leave me here forever in the dark

Дорога из Лондона в Истборн занимает три часа. Два с половиной — если повезёт с погодой, и не придётся надолго останавливаться в пути. Брайан легко ведёт машину время от времени поглядывая на сидящего рядом Роджера. Он выглядит очень довольным, всё ещё с восторгом осматривает салон доджа, арендованного Брайаном специально для поездки, трогает блестящие хромированные вставки на торпеде, легко касается руля и переводит полные восхищения глаза на Мэя. — Дашь мне потом порулить? Брайан на мгновение сбивается, сразу на память приходят образы, никогда им не виденные, но плотно отпечатавшиеся на страницах подсознания, как хорошего качества крупные глянцевые фотографии. Загородная дорога, большой семейный автомобиль, который валяется в кювете, как смятая сильной рукой консервная банка, тёмный после дождя асфальт с красными кляксами, а отчётливее всего видится бледное лицо Роджера-подростка, обрамлённое ещё не отросшими русыми волосами, которые слипаются прядками от попавшей на них крови. Стоит ли? — Посмотрим на твоё поведение, — неоднозначно отвечает Брайан, всё-таки не решившись отказать. Отказ тоже может повлечь за собой неприятные ассоциации: Родж решит, что его до сих пор считают неполноценным. Тейлор радостно кивает, и Брайан любуется своим милым попутчиком: светлые волосы пляшут вокруг головы, рукава белой футболки закатаны, обнажая тонкие руки, чуть покрытые персиковым лёгким загаром, он никак не может сидеть спокойно, постоянно ёрзая по гладкой коже кресла и вертясь по сторонам. Его переполняет давно забытое чувство предвкушения чего-то очень хорошего и нужного, и только на дне подсознания он сравнивает происходящее с тем жутким днём, когда всей семьёй ехали за город в самом начале летних каникул. Но сейчас это видится чем-то настолько далёким, будто не просто давно было, а вовсе не с ним. Как фильм, который сильно запал в душу, и о котором думаешь ещё несколько дней после, постоянно прокручивая в голове особенно сильные кадры и ненадолго выпадая из реальности. В придорожном кафе Роджер усаживается за барную стойку, болтая ногами и пытаясь что-то сложить из тёмно-синей салфетки, ожидая, пока неторопливая девица приготовит ему вишнёвый коктейль: густая молочно-розовая пена вкусно поднимается над высоким стаканом, вызывая желание облизывать губы и нетерпеливо жмуриться. Брайан скользит пальцем по страничке меню, выбирая между несколькими видами кофе, в результате остановившись на американо, и Роджер забавно дёргает носом, принюхиваясь к острому запаху жареных зёрен, когда Мэй получает свой заказ. В кафе было простенько, но неожиданно уютно, как во всех подобных местах, которые становятся своего рода перевалочными пунктами для таких же как он и Брайан — спешащих смотаться из поднадоевшего города на усыпанное песком побережье, чтобы там целыми днями валяться, отогреваясь под солнцем, и с разбегу бросаться в упругие солёные волны, позволяя плотной воде мягко поддерживать разгорячённое тело и наслаждаясь этим температурным контрастом. Роджер шумно допивал остатки коктейля, шаря трубочкой по дну и блестя глазами, выловил красную, будто лакированную вишенку, подержал за черенок и вдруг предложил Брайану, но тот со смехом отказался. Тогда Родж с хитрющей улыбкой отправил вишенку себе в рот, обхватил губами и быстро приблизил своё лицо к лицу Мэя. Девушка за стойкой смотрела на них во все глаза. — Боже, Роджи В голубых глазах плясали чёртики. — Ну ладно! Брайан вдруг решил перестать додумывать, как это всё может со стороны смотреться, и прикоснулся к губам Тейлора, отбирая сладость, тут же резко отпрянул, заставив Роджера довольно расхохотаться, золотистые пряди запрыгали по плечам. Мэй ощущал во рту чуть терпкий вишнёвый вкус, смущённо встретившись глазами с официанткой и извинительно улыбнувшись. Роджер каждый день раскрывался всё больше, и Брайан уже почти представлял, каким он был до аварии — неугомонным, безудержным, тем, кого сравнивают с лучом солнца, и кому невозможно отказать, даже если предложенная идея видится тебе верхом безумия. Они приезжают в Истборн, когда солнце уже совсем высоко, светит