ТАНЦЫ БЕЗ ПРАВИЛ

Они покинули клуб в четвертом часу утра. Оба еле держались на ногах от выпитого. Товарищи потребляли здесь алкоголь так же, как и танцевали – вопреки правилам. На пиво накладывали водку, на водку – снова пиво, всё заливали вискарем (раз уж в ковбоев играли), а потом пили много-много кока-колы. Чтобы протрезветь и на неделю вывести из строя печень. – Ну что, по коням да по домам? – слегка измятым баритоном сделал предложение Артур, крепко обнимая за плечи молодого друга – возможно, для того, чтобы использовать его в качестве опоры. – Ну, наверное, да, – не очень охотно согласился Данил. – Вызываем каждый по такси? – Зачем? – возразил Громов, горячо дыша ему прямо в ухо. – Давай возьмем одну тачку. Сначала пусть меня подбросят, а потом ты уже на свою окраину поедешь. Я оплачу дорогу. Машина приехала практически сразу, не оставив друзьям шанса погреть друг друга в объятиях на зябком сентябрьском ветру. Они оба устроились на заднем сидении, чинно держась на «пионерском» расстоянии, чтобы не смущать пожилого водителя чрезмерной близостью бедер. Даже глядели в разные окна и видели каждый свое. Но пальцы их переплетенных рук непрестанно вели тайный диалог, с помощью легчайших прикосновений и пожатий повествуя о том, какой упоительной была эта предрассветная привязанность, эта нарождавшаяся нежность. Такси затормозило у крайнего подъезда пятиэтажки, в которой жил Громов. С неохотой отпустив руку Данила, он полез было в бумажник за деньгами, но вдруг внимательно посмотрел на Стецкого и сказал таксисту: – Маршрут меняется, дальше мы оба едем на… – и, к величайшему изумлению Данила, назвал адрес Академии. – Хочу отработать сегодняшние танцевальные шаги, – объявил он Стецкому, – потом сделаем номер «Дикий Запад». Будешь моим репетитором, Даня? – Ну конечно, – ухмыляясь, отозвался Стецкий, не веря в то, что их свидание продолжается столь чудесным образом. – Такие танцы как раз лучше всего разучивать на рассвете. Они переглянулись и расхохотались. Громов положил свою большую ладонь на ногу Данила, и тот ответил ему взглядом, полным признательности. Такси затормозило у погруженного во мрак здания Академии, и друзья, поеживаясь от холода, неверной походкой приблизились к парадной двери. Артур нашарил в кармане джинсов связку ключей, нашел нужный, всего с третьей попытки вставил ключ в замочную скважину, и они зашли в непривычно темный холл. Наощупь добравшись до пульта сигнализации, что висел над стойкой администратора, Громов набрал нужную комбинацию цифр, после чего парочка могла спокойно посвятить себя друг другу. – Ну что, будем вспоминать ковбойский степ? – бодро вопросил Стецкий. Он шагал по темному коридору вслед за Артуром, который вел его за руку. – Ты что, сумасшедший? – хохотнул Громов. – Я едва ковыляю и спать хочу, как черт. Добраться бы до дивана и принять горизонтальное положение. – Так ты что, спать сюда приехал? – воскликнул Данил. – Конечно, – невозмутимо отозвался Артур. – Вместе с тобой. Дома мне бы пришлось дрыхнуть одному на кухне, а это, согласись, грустно и холодно. Поэтому я и решил воспользоваться шансом и обманом затащил тебя сюда. – Ничего себе какое коварство! – хихикнул Стецкий. – И насиловать меня будешь, как полагается в таких случаях? – Не дождешься, – сказал Громов. – Напоминаю, что я не гомосексуалист. Они подошли к кабинету Громова. Артур в точности повторил процедуру подбора ключа и вскрытия комнаты, после чего щелкнул выключателем, и друзья зажмурились от яркого света – Громов тут же с помощью диммера уменьшил освещение до интимно-ночного. – Добро пожаловать в