и через мгновение Юн Бум мягко отстранился от Сын Бе. Его глаза покраснели, но от этого стали ещё прекраснее, чем прежде. — Просто, — выдохнул он, — давайте забудем обо всём. Я не хочу быть один сейчас. И, прежде чем офицер мог что-либо сказать, горячие красные губы впились в него поцелуем, от которого все мысли уносились прочь. Какая-то часть Сын Бе всё ещё пыталась сопротивляться, настаивала на том, что разум должен взять верх над плотью, но было слишком поздно. Он с головой погрузился в этот омут. С каждым толчком внутрь, Сын Бе ощущал, как возбуждённая кровь бурлит в его теле, словно магма, уничтожая всё на своём пути. Молодой мужчина под ним сдавленно стонал и тяжело дышал. Его опухшие от поцелуев красные губы распахнулись, выпуская наружу безумный крик: — Сан У! Офицер, чей мозг был полностью поглощён происходящим, с трудом осознавал происходящее. Он чувствовал тонкие пальцы, крепко сжимающие его предплечья и горячие поцелуи на своей коже. Но когда он вновь отвёл глаза, то взгляд его тут же остановился на отражении зеркала. И холодный пот проступил на коже. Он вновь почувствовал, что сходит с ума. С гладкой поверхности зеркала на него смотрел мужчина, страстно обнимающий Юн Бума и жадно, без конца и пощады, вторгающийся в его тонкое беззащитное тело. Этот мужчина — никто иной, как О Сан У.