с безупречно-голубого чистого неба, лезет в глаза и обдаёт жаром чуть обгоревшую кожу плеч. Брайан заполняет документы на стойке регистрации небольшого отеля, подхватывает чемодан, шутливо унимает Роджера, который уже в лифте лезет целоваться, щёкоча волосами и путаясь пальцами в одежде, и, наконец, открывает дверь номера ключом с гладким увесистым брелком, радуясь почти домашнему уюту и опущенным шторам, отчего в помещении царит приятный полумрак и долгожданная прохлада. Тейлор отлипает от Брайана, падает спиной на огромную пружинящую кровать, тут же подскакивает и бросается к балконной двери. Через несколько секунд взбудоражено зовёт к себе Мэя. — Смотри, Брай! — выдыхает Роджер, вцепляясь в горячие перила тонкими пальцами и близоруко вглядываясь в плавающий в прогретом воздухе пейзаж: ровная светлая полоса пляжа, истыканная пёстрыми кружками больших зонтов, а дальше, пока хватает глаз, чудесное сине-зелёное море, где-то, практически за пределами видимости, сливающее в одно целое с безоблачным небом. — Красиво, да? Брайан становится за спиной Роджера, кладя руки на перила по обе стороны от него, и слегка прижимаясь. Ему кажется, что от светлых волос пахнет ванилью и вишней, будто Роджер не пил коктейль, а на себя зачем-то вылил. Упругий совсем тёплый ветер приятно гладил лицо; воздух солёный, свежий, несмотря на жару, с пляжа доносятся крики чаек и обрывки песен, звучащих по радио. Роджер откидывает голову назад, неудобно смотря на Брайана, смеётся, разворачивается уже лицом и встаёт на носочки, чтобы обхватить руками за шею и поцеловать, деля с ним вкус вишни и сладкого табака. Мэй думает, что надо бы пойти в душ после дороги, а потом разобрать чемодан и заказать ужин в номер, но Тейлор так прижимается к нему и требовательно тянет наверх края его футболки, что все посторонние мысли мигом улетучиваются. Единственное, на что его хватает, это подхватить Роджера под тощую задницу и отнести обратно в номер, подальше от любопытных посторонних взглядов и обжигающих лучей солнца. На этот раз он даже не пытается остановить Тейлора, полностью разрешая ему вести, наблюдая сквозь полуприкрытые веки, как Роджер стягивает с себя джинсы, нетерпеливо возясь с пуговицей на поясе, как следом за штанами на пол летит белая футболка, как он возвращается в постель, нависая над Брайаном, откидывая за плечи мешающиеся волосы, и наклоняется для нового поцелуя. У Роджера мало опыта, но очень много желания сделать хорошо и приятно, это отлично компенсирует недостаток практики. Мэй несдержанно стонет и выгибается под влажными прикосновениями языка и быстрых пальцев, запускает руку в шелковистые растрепавшиеся волосы, гладит по затылку и спускается к горячей коже тонкой шеи. Слегка сжимает. Его Роджер. Золотистое счастье, отвоёванное у обыденной, постепенно разочаровывающей однообразием, жизни. Брайан задыхается, тянет Тейлора к себе, гладит по порозовевшим щекам, заглядывает в голубые глаза с расширившимися от удовольствия зрачками. Две его личные вселенные. — Я люблю тебя, Родж. Длинные ресницы медленно смыкаются, чтобы тут же разойтись вновь, открывая синеву. — Я тоже, Брайан. Поцелуешь меня ещё? Он вновь приникает к любимым губам, и Мэй зажмуривается, потому что вдруг чувствует, как к глазам предательски подступают слёзы. Слишком хорошо и так страшно, что это может закончиться. Но это всё глупые мысли, а настоящий разгорячённый и возбуждённый Роджер прямо здесь, настойчиво прижимается к нему всем телом и вылизывает его вставший член, обращаясь с ним как с леденцом или эскимо, сильно надавливая языком и обхватывая у основания, но Брайан томно замирает даже от таких ласк, не в силах стонать, а только едва слышно повторять ставшее самым нужным имя. — Роджи… *** Ночь тут совсем не такая, как в Лондоне, где звёзд не видно даже на тёмном небе, и только бледный диск Луны скучно плавает в далёком холодном пространстве. Теперь же Брайан ахает, выходя на балкон и глядя на живое, глубокое мерцающее небо поверх головы курящего Роджера. Тот стоит, опираясь на перила, весь окутанный дымом, неуловимо напоминая их первую встречу, когда Брайан так по-глупому принял