святая святых, – объявил Артур, обводя комнату широким жестом. – Здесь в моей голове рождаются все хореографические шедевры. Ну или не все – иногда я ворую кусочки шедевров у мастеров мирового масштаба. Мы же должны равняться на лучшие образцы искусства? – Ага, – согласился Данил, с любопытством оглядывая помещение. Он присел на краешек мягкого дивана. – А ну брысь отсюда, – добродушно прикрикнул Громов. Он открыл встроенный шкаф и достал оттуда комплект белья и одеяло. – Сейчас постелю, и тогда можешь падать. Данил сполз вниз. Артур раздвинул диван. Стецкий, сидя на полу, обхватил обеими руками его ноги и прижался лбом к твердокаменным икрам. – Контактная импровизация? – усмехнулся Громов, расстилая постель. Не отрываясь от него, Данил утвердительно промычал. – Даня, ничего, что белье не свежайшее? Я на нем раза три спал. – Отлично, – отозвался Стецкий. – Можно я тогда трусы не буду снимать? Они тоже не свежайшие. Я их надел вчера – нет, уже позавчера – вечером. – Боже, какие интимные подробности, – шутливо сказал Артур, кидая в изголовье подушки. – Можешь хоть полностью одетым ложиться. И на душ забей – у меня уже, например, нет сил его принимать. Так что будем спать потные и вонючие. – Прямо как совсем родные люди, да? – уточнил Стецкий, незаметно целуя через джинсы ноги Артура. – Уже можно ложиться? – Можно, маленькое чудовище, – ласково сказал Громов и потрепал Данила по волосам. – Оставь в покое мои ноги и раздевайся. Стецкий поднялся с пола, и они одновременно принялись избавляться от одежды. Не отрывая друг от друга глаз и не скрывая своего волнения. Артур расстегнул рубашку и отбросил ее на стул. Данил кошачьим движением стянул через голову футболку с капюшоном. Артур снял обувь, носки, потом расстегнул джинсы. Данил в точности отзеркалил действия друга, словно списывая с него танцевальные движения. Артур поочередно высвободил каждую ногу из джинсов. Данил одним движением скинул свои. Стоя в одном нижнем белье, учитель и ученик завороженно смотрели друг на друга. Под куском перехваченной в паху набедренной повязки каждый из них скрывал величайшие тайны своей жизни. Чресла Артура защищали короткие, свободные трусы болотно-зеленого цвета. Их податливая ткань собиралась крупными складками. Складки сбегали от бедер вниз, подчеркивая тяжесть округлого центра и зрительно выдвигая его вперед. Там они образовывали вершину треугольника, под которой ткань снова разглаживалась, до предела натянутая восхитительным внутренним грузом. Данил был одет в обтягивающие голубые боксеры с широкими красными линиями по бокам и такой же вызывающе-красной окантовкой гульфика. Под идеально гладкой тканью трусов можно было без труда прочесть анатомию его гениталий: напряженный член, прижатый четко очерченной головкой к левому бедру, и висящие на разной высоте яички. – Даня, ложись у стены, я выключу свет, – наконец сказал Артур, очнувшись от гипнотического созерцания, и через несколько секунд комната погрузилась во мрак. Артур бесшумно лег рядом с Данилом, накрыв обоих легким одеялом. Они лежали близко-близко: Стецкий на боку, лицом к стене, Артур – полностью повторяя его позу, но при этом не касались друг друга ни единым пальцем. В полнейшей тишине было слышно, как стучали их сердца и как два вдоха, взятые в унисон, мерно сменялись таким же слитым воедино выдохом. А в момент, когда Артур положил руку на плечо Данила, исчезли и эти звуки: оба сердца вдруг екнули и прекратили биение, оба вздоха замерли на полпути. – Артур, скажи, – прошептал Данил, – ты ведь специально придумал этот урок с контактной импровизацией, чтобы мое тело… э-э-э… поласкать? – Не знаю, – помедлив, тоже шепотом ответил тот. – Я точно могу сказать, что не собирался тебя соблазнять, это правда. Но мне было так приятно трогать тебя, гладить, чувствовать, как ты начинаешь растворяться в моих объятиях. А эти моменты, когда я прикасался к твоей попке – сначала лбом, потом членом – боже, какой кайф!.. – Но ведь у тебя тогда не встал, – возразил Данил. Он обхватил пальцами руку Артура и притянул ее к своей груди. Громов прижался грудью к пылавшей жаром спине Данила, а под пальцами ощутил его маленький сосок. – Как можно испытывать кайф, если ты не возбужден? – Данечка, родной, я не могу это объяснить, – горячо прошептал Артур, почти касаясь губами шеи Данила. – Ощущение счастья и безграничной нежности… эротическое влечение без эрекции… до тебя я не знал, что так бывает. Мне хочется бесконечно прикасаться к твоему телу – везде, в каждом закоулке. Обнимать тебя. Но при этом у меня совсем нет желания с тобой трахаться. Что это? Может, ты объяснишь? – Ну да, что тут непонятного, – печально сказал Стецкий, – просто ты гетеросексуал, который способен платонически влюбиться в парня и испытать влечение к его телу как объекту искусства, при этом не возбуждаясь. Как скульптор, который испытывает острое эстетическое удовольствие, касаясь пальцами своей глиняной статуи во время лепки. – Может быть, ты и прав, мой мальчик, – пробормотал Громов, совершая тягучее движение ладонью от груди Данила к его идеально плоскому животу. – Может быть. Я правда не знаю. Пальцы Артура опустилась до самого низа Данилова живота и коснулись резинки его трусов. Мизинец скользнул по краю эластичной ткани и нерешительно замер. Дальше начиналась опасная зона. – Можно? – робко спросил Артур. – Конечно, зачем ты спрашиваешь? – отозвался Данил. – Ты скульптор моего тела, распоряжайся им, как считаешь нужным. – Спасибо, родной, – с чувством прошептал Артур, покрывая плечо и шею юноши сухими поцелуями. Он отнял руку от живота Стецкого, но только затем, чтобы тут же накрыть ею трусы Данила, под натянутой тканью которых дыбился и пульсировал его большой орган. Данил вздрогнул всем телом, непроизвольно изогнулся дугой и перевернулся на спину, подставляя свои тайные места пытливым пальцам Артура. Рука Данила прикоснулась к паху Громова, который оставался лежать на боку. Артур поспешно, хотя и мягко, отодвинул его ладонь, прикрывая свои гениталии свободной рукой, словно защищался от опасности. – Данечка, пока не надо, – умоляюще сказал он, словно извиняясь за свой жест. – Я еще не готов… Не в смысле, что у меня не стоит, а просто не готов… столько новых впечатлений за один день… прости меня… – Я понимаю, – отозвался Данил, сладострастно приподнимая бедра под горячей тяжестью Артуровой руки. – Статуя не имеет права прикасаться к скульптору… по крайней мере, пока он ее не оживит. В этом есть своя прелесть. Артур улыбнулся и приподнялся на локте. Влажно мерцая в темноте глазами, он принялся с удовольствием изучать пальцами промежность Данила. Сначала Громов обследовал все выпуклости через ткань трусов, а потом осмелел и проник через резинку внутрь. Пальцы его обдало мокрым жаром, исходящим от члена. Не веря в реальность момента, Артур нежно обхватил ствол ладонью. Данил то ли всхлипнул, то ли прерывисто простонал, и выгнулся вверх, чуть ли не встав в мостик. – Господи, Артур Евгеньевич, что ты творишь?! – обращаясь к самому себе, пробормотал Громов. – Ты, наверное, сошел с ума? Ты хоть понимаешь, что впервые в жизни держишь в руке не свой член, а мнешь хуй другого парня, твоего ученика?! И – сука! – тебе