его за девушку. Вспоминать об этом смешно и немного стыдно. Он подходит ближе, опираясь на перила рядом, и Роджер тут же подныривает к нему под руку, засунув окурок в стеклянную пепельницу. Море шумит волнами совсем близко, какие-то насекомые — «цикады», думается Мэю — трещат как сумасшедшие, двор отеля мягко освещается круглыми оранжевыми фонариками на манер китайских, которые раскачивается от лёгкого ветра, от чего размытые тени пляшут какой-то неспешный загадочный танец. На медовых волосах Роджера рыжие всполохи. Брайану даже говорить не хочется, он чувствует только блаженную усталость после долгого секса и горячее дыхание Тейлора на своей шее. Надо бы дойти до кровати, но ночь такая красивая и непривычная, что хочется стоять дальше, прижимая к себе Роджера и вслушиваясь в незнакомые звуки. *** Обратно они едут спустя две недели, покрытые плотным золотистым загаром, волосы Тейлора совсем выгорели, и голубые глаза кажутся очень светлыми на загорелом лице. Он совершенно пришёл в себя, больше ни у кого не вызывая мысли о том, что несколько месяцев назад каждый бы посчитал его психически ненормальным. Брайан тихонько выспрашивал его, чем бы ему хотелось заниматься, и Роджер с готовностью рассказывал, при этом меняя сферу своих интересов чуть ли не каждый вечер. То он мечтал пойти учиться на дантиста, потому что слышал, что это престижно и много платят, но на завтра с восторгом рассказывал о том, как познакомился с хозяином магазинчика, в котором продавались невероятные наряды немыслимых фасонов и расцветок, и Роджер с жаром говорил, что мечтает тоже завести себе магазин, потому что это интересно и часто приходят разные люди. А когда они собрались домой, Тейлор плюхнулся на водительское сиденье и умоляюще поглядел на Брайана. В этот раз он всё утро трещал про свою любовь к машинам и высокой скорости, рассказывал, как отец первый раз разрешил ему вести самому, и как он пристрастился таскать ключи от машины, чтобы погонять по спящему городу. Об аварии ни разу не обмолвился, и Мэй внутренне был этому рад, решив, что Роджер справился с воспоминаниями, аккуратно спрятав их на самое дно. Пришлось разрешить Роджеру быть за рулём, но взять обещание ехать максимально осторожно и не превышать скорость. Тейлор мелко кивал, выслушивая наставления усаживающегося на пассажирское сиденье Брайана. Медленно вырулил с парковки, глядя на дорогу сквозь желтые стёкла очков-авиаторов и проведя кончиком языка по верхней губе — признак того, что особо доволен. Сперва Брайан внимательно следил за дорогой, но постепенно успокоился, видя, как Родж уверенно обращается с машиной — видимо, и правда, это было у него в крови. Брайан откинул голову на спинку сиденья и расслабленно прикрыл глаза, вслушиваясь в мерное гудение мотора и звуки джаза, лившиеся из приёмника. Роджер тихонечко подпевал знакомой слегка грустной мелодии. Кажется, он уснул только на мгновение, но громкий вскрик Роджера и визг тормозов грубо вернули его в действительность. Машина съехала на обочину, а Тейлор сидел, уткнувшись лицом в руль, и его плечи мелко подрагивали. — Господи, Роджер! — Брай кое-как отстегнулся, и схватился за подбородок Роджера, поднимая его голову, чтобы убедиться — с ним всё в порядке. В голубых глазах плескались слёзы. — Прости, — всхлипнул Роджер, — я чуть не угробил нас. Немного прибавил скорость и не заметил знак поворота. — Тихо, тихо, всё хорошо, Родж, ты просто давно не водил. Да и я хорош — вырубился, вместо того, чтобы развлекать тебя историями и помогать следить за дорогой. — Нет, — помотал головой Роджер, — нет. Я всё сделал плохо. Он распахнул дверцу и выбрался с водительского места, закурил, стоя на краю обочины. Дым улетал в сторону, путался в полоскающихся на ветру волосах. Брайан вышел следом и обнял его за плечи, но Тейлор встряхнулся и вывернулся из объятий. Повернулся, взглянув Брайану в глаза, окатив тёмным отчаянием, которое прямо-таки лилось из зрачков, и медленно вернулся в машину, усаживаясь на пассажирское место и машинально пристёгиваясь. До Лондона они ехали в полной тишине, несмотря на все попытки Брайана завязать хоть какой-нибудь диалог.