же он нравится, этот толстый член! Еще как нравится! Признайся, ты же не хочешь его отпускать. Ты хочешь ласкать его до скончания века, вместе с этими большими яйцами… А ведь там еще есть маленькая сладкая дырочка, которую он скрывает между ног… зажал, гаденыш… Но ничего, я и до нее доберусь… Он словно в бреду произносил эти бесстыдные слова и размеренно, со смаком дрочил член Данила. Рука его уже была вся мокрая от смазки, бесконечно вытекавшей из головки парня. Артур с наслаждением размазывал ее по стволу и гладким яичкам Данила. Внезапно Стецкий схватил его руку и прекратил движение. – Артур, умоляю, подожди! – срывающимся голосом проговорил он. – Я пока не хочу кончать! Мне еще никогда не было так хорошо!.. Артур отпустил член Данила, и оба легли на спину. Громов подложил руку под голову друга и потерся головой о его щеку. – Когда ты говорил все это, – прошептал Данил, все еще не восстановив дыхание, – я думал, меня разорвет от возбуждения. Мне несколько раз казалось, что я кончаю всем телом – от ушей до пят! Это что-то невообразимое… Пожалуйста, Артурчик, расскажи еще что-нибудь такое же грязное… я хочу просто послушать тебя и помастурбировать… – Хорошо, мой мальчик, – хриплым шепотом согласился Артур, который сам испытывал неведомые доселе ощущения, говоря вслух слова, что до этого никогда не произносил. – Я расскажу тебе один случай из своей сексуальной биографии. Только если тебе будет противно, останови меня… – Ты что, мне не будет противно, – пробормотал Данил и, в предвкушении рассказа, закрыл глаза, сжал член рукой и пошире развел ноги, закинув одну из них на ногу Артура. – Начинай. – В начале наших отношений мы с женой частенько экспериментировали в постели, – начал говорить Громов, засовывая свободную руку себе в трусы. – Однажды она призналась, что хотела бы ощутить в себе реально огромный член, и я решил сделать ей подарок. Выписал по интернету вибратор длиной 23 см и какой-то очень толстый. Я так хотел самолично вставить Ирке эту дубинку в ее мокрую щель! Я воображал, как она будет извиваться и рыдать от наслаждения, а из п**ды у нее будут торчать только силиконовые яйца. Когда же мы вскрыли посылку, то пришли в шок! Упаковщик, видать, ошибся и положил в коробку 13-сантиметровый членик на батарейке. Ну, ради прикола я предложил жене ввести в нее этот хохотунчик, но она сказала, что нет уж, если я хочу, то могу сам вставить его себе в жопу и вдоволь побаловаться… Даня, тебе интересно? – Конечно, – громко прошептал Данил. Он вовсю дрочил, и комнату наполняли чавкающие звуки, которые издавал его член. – Значит, ты так и сделал? Вставил вибратор себе в анус? – Ага, – сказал Артур, который сам не на шутку возбудился, вспоминая в деталях эту историю. Он уже не сдерживал себя и, вытащив из трусов вздыбленный член, сладко мастурбировал. – Сначала было непривычно и больновато, но Ирка уложила меня на бок и сама ввела в меня смазанный хуй, велев задрать одну ногу. Она включила вибратор, а сама лизала мне яйца и дрочила член. Я в первый раз не кончил, а настоящий кайф словил уже на следующий день, когда лежал на спине, подняв ноги, а жена трахала меня этим членом и говорила, смеясь: «Ах ты, грязный пидор! Слюни пустил! Что, нравится лежать с задранными ногами, как шлюха?! Нравится, когда в жопу ебут?!» А я реально тащился и от ощущений в анусе, и от ее слов… – Бля, я больше не могу-у-у! – взвыл Данил, и тело его начало конвульсивно дергаться. Через секунду Артур тоже взорвался, издав гортанный стон. Не сговариваясь, они повернули друг к другу головы и слились в своем первом оргазмическом поцелуе.